Вот так вот... Начинаешь разбирать феномен театральности в творчестве Чехова, а потом тебе всюду театральность мерещится.

Почитать про героев Довлатова, изображающих любовь к Пушкину, можно по ссылке ниже: https://telegra.ph/Teatralnost-v-Zapovednike-Dovlatova-04-16

Здесь про Чехова: https://t.me/notes_of_lotophagus/194, https://t.me/notes_of_lotophagus/195

А тут про Лермонтова: https://t.me/notes_of_lotophagus/8

Захотелось поделиться фантомами незнакомцев, оставшихся в моей фотоплёнке.

Потому что позавчера я слишком спешила по делам и не успела заснять, как на остановке молодой человек играл на баяне и пел «Говорят мы бяки-буки». Надеялась увидеть вчера, сегодня - а его всё нет. Будет жить только в голове.

Просто мимолётные образы.

«Строили, строили и, наконец, построили» — это не про меня. В моём случае переписывали, переписывали и... не видели этому конца. Но пора бы и поделиться тем, что «напереписывалось». Почитать «Мелочи с Камчатки» можно по ссылкам ниже:

https://www.litres.ru/71862643/

https://proza.ru/2025/04/07/546

Хочется выразить признательность творческой мастерской «ЛИФТ» при Новосибирском отделении Совета молодых литераторов (https://vk.com/nsksml?from=groups) за подробный разбор предыдущего варианта текста.

А также поблагодарить @kiryasik_shashkin за то, что каждый раз терпеливо вычитывал текст и помогал мне с мелкими историческими деталями.

«Антропологическое письмо» авангардного писателя Андрея Бычкова — сборник его лекций, выпущенный издательством «Алетейя».

В нем читателя заново знакомят с Достоевским, Набоковым, Джойсом, Прустом, Беккетом и другими классиками, а также предлагают исследовать себя.

В рубрике емких критических текстов #Короче_я_прочитал обозреватель и автор телеграм-канала «записки лотофага» Кира Гольдберг рассказывает о том, как эта книга может помочь писателям найти свой путь.

Прислушаться к себе

В изначальном творческом замысле есть искорка божественного, едва уловимого, неземного. Первостепенная задача — эту мысль поймать и преобразить.

Об этом и не только можно узнать в книге «Антропологическое письмо» Андрея Бычкова — авангардного прозаика, лауреата премий «Нонконформизм» и «Антибукер», а также психотерапевта. Книга может заинтересовать и начинающих авторов, и профессионалов, и просто любителей литературы. Особенно же она привлечет тех, кто не боится отпустить себя, утратить контроль и спуститься в глубины собственного разума.

Бычков заново знакомит читателя с Достоевским, Толстым, Гоголем, Чеховым, Андреевым, Белым, Набоковым, Кафкой, Джойсом, Прустом, Беккетом и Арто. В теоретической части разбираются не только произведения, но и биографический контекст.

После знакомства с каждым из писателей автор предлагает получше узнать самого себя и привычные вещи вокруг, на которые можно посмотреть с совершенно другого ракурса. Он специально предлагает провокационные темы: «Встать на сторону вещей», «Что я симулирую и как?», «В чем моя вина?». Для этих занятий нужна смелость — чтобы преодолеть страх белого листа, быть искренним, высказаться на противоречивую тему. Здесь учат, возможно, даже более важному, чем само письмо — умению вслушиваться, всматриваться, проникаться мелькающими, ускользающими фантомами звуков и видений.

Еще у древних греков существовала идея о богоданности поэзии. А может, если мы заглянем внутрь себя, то там и найдем частичку божественного. Бычков рекомендует записывать текст так, как диктует внутренний автор, не пытаясь переиначить и отредактировать его сразу же — здесь важнее всего энергетика. Перебивать, пытаться заглушить — нельзя, сначала надо записать абсолютно все.

