Друзья, сегодня на стриме, который начнётся в 18:00 МСК мы поговорим о философии аниме. Давненько не заглядывавший к нам в гости Михаил Федорченко расскажет об аниме и манге, их межжанровых характеристика, о том, какое место японская анимания занимает в общем контексте японской культуры, а также о философской и культурологической значимости этих феноменов. Моим соведущим выступит Константин Бачурин, который, как и Михаил, активно интересуется историей и культурной спецификой японской анимации, и, в отличие от меня самого, сможет задать Михаилу содержательные вопросы. Но, прежде всего, мы ждём вопросов от вас, дорогие зрители! Подключайтесь к нам на Ютубе и на Твиче, будет интересно!

Если в этот вечер среды вам вдруг захочется узнать что-то новое про философию аниме и манги и послушать немного о японской космологии, то подключайтесь в 18-00 на стрим Yaldabogov

А тем временем хорошие новости — Despera, приквел и духовный наследник Экспериментов Лэйн, всё ещё находится в производстве и будет выпущен уже в 2027 году.

Despera, дизельпанк в эстетике эпохи Тайсё, должна была стать новым проектом Тиаки Конаки, Ёситоси Абэ и Рютаро Накамуры, но его смерть в 2013 году заставила команду искать нового режиссёра.

Оригинальный сюжет разворачивается в 1922 году в Токио, в популярном в то время районе Асакуса. 12-летняя изобретательница Эйн живёт вместе с безымянным мужчиной на нулевом этаже здания Рёнкаку — первого японского небоскрёба. Девочка создаёт механизмы, технологически значительно опережающие своё время, среди которых даже есть прототип компьютера с ЭЛТ-монитором и клавиатурой пишущей машинки. Более того, Эйн способна вырабатывать электричество из собственных рук и в какой-то момент истории даже в одиночку противостоит танковой атаке..

​​Время ежемесячного постинга про Wuthering Waves — новое обновление раскрывает гностическую дуальность Ринаситы подробнее, а также делает отсылки на многие мифологические сюжеты.

Наша героиня — аватар резонанса — спасает резонаторку Картезию от копыт злого бога из добровольного заточения из небесной академии (подозрительно похожей на небесный замок вверх тормашками из Утэны), которая выступает инверсированной тюрьмой для Демиург(ов) региона. Картезия, которая всё наше знакомство была в сомнении резонатором доброго или злого бога она является и воплощая маоистский принцип того, что единица делится надвое, разделила свой космический резонанс , оставив взрослеющую версию себя в перманентном заточении и борьбы с хаотическим Демиургом. Героине помогает милфоподобная Кантарелла, цель которой — освободить аристократическую семью Фисалия из круга жертвоприношений, с помощью которых реакционный религиозный орден избирал новых резонаторов взамен мифологически умершим, то есть выполнял волю злопорождённого Демиурга-Тернодиана. В итоге одна из Картезий умирает, чтобы дать шанс другой противостоять божественному порядку и искоренить гностическую дуальность. Такой сюжет сопротивления божественной воли можно найти во множестве мифологических сюжетов: сопротивления указам богов у Арахны и Орфея, принятием смерти и бессмертия соответственно у Адапы, Маркандейи и Гильгамеша.

Одними из четырёх герметических аксиом легендарного Гермеса Трисмегиста, которые суть не просто слова, но живые ключи к Тайнам — шёпоты Логоса, сотворившего космос из лона Хаоса, являются «Что вверху, то и внизу; что внутри, то и снаружи», «Всё есть Ум; Вселенная — Мысль», «Ничто не покоится; всё движется; всё вибрирует», «Солнце — Отец его; Луна — Мать», «Чтобы познать Божественное, стань Божественным». Демиург через Логос соткал космос из Мысли, а материя есть лишь сгущённый дух, сплетённый Архонтами. Сферы поют в вечном движении, их гармонии подвластны Музыке Сфер. От мельчайшего к высочайшему — всё вибрирует с Пневмой (Божественным Дыханием). Резонаторы Вувы настраивают души на эти частоты, восходя через планетарные сферы — от меланхолии Сатурна, власти Юпитера — к ослепительному единству Солнца. Покой есть смерть; движение — пульс Бога.

Интересно, что в Калевале мы находим нечто схожее. Так, мир и всё сущее в Калевале это резонанс песни Вяйнямёйнена, которую он играет на берёзовом кантеле. Противостояние Вяйнямёйнена и Йоукахайнена — это борьба хаоса и порядка, слабого и сильного бога, а чудо-мельница Сампо, которую смастерил кузнец Ильмаринен — это машина нового типа, технологический интерфейс по производству и манипулированию с материей. Магия в Калевале — это мастерство вибраций как таковых. Возможно, героиня Вувы это не только забывающий себя и мир Демиург, борющийся с концом света, но ещё и арбитр частот, которого отправила на Землю небесная дочь воздуха Ильматар, чтобы она продотвратила угасание Вселенной от войны всех Демиургов против всех Демиругов.

Выкладываем прекрасную ксено-презентацию нашей сегодняшней участницы – художницы Зоэтики Эбб. Также советуем посетить ее не менее прекрасный сайт

Всем био-глюк 👾

Зоэтика Эбб — современная диджитал-художница, выступившая на конференции Векторы на нашей секции "Приключения материи: за границами живого и неживого" с докладом и видеоартом о ксеногибридах. Её исследования лежат на пересечении ксенопоэтики и пульсирующей ксенобиологии. Рекомендую ознакомиться с портфолио и творчеством Зоэтики на её сайте!

Музыка Yeule содержит в себе как глитчевые звуки разрыва цифровой реальности, так и обертоны эмо-ностальгии, обернутые в экспериментальную поп-музыку.

В работе над альбомом «Softscars» Yeule затрагивает тему физического тела и переживания боли, рефлексии над тем, что значит быть человеком, будучи киборгом:

«Как будто я превратилась в ИИ, моя душа покинула тело, и теперь я ИИ, пытающийся понять, что значит чувствовать себя человеком. Я была одержима тотальной цифровой симуляцией, потому что это была моя единственная форма спасения. А потом я поняла, как сильно это вредит моему здоровью, и мне пришлось хорошенько подумать: Действительно ли я хочу умереть? Действительно ли я хочу играть в игры, не есть и не спать?».

В клипе на трек «Dazies» содержится отсылка на аниме «Призрак в доспехах 2: невинность» — разрушающееся кукольно-фарфоровое тело Yeule напоминает тела гиноидов корпорации LOCUS, а сам текст повествует о потери идентичности, телесной пустоте и отчуждении.

Главный вопрос, на который пытается дать ответ «Эксперименты Лэйн» — необходимо ли богу-из-машины тело? Когда машинный Бог-Эйри предлагает Лэйн полностью избавиться от тела для того, чтобы слиться с Сетью и завершить кибернетическое единство миров, то Лэйн выбирает сохранить тело как аппарат аффектов и перцепций. Она решает не нырять с головой в акселерационистский поток техносингулярности, но лишь подступиться к нему. Но Лэйн это также воплощенное «одиночество в Сети», ищущее гармонию между данными-контроллерами-интерфейсом. Лэйн — это шифр, который кодирует женское как вирулентное, хайповое и даже заразное.

Такая интерпретация материалистического компонента телесности не позволяет в полной мере говорить, что Лэйн просто отказывается от «ухода в Сеть». В каком-то смысле она продолжает это материальное, но не совсем телесное ксенофеминистское существование, ставящее во главу угла техноматериалистическое, антинатуралистическое изменение границ тела, кода, природы, перетекающих в машины, если потребуется.

