Начинаю новый том. Интересно узнаю ли я тут что-то , что еще не знала или опять по кругу и надо уже переходить на другую тему?

Кристофер Кларк — сомнамбулы

Вошли с Чапаевым в избу, спрашиваем молока. Перепуганная стрельбой хилая, больная хозяюшка притащила кринку, положила краюху хлеба, ласково, любовно, заботливо помогала толпившимся тут же красноармейцам и их кормила, рассказывала, как страшно ей было, когда тут стреляли по деревне… Когда стали отдавать за молоко деньги — отказывается, не берет.
— Я, — говорит, — и так проживу, а вам кто ё знает, сколько воевать придется.
Так и не взяла. Деньги мы сунули ребятишкам; они жались около матери, цеплялись ей за подол, как звереныши, поглядывали блестящими глазенками на незнакомых людей с винтовками, револьверами, шашками и бомбами.
— Вы-то платите, — заметила хозяйка. — Хоть и не надо мне, а ладно… Сена ли, овса ли, за все отдают… А те — обглодали начисто, хоть бы тебе соломинку заплатили… И Ванюшку, сына, с лошадью погнали… Вернется ли — один бог знает…

💁🏼‍♀️: вспомнит отрывки про ограбления…

На следующий день в бригадный штаб пришла его телеграмма:
«Отобрав двести человек, ночью, вброд, а частью по бревенчатому мосту, сделанному наспех, пробрался на другой берег Боровки и внезапно атаковал спящего неприятеля. Захвачено в плен свыше полутораста человек, четыре пулемета, винтовки, патроны, кухни, обозы…»
— Забрал полтораста, — вслух сказал Чапаев, — так это забрал, а на месте што осталось?.. Пиши! — обратился он к штабнику, который составлял донесение об успехе: «Забрал в плен полтораста и зарубил на месте двести».
— Слушай-ка, что же это? — изумленно вскинул Федор на него глаза. — Какие двести?
— Не меньше, — ответил Чапаев, нисколько не смутясь.
— Да какие двести, что ты, брат, выдумываешь?
— Ничего я не выдумываю, — обиделся Чапаев. — Если ему, дураку, невдомек, што же я — так и должен пропустить?
— Да писать-то подожди… Ну, запросим, что ли, добавочно пошлем, а теперь… Это же выдумка, Василий Иваныч!
— Так што? — ухмыльнулся тот легкомысленно. — Повеселить надо.
— Кого повеселить? — противился Федор. — Что тут за веселье! Да узнают про эти номера, тебе и верить-то никогда не станут…
— Не узнают, — опять отшутился было Чапаев, но Федор настоял, чтобы эти двести «мертвых душ» все-таки не включали, и Чапаев с горечью должен был согласиться.

«Во-первых, — подумал он, — это буду иметь в виду каждый раз при учете сил, а во-вторых, постараюсь сократить командирское вранье».
Забегая вперед, скажем, что примерно через полгода он и в самом деле кой-чего добился, но в общем мало, очень мало. Тогда же он отметил и другое обстоятельство: командир бригады Елань с группой ординарцев работал в неприятельском тылу. Работал, правда, успешно: отбил батарею, ускорил гибель неприятельского полка, спутал все в обозе, едва не зацепил начальника белой дивизии.
Это все отлично, но… Уже тогда родилось у него это «но». И тогда же сделал он логический, неопровержимый, такой убедительный и ясный вывод: командиру никогда не нужно увлекаться
частным делом, он всегда должен иметь перед собою ц е л о е — и операцию ц е л у ю и войска свои в ц е л о м , а отдельные задачи кому-то пору поручать. Личное мужество Еланя могло привести к печальному концу, может быть, целую бригаду, если бы только его подстрелил Золотозубов, а заместитель, скажем к примеру, не сумел бы справиться с управлением полками.
Эту мысль Федор крепко усвоил тогда же, но усвоил ее как-то отвлеченно, а на деле и сам от нее отступал неоднократно и никогда не порицал того, кому удавалась лихая затея — пусть она была почти безрассудная, только бы окончилась хорошо. Так велико обаяние исключительного подвига!

💁🏼‍♀️: действовать надо по правилам, но если ты герой то ладно, можно

Взвесив обстановку в дивизионном масштабе и шире, Федор ограничивался только намечиванием основных вопросов, перечислением неотложных дел и в этом духе давал политотделу директивы; там их получали и воплощали в жизнь своими силами, своими методами, своим аппаратом.
На этом Федор не только помирился, но и сблизился с политическим отделом, и уже ни разу, до самого последнего дня, не было у него ни единого конфликта, даже ни одного разногласия. Он понял, что не командовать политотделом надо, а единственно помогать ему и следить, как воплощаются в жизнь основные директивы.
Политический отдел, как огромная губка, то и дело насыщался многочисленными сведениями, фактами, богатым опытом, притекавшим от частей и окрестного населения, и потом, переварив этот опыт внутри — во всяких совещаниях, заседаниях и просто одиночных обдумываниях, он испарял его в виде рассыпчатого кадра организаторов и агитаторов, в виде массы всяких листков, воззваний, инструкций

💁🏼‍♀️: хороший ликбез для школьников (и меня) зачем нужен политотдел и почему он нужен
Кстати, ликбез это сокращение!!! Ликвидация безграмотности! Это кампания Ленина была в начале СССР и вот слово ушло в народ

— К суду за что-то? — процедил он сквозь зубы Клычкову.
— Знаю... Пустяк... Не поеду... Это, видите ли, так случилось. В прошлый наш приезд в Самару идем с Чапаевым по дороге, — кругом высокие сугробы ианесло, узко, тесно, некуда с дороги ткнуться, кроме как в снег... И вдруг на саночках мчится какой-то фертик — комиссаром связи, что ли, оказался, не помню... Только холеный такой... видно, что в партию протерся случайно... Мчится, подлец, и хоть бы ха! Прижал нас, заставил в снег заскочить, чтобы не угодить под лошадь... Ну, я ему вгорячах-то, кажется, затрещину посулил за такую подлость... Остановил лошадь, слез, расспросил, записал и Чапаева. Ну, вот и все... В трибунал подал..
<..>
В трибунал Федор ответил, что дело мелко, ехать некогда, а тут бои открываются и здесь он считает себя нужнее...
«А впрочем, любому заочному постановлению, — писал он, - конечно, считаю себя обязанным подчиниться, но извещаю, что дело все обстояло следующим образом...»
И он сообщил дело подробно, от начала до конца. В трибунале поняли, поверили, согласились — больше Федора не тревожили. Было слышно, что фертика этого при последующих «чистках» из партии выгнали как «случайный эле-мент».