Автор много рассуждает о фундаментальных основах — о дионисийском (хаотичном) и аполлоническом (гармоничном) началах, о солнечном взгляде на вещи (позиция силы в античном ее понимании, по словам Хайдеггера) и лунном (наша заброшенность в непонятный мир по непонятной причине, по словам Левинаса). Бычков не предлагает двигаться только к одному из этих полюсов, он предлагает осторожно совместить их. И, конечно, экспериментировать.

В книге упоминаются семинарские собрания, которые Бычков проводил внутри водонапорной башни — почти как символисты Серебряного века в знаменитой «Башне» Вячеслава Иванова. Автор шутит: «Надо думать о деньгах, карьере, а мы тут сидим». Но все, что «насиделось», обязательно останется внутри, и потом, когда придет время, непременно превратится в текст — совсем как у Пруста.

Главное, что можно взять из книги, — мысль о том, что писателя определяет прежде всего не стиль, а определенное ви́дение. Философия, теория — это вещи вторичные, важнее личный опыт, личный взгляд и умение для всего этого подобрать нужные слова в нужном порядке.

На канале литературного медиа «Фальтер» вышла моя рецензия на книгу Андрея Бычкова «Антропологическое письмо»!

«Лодку прибило волнами к берегу в пустынном месте. Пройдя по пляжу несколько шагов, я оглянулся: на песке не осталось ничего похожего на мои следы. И всё-таки я ещё не хотел верить. Мало ли, как бывает, во-первых, может оказаться, что это всё сон, во-вторых, возможно, что песок здесь необычайно плотный, и я, весящий всего столько-то килограммов, не оставил на нём следов из-за своей лёгкости, и в-третьих, вполне возможно, что я и не выходил ещё из лодки на берег, а до сих пор сижу в ней и, естественно, не мог оставить следов там, где ещё не был».

И вот что ответил мой собеседник (казалось бы, всего-то прокомментировал прочитанный отрывок, но как всегда чужие слова очень вовремя прозвучали в моей жизни): «Люди любят уничижать свой путь, свою жизнь, свою, наконец, Значимость. Что бы ты ни сделал – это было действием. Ты можешь как угодно потом пенять, винить себя, отрицать тот факт, что это не имело «вес». Но это факт. Это действие. Это какой-то итог. Значимость его ты сам себе обозначишь. Нужно ли смириться с тем, что я такой «незначительный»? Нужно принять, что ты такой уникальный! И ничего, н и ч е г о ш е н ь к и идентичного в мире нет, подобно твоей жизни, действиям, мыслям, чувствам, это всё – ты».

А после этого, особенно после «значимость его ты сам себе обозначишь», я вновь задумалась о з н а к а х. И о том, как трудно договариваться, как выразить то или иное абстрактное понятие.
«Значимость» созвучна со «значением». Что по форме, что по содержанию (созвучна, но не равна и не заменяема!). Словарь утверждает, что значимость – это наличие значения, смысла. И вот эти два слова, значение и смысл, стоят через запятую, как синонимичные понятия. Но при этом между ними тоже есть разница в лексических оттенках. Значение – что-то объективное и всеобщее. То, что объективно открывается в предмете. А смысл – как бы субъективное «переживание» этого предмета. И, как я писала в одном из постов, цитируя электронное письмо своей преподавательницы по философии языка, – «мы живём в мире готовых знаков, а смысла за ними не видим».

В треугольнике Фреге каждой вершине принадлежит своё обозначение – знак, значение и смысл. В семантическом треугольнике Огдена-Ричардсона ситуация другая. Там вершины подписаны следующим образом: значение (смысл, сигнификат, понятие), слово (термин, знак, символ), объект (референт, денотат). Получается, во втором случае «значение» и «смысл» вновь сливаются, точно так же как «слово» и «знак» (если «В начале было Слово», но оно было всего лишь знаком, где тогда смысл?).

В этом, пожалуй, сложность гуманитарных дисциплин. Постоянно приходится оговариваться, в каком значении ты используешь слово. Как в курсовой работе: под таким-то словом я имею в виду то-то и то-то.