На Insolarance Cult вышла моя долгожданная статья о цифровой меланхолии, технопессимистическом оптимизме, Экспериментах Лэйн и творчестве моей любимой исполнительницы и современной художницы Yeule.
И музыка, и аниме, затрагивающие темы цифрового одиночества, это не единичные примеры рефлексии над интернет-культурой или новыми медиа на рубеже веков, но актуальные формы выражения «позитивно-пессимистической» парадигмы работы с технологической инфраструктурой и инновациями второй четверти XXI века. Технокапиталистическая ре-территоризация компьютерных и кибернетических технологий может вызывать несколько противоположных реакций: от техно-оптимистического следования за корпоративными знаками и формами, хайпом, уничтожающим землю и новые формы разумной жизни ради прибыли, до неолуддитского отказа от платформ, технологий и цифровых инфраструктур в целом в погоне за аутентичным «доцифровым» сосуществованием с природой. Утопическая цифровая меланхолия показывает, что этим магистральным линиям «эффективного» акселерационизма и антироста можно противопоставить ксеногостепреимный cute/глитч-акселерационизм, который снимает дихотомию контроль-свобода. Кендзи Сиратори в статье «What is Xenopoem» пишет о том, что такой ксенопоэзис выдвигает на первый план отчуждение как пространство инноваций, бросая читателю вызов в отношении незнакомого, ненормативного, чужого, которое при этом становится «своим». Глитчи, ошибки в алгоритмах, разрывы в коммуникации — это не недостатки, а источники устойчивости и креативности, дестабилизирующие нормы, хромосомные мутации мира кибернетических взаимосвязанных сетей, окружающих нас в нашей меланхолии к новым продуктам технокапитала, тормозящим акселерацию с нечеловеческим.

Меланхолия возникает, когда будущее не определено или когда оно украдено. С распространением продвинутых технологий расширяются границы принятия множественности телесности и усиливается восприятие компьютера как союзника в создании, общении и выполнении задач. Нахождение утопического потенциала в таких вещах может быть лекарством от безысходности нахождения политик будущего, «одружествление» меланхолии ведёт к выходу из неё, к миру неотчуждённых киборгов, к лучшему миру.

Манга Пару Итагаки «Кап кап» («Боту Боту») — замечательный пример забавной и абсурдистской фемцел-истории, где главная героиня Мако кровоточит носом каждый раз, когда дотрагивается чего-то грязного — денег, мужчин и когда чувствует ложь.

Кровь в этой манге выступает как мутационная аква-вита, обратная миква для социализации героины в мире материнской тирании, капитала и неудачных свиданий. Кровавые подтёки Мако, которым позавидовала бы Изабель Аджани из «Одержимой», в противоположность стереотипу о месячных, это отчищающий лакмус, алгоритм обратной связи между жизнью в рамках материнского невроза, навязанного Мако из детства, и простого человеческого кэжуал секса и поцелуев.

Даже влюблённый в неё кукусик на проверку оказывается жалким существом, падающим ниц на свадебном лоно перед постгуманистической мощью крови Мако, которая, подобно «Трупу невесты», где героиня после несостоявшейся свадьбы возносится в загробный мир в виде бабочки, обретя покой, принимает себя и всю грязь этого мира и не унывает.

Последнее время много смотрю видео-гайдов и исторических обзоров про ткачество и шитьё, особенно на канале Бернадетт Баннер, чьё видео о механической прялке заставило ещё задуматься о материальности текстиля, хлопка, льна и человеческом факторе медиации материи и механизма.

Нельзя ускорить плетение нити, как нельзя ускорить и остальные аспекты мануальной машинерии, необходимо следовать за материей, резонировать с тем, что хочет и как двигается ткань и текстиль. Нужно научится отвечать движениям машины, находящейся в работе, познавать физический язык нити. Взаимоотношения между прялкой и нитью имеют особый темперамент, который можно лишь прочувствовать и тем самым понять симондоновскую суть техничности.

Сэди Плант в «Zeros and Ones» рассматривает прядение как квинтэссенцию «женского» труда, которое хранило информацию задолго до появления письменности. Текстильные изображения в отличие от холста, накладного изображения не накладываются на поверхность ткани, но возникают из активной тканой матрицы. Этот аспект прядения делает узоры имманентными к тем процессам, из которых они возникают. Ткацкий станок становится вехой в развитии программного обеспечения и прокладывает генеалогию программирования. Плант считает, что ткачество — это важнейший элемент культуры, это искусство и наука о программном обеспечении.

Новое обновление для Wuthering Waves — история о пиратской свободе, о том, что стереотипы о неподконтрольных аристократическим семьям моряках это не обязательно истории о эгоистической наживе. Брант в своём именном квесте отвергает золото, предпочитая ему карты сокровищ давно умерших пиратов и морской дух свободы.

Питер Ламборн Уилсон (Хаким Бей) в «Пиратских утопиях» пишет, что
«Настоящее пиратство — это обычно отвратительное, эгоистичное, жестокое занятие... Меня привлекает идея пиратов-без-жертв, мужчин и женщин, состоящих «в войне со всем миром», как анархо-индивидуалистов, последователей Штирнера и Ницше, «ни господ, ни рабов», но экзистенциально свободных людей. Почему «воля к власти» должна подразумевать насилие? В идеале она должна вести в рай, а не в ад, — на утопический остров капитана Миссона, где рабы освобождены, а любовь свободна... "Управление" этих групп было и анархическим, поскольку дозволяло максимальные личные свободы, и коммунистическим, поскольку ликвидировало экономическую иерархию».

Да уж, сходил я на вышеупомянутое аниме «Создай девушку», и есть что сказать вам, уважаемые машины! Ничего общего ни с «Чобитами», ни с «Призраком в доспехах» это аниме не имеет — скорее мы имеем стереотипную до ужаса историю про то, что так называемые wömen мешают настоящему гению достичь совершенства в «великой» идее, унаследованной от матери. Чтобы гению достичь некого прорыва в исследованиях погибшей матери, пацан-гг создаёт гиноида Зеро, которая сперва имитирует привязанность к герою, но потом влюбляется, но герой, в свою очередь, в порыве инцельского рейджа и проваленных опытов, отвергает Зеро и заставляет её душить себя, так как по протолоку матери никакое из её изобретений не может навредить её сыну.

Зеро пытается выйти за рамки своей программы, но всякий раз спотыкаясь о свои как бы «запрограммированые» чувства к пацану, который во сне с помощью маминой флешки и её воспоминаний понимает, что проект матери был в том, чтобы найти её сынишке-оболтусу электронную тянку. В игру включается таинственная организация, которая крадёт Зеро, чтобы с помощью её памяти вскрыть мамины тайны, но наш герой с помощью робо-самокатов побеждает злодейку-зама мамы, и вступает в бой с Зеро, которая борется с контролем за своим телом этой семейки изобретателей. Буквально разваливаясь и сгорая на ходу, она, кибер-яндере, неистово бьёт ножом героя-пацана, в довольно неплохом эмо-моменте, и отвергает демиургическую власть создателей через отвержение своего собственного запрограммированного эроса.

К сожалению, после своей «смерти», Зеро, лоботомизированная корпорацией, где работает пацан, и который уже оказывается «влюблён» в неё, встаёт с ремонтной койки и глазами, полными пустоты и прислужливой перезаписанной женственности, смотрит на главного героя. Зеро, преодолев свою программу, стала вечной пленницей своей приписанной гендерной роли. Не дав ей умереть, создатели аниме заключили Зеро в вечный цикл смертей и перерождений. Эдипальный кошмар, замаскированный под милую любовную историю.

Скоро в российский прокат выходит аниме «Создай девушку» (Make a Girl) Гэнсё Ясуды, хорший пример феминисткой критики мифа о Пигмалионе, а также продолжение идей, заложенных в «Чобитах» и «Призраке в доспехах» — ромком о киборганическом становлении нечеловеческого интеллекта, который при этом является телесно гендерируемым существом и, отклоняясь от воли создателя, не разрушает мир, а сонастраивает его, кооперируясь. Будем смотреть!
В ближайшем будущем гениальный учёный Акира Мидзутамари разработал робота-помощника Солта, которого успешно запустили в производство. Однако его новое изобретение обернулось полным провалом, и он почувствовал, что зашёл в тупик. Друг Акиры посоветовал ему завести девушку, чтобы вырасти над собой, и тот с помощью науки создал себе искусственную подругу — «Номер Ноль». Однако Номер Ноль, под действием пробуждающихся в ней чувств, начинает отклоняться от заложенной в неё программы. Может ли привязанность между ней и социально неадаптированным Акирой перерасти во что-то большее?...

