📜здесь должен быть некий текст, приличествующий главе и её событиям, но что-то я очень устала. Но глава есть, совесть моя чиста, пойду смотреть кино 📜

За окном снег (вернее, СНЕЖИЩЕ) и вот прям на все эти почки-цветочки. Полагаю, это ясный знак, что хватит затягивать и пора выкладывать эту свою зимнюю главу.

Ну, значит, к вечеру.

А в музее изобразительных искусств всё ещё на месте моя обожаемая выставка, посвящённая «Калевале». Раза три ходила посмотреть, и всё не надоедает: здесь рисунки и Тамары Юфы, и Мюда Мечева, и многих других иллюстраторов — разные, непохожие друг на друга, но неизменно завораживающие.

У меня есть глава, но я вам её не отдам😌

Ну, почти есть. Не успела доредактировать самую малость, а на выходные пришлась дружеско-родственная поездка в Карелию. Посему глава будет на неделе, а пока вот немножечко Петрозаводска — города, который всегда казался мне хорошим другом.
Здесь прохладно, сыро и туманно, и стаи гусей летят на север над облаками, а проснувшаяся Онега лениво покачивает последние льдины и потихоньку истирает их о городскую набережную.

Я понимаю, что все ждут постов про вполне определённую книгу, но мне требуется ещё немного времени (я вроде бы наконец знаю, как надо). А сегодня такой день, который не могу обойти стороной: 15 апреля 1886 родился Николай Гумилёв, а 15 апреля 1933 — Борис Стругацкий. Один — поэт и путешественник, второй — фантаст и астроном, творчество обоих люблю безмерно. Но поскольку Стругацких в сообщение на канале не втиснешь, пусть будет повод вспомнить Гумилёва.

Мои читатели

Старый бродяга в Аддис-Абебе,
Покоривший многие племена,
Прислал ко мне черного копьеносца
С приветом, составленным из моих стихов.
Лейтенант, водивший канонерки
Под огнем неприятельских батарей,
Целую ночь над южным морем
Читал мне на память мои стихи.
Человек, среди толпы народа
Застреливший императорского посла,
Подошел пожать мне руку,
Поблагодарить за мои стихи.

Много их, сильных, злых и веселых,
Убивавших слонов и людей,
Умиравших от жажды в пустыне,
Замерзавших на кромке вечного льда,
Верных нашей планете,
Сильной, весёлой и злой,
Возят мои книги в седельной сумке,
Читают их в пальмовой роще,
Забывают на тонущем корабле.

Я не оскорбляю их неврастенией,
Не унижаю душевной теплотой,
Не надоедаю многозначительными намеками
На содержимое выеденного яйца,
Но когда вокруг свищут пули
Когда волны ломают борта,
Я учу их, как не бояться,
Не бояться и делать что надо.

И когда женщина с прекрасным лицом,
Единственно дорогим во вселенной,
Скажет: я не люблю вас,
Я учу их, как улыбнуться,
И уйти и не возвращаться больше.
А когда придет их последний час,
Ровный, красный туман застелит взоры,
Я научу их сразу припомнить
Всю жестокую, милую жизнь,
Всю родную, странную землю,
И, представ перед ликом Бога
С простыми и мудрыми словами,
Ждать спокойно Его суда.

«...Помню, раз на репетиции одной из моих пьес подошла ко мне молоденькая актриса и сказала робко:
— Можно у вас спросить? Вы не рассердитесь?
— Можно. Не рассержусь.
— Зачем вы сделали так, что этого бестолкового мальчишку в вашей пьесе выгоняют со службы? Зачем вы такая злая? Отчего вы не захотели ну хоть приискать для него другое место? А еще в одной вашей пьесе бедный коммивояжер остался в дураках. Ведь ему же это неприятно. Зачем же так делать? Неужели вы не можете все это как-нибудь поправить? Почему?
— Не знаю… Не могу… Это не от меня зависит…
Но она так жалобно просила меня, и губы у нее так дрожали, и такая она была трогательная, что я обещала написать отдельную сказку, в которой соединю всех мною обиженных и в рассказах, и в пьесах и вознагражу всех.
— Чудесно! — сказала актриса. — Вот это будет рай!
И она поцеловала меня.
— Но боюсь одного, — остановила я ее. — Боюсь, что наш рай никого не утешит, потому что все почувствуют, что мы его выдумали, и не поверят нам…»

(Тэффи, «Моя летопись»)

Разговоры с друзьями привели меня к тому, что и так рано или поздно случилось бы. Итак, собираем статистику — выбираем любимчика!

