Вера

Смотрю всякое документальное про различные войны России, и подумалось мне следующее.

Мы никогда не боялись, как это сейчас принято говорить, «ставить амбициозные цели», потому что верили в себя безоговорочно - в себя в смысле в мощь страны. В самых безнадежных ситуациях эта вера творила чудеса.

Когда русское войско брало Казань, это казалось безумием - бросить вызов всемогущей Орде. А вот поди ж ты, справились.

С турками сколько раз закусывались - и в итоге выперли их со множества земель, а ведь они были грозной силой.

Наполеона отметелили, Гитлера тоже - и вовсе не потому, что сели, посчитали, прикинули и сделали вывод «ну, в целом мы можем победить». Подсчеты далеко не всегда показывали радужную картину.

А побеждали потому что просто верили - можем.

И особенных успехов Россия добивалась именно тогда, когда вера эта расцветала пышным цветом. Например, во времена Екатерины и ее окружение, и военачальники свято были убеждены, что в конечном итоге мы возьмем Стамбул. Она даже внука назвала Константином, потому как собиралась возвести его на константинопольский престол.

Или перед самой Второй Мировой - молодое советское государство встало на ноги, уже вовсю шли гигантские стройки, а некоторые уже даже завершились, и выросло очередное поколение «с крыльями за спиной».

И каждый раз когда вот эта вера значимо вырастает, на нас ползет какая-то плесень, чаще с Запада.

Я вообще думаю, что проанализировав это всё, (пока было чем анализировать) наглосаксы поняли, что главное - убить в нас веру, в себя и страну. И именно поэтому они даже после развала СССР ни на миг не прекращали нас убеждать в том, какие мы жалкие, никчемные, и ничего у нас нормального или выдающегося быть не может. Они хотели, чтоб выросли целые поколения без капли веры в себя.

Но у них ничего не вышло - в критической ситуации вера эта в нас распрямилась, как пружина, и стало ясно, что ничем из нас это не вытравишь. Много столетий это было нашей едва ли не главной чертой, и так просто какой-то там перестройкой убить это невозможно.

Но забывать об этом никогда нельзя, и веру эту - в Россию и в нас самих, - надо беречь, как хрустальную вазу, никому не позволяя тянуть к ней костлявые наглосаксонские ручонки.