Я просыпаюсь под шум разговоров и щелчки зажигалок - дома снова людно. Время - зима прошлого года, место - увешанный гирляндами балкон дома на окраине Гоа, царство блаженного хаоса, где на домашнем иконостасе Иисус соседствует с Буддой и Шивой. Под утренний кофе Макс рассказывает о своем сне и о том, как перед пробуждением он почувствовал, будто из всего разнообразия мультивселенной можно выбрать, в какой из миров проснуться.
Первые мгновения после сна - как открыть дверь в комнату и застыть на пороге, забыв, зачем пришел. Загрузочный экран сменяется новым уровнем, но пока пиксели собираются в понятные разуму объекты, пока запускается рацио и подгружается память, изучаешь реальность с любопытством маленького ребенка. В этом дне ты не просыпался еще ни разу. Доброе утро.
Я просыпаюсь от невыносимой жары - южноиндийское солнце, пробиваясь сквозь полог джунглей, нещадно печет обнаженную спину. Голова лежит на кишащей муравьями земле, опавшие листья завернуты в причудливые спирали. Внизу, на побережье океана, маленький город и большой праздник, там пестрят цвета и гремят барабаны. А здесь, на холме, в тишине раздается мяуканье павлинов. Райский лес по соседству с пещерой шестирукого бога-именинника умиротворен и гостеприимен донельзя. Но, боже, как же здесь жарко.
Я просыпаюсь от дежурных криков про самосы и чай - разносчик еды пробирается через поезд. У меня уже нет температуры, но внешний мир, похоже, все еще лихорадочно бредит. С верхней полки вид на вагон особенно жуток и живописен - повсюду люди и вещи, все вперемешку, не различишь, где заканчивается чье тело, будто рисовала нейросеть. Вчерашнее утро я провела в блестящем коктейльном платье на болливудских съемках, а вот воспоминания о вечере обрывочны и сумбурны, как с похмелья: лабиринт из вагонов; ползающие по моему телу руки незнакомцев; неисчислимые браслеты на запястьях женщин, укрывших нас в своем неприкосновенном купейном отделении. До самолета считанные часы. Последние сутки в Индии, под стать ей самой, полны контрастов, и от любви до ненависти - один поезд «Мумбаи - Дели». Но я уже знаю, что буду скучать.
Я впервые просыпаюсь двадцатичетырехлетней и вылезаю из палатки, с трудом веря глазам. Оазис из трех деревьев защищает наш маленький лагерь от полуденного зноя марокканской пустыни. Песок под босыми ногами искрится и переливается всеми цветами радуги. Между дюн, словно нарисованный, медленно шествует караван верблюдов. Первый день зимы.
Я просыпаюсь от истошного лая над ухом - уже который раз за ночь стая бродячих собак окружила палатку. Еще не вполне пробудившийся рассудок, должно быть, кратно преумножает их количество. Лай не стихает, но потоком из сменяющихся эмоций - страха, раздражения, злости, жалости, - за которым я наблюдаю почти с буддийской отрешенностью, меня уносит обратно в мир снов.
Я просыпаюсь, щурясь от солнца, в кузове грузовика. Вся прошлая ночь - как сумасшедшая сказка: водитель в автостопе, покуривая длинную трубку, раз в сотню километров интересовался, куда нам, собственно, надо, а мы в ответ неуверенно называли ближайший город, потом следующий, и следующий. Темнота снаружи делалась все неуютнее и холоднее, и встречаться с ней лицом к лицу хотелось все меньше. «Comme tu veux», каждый раз, смеясь, говорил джинн-дальнобойщик, «как пожелаете» то есть. И так и провез нас через полстраны. Уже под утро - ужин и постеленные в кузове теплые одеяла. Нетрудно сбиться со счету, но лимит трех желаний уже наверняка был исчерпан, а я моментально провалилась в сон, подставив лицо звездному небу. Теперь же смотрю по сторонам, и привыкший к полупустынным пейзажам взгляд долго не может обработать ослепительно зеленый цвет залитых солнечным светом альпийских лугов. Где мы и куда теперь направляемся, как переключили фон, и главное - как в таких условиях вообще чего-то желать?!