💁🏼‍♀️: самый понимающий и гуманный суд! И как ловко про чистки. Все по справедливости!

Стоит готовая к бою, налитая энергией, переполненная решимостью Красная Армия… Ощетинилась штыками полков, бригад, дивизий… Ждет сигнала… По этому сигналу — грудь на грудь — кинется на Колчака весь фронт и в роковом единоборстве будет пытать свою мощь…
28 апреля… незабываемый день, когда решалось начало серьезного дела: Красная Армия пошла в поход на Колчака.

💁🏼‍♀️: я бы очень хотела посмотреть на мир, где выиграл Колчак 💔

Федору показалось, что с ребятишками Чапаев обходится без нежности; он его об этом спросил.
- Верно, — говорит, — с тех пор, как у меня эта щель семейная объявилась, ништо мне не мило, и детей-то своих почти што за чужих стал считать...
- А воспитывать как же станете?
- Да што же воспитывать: мне вот все некогда, а тут - кто их знает как, я даже и не спрашиваю об этом... Посылаю из жалованья, и кончено...
- Да жалованья мало...
- Мало, знаю... притом еще за ноябрь с декабрем у меня не получено... Вон где ноябрь... А теперь март за половину.
Не платят...
- Плохо дело...
- Каждый теперь што-нибудь теряет, товарищ Клычков; каждый, — проговорил серьезно Чапаев.- Без этого, знать, и революция быть не может: один имущество свое теряет, другой — семью, иной, глядишь, вот ученье погубит, а мы - мы и жизнь-то, может, вовсе утеряем.

💁🏼‍♀️: и какое новое поколение выросло?

В ревком работать никто не шел — робели. Те, что не робели и понимали события во всей их сложной и серьезной совокупности, давно уж покинули станицу, ушли по городам, включились в Красную Армию.
Назначили в ревком своих политработников. Стали говорить о работе — что делать в первую очередь, что — во вторую, с чем можно обождать… Решили на первоначальные расходы собрать с присутствующих кто что может, а потом с шапкой пройтись и по всей станице. Затем связаться с Уральском, получить оттуда указанья-распоряженья, а может быть, и материальную подмогу.
Федор им усердно разъяснял задачи ревкомов, попутно разъяснял и задачи Советской власти. Слушали сельчане, соглашались, одобряли… В станице утверждена была Советская власть. Над крылечком казачьей управы утвержден был красный небольшой флажок.

…

Чапаев приказал немедленно созвать командиров, а когда собрались, — жестким тоном распорядился он произвести массовые обыски и арестовать всех, у кого хоть что найдется из украденного. Что будет отобрано — все сносить в определенные места, назначить особую раздаточную комиссию, пригласить пострадавших и удовлетворить, но… только бедноту: ни одному «буржую» чтобы не было отдано ломаного гроша. Это имущество пойдет в полковые кассы, которые создать надо теперь же, немедленно! Тех, что сами снесут вещи, — не трогать, не арестовывать…

<…>

— Ты вот тащишь из чужого дома, а оно и без того все твое… Раз окончится война — куда же оно все пойдет, как не тебе? Все тебе. Отняли у буржуя сто коров — сотне крестьян отдадим по корове. Отняли одежу — и одежу разделим поровну… Верно ли говорю?!
— Верно… верно… верно… — рокотом катилось в ответ.
Вспыхивают кругом оживленные лица, рыщут пламенеющие восторгом глаза… Красноармейцы летучими обрывками слов, кивками, смешками, веселым глазом выражают друг другу острое сочувствие, согласие, довольство… Чапаев держал в руках коллективную душу огромной массы и заставлял ее мыслить и чувствовать так, как мыслил и чувствовал сам.
— Не тащи!.. — выкрикнул он, резко поддав левой рукой. На минутку встал, не находил нужного слова. — Не тащи, говорю, а собери в кучу и отдай своему командиру, все отдай, што у буржуя взял… Командир продаст, а деньги положит в полковую кассу… Ранят тебя — вот получи из этой кассы сотню рублей… Убили тебя — раз тебе на всю семью по сотне! Што, каково? Верно говорю али нет?

💁🏼‍♀️: и снова про ограбления. не воруешь, а отдаешь нуждающимся. те у кого забрал — не нуждаются :)

Сгребут, бывало, здоровеннейшие лапищи какого-нибудь вихрастого Михрютку, у которого сапожищи потяжеле да грязи на них в аршин, у которого в ляжках три пуда да полпуда в льняных кудрях, — сгребут и волокут его к такой вот что ни на есть ангельской колясочке. Визжит-брыкается Михрютка, страстным воем пугает мимо идущую публику. В станице ли, в деревне али в городе — игра везде одинаковая. Как ни визжи, а забава состоится: в подмогу со всех сторон сбегаются ребята, помогут они вязать, держать, скрутить парня начисто в детскую колясочку. Свяжут его, прикрутят честь честью и руки веревкой заплетут, а потом выбирают, где горка покруче да с горки его… на колесиках… кувырком!
Ха-ха-ха! То-то забава молодецкая!

….