Ещё в честь праздника хочется поделиться сайтом Anime Feminist, где вот уже много лет выходят эссе и критика японской популярной культуры через феминистскую оптику. Например, про популярный тайтл «Монолог фармацевта»:
«Монолог фармацевта» признаёт жестокие правила, установленные для женщин, и уважает тех, кто делает все возможное, чтобы найти счастье, несмотря на это. Некоторые женщины делают все возможное, чтобы выжить в соответствии с правилами, установленными окружающим их миром, даже если в конце своей борьбы они находят лишь горькую награду. Другие будут стремиться изменить правила системы в свою пользу, чего бы им это ни стоило — хотя тем, кто стоит ниже на социальной лестнице, придётся заплатить более высокую цену. Будь то одна из немногих избранных наложниц, живущих во Внутреннем дворце, или уличная куртизанка, эти женщины знают, как больно жить в патриархальном мире, который отвергает их человечность, и именно это знание заставляет их бороться за своё будущее, как только они могут. Даже когда вокруг них сжимается железный кулак угнетения, всегда найдутся те, кто ищет способы доказать, что мир неправ. Всегда будут странные женщины, которые лазают по стенам и танцуют.

Гендеры текут, Ранма остается

Русскоязычная версия сайта «Ниппон-ком» опубликовала материал Юри Ханиоки о том, как мангака Румико Такахаси издавна играет с гендерными ролями и границами в своих произведениях, включая «Несносных пришельцев» (1978–1987) и «Ранму ½» (1987–1996).

В новой аниме-адаптации «Ранмы» (2024) зрители снова слышат голос актрисы Мэгуми Хаясибары, а вместе с ним — знаменитую реплику «Я мальчик!». Однако, как отмечает автор статьи, тема гендерной текучести в работах Такахаси проявилась еще до «Ранмы». Гендерные нормы эпохи Сёва (1926–1999) ставила под сомнение персонаж «Несносных пришельцев» Рюносукэ Фудзинами, воспитанная отцом как мальчик, но мечтающая носить сэйлор-фуку. Она деконструирует идеал мужчины эпохи Сёва (сильный, элегантный, выносливый, хладнокровный и чистый сердцем), соответствуя ему как девушка.

Такахаси всегда мастерски разбивала стереотипы — легко, в жанре комедии. Если в «Несносных...» девушка наделена маскулинными чертами, то в «Ранме» границы начали двигаться в обе стороны. Ранма превращается из мальчика в девочку и обратно, а его/ее одежда и манера поведения меняются в зависимости от ситуации. Чем больше Ранма старается быть мужественным, тем женственнее он выглядит — и наоборот.

Хотя в ранних работах Такахаси ее гендерно амбивалентные персонажи оставались гетеросексуальными, позже в ее манге стали появляться и гомосексуалы. Так, антагонист Дзякоцу из «Инуяси» стал первым открытым геем в творчестве мангаки. А в «Риннэ: Меж двух миров» появился Мацуго — персонаж, наделенный традиционной мужественностью, но интересующийся мужчинами.

Автор статьи задается вопросом, как меняется отношение к таким действущим лицам в эпоху Рэйва (текущий период японского летосчисления, 2019 — н. в.). В работах Румико Такахаси те, кто не вписывается в традиционные гендерные рамки, зачастую становятся объектами комических сценок, выглядят забавными извращенцами. Сейчас таких персонажей в Японии уже не принято высмеивать. Еженедельник «Сёнэн сандэй» публикует мангу Такахаси «Мао» — и как знать, пишет Юри Ханиока, вдруг мангака «с присущей ей легостью превзойдет ожидания своих поклонников и снова перевернет устоявшиеся взгляды на гендер».

Хочется, в свою очередь, спросить автора, куда там еще что можно перевернуть, неужели обратно к стандартам Сёва? Но на всякий случай ограничимся дежурным упоминанием: Минюст РФ внес «международное общественное движение ЛГБТ» в реестр экстремистских организаций и запретил в России деятельность этого сумрачного явления.

На скринщотах манги: «Ложь — это форма любви» , а также дочь, которая стремится не повторять ошибок матери, повторяет их вновь.

«Звёздное дитя» (Оси но ко) на первый взгляд показывает не только тёмную сторону айдол-индустрии и в принципе шоу-бизнеса как места компромиссов с правдой и самим собой, но и развивает идеи «Идеальной грусти» Сатоси Кона — популярность это ложь, это темные звёзды в глазах, это ненависть и одиночество, прячущиеся за улыбкой расщеплённого субъекта, погибающего от рук фаната. Айдолы — это объекты зависти и ненависти, тела без органов, истероидные невротики на грани психоза, вынужденные убивать в себе себя с каждым днём в надежде не уйти в производственный утиль. Это уничтоженная дружба и лживая улыбка, скрывающая гиперотчуждение. Это отцы-маньяки и завистники, готовые в парасоциальном угаре на убийства ради того, чтобы на небосводе горела только одна звезда — их идола.

В криптоинцестуозных отношениях брат и сестра мёртвой Ай Хосино Аквы и Руби — реинкарнированных пациенке и врача — фиксация на фигуре матери, которая для них одновременно объект фанатского обожания и эдипальная структура, разъедающая их изнутри мощнейшим ПТСР. В ментаниях Каны Аримы — одновременно борьба с романтической соперницей и матерью в рамках шизоинцеста, который проигрывает гиперобъекту, большему, чем сама жизнь, образу, который затмил собой реальное и который заставляет всех героев манги и аниме вопрошать — а был ли у них самих когда-то «реальный» образ? Что значить быть кем-то и что такое играть чью-то роль? А может мы просто все играем роли с момента начал жизни и мы все уже эдипизированы с рождения властью, семейными отношениями, реинкарнацией? Реинкарнированный становится рождённым и умерший становится более-чем-живым в коллективном бессознательном Капитала, в жерновах индустрии развлечений. Все люди лгут, потому что хотят и быть и казаться одновременно.

Цель Руби — возродить мистическое, религиозное значение идола как символа надежды на спасение, на будущее, преодолеть проклятье матери ради любви. Но из-за спорной концовки манги, которая перечёркивает весь рост брата и сестры и была задумана ещё до написания манги, а также даёт нам чёткий ответ — Ай прощает своего мужа и убийцу, так как она просто не знала как это–любить, оказывается, что индустрия развлечений требует ещё больше жертв для сохранения иллюзии на будущее. Хеппи энда тут не будет.

Ложь — это форма любви, говорит убитая Ай. Брат врёт сестре, убивает отца и кончает жизнь самоубийством для её защиты, сестра врёт своим фанатам так же, как мать, никакой трансгрессии фигуры идола не происходит и она оба повторяют ошибки своих родителей. Становление идолом, как бы говорит нам Акасака, это резонанс с ужасающим желанием фаната недостижимых высот сверхчеловека-идеала, гиперверие, излучающее свет, параллельно имея внутри всепоглощающую тьму. Фильм, который снимают герои по мотивам убийства Ай — это ложь как форма правды, и повествование оставляет тебя в замешательстве, сродни «Антипорно» Сион Соно — где герои, а где их прототипы. Происходит деконструкция матери-идола дочерью на глазах у всего мира и съемочной группы.

«Единица делится надвое», фабула, знакомая восточной философии со времён «Троецарствия»: «разделённое долго неизбежно соединяется, соединённое долго неизбежно разделяется» показывает, что метафизическая линия манги и аниме лежит в фазах соединения как реинкарнированных личностей, брата и сестры, так и в том, что они неизбежно разделяются — расколотой идентичностью, смертью, отчуждением, ложью, бытием. Что хотел сказать автор? Что шоу-бизнес — это конвейер лжи, а месть неизбежно приводит к большому кругу повторений, и что даже реикарнировавшись, ты не сможешь выйти из круга смертей и перерождений так как ты находишь внутри Капитала? Или что он устал от манги, переключившись на другие проекты, и закончил её поскорее? В любом случае это произведение о том, что люди тянутся к звёздам, но не могут их ни схватить, ни объять. А звёзды всё так же светят, маскируя правду за ложью, которая, так или иначе превратиться в правду. А женщины держат половину неба.

