«Солнце моё»: когда тьма сильнее
Говорят, что нужно пройти все стадии горевания, чтобы снова научится полноценно жить. Гипотетически — все так, но на деле — сложнее, чем кажется. Принятие неизбежного — процесс сложный, и перейти стадию депрессии зачастую оказывается не так просто. Где-то на горизонте виднеется смирение, но до него еще нужно добраться.
Даже психика взрослого с трудом выдерживает столкновение с утратой, не говоря уже о детской. Та справляется еще хуже: особенно, если тебе одиннадцать, папа внезапно уходит из твоей жизни, а все, что остается — воспоминания и записи с видеокамеры. На камере остаются счастливые улыбки последнего лета вдвоем. В настоящем же — только едкая ностальгия.
Фильм Шарлотты Уэллс «Солнце моё» — это тщательно выстроенная мозаика воспоминаний, пропитанная щемящей тоской. Однако это кино не только о том, как психика человека изощренно выхватывает образы из прошлого и как интерпретирует их, но и о том, как тяжело осмыслять детские воспоминания, будучи взрослым человеком.
Ведь то, что детстве было недоступно, открывается с новых сторон, подталкивая к сложным откровениям: иногда по прошествии времени выясняется, что самые близкие люди никогда по-настоящему не знали друг-друга. А может, просто не до конца понимали.
Так и Софи не понимала, что происходило с папой тем летом, когда они вместе поехали в отпуск. Однако она чувствовала, что что-то не так. Теперь взрослая Софи может сопоставить, что именно было «не так», но вряд ли от этого станет легче. Депрессия родителя — слишком сложное испытание для ребенка.
Действие разворачивается в отеле в конце 90-х. Калум (Пол Мескал) и его дочь (Фрэнки Корио) купаются, загорают, танцуют на дискотеках, весело проводя время. Девочка все снимает на камеру, которая изредка оказывается у отца — тогда в кадре появляется Софи, которая много смеётся.
И на первый взгляд, ничего критичного: Калум с искренней любовью относится к дочери, и пытается организовать их совместный отдых, но его отстранённость и странное отчуждение от внешнего мира выдают его состояние.
Можно притворяться, что все хорошо, можно менять одну маску за другой лишь бы показать: «Я в порядке. У меня все в порядке». Только даже ребенок видит — не в порядке.
Если говорить о «female gaze» в «Солнце мое», то это будет разговор об удивительно честном взгляде на депрессию. Таком, что позволяет раскрыть все ее аспекты. О мужской депрессии говорить не принято, но Уэллс говорит, и делает это беспристрастно. «Солнце мое» тем и революционно, что отходит от штампов. Режиссер работает на полутонах, уходя от демонстративности.
Калум — слаб и измучен, одинок и потерян. Может, и вовсе, находится в раннем кризисе среднего возраста. Но Софи пока не знает, что это такое — каждый день чувствовать боль, которая стремительно утягивает на дно. Она просто рада быть с отцом, которого редко видит.
Пытаясь скрыть свою подавленность, Калум только сильнее раздваивается. Вместе с ним раздваивается и зритель: вроде бы нужно радоваться трепетным отношениям папы и дочери, но тревога не отступает.
Кадры со стробоскопами, где толком не разобрать лиц, сменяются на изображение с VHS-камеры, и тут же действие возвращается в реальное время. Повествование линейно, но саспенса хватает — тревога намекает: итог очевиден.
Состояние Калума особенно даёт о себе знать, когда тот перестает притворяться. Отчуждение и диссоциация срывают все маски, а его попытки быть «сильным» для дочери лишь усиливают его изоляцию. Депрессия скрывается под поверхностью обязательств, но именно она становится причиной неспособности мужчины справиться с реальностью.
Никто не узнает, что случилось после того лета — к финалу вспышки темноты, затмевающие солнечные лучи, заполонят весь экран. Может, этот отпуск, и правда, был последним танцем отца и дочери.
Уэллс не дает оценок, а, наоборот, приглашает зрителя к диалогу. Если тот, конечно, сможет говорить после опыта, который пережил. Все, что ему остается — помнить о том, что, даже если тьма оказалась сильнее, поглотить свет полностью у нее все равно не получится.
упал, очнулся - кино#женщинывкино