🤩Опрос анонимный.

🤩Можно выбрать несколько вариантов.

🤩Если голосовали здесь, в сообществе вк уже не надо.

Мои отношения с любой главой:

Проблема цитат в интернете заключается в том, что зачастую найти источник невозможно. Но здесь он не так уж важен: даже если Стругацкий такого не писал, мысль мне всё равно нравится.

Ну, поскольку я тут пишу почти обо всём подряд, а отписался всего один человек, считаю, что вам нормально, и можно и дальше рассказывать про всякое.

Например, про книгу «Карельские боги». Я её хотела, мне её подарили, внутри красота невероятная. Ну, почему я на неё купилась, думаю, очевидно — глядя на такие рисунки, выдумывать незримых проще некуда. Но текст книги тоже весьма достойный, а сама автор — интересный человек и замечательный рассказчик. Это я выяснила сегодня на лекции о магии в карельских деревнях — самые быстрые и увлекательные полтора часа за последнюю неделю.

Никакой морали в конце не будет — просто хвастаюсь хорошей книгой и советую её всем, кто увлекается северной мифологией (ну правда ведь, не только же скандинавов читать).
А в комментах можно посмотреть фоточки с лекции.

Сегодня прочитала о старинной ирландской легенде, согласно которой одна корова принялась хвастаться, что всё ей нипочём, и даже голодный суровый март ей не навредит. Март разобиделся, взял взаймы у апреля три дня, и всё-таки погубил хвастливую скотину, а начало апреля с тех пор всегда славится плохой погодой.

Упоминаются и другие версии этой легенды: другие несообразительные звери и не три дня, а аж девять.
Ну, а нам теперь остаётся только смотреть в окно и гадать, сколько дней нынче март займёт у апреля, и кто в этом виноват.

Нынче вкладки в браузере наглядно показали мне главное противоречие жизни писательской и реальной: хотелось бы интересоваться исключительно чем-то вроде первой ссылки, а приходится — и немалую часть времени — вещами вроде второй.

В старый город пришёл Апрель. Из плаща сыпал снег и град. Вечерами пил морс и эль, ел чернику и виноград. Просыпался часам к пяти. Иногда – к четырём и трём. Был огромный как синий кит. И любил рисовать углём.

У Апреля был верный друг. Его имя, конечно, – Март. У него было тридцать штук (или сорок) игральных карт. Март любил бергамот и «Сплин», ездил в Лондон и Петербург. Он был рыжий как апельсин, разноцветный как летний луг. Вместе с ним приходил Февраль. Приносил арманьяк и сыр…

…до рассвета горел фонарь.

И Апрель выходил босым, завернувшись в короткий плащ. Допивал из бутылки эль. И чеканил футбольный мяч о большую сухую ель. Напевал ДДТ под нос и смотрел, как горит рассвет. Вспоминал, что конечен пост уже тысячи длинных лет. Небо цвета как карамель отражалось в потоках рек.

В старый город пришёл Апрель.
В старом городе выпал снег.

(с) Джек Абатуров, 2015

Давно и необъяснимо люблю это стихотворение и вспоминаю каждый год.

Прочитала сегодня, что Данте Алигьери о жанре собственного произведения пояснял приблизительно следующее: «в соответствии с традицией, комедией, в отличие от трагедии, называется всякое поэтическое произведение среднего стиля с устрашающим началом и благополучным концом, написанное на народном языке».
И я такая: подождите-ка...

Но да, все признаки, кроме «поэтическое», налицо.
Что ж, значит, сочиняю комедию.

Неделя, которую я самой себе даю, чтобы набраться сил для новой главы, истекла поразительно быстро. Я словила весеннее настроение (или маниакальную фазу — тут не угадаешь), взяла себя за внутреннюю шкирку и заставила сделать очень много того, что не делалось месяцами, а то и годами (а теперь заняло минут двадцать).

Работы над текстом, как можно догадаться, в этом перечне не было. Однако ни о чём не жалею: всему своё время. Осядет пыль от моей бурной деятельности, затронувшей всех и вся, и напишу непременно — эта глава не как прошлая, она покороче.

А это просто всякое, увиденное по пути🌝