Сколько потом ни приходилось Федору проводить ночей в ожидании утреннего боя, - все они, эти ночи, похожи одна на другую своею строгой серьезностью, своим углубленным и сумрачным величием. В такую ночь, проходя по целям, шагая через головы спящих красноармейцев, густо мозги наливаются думами о нашей борьбе, о человеческих страданьях, об этих вот искупительных жертвах, что трупами червивыми остаются безвестные на полях Гражданской войны.
«Вот они лежат, истомленные походами бойцы. А завтра, чуть забрезжит свет. пойдут они в бой и цепями и колоннами, колоннами и цепями то залегая, то вскакивая вперебежку, то вновь и вновь западая ничком в зверковые ямки, нарытые вспешку крошечным заступом или просто отцарапанные мерзлыми пальцами рук... И многих не станет, навеки станет: они, безмолвные и недвижные, останутся лежать на пустынном поле... Каждый из них, оставшихся в поле на расклев воронью, — такой маленький и одинокий, так незаметно пришедший на фронт и так бесследно ушедший из боевых рядов, - каждый из них отдал все, что имел, и без остатка и молча, без барабанного боя, никем не узнанный, никем не прославленный, — выпал он неприметно, словно крошечный винтик из огнедышащего стального чудовища...»
Федор увидел, как здоровенный кудрявый парень склонился над огнем, возится с картошкой, перевертывает, прокаливает ее на холодеющих угольях костра... Он нет-нет да и сунет в пепел штык, выхватит оттуда пронзенную картошку, пощупает пальцем, робко к губам ее поднесет,-из огня-то! И живо отплюнет, сошвырнет с острия обратно в пепел: он весь поглощен своим невинным занятием. Верно, и у него в голове теперь целый рой неотвязчивых мыслей, быстрых и переменчивых воспоминаний?.. О чем он думает так сосредоточенно, вперившись неотрывным взором в потухающий костер? Уж непременно о селе, о работе, о жизни, которую оставил для фронта и к которой вернулся бы, - ах, вернулся бы с какой радостью и охотой! Да мало ли что передумает он в эту ночь... А вот поутру привезут его, может, сюда же — с оторванной ногой, с пробитой грудью, с расколотым черепом... И будет страшно хрипеть, медленно и напрасно, с зубовым скрежетом распрямлять перебитые хрусткие члены, будет страшен и дик, весь залитый кровью, весь облепленный кровавыми багровыми сгустками...
Снимут эту вот, кем-то нежно любимую черную шапку кудрей, обреют широкую круглую голову и станут копаться в чутком окровавленном теле стальными ножами и иглами... Брр...

💁🏼‍♀️: да, вы умираете, очень жаль. Но боретесь за великое дело. Кстати, за какое?

«Чапаев — герой, — рассуждал
Федор с собою. - Он олицетворяет собою все неудержимое, стихийное, гневное и протестующее, что за долгое время накопилось в крестьянской среде. Но стихия... черт ее знает, куда она может обернуться! Бывали у нас случаи (разве мало их было?), что такой же вот славный командир, вроде Чапаева, а вдруг и укокошит своего комиссара! Да не какого-нибудь прощелыгу, болтунишку и труса, а отличного, мужественного революционера! А то, глядишь, и вовсе уйдет к белым со своим «стихийным» отрядом...
Рабочие — там другое дело: они не уйдут никуда, ни при какой обстановке, то есть те из них, что сознательно вышли на борьбу. Ясное дело, что и среди рабочих есть вчерашние крестьяне, есть и малосознательные, есть и «слишком» сознательные, ставшие белоручками. Но там, там сразу увидишь, с кем имеешь дело.
А в этой вот чапаевской партизанской удали, — ой, как много в ней опасного!»

💁🏼‍♀️: революция была рабочих, поэтому вот как ловко и умело сравнивают рабочих и крестьян. Да, Чапаев молодец, но он из крестьянства, несознательный и мало чего понимает. Это они так поставили контраргумент отчего устроили раскулачивание?

💁🏼‍♀️:
Читаю Чапаева, потому что хотелось понять «ту сторону» и прочувствовать пропаганду. Ну что ж, сполна! Сейчас пойдут отрывки из книги и небольшое мое объяснение как я вижу в чем необходимость этого блока

Мое мнение может быть неверным, но я все равно скажу

— Гриша, — перебил Федор, - Гриша, а питались по деревням же?
— По деревням... — осанисто ответил парень, видимо очень довольный, что так им интересуются. — С собой возили мы мало, — и где его возить, куда девать было? Тут все по деревням: они придут — они берут, мы придем - опять берем. Деревень кругом пятнадцать выходило, куда ни заверни!
— Да, тяжеленько было, — вздохнул и Клычков. — Всем тяжело было... А нам рази легко? — подхватил Гришуха, словно боясь, что его поймут неправильно.
— Конечно, не легко, — торопливо поддакнул Федор.
— То-то и оно, — успокоился Гриша. — Всяко было! Мало ли што, — откажутся там иной раз хлеба, к примеру, дать, овса ли лошадям аль и лошадей сменить, коли своих невмоготу уморим: надо было... Раз надо, значит давай — разговор короткий. И, думаю я, одинаково тут выходило — што у нас, што у них... Чего выхваляться, будто очень все-де красиво загибалось? И некрасиво бывало... Ты целые сутки не жрамши, скажем, да с походу, а тут хлеба куска не дают,- где же она, красота-то, уляжется? Перво-наперво словом: дай, мол, жрать хотим. А он тебе кукиш кажет. Дак в улыбку, што ли, с ним играть? Ну, тут под арест кого, а что пузо потолще — и в морду заедешь, где с им рассусоливать...
— Били? - затаил дыхание Клычков.
— Били! - ответил просто и твердо Гриша.— Все били, на то война.

💁🏼‍♀️: вот так вот объяснялось Советскому человеку в 1923 году почему красноармейцы отбирали хлеб и убивали местных жителей, если те отказывались бесплатно им отдавать свой хлеб, своих лошадей, свой дом. Война есть война, на то война. Хоть гражданская, хоть

Переполненный скорбным чувством разлуки, не успев обдумать свое короткое слово, не зная, о чем будет оно Клычков крикнул как-то особо громко - так он не кричал никогда:
- Товарищи рабочие! Остались нам вместе минуты: пробьют последние звонки — и мы уедем. От имени красных солдат отряда говорю вам: прощайте! Помните нас, своих ребят, помните, куда и на что мы уехали, будьте готовы и сами за нами идти по первому зову. Не порывайте с нами связь, шлите вестников, шлите, что сможете, от грошей своих, помогайте бойцам. На фронте голодно, товарищи, трудно — труднее, чем здесь. Этого не забывайте! А еще не забывайте, что многие из нас оставили беспризорные, необеспеченные семьи, детей, обреченных на голод, — не оставляйте их. Тяжко будет сидеть нам в окопах, страдать в по-ходах, в боях... Но стократ тяжелей будет вынести муку, если узнаем к тому, что семьи наши умирают беспомощные, покинутые, всеми забытые... И еще вам одно слово на раз-луку: работайте! дружнее работайте! Вы — ткачи и знать про то должны, что чем больше соткете в Иванове, тем будет теплее в уральских, оренбургских снежных степях, — везде, куда попадет отсюда ваше добро. Работайте и накрепко запомните, что победа не только в нашем штыке, но еще и в вашем труде. Увидимся ли снова когда? Станем верить, что да! Но если и не будет встречи — что тужить: революция не считает отдельных жертв. Прощайте, дорогие товарищи, от имени красных солдат отряда — прощайте...