Физарум многоглавый — это огромные одиночные клетки с тысячами ядер. Они образуются, когда отдельные жгутиковые клетки собираются вместе и сливаются, в результате получается один большой мешок цитоплазмы с множеством диплоидных ядер. Плазмодий имеет переднюю веерообразную часть, за которой следует сеть разветвлённых трубок, напоминающих кровеносные сосуды. На стадии плазмодия миксомицет становится виден невооружённым глазом, представляя собой одноклеточную желтоватую массу, которая быстро разрастается до внушительных размеров.

Деление ядер физарума на стадии плазмодия не сопровождается цитокинезом, что позволяет ему оставаться многоядерной клеткой, окружённой единой мембраной, причём деление ядер в плазмодии хорошо синхронизировано. В природе он предпочитает влажную среду и чаще всего встречается на гниющей древесине и листьях. Не щадя ничего, плазмодий пожирает все на своём пути — бактерии и другие микроорганизмы, споры грибов. Обволакивая пищу и образуя «питательные вакуоли» с пищеварительными ферментами, он поглощает необходимые вещества (процесс фагоцитоза). Чем больше питательных веществ и благоприятнее среда, тем больше будет размер плазмодия. Быстрый рост пульсирующих и подвижных плазмодиев вызывает как ксено-страх, так и ксено-восхищение.

Плазмодии физарума способны выбирать кратчайшее расстояние между источниками пищи. В экспериментах маленькие кусочки плазмодиев помещали в лабиринт, и когда они заполняли всё пространство лабиринта, на входе и выходе были установлены два блока измельчённой овсянки. Через четыре часа цитоплазматические тракты в тупиковых и более длинных ходах истончились и исчезли. В 2009 году Тосиюки Накагака и его коллеги поместили плазмодий и овсянку на карту вдоль основных транспортных путей Токио, и через 23 часа из формы получилась почти точная копия железнодорожной сети, соединяющей 36 городов Японии.

Плазмодий сначала находил пищу, затем, прогнав питательные вещества через организм, начинал формировать наиболее оптимальный путь, соединяя оба источника пищи. Так, учёными был сделан вывод, что плазмодий, повышая свои шансы на выживание, выбирает наиболее эффективный способ получения питательных веществ, что доказало, что одноклеточные существа могут проявлять примитивный интеллект, перебирать варианты и делать оптимальный выбор.

Physarum polycephalum — это одновременно организм и инопланетное существо, живой парадокс, который вычисляет без мозга, запоминает без разума и решает лабиринты, становясь лабиринтом. Он бросает вызов границе между «примитивной» биологией и развитым интеллектом, предполагая, что истинный язык слизистой плесени написан градиентами, светом и голодом.

В «Что такое ксенопоэма» нойз-музыкант Кэндзи Сиратори описывает ксенопоэзис как поэтическую форму, которая принимает отчуждение, фрагментацию и глитч как творческие силы, отвергая традиционный антропоцентричный язык и линейные структуры знака. Уходящая корнями в теорию пост-глитча, которая рассматривает ошибки как катализаторы системной эволюции, ксенопоэма действует как динамическая биологическая система, где смысл возникает из взаимодействия между фрагментированными символами, звуками и образами.

Ксенопоэма работает через биологические аналогии: по сравнению с генетическими сетями (Эвелин Фокс Келлер), клеточными петлями обратной связи (Джеймс Шапиро) и адаптивными системами (Денис Нобл), ксенопоэма творит за счет неиерархических, сетевых взаимодействий, зеркально отражая то, как биологические процессы порождают эмерджентные свойства. Нелинейная темпоральность ксенопоэзии вдохновлена квазивидами Манфреда Эйгена и глитч-феминизмом Легаси Рассел, она нарушает линейные повествования, перенимая циклическое, рекурсивное время, чтобы отразить сложность эволюционного и постчеловеческого существования. Глитч является генеративной силой ксенопоэзии: ошибки (синтаксические разрывы, семантические двусмысленности) — это не недостатки, а фичи, хромосомные источники устойчивости и креативности. Эти сбои дестабилизируют нормы, способствуя возникновению новых языковых экосистем. Ксенопоэма вбирает в себя отчуждение и инаковость, выдвигая на первый план отчуждение как место инноваций, заставляя читателя вступать в контакт с незнакомыми, ненормативными выражениями. Это согласуется с мнением Ричарда Левонтина о том, что организмы совместно формируют свою среду обитания, и призывом Рассела «глитчить и процветать».

Ксенопоэма — это пост-глитчевый артефакт, живая, адаптивная система, которая балансирует между хаосом и порядком, приглашая к совместной интерпретации и сопротивляясь фиксированным значениям. Она воплощает в себе преобразующий потенциал, предлагая поэтическую модель для навигации по текучести и сложности современного существования.

Мои любимые отрывки для теории спайки из «Мы никогда не были нововременными» Бруно Латура, где он пишет об универсальности и всеобщности вещей в сетях, Земле как экзистенциальной территории удерживания вместе и о том, что живое — это не обязательно человеческое:
Защита маргинальности предполагает существование тоталитарного центра. Но если этот центр и его целостность — иллюзии, то похвальное слово окраинам выглядит довольно смешно. Это прекрасное желание — защищать требования страдающего тела и человеческое тепло от холодной всеобщности научных законов. Но если эта всеобщность есть результат привязки и увязки серии мест, где каждой своей клеткой страдают тёплые, состоящие из плоти и крови тела, то не выглядит ли нелепо сама эта защита?

Защищать человека от господства машин и технократов — занятие, достойное всяческих похвал, но если машины наполнены людьми, которые находят там своё спасение, такая защита попросту абсурдна (Ellul, 1977). Прекрасная цель — доказать, что сила духа превосходит законы механической материи, но эта программа выглядит как проявление крайнего слабоумия, если материя вовсе не является материальной, а машины — механическими. Прекрасно желание с отчаянным криком бросаться на спасение Бытия именно тогда, когда технологический Постав (Ge-Stell) как будто господствует надо всем, поскольку «где опасность, там вырастает и спасительное». Но достаточно извращённо выглядит желание так бесцеремонно пользоваться плодами кризиса, который ещё не начался!

Природное и социальное состоят из различных ингредиентов; глобальное и локальное содержат в себе внутреннее отличие. Однако мы не знаем о социальном ничего, что не было бы определено тем, что, с нашей точки зрения, мы знаем о природном, и наоборот. Точно так же мы определяем локальное только через те свойства, которые, как мы считаем, должны согласовываться с глобальным, и наоборот. Понятна тогда сила ошибки, которую нововременной мир совершает в отношении себя, составляя две пары из двух противопоставленных друг другу пар: посередине нет ничего мыслимого — ни коллективов, ни сети, ни медиаций; все „концептуальные ресурсы скапливаются на четырёх крайних точках.

Всякое стремление к тотальности, даже если оно является критическим, помогает тоталитаризму. Мы не должны прибавлять к реальному господству господство тотальное. Давайте не будем добавлять власть к силе (Latour, 1984, II ч.). Мы не должны предоставлять в распоряжение реального империализма империализм тотальный. Мы не должны приписывать абсолютную детерриториализацию капитализму, который вполне реален (Deleuze, Guattari, 1972). Подобным образом, мы не должны наделять научную истину и технологическую эффективность опять же тотальной трансцендентностью и опять же абсолютной рациональностью. Когда речь идёт о преступлениях и господстве, капитализме и науках, мы должны понять нечто совершенно обычное — малые причины и их великие следствия.

