***

глаза затворами моргали,
из памяти летели гильзы,
а пули в теле расцветали
посмертной розой жизни

***

***

что было мной, тогда ничтожным —
таким осталось. на подумать мне,
зачем так охраняю и безбожно
являю прошлое во сне?

подумать мне, придумать мне,
зачем в случайном, позднем сне
я забываюсь на руках тревоги,
на распахнутом ее пороге

лежу, как вкопанный, никак не
сдвинуться и не забыть порок
покрова лиц, в которых гаснет
жизни звон, высушивая рот

веники деревьев подметают тучи

***

глаза затворами моргали,
из памяти летели гильзы,
и пули в теле расцветали
посмертной розой жизни

но подождем с повинной,
– пока по улице весенней
пойдет толпа из ливней,
в которых собеседник

нашепчет моросью из слез
— как выпадут веснушки
моих бессонных звезд
в тюрьме подушек

Гольдман Леша

почиркаю еще

почиркал строчки

***

глаза затворами моргали
от памяти оставив гильзы,
а мы там были и не знали,
как спасать такие жизни

так подождем с повинной,
когда по улицам весенним
пройдет толпа из ливней,
мой тайный собеседник

и без причин для праха
делились нашей сединой,
что нажили от страха:
быть тем, кто одинок

затем покрепче за руки
мы нежно взялись, и одни
– искали в небе радуги,
эмоцией опережая дни

11.02.2025

***

глаза затворами моргали
от памяти оставив гильзы,

а мы там были и не знали,
как спасать такие жизни

но под дождем с повинной,
по улицам пойдет весенний,

с мыслями опавших ливней
– мой тихий собеседник

мы без причин для праха
делились общей сединой,

того, что нАжили из страха,
что каждый будет одинок

затем – мы крепче за руки
взялись, как будто одни

искали вместе наши радуги 
и чувствами опережали дни

(Посвящено Дарье к Рождению)

***

последний снег зачавкал

чернилами в палитре дня,

февраль уже заплакан

и дожидается меня


когда я пальцы выжму

до пульса тонкой кожи,

заплачу теплой рифмой

для февраля. такой же,


как снеговик слезливый,

из плоти снежной, одинок

— раскатан исполинной

тропинкой детских ног


там мы ходили мимо,

и хлюпали глазами,

и словно были ими

— снеговиками —

он все еще пишется... просто недержание у меня

***

последний снег зачавкал
чернилами в палитре дня,

февраль уже заплакан
и дожидается меня

когда я пальцы выжму
до пульса тонкой кожи,

заплачу теплой рифмой
для февраля. такой же,

как снеговик слезливый,
во власти моря и снегов

раскатан исполинной
тропинкой детских ног

и мы катились мимо,
и хлюпали глазами

на мели моря мины
становились нами

но есть и другой варик, кидаю?

***

последний снег зачавкал

чернилами в палитре дня,

февраль уже заплакан

и дожидается меня


когда я пальцы выжму

до пульса тонкой кожи,

заплачу теплой рифмой

для февраля. такой же


как снеговик слезливый,

во власти озера снегов

расскатан исполинной

тропинкою следов

***

последний снег зачавкал
чернилами в палитре дня,
февраль уже заплакан
и дожидается меня

когда я пальцы выжму
до пульса тонкой кожи,
заплАчу теплой рифмой
для февраля, такой же

***

я злой? казалось всем
— и даже самому себе,
когда несется колыбель
по арочной равнине век,

где горней песней птиц
кумарится в молчании
дактильное звучание
уснувших рядом лиц

я твой? – быть может, да,
когда хотел себя отдать
в орнамент голых тел

но позже, во хмелю вины,
я стал трезветь до седины
стихов, которых не хотел

я не могу поверить в руки,
я не могу поверить в ноги
я не могу поверить, что не могу

***

за солнцем мы, как хвост –

пурпурной поводок из синевы,

космический удерживаем тост

из люльки человеческой молвы