….

(собираются отряд рабочих отправлять на Колчака)

— Ты меня что тревожишь? — подошла она.
— Чего тебя тревожить, Марфуша, - сама придешь.
— Говорю, мол, не баба у нас «Кожаная», а кобыла бесседельна
— То есть я-то кобыла?
— Ну, а то кто? — И вдруг переменил шутливый тон.- Говорю, что на воина ты крепко подошла... Вот что!
— Подошла - не подошла: надо...
— Ясное дело, что надо...— Он минутку смолчал и добавил: — Ну, а т а м -то — как?
— Чего — как?
— Дела всякие свои?
— Што ж дела... - развела руками Марфуша. - Ребят в приюты посовала, куда их деешь?
— Куда деешь... — посочувствовал и собеседник.
И, передохнув трудно, сказал соболезнующим грудным дыхом:
— Ну, похраним, похраним, Марфуша, а ты не терзайся: похраним... Поезжай спокойная, нам тут чего уж осталось и делать, как не за вас работать?.. Придет, може, время — и мы тогда …. Да?

💔

Решила почитать классику советскую. Про Гражданскую войну. Интересно как зарождалась идеология

Дмитрий Фурманов — Чапаев
и эми

💁🏼‍♀️: книга написано в таком стиле, что я хочу ее с хлопком закрыть и закатить глаза. Но читаю, потому что тоже строю маршруты в путешествие.

«Порой кажется, что прорытые сквозь всю матушку-Россию руками подневольных каналы являются разрезами на теле страны, а проложенные заключенными железные дороги напоминают наложенные сверху швы - вот только раны не затягиваются.»

😩

Мы каждый день следили из окна, гадая, для чего эта башня. Когда все было готово, конвоиры ввели в нашу зону группу молодых парней, лет двадцати или моложе. На них были только рваные трусы. Их заставили войти в башню, дверь заперли.
Солдаты поставили прямо перед нашим окном водяной насос, пропустили длинный шланг через решетчатое окно и стали качать в башню воду из ближайшего пруда. Они трудились изо всех сил. Мы слышали, как парни кричали:
«Откройте!»
Насос работал безостановочно, крики становились громче:
«Хватит качать! Вода уже выше колена. Уже по пояс... перестаньте... остановитесь!... выпустите воду! -
Вода по горло, мы захлебываемся...»
Но солдаты, не обращая внимания на крики, продолжали качать, пока не
стало тихо. Мы с ужасом переглядывались. Прошло много времени, и дверь открыли. Из башни хлынула потоком вода, она вынесла во двор трупы. Солдаты их унесли, а вода ушла в землю. Лагерная жизнь продолжалась.

А. Куусинен — Господь низвергает своих ангелов (воспоминания 1919-1965).

💔

Финские исследователи советской истории Вилле Роппонен и Вилле-Юхани Сутинен знают о них даже лучше нас самих, отправившись в масштабное путешествие по следам ГУЛАГа. Проехав через всю территорию бывшего Со-ветского Союза в хронологическом порядке зарождения лагерей -- от Соловков до Воркуты, от Томска до Колымы, — они рассказывают историю становления тоталитарной машины и показывают, как воспринимается память о репрессиях сегодня.
Исследование заброшенных остатков лагерей, визиты в провинциальные музеи, посещение мемориалов и кладбиш, беседы с местными жителями, историками и хранителями памяти о ГУЛАГе, исторические факты и мемуар-ные свидетельства репрессированных сплетаются в уникальное и всеобъем-лющее путешествие по истории советского террора. Их книга — наполовину путевые заметки, наполовину историческое исследование, — это деликатный и неравнодушный взгляд на тяжелое советское наследие, которое еще не до конца преодолено в современной России.

💁🏼‍♀️: пиздец, очень круто. Хочу себе найти такого Вилле для путешествия

Ну а теперь — чуть в другую сторону ГУЛАГа.
Все еще планирую путешествие на Соловки, а потом на Колыму.
Страшно подступится, хочется проводника. Но начнем вот с такой теории еще, чтобы было что в экскурсии своим соседям по машине рассказывать

Вилле Роппонен и Вилле-Юхани Сутинен — дорога на костях. Путешествие по следам ГУЛАГа

Потрясающая книга.
Встает в один ряд с другими моими любимыми летописями узников ГУЛАГа.
Адамова-Слиозберг, Гинзбург, Пиляр и вот Киллиан 💔

- Понимаешь, Герберт, если у тебя есть хоть кусочек золота, тебя арестуют, и ты получишь десять лет. А если у тебя есть женщина, то она будет готовить, стирать и гладить белье. И твои рваные носки и брюки тебе больше не придется самому штопать. А о ночных прелестях и говорить даже не надо. Но зато с ней надо будет делиться сигаретами и спиртом. А если в магазине выбросят что-нибудь из одежды, то придется купить ей пару чулок, платок или нижнее белье. Но зато ты больше не будешь одинок, у тебя будет жена, и все тебе будут завидовать.
Мне все это в новинку и чуждо. Для меня понятие «женщина» было неотрывно связано с любовью. Но я себе и представить не мог, что женщина может быть нужным «предметом».

Женщины здесь ценятся выше любых денег и золота. Золотом никто не имеет права владеть, это собственность государства, а женщиной можно, потому что государству она принадлежит лишь в лагере, а на свободе она - частная собственность. Судя по всему, именно такие мысли занимали Алексея.

