#writing #identity_v #frederick
「 𝖖𝖚𝖊𝖘𝖙𝖎𝖔𝖓: Умеешь ли ты искренне улыбаться? 」
Ветер хлещет в лицо, биение сердца и пульсация в висках заглушают всё — даже грохот копыт и собственные мысли. Фредерик ощущает, как мышцы белого скакуна напряжены до предела, каждое движение идеально выверено, каждый шаг несёт их вперёд с неудержимой мощью. Остался последний рывок. Тонкая полоса финальной черты маячит впереди, но он почти не видит её — перед глазами только слепящий свет, размытые фигуры зрителей и ощущение закипающей крови от адреналина.
Он сжимает поводья, чувствуя, как на пальцах остаются болезненные отметины. Воздух пропитан запахом пыли и пота. Время словно сжимается, сливается в один оглушительный миг, и…
Финиш.
Крики, рев трибун, всплеск аплодисментов — но всё это звучит приглушённо, как сквозь воду. Цианус замедляется, его ноздри раздуваются от тяжёлого дыхания, пена сбивается по трензелю, но он держит голову высоко, как истинный чемпион.
Наездник резко выдыхает, только сейчас замечая, что до этого затаил дыхание. Он ослабляет хватку, разгибая сведённые напряжением пальцы. Они не подвели, они справились.
Спешившись, Фредерик подмечает, что земля под ногами кажется мягче, чем должна быть. Кто-то с силой хлопает его по плечу, чьи-то голоса разносятся вокруг, но слух не разбирает. Внимание рассеяно, пока тот гладит шею Циануса, чуть замедляя бег времени.
И вдруг чувствует её взгляд.
Словно неслышное прикосновение к затылку, словно тихий шёпот среди гулких голосов. Он поднимает голову.
Госпожа.
Та стоит на трибунах среди гостей, окружённая аристократами, которые с улыбками поздравляют её с победой, один за другим сотрясая воздух витиеватыми комплиментами. Она кивает им, слегка склоняя голову, её губы сложены в вежливый, почти механический жест благодарности.
Но в следующую секунду всё меняется.
Она переводит взгляд на него.
И внезапно весь окружающий шум становится неважен.
Фредерик замирает. Он видел её улыбку сотни раз — сдержанную, изысканную, ту, что предназначалась для общества, ту, что скользила по её губам с лёгкой небрежностью. Но сейчас…
Сейчас это улыбка, какой он не видел раньше.
Тёплая, яркая, настоящая.
Она смотрит на него не как на просто жокея, не как на исполнителя, но как на того, кто заслужил этот момент. Кто достоин такого внимания.
Его пальцы невольно сжимаются.
Редко ему доводилось ощущать на себе подобный взгляд. Ни отец, ни мать, ни кто-либо ещё из семьи Крейбургов не смотрели на него так искренне. Их глаза всегда были холодны, их ожидания — неподъёмны, а разочарование — неизбежно. Он для них был лишь очередной ошибкой, помаркой в родословной, вялым эскизом, который не оправдал своего предназначения.
Но сейчас он стоит здесь.
Не на своём месте, не в том образе, который ему пророчили. В дорожной пыли, осевшей на ткани, с обрывистым дыханием — но впервые за долгое время он ощущает что-то настоящее.
И он улыбается.
Впервые за долгое время — просто так.
Потому что Мэри смотрит на него, и её улыбка говорит больше, чем любые слова.