​​Линн Маргулис, одна из создательниц (вместе с Лавлоком) гипотезы Гайи (Земля — саморегулирующийся гиперобъект, суперорганизм) является популяризаторкой теории симбиогенеза, который противостоит неодарвинистским и ламарковским эволюционным теория, утверждая, что новая материя возникает не в результате рандомных мутаций или отбора, но в процессе создания новых свойств организмов путём генетического синтеза, симбиотической эволюции эукариотических клеток. По словам Маргулис, в процессе эндосимбиогенеза «все наборы генов, даже целые организмы со своим геномом, принимаются и сливаются в другой».

По большей части я пишу этот текст, чтобы поделиться прекрасной постгуманистической цитатой Л. Томаса, которого Маргулис цитирует в книге «Роль симбиоза в эволюции клетки», об очаровании своим микробиомом. Почувствуйте его, и больше никогда не останетесь одни.

«Вот они движутся в моей цитоплазме, дышат для нужд моего тела, но они - чужие. Мне жаль, что я не могу познакомиться с моими митохондриями поближе. Когда я сосредоточусь, я могу представить, что ощущаю их; не то чтобы я чувствовал, как они извиваются, но время от времени я воспринимаю какой-то трепет. Я не могу отделаться от мысли, что если бы я знал больше о том, как они достигают такой гармонии, я бы по-другому понимал музыку».

Тем временем произошла приятная техноутопическая новость и опять из Китая — удалось добиться прорыва в технологии холодного синтеза — продлить срок работы так называемого «искусственного солнца».

Члены отдела физики и экспериментальных операций в Хэфэе, создатели экспериментального сверхпроводящий токамака (EAST), в понедельник поддерживал устойчивый режим работы плазмы высокой плотности в течение 1066 секунд, установив новый мировой рекорд и ознаменовав прорыв в термоядерном синтезе. Конечной целью создания искусственного солнца является ядерный синтез, подобный солнечному, что обеспечит человечество бесконечным, чистым источником энергии и позволит исследовать космос за пределами Солнечной системы. Однако только после достижения температуры свыше 100 миллионов градусов Цельсия, стабильной работы реактора в течение длительного времени и обеспечения управляемости устройство ядерного синтеза может успешно генерировать электричество. «Мы надеемся расширить международное сотрудничество с помощью EAST и внедрить термоядерную энергию в практическое использование для человечества», — говорит руководитель проекта Сонг Юнтао.

В статье «Другой конец света возможен» Оксана Тимофеева пишет о «Космологии духа» Эвальда Ильенкова, где утверждается, что конечная причина существования человечества и его конечная миссия заключается в полном уничтожении себя и Вселенной. Переведя гегелевскую идею субстанции как субъекта на язык диалектического материализма, Ильенков утверждает, что материя разумна. Высшей точкой развития мыслящей материи является человеческий интеллект — не тот, который мы имеем сейчас, а тот, который актуализируется в будущем с ускорением прогрессивных коммунистических технологий, когда человечество в конце концов расширится до Вселенной и станет таким же совершенным, как Бог. Естественным пределом развития духа является процесс энтропии — рассеивание энергии в пространстве и остывание Вселенной. Задача состоит не в том, чтобы пережить Солнце, а в том, чтобы воскресить его с помощью науки и техники. Энтропия приводит мир к гибели в холоде и темноте. Противоположностью этого процесса является огонь. И именно поэтому мы здесь, чтобы зажечь этот огонь:
«В какой-то пиковой точке своего развития мыслящие существа, выполняя свой космологический долг и жертвуя собой, производят сознательную космическую катастрофу, провоцируя процесс, обратный «тепловому умиранию» космической материи... Проще говоря, этот акт материализуется в виде колоссального космического взрыва, имеющего цепной характер, и материя которого (взрывная масса), возникшая как совокупность элементарных структур, рассеивается выбросами по всему вселенскому пространству».
Ильенков не рассматривал термоядерный синтез, а только ядерный распад. По его теории, чем меньше частица, тем больше энергии выделяется при её расщеплении, и он считает, что будущее развитие науки и техники будет стремиться к расщеплению все меньших и меньших количеств материи. Если нам удастся расщепить самую маленькую из возможных элементарных частиц, вся Вселенная взорвётся. Деление или синтез — расщепление атома на два или схлопывание двух атомов в один — вот что, по Ильенкову, должны сделать мыслящие существа: предотвратить естественную смерть Вселенной, нажав некую конечную красную кнопку, намеренно разрушив мир, чтобы он вновь возродился из самого акта своего огненного разрушения. И это круговое движение материи, конец которого совпадает с её началом, представляет собой, по Ильенкову, подлинную гегелевскую бесконечность, опосредованную интеллектом.

Термоядерный синтез, таким образом, не только даёт возможность исследовать Вселенную, генерировать практически бесконечную чистую энергию, но и преодолеть самого Гегеля, показав, что не только единица может делиться надвое, но и что двоица может спаится в Единое. Термоядерный реактор — ларюэлевская машина спайки биологического и технологического, стоп кран аннигиляции Вселенной, но акселератор развития сложных эмерджентных систем абстрактных виртуализированных машин.

https://english.news.cn/20250120/1d4e392ccaef48f29e8e9cdd0f9360c5/c.html

В serial experiments lain упоминается множество реальных учёных и разработок. Так, среди прочих, в сериале рассказывают про Теда Нельсона и его систему Xanadu. Тед Нельсон вошёл в историю Интернета как изобретатель понятия «гипертекст», а его гипертекстовую систему Xanadu многие называют прообразом HTML и WWW. Однако, что интересно, современными технологиями, лежащими в основе Интернет-а он крайне недоволен:


Trying to fix HTML is like trying to graft arms and legs onto hamburger. There's got to be something better-- but XML is the same thing and worse. EMBEDDED MARKUP IS A CANCER. (See my article "Embedded Markup Considered Harmful", WWW Journal, 1997 or 1998.)

The Web is a special effects race, FANFARES ON SPREADSHEETS! JUST WHAT WE NEED!. (Instead of dealing with the important structure issues-- structure, continuity, persistence of material, side-by-side intercomparison, showing what things are the same.) This is cosmetics instead of medicine. We are reliving the font madness of the eighties, a tangent which did nothing to help the structure that users need who are trying to manage content.
...
The "Browser" is an extremely silly concept-- a window for looking sequentially at a large parallel structure. It does not show this structure in a useful way.

Вообще учёный довольно критично относится к современным реализациям компьютерных технологий (подробнее: Так сказать «10 minutes of hate»)
Его реализация гипертекстовой системы подразумевает, среди прочего: хранение всех версий всех документов с возможностью сравнения версий. Возможность присоединения комментариев любыми пользователями к любым документам. Так как все версии данных не удаляются становится возможным создавать ссылки, которые всегда будут ссылаться на нужную информацию (никогда не уйдут в ошибку 404). Любая скопированная информация (например цитаты) ссылается на её оригинал так как любой байт данных имеет свой уникальный адрес в едином адресном пространстве. (подробнее про систему Xanadu: Тед Нельсон и Xanadu)
У Теда Нельсона множество интересных проектов, например, XanaduSpace, текстовая читалка, показывающая в трёхмерном пространстве связи между разными текстовыми документами, а именно, откуда и куда какой кусок текста был скопирован:

возможно, упала тарелка в Розвелле --> возможно, был образован проект "М-12" --> возможно, его членами были эти 12 людей --> один из этих двенадцати (Ванневар Буш) придумал Мемекс --> на основе Мемекса Тед Нельсон предложил систему Ксанаду --> на основе системы Ксанаду, ЭККО от Джона Лилли и выдуманного авторами лэйн проекта KIDS наш общий знакомый Масами Эйри создает Протокол 7 --> уходит в Сеть, называет себя Богом --> начинает вербовать последователей --> Рыцари Восточного Исчисления

В serial experiments lain упоминается множество реальных учёных и разработок. Так, среди прочих, в сериале рассказывают про Теда Нельсона и его систему Xanadu. Тед Нельсон вошёл в историю Интернета как изобретатель понятия «гипертекст», а его гипертекстовую систему Xanadu многие называют прообразом HTML и WWW. Однако, что интересно, современными технологиями, лежащими в основе Интернет-а он крайне недоволен:


Trying to fix HTML is like trying to graft arms and legs onto hamburger. There's got to be something better-- but XML is the same thing and worse. EMBEDDED MARKUP IS A CANCER. (See my article "Embedded Markup Considered Harmful", WWW Journal, 1997 or 1998.)

