/Хаха, мои нежненькие)
Написала это вчера на химии, планировала написать больше, но думаю тут не нужно продолжение.
Петербург утонул в сумраке ночи, и в этом мраке, словно из-под земли, выползала его вторая, дикая жизнь: пьяные крики, звон разбитого стекла, отголоски драк. Ваня, укрывшись в тихом углу, ждал своего Костю со службы, погружённый в страницы, отправленные дорогим Пушкиным вместе с письмом.
"Мой нежный друг,
В заточении томлюсь, болен душой,
Главу тебе на суд вручаю свой,
И жду я строк твоих, как откровений.
Твой верный друг, Саша."
Стрелки часов безжалостно приближались к полуночи. Пущин, в мерцании свечи, вглядывался в пушкинские черновики, исчерканные, с неровными строками и кляксами чернил. Сон медленно окутывал его, когда дверь тихо отворилась, и в комнату вошёл Данзас, скидывая с плеч тяжёлый мундир, под которым виднелась белая рубаха.
— Ох, как же вымотался… Ты как, мой свет? — прошептал Костя, растирая затёкшие плечи.
— Всё жду тебя, — отозвался Пущин, бережно откладывая драгоценные листы. В глазах его плескалась любовь, глубокая и нежная, и тревога, которую он изо всех сил старался скрыть. — Ты совсем измучен, мой бедный.
Данзас приблизился, опустился на колени у кресла, обвивая руками талию Вани. В его взгляде – усталость, но ещё больше – безграничная, преданная любовь.
— Скучал… как же я скучал по тебе, мой тихий ангел. Эти казармы, этот вечный строй – ничто не сравнится с теплом твоего взгляда, с тишиной нашего скромного угла.
Ваня нежно провёл рукой по его взъерошенным волосам.
— Знаю, mon cher. Я чувствую твою усталость, как свою. Хочешь, согрею тебе чаю? Или чего-нибудь покрепче, чтобы прогнать эту чёрную тоску?
Данзас прижался лицом к его животу, вдыхая родной запах дома, запах Вани, запах покоя и уюта.
— Просто побудь со мной… Просто дай мне почувствовать, что я дома. Что я в безопасности… В твоих объятиях…
#ДанПущи