«Теория и практика атрибуции» — это одна из дисциплин по выбору для магистрантов второго курса Школы искусств. На одном из последних занятий Алексей Олегович Ларионов рассказывал про интересный локальный сюжет передачи эрмитажных объектов в дар одному уральскому музею — а наши коллеги по стечению обстоятельств побывали там на зимних каникулах, поэтому передаем им слово!
В Екатеринбурге есть «Эрмитаж-Урал», появившийся после эвакуации музея в годы Великой отечественной войны — сюда идут многие гости города, чтобы посмотреть крупную коллекцию зарубежного искусства. Но не все знают, что в четырех часах езды отсюда есть еще одна потрясающая коллекция, начало которой тоже было положено Эрмитажем — это Музей гравюры и рисунка в городе Ирбит.
Ирбит — небольшой город, который некогда собирал большое количество народу. До революции здесь проходила крупнейшая после нижегородской ярмарка. Сегодня же, особенно в зимний период, это очень тихое уютное местечко: большая часть центра сохранила малоэтажную дореволюционную застройку, поэтому наша прогулка по улицам была похожей на посещение музея. Но приехали мы сюда ради главного «хранителя» искусства в городе.
Историей создания городского музея с нами поделились сотрудники. Ирбиту не повезло с крупными купеческими фамилиями (в отличие от того же Екатеринбурга, которому достались коллекции горнозаводчиков Демидовых), поэтому в городе не было коллекционной основы, на которой мог бы возникнуть музей. Ситуацию решил исправить житель города, который с юности мечтал организовать в Ирбите полноценный музей — Валерий Карпов. Он прекрасно понимал, что собрать живописную коллекцию с нуля будет невозможно, поэтому пошел необычным путем: начал коллекцию с гравюры. Впоследствии Эрмитаж и Пушкинский музей стали первыми в ряду дарителей, внесших вклад в формирование целой городской коллекции, которая в 1970-е стала музейным собранием. Сегодня она насчитывает порядка 15000 экспонатов, среди которых есть живописные полотна Рубенса, ван Дейка и Йорданса. Гравюра и рисунок же остаются основой коллекции и действительно впечатляют: два этажа русских и зарубежных листов, среди которых есть и Рембрандт, и Гойя, а отдельная стена посвящена японским гравюрам.