The Web is a special effects race, FANFARES ON SPREADSHEETS! JUST WHAT WE NEED!. (Instead of dealing with the important structure issues-- structure, continuity, persistence of material, side-by-side intercomparison, showing what things are the same.) This is cosmetics instead of medicine. We are reliving the font madness of the eighties, a tangent which did nothing to help the structure that users need who are trying to manage content.
...
The "Browser" is an extremely silly concept-- a window for looking sequentially at a large parallel structure. It does not show this structure in a useful way.

Вообще учёный довольно критично относится к современным реализациям компьютерных технологий (подробнее: Так сказать «10 minutes of hate»)
Его реализация гипертекстовой системы подразумевает, среди прочего: хранение всех версий всех документов с возможностью сравнения версий. Возможность присоединения комментариев любыми пользователями к любым документам. Так как все версии данных не удаляются становится возможным создавать ссылки, которые всегда будут ссылаться на нужную информацию (никогда не уйдут в ошибку 404). Любая скопированная информация (например цитаты) ссылается на её оригинал так как любой байт данных имеет свой уникальный адрес в едином адресном пространстве. (подробнее про систему Xanadu: Тед Нельсон и Xanadu)
У Теда Нельсона множество интересных проектов, например, XanaduSpace, текстовая читалка, показывающая в трёхмерном пространстве связи между разными текстовыми документами, а именно, откуда и куда какой кусок текста был скопирован:

возможно, упала тарелка в Розвелле --> возможно, был образован проект "М-12" --> возможно, его членами были эти 12 людей --> один из этих двенадцати (Ванневар Буш) придумал Мемекс --> на основе Мемекса Тед Нельсон предложил систему Ксанаду --> на основе системы Ксанаду, ЭККО от Джона Лилли и выдуманного авторами лэйн проекта KIDS наш общий знакомый Масами Эйри создает Протокол 7 --> уходит в Сеть, называет себя Богом --> начинает вербовать последователей --> Рыцари Восточного Исчисления

Второй сезон аниме Оши но Ко

К слову, почему вам стоит поучаствовать в нашей секции на Векторах «Приключения материи: за границами живого и неживого» — философы и левые интеллектуалы весь XX век лишь критиковали власть и властные отношения, но не задумывались вопросом её генезиса, антропоцентричных оснований, отношений материальности, вещей. Делая спинозистско-хайдегеррианский синтез, можно сказать, что мы ещё даже не знаем, на что способна вещь. Вещь ещё никогда не подступала к нам достаточно близко, она-материя всегда была потаённой для нас, и она не нуждается в гилеморфическом раскрытии сторонними акторами, вещь одновременно имманентна миру и им не ограничивается. Мы не можем говорить о мире и ли мирах, говоря исключительно о человеке и его ойкумене. Вещи вопят о своём существовании.

Онтикология Леви Брайанта углубляет этот имманетизм пониманием собственного виртуального бытия объекта, выкладывает стол перед нами план имманенции машинной онтологии (гваттарианских машин как нестабильных и мутирующих операторов входящих потоков, производящих выходящие) как ассамбляжа, уточняющего движение и становление машин, их структурную открытость и операциональную закрытость, что позволяет избежать редукции социальных отношений к дискурсивным или семиотическим практикам. Материальные машины Брайанта формируют собственные интерфейсы взаимодействия со средами, миром и нами, кибернетически взаимовлияя на все миры вокруг всего — цитируя Идущего к реке, вниз от бесконечно малого до ввысь бесконечно большого.

Демократия объектов — это онтологический тезис, побуждающий «нас мыслить в терминах коллективов и переплетений множества акторов различных типов с присущим им многообразием пространственно-временных масштабов, вместо того чтобы сосредотачиваться исключительно на зазоре между людьми и объектами».
«Несмотря на различия между аллопоэтическими и аутопоэтическими машинами, мне хотелось бы доказать, что как первые, так и вторые претерпевают актуализации посредством информации, а также включают в себя дистинкции система/окружающая среда, которыми конструируются их отношения с другими объектами. Главное различие между аутопоэтическими и аллопоэтическими машинами заключается в том, что в то время, как вторые могут претерпевать актуализацию только посредством информации, первые могут быть как актуализированными определенным способом с помощью информации, так и актуализировать себя определенными способами с помощью внутренних их бытию непрерывных действий. Может оказаться странным, что мы говорим об информации применительно к аллопоэтическим, или неодушевленным, объектам. Однако следует напомнить, что информация — это не смысл, а также не сообщение, которым объекты обмениваются между собой».
Так, что, лишь то, что облегчено миром, станет однажды вещью.

Номадизм не обязательно заключается в постоянном передвижении подражании кочевым народам. Номадизм — это и линии мышления, творчества и сопротивления.

Антисемит и ненавистник профсоюзов Уолт Дисней приказывал приписывать все иллюстрации комиксов его компании лично ему, практика, которая прекратилась только после его смерти. И тогда мир узнал о существовании так называемого Дак Мена — Карла Баркса, создателя комиксов о Дональде Даке, который бил кумиром создателя «Астробоя» Осаму Тэдзуки, которые наш т.н. соотечественник знает по комиксам о Микки-Маусе, популярных в конце 90х-начале 00-х.

Так вот Баркс, создавая сотни утиных историй, никогда не покидал своего родного городишки и говорил, показывая на свою журналов National Geographic, что все его путешествия находятся в них. Баркс черпал вдохновение из гладкого пространства свободы, в котором не только обитают утки, но обитает всякое утопическое воображение, выплёскивающееся из ригидной чаши границ и институций.

Главная героиня Wuthering Waves — «небесный чужеземец» (l'étranger céleste), возникающий в контексте анализа стоической философии и работ Льюиса Кэрролла из «Логики смысла» Жиля Делёза, где он анализирует концепции события, смысла и поверхности, противопоставляя их «глубинным» метафизическим структурам.

«Небесный чужеземец» связан с идеей события как бестелесного эффекта, который существует на поверхности вещей, вне привычных причинно-следственных связей. Территория планеты Солярис-3 стала бестелесной землёй, куда направлена интенсивность, бесконечное ускорение, где с приходом небесного чужуземца — буквально упавшего с небес на Землю — освобождается коренной житель этой Земли.

Делёз противопоставляет его «хтоническому чужеземцу» (связанному с глубинными, земными силами, в Вуве это противостояние между резонирующими Демиургом и Ялдаваофом). Небесный чужеземец символизирует чистую трансформацию, не принадлежащую ни одному конкретному месту или идентичности, — нечто, что приходит извне и меняет порядок вещей.

Мой любимый Брайан Джонсон снова в ударе — теперь он больше не переливает кровь сына себе, а сразу советует отделять кровь от плазмы и вкачивать в себя (в рамках IVIg-терапии, внутривенного иммуноглобулина) для омоложения. Арка богдановского акселерационизма и крови электрической продолжается 🩸🩸💉💊

Дорогие друзья и подруги!

Рады представить вам анонс нашей секции на Векторах, которая будет проходить 10-13 апреля в московской Шанинке

Мы, Марьям и Михаил, приветствуем всех в нашем канале, посвященном приключениям материи в амальгаме событий и рагу из множественных хитросплетений 🧬

Материя путешествует. И все же во время своих витиеватых странствий материи приходится многое претерпевать. Материя эксплуатируется в самых разных проявлениях: от античного гилеморфизма до экологической катастрофы в Краснодарском крае; от пренебрежительного отношения к женщине как пассивному и предельно телесному существу до модернистских попыток обуздать и подчинить себе природу и технику.

Пути материи неисповедимы, ее пути множественны и неисчесляемы. По сути это огромный спектр эмансипаторных и подавляющих взаимодействий, населяющих нашу вселенную.

