На полгода выпала из издательских планов, нужно было заново вникать. Привет, коллеги, посмотрим, что читалось и читается в последние месяцы.

Зима случилась лютой, и жизнедеятельность моя стабильно держалась на рассказчике Александре Клюквине, который каждый день начитывал мне Дашкевича — совершенно не имело значения, какого качества этот текст, ибо это и не текст вовсе, а сказка на ночь, что укутывает все саднящие места. В подкасте «Эти две» мои дорогие Оля Птицева и Лера Мартьянова обсуждают этот эффект и приходят к похожим выводам: уставшей женщине можно все. Я же скажу, что читать можно что угодно кому угодно в любом из состояний — литература нам для этого дана в том числе.

Следуя этой логике, в январе я состояла на 80% из какао с кардамоном и «Мрачного взвода» Риты Хоффман. Мне подарили огромный кирпич из трех томов, он физически придавливает тебя к кровати, и в целом дел у тебя больше нет. В любой момент можно занырнуть в ведьмачью степь, к вываренным младенцам, нестабильным отношениям с мертвецом и поискам бога и себя внутри — такое пространство для внутреннего восстановления, ага.

В феврале начался лекционный тур по городам юга: десяток художественных текстов в разных подходах к локальной идентичности. Я подготовилась заранее, купила на авито книжный шкаф — и слушала. И красила. Неделю. Есть очень любопытные примеры работы с мифологическими сюжетами — вневременные сказки, замешанные на конкретном месте и звучании его заговоров. Легенда о Мацесте и разница троп якутского шаманизма — мои фавориты все еще, надеялась в приходе добраться и до саамов. Но.

В краснодарском книжном магазине, застрявшем между явью и навью, выхватила «Родину» Оксаны Тимофеевой: черный картон, белая цепь людей, защищающих свое место. Я довольно давно в поиске хоть сколько-то емкого ответа на вопрос «ты откуда» — в эссе 2018-2019 годов Тимофеева рассказывает свою версию «как быть отсюда». Сказочный приход закончился. Я снова начала понимать речь сложнее, и с мыслью, как «засадить цветами землю, которая нам по душе», оставила книжку друзьям в Пятигорске и улетела в Минск.

«Призраков моей жизни» Фишера я выкупила на соседнем стенде из острого переживания, что пока я работаю, его купит кто-то, кто внимательнее меня — и я не успею дочитать случайно открытое место. А мне, видимо, дозарезу надо (и оказалась права, и дочитала в обнимку с ютубом).

Из открытий: «Иду неспешно» Павла Крупы — и тон, и ритм весьма подходят названию. Небольшие очерки о жизни, вере и искусстве Европы монаха-доминиканца и путешественника классно читаются всеми солнечными днями в выборгской кофейне.

«Мысли о мире во время воздушного налета» Вирджинии Вулф — книга на память из очень хорошего минского книжного магазина «Маркс», но мы можем найти ее в любом из наших городов. Она хранит мои посадочные и любимое на все времена эссе «Блуждая по улицам: лондонское приключение», услышанное на Литресе в 2020 году. Тогда я решила, что тоже заслуживаю жизни, и купила букет дубков у бабушки по дороге к дому. Сегодня я все еще считаю, что это текст для радости, что бы ни было вокруг.

Книги, которые закрыли свою задачу и подарили минуты ясности, покоя, волнения, но к которым мы не планируем возвращаться для цитирования, можно конвертировать в ресурс и хорошее дело: в Туле пройдет первый «Фонарь» в пользу благотворительного фонда «живи», карточки точек сбора книг в Туле и в Москве креплю. Это все еще самый задорный праздник и самый простой способ помогать другим. Рекомендую до 11 апреля воспользоваться случаем тем, у кого в новый книжный шкаф влазит далеко не все.

Попытки написать что-то о том, как сейчас живет наш фантастический книжный, проваливаются раз за разом, ибо странно описывать туман.