— Так быстро?
— Ты не поверишь, но, когда у тебя в руках бумажка об освобождении, первое, что ты хочешь, - обладать женщиной. А ты что, не хочешь женщину?
— Почему же? Но не таким способом, просто с улицы.
— А как ты себе представляешь, как можно познакомиться здесь с женщиной? Все те, кто попадается тебе на улице, уже разобраны. Ты можешь лишь попытаться уговорить «лагерную деву» пойти с тобой. Если повезет, она некоторое время будет с тобой. Но, как правило, уже через пару дней она уходит к другому. Здесь, на Колыме, женщине небезопасно быть одной. Поэтому каждая должна найти себе мужчину. Но, останется ли она с ним, зависит от его «достоинств» и его кошелька. А бывает и так, что приводишь ее в дом, а через пару дней выясняется, что за время пребывания в лагере она стала лесбиянкой. Значит, тебе не повезло.

— Сколько лет провели в лагере?
— Три года.
Майор удивленно смотрит на меня. Да, я действительно редкий случай.
— И что вы хотите сейчас?
— Я хочу уехать домой.
Он улыбается:
— Ну, все не так просто. Этот вопрос может решить только Министерство иностранных дел в Москве. Вам надлежит подать прошение.
— И сколько надо будет ждать ответа?
— Минимум полгода, а может, и больше.
Сердце мое замирает:
— Полгода? То есть до октября! А тут уже будет зима в полном разгаре, и гавань в Магадане замерзнет. Но тогда уже пароходы не будут ходить! Это значит, что мне придется еще одну зиму провести на Колыме?
Майор утвердительно кивает:
— Вам придется подыскать себе работу. Прямо напротив нас находится служба трудоустройства. Там вам ее и предложат.
Я в сильном смятении и не могу прийти в себя. Я надеялся уже через месяц быть дома. А теперь?
— А я не могу поехать в Москву и там в соответствующих инстанциях поговорить? Я лично мог бы все гораздо быстрее уладить.
— А у вас есть достаточно денег на дорогу?
— Нет.
— Ну, тогда вы и поехать не сможете. Эта поездка стоит довольно дорого.
— Но меня же советское государство привезло сюда, а теперь?
— Тогда вы были заключенный, а сейчас вы свободный гражданин и должны сами за себя платить.
Я не могу этого понять, но постепенно до меня доходит, что
продолжать дискуссию бессмысленно.
— Завтра я принесу прошение.

Мы расстаемся быстро и сухо. Я действительно не понимаю логики этого мира, во всяком случае коммунистического мира Советского Союза.

— А вы не знаете, где находится остров Колыма? Никак не могу найти. Возможно, настолько маленький, что его нет на карте, - я говорю непринужденно, стараясь не выдать своего волнения. С безразличием отворачиваюсь от карты.
— Остров? - переспрашивает эстонец. - Колыма не остров.
— Ах так? А что же тогда?
Эстонец удивленно качает головой.
— Колыма - это огромная территория на северо-востоке Советского Союза. Почти в четыре раза больше Франции. - Его рука прошлась по территории, простирающейся от Ледовитого океана до Охотского моря. - Это Колыма, получившая свое название по имени самой большой реки региона. Ее протяженность - более двух тысяч километров, и она впадает в Восточно-Сибирское море.
Его палец скользит по голубой ленточке. Я поражен. И по этой реке два года назад я хотел добраться до Тихого океана и далее в Японию!
— Так вот почему я не мог найти это название.
Махнув рукой, я отвернулся от карты, подчеркивая полную
незаинтересованность:
— Но я этого не понимаю. Меня же сюда доставили морем.
— Да, нас всех. И все грузы в те немногие месяцы, пока не замерзает гавань, доставляют в Магадан с «материка» морем. Ведь, кроме парохода и самолета, другой связи с «материком» нет, ни железной дороги, ни дорог вообще.
Я теперь похож на древних греков, которые долго не могли понять, что земля не плоская.
«Колыма не остров!»

— Ты с ним точно сталкивался в бане. Его тело сплошь покрыто татуировками. На груди он с гордостью носит портрет Сталина, а на спине — Ленина.
— Да, теперь я его припоминаю.
Все тело Федора полностью покрыто татуировками. Пароходы, пальмы, львы, змеи, лошади, якоря, сердца со стрелами и без покрывают каждый сантиметр его кожи. Даже его пенис украшает голая женщина, а между ягодицами снуют мыши.
— А почему у него Ленин и Сталин? Он что, этим двум многим обязан?
— Да, своей жизнью.
— Как так?
— Он ведь убил уже тринадцать человек, повар стал четырнадцатым.
— И почему его не приговорили к смертной казни?
— Понимаешь, по всем криминальным статьям указом от сорок седьмого года была отменена смертная казнь. А еще никто из охранников не готов стрелять по вождям. Так что к его полученным уже двумстам двадцати пяти годам ему добавят еще двадцать пять, что его ничуть не волнует.

Сегодня в обед нет времени, чтоб идти в лагерь. Еду нам приносят в больших деревянных жбанах. Но только у немногих оказы-вается при себе посуда, я тоже свою оставил в бараке.
- И как мы будем есть?
Расмус в отчаянии смотрит на меня.
- Пока мы тут сидим, остальные сожрут наши порции, а нам останется только наблюдать. - Мой друг утирает рукавом нос, глаза его полны слез.
Я растерянно оглядываюсь:
- Вон, смотри! Русские никогда не теряются, находят выход в любой ситуации.
Они стоят в очереди перед жбаном, в руках у них полотняные кепки. Я следую их примеру, а Расмус все еще сомневается:
- Ты посмотри на эту кепку, она стоит от грязи и пота. Мы же, в конце концов, не свиньи.
- Свиньи не свиньи, а я проголодался и не готов наблюдать, как другие уплетают мою порцию.
Кончается тем, что Расмус тоже встает в очередь. Голод не знает запретов. Я быстро заглатываю пол-литра горячего капустного супа, боясь уронить хоть каплю, просачивающуюся сквозь кепку.
Остатки капустных листьев и перловку выковыриваю пальцами. Затем каша. Она не протекает, и я могу насладиться ей.
Кусок хлебной корки заменяет ложку. И только остатки я выскребаю пальцем.
- Ну как, понравилось?
- Да-а! Никогда бы не подумал, что культурный человек может настолько опуститься.
Я смеюсь:
- К черту культуру, если этого требует измученный голодом В течение года организм. Тут все устои рушатся. Культура - это роскошь, позволительная только сытому человеку.