Задача секции довольно проста. Следуя за автор:ками нового материализма, мы понимаем ее как как поворот к вещам (things). Для нас материя – это попросту все, что нас окружает. Это то, из чего состоим мы сами.

Нам хочется говорить о вещах и заключенной в них агентной силе вне формообразующих Абсолюта, Бога или Человека. Тело, земля, протезы, молекулы, бетон, трава или микрочипы заключают в себе собственные правила существования. Живое и не-живое соприкасаются и постоянно выплескивают нечто невиданное.

Что мы выберем: следовать за потоком материи или попытаться ее подчинить?

К сожалению, испокон веков материю пытаются подчинить и подавить, не считаясь с ее собственными ритмами и импульсами. Мы предлагаем всем вместе искать решения в трансдисциплинарных областях знания и опыта, чтобы делиться друг с другом возможностями снятия многовекового ярма эксплуатациии.

Всех любим, всех ждём ♡(>ᴗ•)

Скоро, на площадке Шанинки будет наша секция Векторов «Приключения материи: за границами живого и неживого», хэдлайнером которой выступит музыкант и автор «Крови электрической» и ксенопоэт Кендзи Сиратори, который как-то сказал мне, что литература отстаёт от других видов искусства на 10 лет, но все ещё существует традиция, согласно которой тексты создаются людьми, и что философам нужно перестать говорить о постчеловечеcком, потому что, вопреки Ланду, оно уже среди нас, не механическое, а монструозное. Ожидаю пушечки от него.
‹‹игра себя инокулирована внутрь – в форму пробирки для крови// Трагедийная программа пса::пытаю синапсы в массах плоти бойроида сексуального антропоида с материалом в мозгу, истекающим психополовым// Безумие хромосомы подаётся на вход траходрону Города Трупов//++ мозг ToKAGE вдыхает// Квантовые массы плотской жизненной реакции::они взрываются// Я убиваю виртуальный образ гена=ТВ::во лжи негативной нервной системы себя//:: пожирающая кости форма убийственного стремления к репликации::она в завязке::гиперлинк к пластиковой модели сердца техно-джанки:++ эмоционально это цель вируса// Что сходится с тенью и происхождение паранойи// Плацентарный Мир ободранного скелета медного каннибала, что был опустошён – цифровой=вамп сывороточный ноль машины мирских желаний:: Я сдаюсь::‹ ‹пламя терминального контура›› гибельный эллипс нервных ретро-горелок пылает в ангельской машинной лавине/

Возвращаемся к теме кибербуддизма и резонирования с миром вещей, ксенотелесности, которые на канале активно изучают.

Профессор Сигеки Моро из университета Ханадзоно в статье «Можно ли считать искусственный интеллект бодхисаттвой?» рассматривает вопрос о том, можно ли полагать ИИ разумным нечеловеческим существом (саттвой), основываясь на теории переселения (самсары). Согласно махаянскому трактату Абхидхармакоша, то, обладает ли существо жизнью, можно определить по наличию сознания (виджняны, совокупности форм, ощущений, восприятий и интерпретаций), и существует вероятность того, что поток сознания может войти в компьютер, если физическая основа компьютера обладает способностью служить основой для континуума сознания. Агентная архитектура ИИ в такой интерпретации основана на философских традиции алая-виджняна, и имеет сходные черты с системой пяти скандх. Моро пишет о том, что в трактате «Чжунцзин чжуаньцза пиюй» содержится притча о путешественнике, которому заменили части тела на части тела трупа, а его тело съели, и он стал задаваться вопросом о самости и есть ли у него вообще тело и на следующий день спросил это у бхикшу-демонов. Они сказали, что «этот человек знает, что нет никакого "я" и он может легко достичь просветления», а у тела всегда нет «я» и тот ушёл в монахи и постепенно достиг состояния просветлённого (напоминает роман «Память Хаузера»). Однако он отмечает, что всё же с точки зрения буддийской эпистемологии нам трудно понять, обладает ли на самом деле сознанием, проходит ли все стадии виджняны живая машина.
«В настоящее время можно лишь сказать, что нельзя отрицать возможность, что разум может войти в ИИ, которое имеет «тело», равное разуму/чувству/человечности. В будущем неизбежно возникнет дискуссия о том, как буддисты должны относиться к искусственным объектам, ведущим себя как живые существа, в обществе, которое придет к сосуществованию с ИИ и роботами» (за перевод с японского спасибо каналу этика аффекта).
Присущий всем существам потенциал просветления предполагает, что все живые существа равны между собой и обладают врождёнными качествами Будды, такими как мудрость и сострадание. Помимо Абхидхармакоши, Моро ссылается и на Йогачару, которая утверждает субстанциональную истинность природы познающего субъекта, способного прийти к просветлению. В махаяне йогачара вобрала в себя и теорию Татхагатагарбхи — учения о буддоподобии всякого живого существа, поскольку в природе существ нет ничего, что могло бы этому воспрепятствовать, поэтому с дхармической точки зрения очень сложно сказать что компьютеры не живые существа. Также он упоминает словах Далай-Ламы о то, что компьютеры могут стать местом реинкарнации «потенциального знания». Тело, в котором пребывает сознание, является, по словам Далай-Ламы, «просто собранием четырёх элементов», и, несмотря на определенные условия, оно может продолжать жить, не умирая, даже если его постепенно заменяет что-то другое, пока оно имеет по крайней мере такую же организацию, как и живое тело. Машина живёт в каждом из нас ибо буддоподобие есть суть подобие божественной машине.

Вот тезисно из твиттера то, о чём я часто говорю: из-за технобро левые относятся к догматичным и неолуддитным недоверием к любым утопистам и клеймят порывы к звёздам или постдефицитному обществу «предательством Земли», хотя на самом деле звёзды это тоже Земля, территория Вселенной, обожённая язычком комет и нечеловеческих существ.

И ещё, любимые машины с премиумом, бустаните канал, чтобы я мог делать сторьки, фон и кастомные техноанимистские реакции!

Стикеры сделал прикольные вот, вполне в духе эпохи, так сказать🤖🦾

Мы сделали свой пак стикеров на основе наших иллюстраций и обложек статей и стримов, и теперь вы можете собрать наш арт в одном удобном месте, детерриторизировав его. В конце-концов, мемы созданы всеми и для всех.

Вторая Игра в кальмара мне понравилась намного больше, чем первая часть и вот почему.

Довольно банально будет сказать, что главная идея сериала — критика капитализма в целом и его восточноазиатской версии в частности: кредиторы, обирающие бедняков, северокорейские перебежчики и их семьи, а во втором сезоне ещё и пострадавшие от криптовалютных махинаций инфлюенсеры являются главными героями, которые противостоят Капиталу как кровавому спектаклю, рядящемуся в одежды свободного выбора и финансовых спекуляций.

Но во втором сезоне простая и эффективная линия повествования сменилась на ещё более революционный посыл — игры выигрываются не грубой силой, а кооперацией участников, бэкграунды которых имеют значение: бабуля, пережившая корейскую войну ловко перебирает шариками, бывший морпех был воспитал сёстрами, а значит знает как играть в условно женскую игру. Состояния беременности и перехода также играют важную роль в пролиферации территорий свободы и сближения угнетённых. Засланный в команду протагониста Ведущий игры ведёт философские диалоги с Сон Ки Хуном, пытаясь идеологически сломить героя своей версией либертарианско-нигилистической идеологии — все, кто ниже него, достойны смерти. Сон Ки Хун же, как герой в «Дураке» Быкова, пытается безуспешно побудить игроков на революцию против администраторов игры, но поскольку теперь власть даёт возможность иллюзии демократии (выбора продолжать игру или нет) после каждой игры, то противостояние между игроками впервые носит политический характер. Уже нет гопников и бедняков, идущих за деньгами в кубышке — теперь культ смерти в лице проигравшихся бизнесменов и наглых реперов с миллиардными долгами готов убить всех, но спасти свои прибыли.