Но я попробую хотя бы так сохранить этот увлекательный период, где мы делаем, чтобы оно, ну, делалось. Не было еще ни одного дня, где бы я и команда чего-нибудь не поделали – даже когда в январе люто заболела от всего я, даже когда продолжающимся вирусом болеет команда. Основное заметное изменение – нет маленьких дел с быстрыми результатами, за которые легко зацепиться и подтянуться. Для нас это больше (пока?) не работает. Зато есть длинные, многосоставные, сложные, богатые вариантами выборы, на каждую бусинку в подборе которых уходят месяцы.

Сильно поработал = сильно отдохнул не работало примерно никогда, так что эту схему мы сдали в макулатуру и запустили в окно хаос и эксперимент. И стали учиться в нем жить.
От перестройки системы: ролей, функций, мотиваций, времени, состава участников процессов, количества дисков и чатов, – до того, как книжки появляются на полках. Иногда кажется, что они сами пешком приходят и остаются, манящие кого-то приключением внутри.

Каждый день настройки обнуляются, сроки переносятся, отказы случаются. Тренировка вестибулярного аппарата в этом барабане отменная: выдерживать неопределенность и бесконечное землетрясение. Иными словами, все еще ничего нельзя подчеркнуть, поставить печать с датой и местом свершившегося и затолкать анонс в рилс.

Из плюсов: образовалось пространство для наших самых безумных идей, которым не хватало внимания за списками из маленьких и больших геройств. Благодаря им и помощи коллег и друзей мы выплатили процентов 40% наших убытков поставщикам (и за полгода, кажется, это не самый отстойный расклад). И этого все еще недостаточно, чтобы воскреснуть по щелчку и со всеми примириться. Дожить до этого момента не выдохшись – достойная самурая цель.

Мой подход ведения дел (контролерша!) меняется соответственно. И если процессам я могу дать волю случаться долго, в своем темпе ясности и коммуникации, то регулированием себя кроме меня заниматься некому. Пересматривать привычки мышления, ритма и дыхания, пробовать разное новое, медленно ходить. Заменить старое ПО железной воли и задницы на гибкую веточку, что и поработает, и подуркует не отходя от кассы. Это тест возможностей тела, состояний, и только как следствие – результатов. Жесткое цементное планирование уходит в закат, штрихи меняются быстрее, чем я скажу «алло».

Я по много раз переписываю базовые определения: что такое хороший книжный, кто я в нем, чем он сейчас является и не является, каким мы хотим его видеть. Мы – на этот раз нас много, поэтому я многого не знаю и многому учусь. И раз мутация неизбежна, хорошо бы отрастить красивый хвост, как у дракона. Мы выйдем на какое-то стабильное плато и вот тогда – осмотримся.

Мы все-таки нашли.

Сходили в краснодарский государственный архив – кто скажет вам, что это недружелюбное к исследователям место, не верьте.
Все хорошо бы проверять собой и не один раз. Это не самое приметное здание рядом с университетом, обросшее своим легендариумом: большое удовольствие наблюдать, как госпожи исследовательницы грохают об стол архивариусов папки с отработанным материалом, но эти энергичные люди и бровью не ведут.

Все шуршит: разворачиваются карты, шепчутся люди, падают с крючков неуверенно привешенные сумки, отщелкиваются авторучки, клацают затворы цифровых камер у тех, кто оплатил съемку. Людей много, свободных мест нет, ждем очереди неделю, запись, как к врачу. Поэтому мы в назначенный день просто пришли пораньше, получили свои десять томов и офигели.

Главное чувство – как много жизни и энергии помещается в простых столетних листах, в растекшихся зеленых (!) чернилах, в смешных телеграфных лентах. И мне так здорово, что я впервые смогла этот опыт разделить, тащить Олегу папку – смотри. Есть.

Поэт диктует телеграмму в издательство «Буревестник» в 1922 году: «срочно отзовите с продажи мою книгу игра келлер тчк». Следующая вклейка от него же: «делайте что хотите». Пропущенный диалог восстанавливается кружочками, зумами, голосовыми по 12 минут сегодня, но там и тогда позволительно любоваться недоговоренностью.