- Смотри. Видишь впереди лагерь?
Действительно, за бараком - длинный забор и многочисленные вышки. Ничего удивительного, но зрелище за забором нас озадачивает. Между развалившимися бараками стаи мальчишек семи-десяти лет. Они дерутся, орут, собираются в ватаги. Одежда разодрана. Ботинок ни у кого нет, бегают босиком.
— Что это такое? - недоумевает Вальтер.
— Это я могу тебе объяснить. Это так называемые беспризорники. Когда-то я читал в одной книжке о них. Еще до войны это была большая проблема для страны, и она существует и по сей день.
У большинства из них нет родителей. Их родители в тюрьмах или лагерях либо погибли на войне. Эти дети попадают в детские дома, но оттуда многие из них сбегают. Они сплачиваются в небольшие группы, начинают воровать. В товарняках уезжают за сотни километров и становятся настоящим злом для населения. Когда их ловят, то отправляют в исправительный лагерь, и здесь, как ты видишь, они продолжают свою бандитскую жизнь. Это потерянное поколение. Когда они вырастут, то окажутся в тюрьме и будут издеваться над своими же сокамерниками. Мы это уже на себе испытали.
— Заманчивое будущее, - замечает Зигфрид.
— Да, будущее России живет за колючей проволокой, - саркастически подытоживает Вальтер.

— А где Эрих и Роланд?
— Им повезло, они остались в лагере.
Я с недоумением качаю головой:
— Эти с десятью годами остались, а я с тремя годами должен ехать на Сахалин?
— Ничего не поделаешь, - замечает Франц. - Загадочная непостижимая русская душа.

Опасаются побегов, поэтому двери держат закрытыми. Свои места нельзя покидать даже по нужде. Малейшее движение вызывает шквал ругани.
В этом отношении русский язык очень богат.

💁🏼‍♀️: очень классный тут слог.

Невероятно прекрасное название у этих 2х книг на одной обложке. Лучше и не скажешь
Никогда не задумывалась как вели себя советские солдаты на оккупированной территории.
1947 год, австрийский мальчик в Австрии дает 3 пощечины русскому школьнику, сыну русского офицера из соседнего дома. Австрийца отправляют на 7 лет на Колыму 💔

Герберт Киллиан — вырванные годы. Украденная свобода

💁🏼‍♀️: странное предложение, но я тут собралась на Соловки. На машине из Москвы и обратно. Дней на 10 суммарно
Ищу компанию. Вдруг вам тоже очень надо посмотреть первый лагерь ГУЛАГа ….

Сейчас заплачу 💔

Сложно понять без контекста, но это невероятно красиво написанные и очень остроумный текст.

— Витька, почему ты до сих пор не повесился? - спросил Сашка.
— Чего мне вешаться?
— Имея такого папу, можно пять раз повеситься и два раза утопиться.
— Твоя мама не лучше...
— Моя мама - другая опера. Моя мама - выходец из мелкобуржуазной среды: ей простительно, у нее отсталая психология.
Я шел между Витькой и Сашкой. Витька промолчал, но это был не лучший способ отвязаться от Сашки.
— Я бы на твоем месте публично отказался от такого отца, - говорил Сашка. - Напиши в газету обстоятельное письмо...
Договорить Сашка не успел: Витька набросился на него за моей спиной и повалил на песок.

Вторая книга с таким названием у меня. Из этой — веет солнцем, описание не обмануло
История 3х мальчиков-школьников из последнего класса, которые собирались быть учителями, геологами, врачами, но их призывают в военное училище, игитируя лозунгами «вас выбрала партия»
💔

Борис Балтер — до свидания, мальчики

То есть вначале посадили как врагов, а затем их мозги использовали таки. Ненавижу. Ненавижу. 😡

22 НОЯБРЯ (5 ДЕКАБРЯ) 1917 ГОДА
Декрет СНК о суде упразднил существовавшую судебную систему, учредил революционные трибуналы, которые в своей судебной деятельности должны были руководствоваться «революционной совестью и революционным правосознанием».

💁🏼‍♀️: ненавижу.

Сходила в подписные издания. Пополнила список книг, которые надо почитать. А еще у ребят есть все книги из библиотеки-издательства музея ГУЛАГа и это просто благость для меня. Начинаю с «Атласа ГУЛАГа». Внутри — огромная карта всех лагерей 💔

Андреев чет хз…

Леонид Андреев — рассказ о семи повешенных (и еще рассказы)

💁🏼‍♀️
Закончила со Слезкиным. Купила книгу по ошибке, потом подумала, что невероятно повезло и сейчас все узнаю про Дом. Но нет. Какая-то сборная солянка приблизительно всего и такое расточение мыслию по древу, что на зависть любому СДВГшнику. Дошла до 700й страницы, но больше не могу. Хватит
Из плюсов: вычитала там и выписала 12 книг, которых не знала и начинаю читать.

Дети, которым сейчас 5-6 лет, поступят в то, что мы называем сейчас средней школой (около 12-летнего возраста), уже совершенно в иных условиях, условиях полностью или почти полностью осуществленного социалистического строя». В этих условия «дети уже не будут являться «собственностью» родителей: они будут «собственностью» государства, которое возьмет на себя все задачи и заботы о воспитании детей

💔💔💔💔💔

💁🏼‍♀️
Январь 1928 года. Жестко!

В течение двух лет Воронский был верховным издателем, вдохновителем, диктатором и пропагандистом советской литературы. Его работа состояла в отделении зерен от плевел и выращи-вании здоровой поросли. «Политическая цензура в литературе, - писал он о своей первой задаче, - вообще очень сложное, ответственное и очень трудное дело и требует большой твердости, но также эластичности, осторожности и понимания».
Как он объяснял Замятину: «За это мы платили кровью, ссылками, тюрьмами и победами, ведь было же время, когда мы вынуждены были молчать... пусть помолчат теперь «они»

💁🏼‍♀️: какая не двуличная позиция, господин Воронский 🌚

Как появился мавзолей в 1924 году.