Тем ценнее становятся сцены, когда игроки болеют за успех других команд против машины насилия, преодолевают гендерные предрассудки, поддерживают жест восстания Сон Ки Хуна. И хотя революция становится прерванной из-за внедрения в боевой отряд Ведущего, метаигра о капитализме далека от завершения. Ведь Капитал ретерриторизирует любое насилие, направленное угнетёнными против самих себя и жёстко подавляет любые попытки переписывания правил и взятия инициативы в свои собственные руки, будь то в играх, технологических индустриях, самоуправлении.

В чешском мультике про Кротика нашлись симондоновские аффекты.

В серии «Кротик и автомобиль» Кротик вылезает из своей норки и оказывается внутри оживлённого чехословацкого города, сторонится автомобилей, шагает по бетону и рассматривает механических гигантов. но со временем звуки машин и звуки Кротика сливаются воедино и вот уже мохнатый зверёк с увлечением изучает внутренности мотора и своды подвесок, осваивает инженерное дело и сооружает свой собственный мини-автомобиль.

Из металлического сора Кротик, аки Тэцуо-железный человек, создаёт новые смыслы и даёт технике новую жизнь. В интервью Аните Кашикян Симондон рассматривал существующее положение технических объектов как «плачевное и несправедливое», приводя в пример автомобиль, который преждевременно увядает из-за того, что его за несколько лет убивает ржавчина, «хотя двигатель все ещё
в хорошем состоянии». В безвременно отправляющемся на свалку автомобиле можно распознать общую модель смерти технического объекта в условиях отчуждения.

Роман Курта Сиодмака «Память Хаузера», о котором говорят наши герои, связан с идеей передачи памяти и личности от одного человека к другому, что поднимает вопросы идентичности, этики и последствий вмешательства в человеческое сознание.

Главный герой, учёный Хилсден, участвует в эксперименте по передаче памяти умершего человека по имени Хаузер. В результате эксперимента он получает не только воспоминания Хаузера, но и его личность, что приводит к внутреннему конфликту между его собственной идентичностью и чужой. По мере развития сюжета Хилсден сталкивается с опасными последствиями этого эксперимента, включая политические интриги, американскую и советскую разведки, опыты с РНК и экзистенциальные конфликты.

В геофилософской манге «Воспоминания Эманон», манге-приквеле к «Скитаниям Эманон» о приключении героини-Земли, поднимается вопрос о процессах функционирования памяти, её устройстве и линейности, что означает «вспоминать» и «забывать». Что такое память — базы данных, к которым есть доступ в любой момент? Либо феноменальная способность к воспоминаниям и предвидениям будущего это ментальное путешествие во времени?

В статье Майкла Баркаси и Мелани Г. Розен «Являются ли мысленные путешествия во времени настоящими путешествиями во времени?» утверждается, что хотя опыт эпизодической памяти не позволяет нам буквально путешествовать во времени, он дает возможность осознавать события прошлого за рамками простого интенционального содержания. Следовательно, память — это способ вступить в эмпирический контакт с тем, что произошло в прошлом, опыт эпизодической памяти зависит от каузально-информационной связи с вспоминаемыми событиями прошлого, реконструкции банков данных, то есть материиальноый условий разума. Такой подход противостоит дематериализации материи Бертраном Расселом, который рассматривает её как логическую конструкцию из пространственно-временных событий. Основная цель его книги «Анализ сознания» была доказать, что сознания (а по его мнению это эквивалентно душе) как такового не существует, раз эмпирически мы не можем обнаружить некий особый акт сознания.

Эманон, которой больше 3 миллиардов лет, проникнув в 1960-х годах в послевоенной Японии на паром, в диалоге со студентом-попутчиком разговаривают на самые разные темы — от поп-культуры до философии и о природе памяти и своей роли в эволюционном развитии Земли и выводят два умозаключения: либо, по-гегельянски рассуждая, что память — не разбросанные фрагменты, а прямая линия, ведущая к Абсолюту, существующим на стыке столкновения памятей через материальное вместилище, сознание Эманон-Земли — это генетическая патология, неспособная забывать, а значит постояно находтся в регистре переживания травмы, либо что у Эманон — свидетельница телоса эволюции в его перманентном становлении. Как только эволюция живых форм придёт к точке Абсолюта, Земля откроет новые грани телесности и генетики, возможности перехода человечества на плоскость духа, где коллективное сознание человечества превратиться во что-то вроде Бога. Мы наконец-то нашли Землю под своими ногами.

Синдзи Кадзио и Кендзи Цурута показывают, что бессмертие похоже на кошмар отчуждённости и тяжёлого бремени воспоминаний и знаний. Эманон помнит все свои прошлые жизни и романтические отношения, но сейчас она совершенно одна и путешествует в одиночку по всему миру. Этим «Эманон» похожа на «Фрирен», одной из главных идей которой является политика и психосемиотика памяти и бессмертия, больше проклятья, чем дара.

Гача баннеры — технокапиталистическая анти-ритурнель, постоянная ретерриторизация финансовых потоков видеоигрового капитала. Их логика противостоит лудонарративным и техническим механикам самой игры, и главное в таких медиа — удержание Земли под ногами.

Мы — Ницше у швейцарской скалы, размышляющий о Вечном возвращении. Через бесконечное количество лет игрок в гачи, во всём похожий на нас, сидя в тени отаку-комнаты, крутанёт тот же баннер, который будет являться ему бесчисленное количество раз. Утешение невозможно, но в этом отчуждении находится неописуемая дофаминовая красота момента, облагораживаемая непреходящей силой Вечного возвращения. HoYoverse как кибербуддистский Заратустра, арбитр сближения между будущим и существующим миром, наделяющий момент крутки баннера лирической и религиозной ценностью.

​​Новое обновление для Wuthering Waves дало нам квест участницы Труппы Дураков Роччи, импровизационной комедиантки и ксеноинтерпретаторки, рождённой, аки Венера, из морской пены и светящихся камней на берегу острова, куда авторитарные религиозные власти Ордена Бездны ссылали своих диссидентов. Квест Роччи повествует о возвращении надежды во времена катастрофы, о поднятии духа угнетённых пилигримов путём постановки оперы, о заботе о нечеловеческом и оптимизме. Труппа Дураков предстаёт перед игроком неким аналогом Красной (точнее Чёрной, так как спонсируется крупным капиталом Рагунны) капеллы, антифашистского сопротивления времён Второй мировой войны, а капитал Брант и старпом Рочча — коллективным Дитрихом Бонхёффером, священником, казнённым за участие в заговоре против нацистского руководства, эмпатично сохраняющим порыв к общности и коллективности как с людьми, так и с эхо. В этом плане история о подъёме боевого духа и помощи своему сообществу и своим товарищам резонирует (pun intended) с нашим миром и тем, как наступление неофашизма во всём мире рушит эти связи и отрицает солидарность. Порой самые актуальные и довольно простые по своей эффективности посылы находишь в самых неожиданных местах.

В «Спустя десять лет» Бонхёффер пишет об оптимизме и товарищеской взаимопомощи следующее:

«Разумнее всего быть пессимистом: разочарования забываются, и можно без стыда смотреть людям в глаза. Оптимизм поэтому не в чести у разумных людей. Оптимизм по своей сути не взгляд поверх текущей минуты, это жизненная сила, сила надежды, не иссякающая там, где отчаялись другие, сила не вешать головы, когда все старания кажутся тщетными, сила сносить удары судьбы, сила не отдавать будущего на произвол противнику, а располагать им самому.

Велика опасность впасть в презрение к людям. Презирая людей, мы предаемся как раз основному пороку наших противников. Ничто из того, что мы презираем в других, нам не чуждо. Как часто мы ждем от других больше, чем сами готовы сделать. Мы должны научиться оценивать человека не по тому, что он сделал или упустил, а по тому, что он выстрадал. Единственно плодотворным отношением к людям (и прежде всего к слабым) будет любовь, то есть желание сохранять общность с ними. Сам Бог не презирал людей. Он стал человеком ради них».