И, опять же, неслучайно я вновь цепляюсь за знаки. Вот что пишет Юрий Лотман: «Знак по своей пути противоречив: он всегда реален и всегда иллюзорен. Реален он потому, что природа знака материальна; для того чтобы стать знаком, т.е. превратиться в социальный факт, значение должно быть реализовано в какой-либо материальной субстанции: ценность – оформиться в виде денежных знаков; мысль – предстать как соединение фонем или букв, выразиться в краске или мраморе; достоинство – облечься в «знаки достоинства», ордена и мундиры. Иллюзорность знака в том, что он всегда к а ж е т с я, т.е. обозначает нечто иное, чем его внешность».

Когда я выбирала учебную специальность, то делала это действительно сердцем, а не головой. Это одно из немногих направлений, которое побуждает интересоваться буквально всем вокруг. Потому что это «всё» отражается в литературе и языке.

И знания я черпаю не только из книг. Не знаю, каким таким чудесным образом, но каждый раз я сталкиваюсь с уникальными людьми. Кто-то остаётся надолго, кто-то нет, но сколько разных слов и мыслей было доверено мне! И все они хранятся внутри. То звучат громче, то затихают, переливаясь разными оттенками смысла.

Всё это – предисловие к одному из случившихся диалогов. Я тогда поделилась с собеседником фрагментом из «Школы для дураков» Саши Соколова.

Сегодня с мамой гуляли и охотились на солнечных зайцев. Вспомнилось стихотворение Юнны Мориц.

Ласточка, ласточка, матерью будь,
Матерью будь, не жалей свою грудь
Для родимого тела,
Для ранимого сердца,
Для негаснущей мысли,
Для бездонного чувства.

Ласточка, ласточка, дай молока,
Полные звёздами дай облака,
Дай, не скупись, всей душой заступись
За голое тело,
За влюблённое сердце,
За привольные мысли,
За воскресшие чувства.

На ночь глядя – немного слов о том самом романе Флобера, в котором, как известно, нет ни одного положительного героя.

https://telegra.ph/Konflikt-mechty-i-dejstvitelnosti-v-romane-Gospozha-Bovari-Gyustava-Flobera-03-24

Этот пост – признание в любви к группе «Дайте танк (!)», у которых совсем недавно вышел новый альбом (https://music.yandex.ru/album/35656375?ysclid=m8h3lenufh965741011). Первый раз я прослушала его сразу следующим утром, по пути на работу, и едва не заплакала. Настолько исцеляющими были их строки (кто бы подумал, что словами можно обнять? я убеждаюсь в этом не впервые). Особенно в песне «Гармония»: «Всё совершенно не совершенно». Мне нужно было это услышать.

Творчество «Дайте танк (!)» можно отнести к традиции современной рок-поэзии. А значит, их можно «встроить» в (около)литературный процесс. Мне вспоминается стихотворение Рождественского – «Лирическое отступление о школьных оценках». Лейтмотивно там звучат строчки: «Не успеваю, не успеваю», настолько часто, настолько настойчиво, что становятся почти заклинанием. Поэт пишет: «Не успеваю // довериться лесу. // Птицу послушать. // Ветку потрогать…», «Школьного друга // нежданно встречаю. // Здравствуй! // Ну как ты?.. // И – // не успеваю // вслушаться // в то, что он мне // отвечает» (как же здесь уместно это «лестничное» дробление текста – как будто перескакиваешь со ступеньки на ступеньку, и дыхание уже сбивается, спешишь, спешишь, а куда – непонятно).

Примерно такое же у меня настроение, когда надвигается сессия. Пост по работе, потом – доделать научно-исследовательскую… Растяжку перед сном, чтоб спина не болела. Презентацию к конференции – на заднем плане стиральная машинка сбивает мысли и возвещает о том, что вещи постираны. О чём я?.. Текст в очередных каракулях подправить… И уборка… А теперь – бегом на встречу. И МУСОР, МУСОР НЕ ЗАБУДЬ! Хватай, а потом – бегом за автобусом… Дни сливаются, календарные цифры мельтешат перед глазами, всё плывёт. «Надо б, наверное, // жить // по-другому! // Но по-другому // я не умею».