На следующий день после смерти Ленина специальный поезд доставил видных деятелей партии и правительства в Горки.
Сердце и мозг Ленина были переданы Аросеву, «ответственному хранителю» недавно созданного Института Ленина. Тело перевезли в Москву, выставили в колонном зале Дома Союзов и, после торжественных похорон, перенесли во временную гробницу на Красной площади. Один из членов Комиссии по похоронам, комиссар внешней торговли Леонид Красин, предложил сохранить тело, погрузив его в бальзамирующую жидкость внутри металлического ящика со стеклянной крышкой. До революции Красин руководил петербургской кабельной сетью и электростанцией Саввы Морозова в Орехово-Зуево - а также «экспроприациями», изготовлением бомб и сбором средств. Большинство собранных им средств были предоставлены Морозовым, загадочная смерть которого в мае 1905 года породила множество слухов об участии в ней Красина. Красин был последовательным сторонником технократического пути к спасению и воскресению.
Борис Збарский, победивший Красина в борьбе за право на увековечение тела Ленина, был другом и протеже Льва Яковлевича. Збарский родился в 1885 году в еврейской семье в Каменец-Подольском, окончил Женевский университет, а в 1915-1916 году работал управляющим химическими заводами во Всеволодо-Вильве на Северном Урале. Заводы, как и белый дом в Горках, принадлежали Зинаиде Морозовой. В 1916 году Збарский изобрел новый метод очистки медицинского хлороформа для фронтовых госпиталей и совместно с Карповым наладил его промышленное производство.
После революции он переехал в Москву и стал заместителем директора Института Карпова. В ходе консультаций о сохранении тела Ленина Збарский предложил «бальзамирование влажным способом», применявшееся в анатомическом музее профессора Владимира Воробьева в Харькове. В марте 1924 года, после многочисленных переговоров и на фоне начавшегося разложения трупа, Збарскому удалось убедить Дзержинского (председателя Комиссии по увековечению) утвердить метод Воробьева и убедить Воробьева (бывшего белоэмигранта) принять участие в эксперименте.
Двадцать пятого марта 1924 года Комиссия по похоронам «решила принять меры, имеющиеся в распоряжении современной науки, для возможно длительного сохранения тела». 26 марта Воробьев. Збарский и их помошники начали круглосуточную работу в ледяном склепе. Задача заключалась в том, чтобы сохранить не просто тело, но внешнее подобие, то есть создать икону во плоти. Традиционная мумификация исключалась, поскольку, по словам Збарского, «если бы показать кому-нибудь тело близкого человека, превращенного в мумию, то он ужаснулся бы». Тело должно было выглядеть естественно нетленным и не препарированным в «стеклянных сосудах, наполненных антисептическими жидкостями». «Перед советскими учеными, - писал Збарский, - была поставлена совсем новая задача. Речь шла о том. чтобы тело Владимира Ильича пребывало на воздухе, при обычной температуре, было бы доступно для ежедневного обозрения многих тысяч людей и вместе с тем сохраняло бы облик Ленина. Задача эта по трудности не имела прецедентов в мировой науке»
Збарскому и Воробьеву поручили сотворить чудо, и они его сотворили. 16 июня 1924 Года Дзержинский спросил у Збарского, можно ли продемонстрировать тело делегатам Пятого съезда Коминтерна. Збарский спросил у Воробьева, Воробьев ответил, что можно, и барский отправился к Крупской за одеждой Ленина. 18 июня делегация Коминтерна и члены семьи прибыли в новый деревянный мавзолей. По словам Збарского, Крупская расплакалась, а брат Ленина Дмитрий сказал: «Я ничего не могу сказать, я сильно взвонован. Он лежит таким, каким я видел его тотчас после смерти, а пожалуй, и лучше». 26 июля, через четыре месяца после начала работы, правительственная комиссия осмотрела тело и одобрила его внешний вид. Енукидзе сказал, что сотни тысяч, а может быть, миллионы людей «будут в высшей степени счастливы увидеть облик этого человека».
1 августа 1924 года Мавзолей был открыт для посетителей, Воробьев вернулся в Харьков, а Збарский стал главным хранителем тела.

💁🏼‍♀️
Недавно с кем-то спорила когда был голод в СССР. Знаменитая фраза «дети с голодающего поволжья» и иные итоги продразверсток и принудительного вступления в колхозы. Я выступала за 1921 год, мне доказывали про начало 30х. Ну мы, естественно, пошли гуглить. Первая ссылка Гугла говорит про 1932, мне пришлось согласится, что я не права. Сейчас читаю книгу и тут 1921!!! Пошла снова гуглить, проваливаюсь в статью, а там ассорти голода в ссср ….

Вывод 1. Всегда читайте статью полностью, а не только заголовок
Вывод 2. Я ОКАЗАЛАСЬ ПРАВА (надеюсь, тот с кем я спорила, читает этот канал. Я просто не помню кто это был 🥲)

💁🏼‍♀️
Читаю 27ю страницу про историю религии и хочу орать. Что это за пиздец?!
Карго культ, возвращение богатств обездоленным, исход ааааааааааааа

В Новой Гвинее люди ждали когда европейское богатство (или карго, груз) вернется им, ведь оно предназначалось для местных общин и очень скоро, при жизни нынешнего поколения, обманутые предки вернутся домой и передадут все ценные вещи — часы, зеркала, конфеты, фонарики, радиоприемники, велосипеды и вечную молодость — их законным владельцам. И они считают, что это пророчество сбылось, когда в назначенный день (в 1942 года) японские самолеты сбросили на верующих бомбу. Просто блять ЧТО

Все было навсегда.
Пока не кончилось.

💔

(отрывок из автобиографической книги Воронского «за живой и мертвой водой», которую Слезкин приводит тут тоже как цитату, чтобы описать что думали будущие революционеры о будущем)

На пыльном дворе, заставленном телегой, тарантасом, дрожками, растянувшись у конуры, лежали рядом, голова к голове, цепная собака Милка и розово-грязный поросенок. Оба спали. Спросонок поросенок повиливал тугим концом хвоста.
- Какое корытное счастье! — заметил я, проходя мимо.
Отец Николай, полный, спокойный, рассудительный священник и домовитый хозяин, взглянул на поросенка и Милку, улыбнулся, поправил серебряный крест на груди, молча прошел мимо.

