Штеменко быстро пробегает глазами бумагу и не сразу понимает её смысл. Он вопросительно смотрит на Антонова.

— Союзники нажимают на нас, — поясняет тот. — Они хотят, чтобы весь мир узнал о капитуляции немецко-фашистских войск перед ними, а не перед СССР.Руководители генштаба Антонов и Штеменко прибывают на срочное совещание в Кремль.

Они застают Сталина в его кабинете, медленно прохаживающимся вдоль ковровой дорожки. Весь вид его выражает крайнее неудовольствие. То же самое генералы замечают и на лицах членов правительства.Сталин размышляет вслух:

— Кроме Суслопарова никто из государственных лиц СССР в Реймсе не присутствовал. Выходит, что перед нашей страной капитуляции не происходит. И это, когда именно мы больше всего потерпели от гитлеровского нашествия и вложили наибольший вклад в дело победы.
Минута в минуту

— Капитуляция должна быть учинена не на территории победителей, а там, откуда пришла фашистская агрессия, в Берлине, обязательно верховным командованием всех стран антигитлеровской коалиции. Пусть подпишет кто-то из главарей бывшего фашистского государства, — предлагает Сталин.Сталин обращается к начальнику генштаба Антонову:

— Может ли товарищ Жуков подыскать помещение для торжественного подписания акта о безоговорочной капитуляции в Берлине?

— Сам город очень разрушен, но пригороды хорошо сохранились, и там без труда можно найти необходимое здание.Сталин звонит в Берлин маршалу Жукову. Он объясняет, что раз главную тяжесть войны вынес СССР, капитуляция не может проходить в штабе западных союзников.

Она должна пройти перед командованием всех стран коалиции, и не в каком-то французском городке, а в столице Рейха — Берлине.