Мы сделали маленькое, но важное открытие для самих себя где-то между Базовской и Янковского, проверяя на обратном пути рандомные факты, которые не кажутся значимыми сначала – потом оказывается, что поле тут отдельное, непаханное, своё. И вот мы весь вечер выясняем, что госпожа Черубина де Габриак делала в Краснодаре в двадцатых (и если вы о ней ничего не слышали, погуглите «дуэль Гумилева и Волошина на Черной речке», история случилась раньше – но она супер).

Я очень люблю архивы. Реальные документы, письма, счета, требования, протоколы собраний, искусство фирменных бланков, ругань, угрозы, расчеты на обороте очередного постановления. Отпечаток дела и деятельности, скорости, хитрости, гибкости, ошибочных решений – это детали забытой локальной идентичности. Моей в том числе. Возможность добрать её крупицы – бесценна, но мне важнее снова знать, что я могу здесь продолжать любимую работу. Хорошее завершение южной итерации и продолжение мысли о местных спрятанных историях.

версия этого текста с расширенными примерами от Олег Олегыча вышла и в «Чарли», потому что такой опыт грех зажимать

рубрика «Ань, мы тут нашли»

Дорогие коллеги-исследовательницы со всех краев шлют письма с приветом. Нашему вниманию – каталог книжного магазина, который

a) держит женщина
b) в Орехово
c) в 1914 году
!

Так начинается большинство моих историй: Ань, что знаешь? Ничего, пойду выясню. Заодно посмотрю, как подключается гирлянда соседей по профессии, времени и месту, каков узор судьбы.

Обожаю: я ведь сижу в Краснодаре, но на площади Островского за меня сидит Маргарита. Спасибо!

Обратите внимание на место печати. Оксана Тимофеева сказала однажды так: «каждая уважающая себя девчонка должна написать философский трактат». Я же добавлю, что издать его она должна в собственной типо-литографии. И продавать в собственном книжном магазине.

Меня на днях ждет краснодарский архив, а если вы в Ростове – зову послушать рассказ о женщинах-книготорговках от любимой мной основательницы книжного магазина «В порядке» на Баумана Насти Худяковой. 7 марта, 19:00, свободный вход – была бы я в Ростове, составила бы вам компанию.

Достала из мешка с отложенным несколько мыслей одновременно.

Разговор о «туристических» книжных, которые почему-то надо отделить от независимых по весьма размытым теоретическим основаниям — основательно разозливший региональных книготорговцев (и меня) в залитой июньским солнцем Казани*.

Тренд на локальную идентичность, который можно пощупать руками в нашей физической реальности, разворачивающийся то калейдоскопом, то ураганом, но хорошо бы выяснить, как его имя и где его суть.

Видимость вопроса с той стороны кассовой стойки, ибо книжный магазин, который живет на пересечении троп внутреннего туризма и поисков этой самой идентичности (и прикалывается, и иногда на голове стоит), — это все еще мы, даже без печки. Это процессы, которыми можно управлять.

Путешествие в Сысерть как повод крепко подумать и поработать в поле соучаствующего проектирования и поделать что-то на местах (как? кем? с какой точки заходить? как меня это касается?)

Мою давнюю склонность заниматься мифотворчеством разных симпатичных мне городов и выяснять, что подпитывает их ритм.

Получилось небольшое вполне практическое исследование, так что зову вас не на лекцию, но на совместное размышление на тему с десятком разных текстов. Включаем ручной счетчик повторов слов «регион», «идентичность» и «локальный», пьем за ваш успех.

Ближайшие даты и города:

21 февраля, 18:30
Ростов-на-Дону, художественная галерея «Ростов» (Соборный переулок, 22)

2 марта, 14:00
Сочи, Арт-галерея ФОРТ (ул. Москвина/Войкова 7/6)

В компании со мной лучшие лекторы, друзья и коллеги, вход свободный – увидимся на гаражках «МИФа»

* абсолютно точно книжным магазинам можно не работать с городской средой, если им это не нравится, но мы работаем и нам нравится.

Сохранила себе и вам.
Мне иногда кажется все происходящее очень естественным процессом, но вообще-то это первая моя большая статья за десять лет вне Большой Науки.
Картиночки — в конце, эпизод с экслибрисом с картины Хуго Симберга — мой любимый.
Так бывает, и это здорово.