<..Рассказчик догоняет его, и они поднимаются на крутой берег реки за деревней…>

Жидкое, нежаркое солнце клонилось к краю янтарного неба. С правой стороны обрыва расстилался сочный зеленеющий луг. Медленно, вразброд брело к селу стадо коров, овец и лошадей, бросая длинные тени. Бессмысленно блеяли овцы, сухо щелкали кнутами пастухи. Развевая и потряхивая гривой, пробежали, играя, два скакунка. Покойно лежала, поблескивая медными бликами, плавно изгибаясь, светлая река. За рекой уходили вдаль поля. На холмах виднелись деревеньки, за ними стоял молчаливый, торжественный сосновый бор. Мерно плыл медленный, далекий благовест.
— Благодать, - промолвил отец Николай, останавливаясь и опираясь на длинный посох. — Ты на дворе упомянул про корытное счастье. Что ж, оно, может быть, и корыт-ное, да настоящее... Произрастание... Им же все и созиждено: трава, деревья, скот вся-кий, хаты, мужики, птицы, мы с тобой. Все, что ты видишь в окружности, - он неторопливо широко провел рукой, - все создано произрастанием, корытным счастьем, по-твоему.
— Произрастание - дело неосмысленное и стихийное, - возразил я.
Отец Николай снял широкополую шляпу, провел рукой по волосам, ответил:
- Ну да, стихийное. Бог дал древний закон жизни: «в поте лица добывайте хлеб себе, плодитесь, множитесь, наполняйте землю» »

<..Рассказчик возражает, и у них завязывается спор о том, что есть жизнь, «чудо чудеснейшее» или игра «слепых и злых стихийных сил», и что есть истинное чудо - сама жизнь или желание и способность человека изменить ее до неузнаваемости..>

Отец Николай подумал, отогнул конец рукава рясы, ответил:
— Нужно пахать, сеять, разводить скот, сады, рожать и питать детей, это - главное. Все остальное приложится. Вы, взыскующие нового града, не знаете и не чувствуете радость хозяина, когда он видит выводок цыплят, заботу его, когда он окучивает дерево или дела-ет прививки яблоне. Вы полагаете — он о барышах думает. Не только о барышах, а иногда и совсем о них не думает: он радость произрастания испытывает, он видит плоды трудов своих, он радуется живому... Велика жизнь, она как гора, ее не сдвинешь с места.
— Мы будем пробивать, дядя, туннели.
— Ты думаешь, по ту сторону другая жизнь? Та же самая, та же самая...

💔

Партиями принято называть организации, конкурирующие за власть в рамках данного общества (или, по определению Вебера, «за власть для лидеров с целью получения идеальных или материальных преимуществ для активных членов»). Ни одна из социалистических партий начала XX века не конкурировала за власть в Российской империи. Их целью было уничтожение этой империи во имя «царства свободы», понимаемого как жизнь без политики. Это были группы единоверцев, противостоящие развращенному миру, посвятившие себя униженным и оскорбленным и объединенные чувством избранности и идеалами братства и аскетизма. Иначе говоря, это были секты.

Бывал ты когда-нибудь в мясных рядах? Висят свиные, коровь туши. На прилавках, на телегах, повсюду - куски сала, желтого жира, запекшейся крови, в стороны детят осколки костей, ошметки мозгов, собирая своры собак. Фартуки коробятся от крови. Вонь, разложение, душные, сладкотошноватые трупные запахи. Мне всегза кажется, что это - овеществленные чувства, надежды, мысли нашего растерпевша, окуровца, миргородца, - что это он сам, в самых своих сокровенных помыслах. Это его жизнь и быт. Погляди на него. С каким упоением копошится он, ворошит эти куски мяса, сала! Глаза становятся масленистыми, нижняя губа отвисает, слюна наполняет не чистые зловонные рты, он плотоядно щерится, растопыривает локти, боится, как бы у него не вырвали, не перекупили облюбованный кусок. Толкни его в это время, задень его нечаянно локтем, он ухлопать тебя готов на месте. Я видел людей, стоящих у мясных лавок с затуманенными глазами, с дрожью в пальцах: они смотрели на прилавок. на куски, как смотрят на голых женщин. Преувеличение?.. Пойди и проверь, внимательно проверь.

Воронский об обывателях.

Небольшая навигация по постам канала:

💁🏼‍♀️: так начинается мое мнение про книгу или любые иные мысли
Фото: каждую новую книгу, что я начинаю, претворяет фото с обложкой и названием этой самой книги
сразу текст: цитата из книги

💁🏼‍♀️
Стало интересно почитать про это стихотворение Тютчева. Вот что пишут: «Главная мысль
В стихотворении «Весенние воды» природа встречает весну. Весна — это символ пробуждения не только окружающего мира. Пробуждается не только природа, но и сам человек. Душа поёт, всё внутри наполняется вдохновением и желанием петь, танцевать, писать стихи.». И все в таком духе
То есть в 1829 году Тютчев писал правда про весну и таяние снега, пробуждение природы. А в 1905 году большевики решили, что это призыв к революции?………

Тютчев был любимым поэтом символистов, а романс стал «символом общественного пробуждения» и гимном надежды и искупления.
 
Еще в полях белеет снег,
А воды уж весной шумят –
Бегут и будят сонный брег,
Бегут, и блещут, и гласят…
 
 
Они гласят во все концы:
«Весна идет, весна идет,
Мы молодой весны гонцы,
Она нас выслала вперед!
 

Весна идет, весна идет,
И тихих, теплых майских дней
Румяный, светлый хоровод
Толпится весело за ней!..»
 

Это был тыл авангарда, частный мир общественных деятелей, место, где жили революционеры и умерла революция.

Не самая удобная книга для чтения вне дома и тем более в путешествии при нескольких самолетах. Но удовольствие должно того стоит. Отдельно понравилось как снимается бумажная обложка и какой лаконично черный вид получается. Какая-то отсылка к библии в голове

Юрий Слезкин — дом правительства