Можно потакать себе, можно принимать себя в бездействии, и можно подавлять все свои импульсы, кроме когда-то разрешённых; то есть, нельзя сказать, что у человека совсем нет выбора, что делать с собой. И он может уподобляться губке, сначала впитывающей в себя всевозможные впечатления, а потом отдающей полученное собственными эмоциями, реакциями, и решениями, ведь человек – это открытая система, но чему быть открытым он решает сам.
И в его решениях преобладают желания, и в них стремление к впечатлениям, к которые разделяются на более приятные и менее приятные, и пища впечатлений невероятна важна, и всё, в итоге, сводится к приятности или неприятности получаемых впечатлений – телесных, которые – в пище, движении, сексе, прогревании или охлаждении; или умственных, которые – в идеях, шутках, словах и картинках, в красоте и уродстве, в притяжении и отталкивании, в том, что нравится и не нравится.
Благодаря открытости внешнему, человек способен достаточно долго сохранять свежесть впечатлений – путешествуя, меняя партнёров и круг общения, изыскивая свежие зрелища и поедая новую пищу; всё это позволяет жить, не ощущая утомления от одного и того же, но рано или поздно утомление всё равно наступает.
И главное ограничение человека – это он сам, и главная беда его – его ограниченность, и невозможность перестать быть собой и видеть иначе, и чувствовать иначе, и вырваться из клетки тела, и стать кем-то другим или другой. И можно менять одежду и переформировывать тело, но внешнее не меняет внутреннего, и восприятие просто так не расширишь и утончённым не сделаешь, пусть даже научившись отличать Мане от Моне; и главный предел человека – это он сам, и главное разочарование его – тоже он сам и его решения, и действия, и сумма всех их следствий.
Познающие свою ограниченность либо смиряются с нею, либо ищут возможностей к её изменению. И одни идут через психостимуляторы, стремясь расширить свой мир, но наркотики и алкоголь лишь искажают и усиливают то, что есть, но ничего радикально не меняют. И можно менять внешность, уменьшая неприятие себя, но внутреннее при этом немного глушится, но не меняется.
И можно развивать себя, обретая новые навыки и развивая свои таланты, и это – самая продуктивная и форма изменения, но и в творчестве всегда достигается предел, который не обойти и не перелететь, после которого нужно либо радикально меняться, либо заняться повторением того, что уже было сказано, написано, и высечено из камня. Всегда появляется потолок, в который упирается ищущий изменений, и нет способа его проломить, если нет обращения к Богу.
Мы не только люди – мы Свет, метафизический Свет не от этого мира. Мы не только плоть и кровь, но и тонкое, духовное, нематериальное. И когда вы приходите к тому, что на уровне плоти вы больше не развиваетесь, но деградируете, и когда вы чувствуете, что только материального вам мало, вы пробуждаетесь к поиску, и только в нём вы можете обрести истинные изменения, которые будут не чудом каким-то, а раскрытием заложенного в вас потенциала, у всех одинакового, но не всем нужного.
И всё человеческое в нас – всего лишь первый этаж дома, в котором мы существуем, и есть иные этажи, закрытые для вас, пока вы всерьёз не заинтересуетесь тем, как жить иначе, и в чём ещё можно жить, кроме того, чем вы уже живёте; и стремление к познанию своего потенциала, своих иных возможностей, приведёт вас к дверям, к которым нужны ключи, и без обретения их вы не выйдете из ограниченного желаниями, чувствами и плотью.
Необходимость в Пути не только том, что вы не можете ужиться в миру и с миром, но и в том, что вы осознаёте ограничение в себе, ограничение собой, и вдруг видите жизнь свою, как тюрьму бесконечного повторения одного и того же, в одних и тех декорациях, и в повторяющихся чувствах, мыслях и состояниях; и выход здесь только в том, чтобы изменить всё, начиная с себя. И тогда вы ищете способы, но коучи – не о том, и тренинги – не о том, и если вам нужна не компенсация, а полная переделка, вы идёте дальше и находите Путь, ибо тот, кто ищет – находит.