Хановы брови уползают вверх пытаясь спросить у собеседника «носки? Серьёзно? Просто дырка на носке?». Хан вот тоже хочет спросить, какого чёрта, ибо  носки Минхо его интересуют в последнюю очередь. Он, если честно, даже не заметил бы их отсутствия или если бы они напоминали своим видом дуршлаг. Да даже если бы вся одежда на Хо была бы как дуршлаг, включая трусы, Джи не заметил бы.

      — Сегодня-то целые? — Хан мнётся возле Минхо, не зная, куда себя деть. Вроде и обнять хочется давно, но что-то как-то момент странный. Орали ведь только что друг на друга, а теперь стоят придурки придурками.
      — Сегодня целые. — Минхо  скомкано кивает, нервно почёсывая место ушиба.

      — Ну… — Хан чешет затылок, переминаясь с ноги на ногу. — Это хорошо.
      — Ага. — Минхо вновь кивает, как болванчик, буравя взглядом пол.
      — Может это… — Джи пожёвывает губы, бегая глазами по стенам. — Ну, чай там, кофе?
      — А может, просто потрахаемся, а? — Минхо вскидывает на него взгляд вроде полный вызова и уверенности, но что-то как-то нет.

      Хан давится воздухом, не зная, что ответить, и просто смотрит в глаза напротив. Он так-то очень даже да-да, но внутри опять сомнительное нет-нет. И вовсе не из-за того, что не хочет. Джи как бы очень сильно да-да. А вот смелости совсем нет-нет, хотя вот он Минхо, бери и тащи на диван, делай то, что давно заставляет просыпаться с утра со стояком, устраняющимся буквально в пару движений кулаком. Нет, трубы, которые между этажами проходят, Джи не пиздит, хотя иногда очень хотелось бы.

      — Ну… — Джи сглатывает, опуская глаза. Кажется, он очень даже понимает Минхо, который в тот раз сбежал. У Хана сегодня так-то не самые презентабельные труханы. Чистые, разумеется, но не очень-то и новые.
      — Баранки гну. — Мин недовольно пыхтит, а потом просто начинает толкать Джи к дивану.

      Джисон не то чтобы сопротивляется, но столкновение с диваном оказывается весьма неожиданным и слюна во рту зачем-то скапливаться начала, а уж от вида Минхо, который ещё и трусы сразу вместе с джинсами стянул… Хан откровенно залипает, хотя ноги как ноги, чего он там не видел, да и вялый член мало у кого может вызвать приступ экстаза, но у Хана почему-то вызывает. Где-то внутри остатки разума подсказывают, что и свои штаны неплохо было бы снять, но у Джи пальцы-сосиски, а руки-макароны, которые максимальное не аль денте, а разваренная лапша быстрого приготовления. Чуть шевельнёшь — в кашу размажется. Поэтому он только сидит и набюдает за тем, как мягкий член покачивается из стороны в сторону, пока  штаны Минхо летят куда-то в сторону дивана.

      — Бля, Хан, подай признаки жизни, а? — Минхо снимает футболку, кидая её туда же.
      — Я просто в ахуе. — Хан всё же тянется к ширинке, неловко цепляя пуговицу. Получается так себе, ибо пальцы всё ещё соскальзывающие сосиски, а Минхо так-то смотрит стоит голый, и это вот вообще никак уверенности не прибавляет, хотя должно быть наоборот.
      — Да ёк макарёк!

      Минхо подходит к Хану, склоняясь над ним, расстёгивает пуговицу с ширинкой, заводит пальцы сразу под резинку трусов и снимает их вместе с джинсами, заставляя Джисона сползти на диване. В целом, за трусы, как оказалось, можно было и не переживать. А вот за свой ахуй — да, ибо Мин на штанах не остановился. Он ещё и футболку снял с Хана и сверху уселся, сразу напористо целуя, не давая ничего сказать.

      Хан совершенно искренне охуевает, пока по его губам настойчиво проходятся языком. Надо бы наверно ответить для полноты картины, но Хана хватает только на положить подрагивающие ладони на бёдра Минхо. Такие горячие, как и он сам. Прикосновения кожи к коже в целом ощущаются как пиздец, а Минхо  ещё и прижимается, толкаясь языком и недовольно что-то урча в губы, которые Хан наконец размыкает.

      Минхо целует страстно, напористо, с чувством и «наконец-то дорвался». И Хан понимает, что дорвался тоже. Он просто отпускает себя, позволяя мурашкам пробежаться табуном по телу, и отвечает. Отвечает, отвечает, отвечает, сжимая в руках упругие ягодицы Минхо.