А той самой другой жизни и учит песня «Дайте танк (!)» под названием «Эфир». Удивительно, какой живой, подгоняющей тревогой звучат строки Рождественского и как, в противовес им, успокаивающе звучат слова этой песни. Лирический сюжет предельно прост: герой спешил на встречу и опоздал. Сначала костюм выбирал, потом ключи забыл, затем решил найти маршрут покороче. Лирический герой Рождественского не успевает побыть наедине с природой. Лирический герой «Дайте танк (!)» преодолевает это. Он замедляется: «Я вам не вру, назовём это всё форс-мажором. // Я искал покороче маршрут, // А он проходил по району, в котором // Есть парк и пруд. // На пять минут я прилёг у воды на лужайке // и уставился на небеса, // Понюхал цветок и, спросив у хозяйки, погладил пса». Вместо дел – наконец-то у с п е л кое-что действительно важное. Наконец-то в этой дурацкой школьной отметке исчезла частица «не». Теперь он успевает!

Припев в песне звучит так: «Ведь это не повторится, это не повторится, // Время летит, как птица, прямо за горизонт. // Правила помнит каждый: мы не увидим дважды // Даже совсем не важный прожитый эпизод». При первом прочтении / прослушивании (по крайней мере, в моём случае) эти строки могут показаться какими-то обречёнными. Ничего не удержать, всё ускользает, просачивается, течёт и меняется. Ничего не будет прежним. С другой стороны, прелесть кроется в этой не – повторяемости. Я хожу на работу по одному маршруту, к определённому времени, но утром поднимаю голову и вижу – с каждым весенним днём небо на полтона другое. Не такое, каким было вчера.

Надо бы научиться жить по-другому, чтобы всё у с п е т ь.

В курсовой работе я писала про театральность в «Чайке» Чехова (https://t.me/notes_of_lotophagus/194, https://t.me/notes_of_lotophagus/195). В научно-исследовательской надо было сузить тему и поразмышлять, насколько концептуальна деталь в виде занавеса в тексте. Об этом почитать можно по ссылке ниже.
https://telegra.ph/Zanaves-kak-oboznachenie-granic-na-primere-pesy-CHajka-AP-CHehova-03-16

Снова разбирала семейные архивы, «переписка» прабабушки с внуком.
Зато понятно, в кого я.
Вот так вот, опасно писать безграмотно – можно и без брюк остаться.

Пришла к выводу, что через Telegraph объёмные тексты публиковать всё же неудобно. Так что было решено выкладывать их на Литрес и Прозу.ру, а сюда прикреплять ссылки. Начнём со старого:

https://www.litres.ru/71705647/

https://proza.ru/2025/03/03/1275

А за иллюстрацию для Литреса благодарю мою @Sofikofff.

На днях @echappe_pas поделилась случайно обнаруженной в статье поэзией. В попытке определить слово «пошлость» автор написал нечто, что – по нашему с Мари скромному мнению – похоже на верлибр:

многие люди думают о многих вещах, что эти вещи хороши
это неправда
эти вещи нехороши
они похожи на некоторые другие вещи
эти другие вещи хороши
эти люди этого не знают
это плохо
люди такие, как я, это знают

Речь в статье шла про «культурные скрипты», а в конкретном отрывке – про принцип универсального семантического языка, внутри которого те самые «культурные скрипты» легко понимаются представителями других культур. Исследования последних лет показали, что всего существует около 60 таких слов. Но на языке этих простых, общедоступных понятий любому человеку можно объяснить даже такие сложные русские слова, как «тоска», «душа», «надрыв» и подобные им.

Для желающих полностью ознакомиться со статьёй (искренне рекомендую!) – делюсь ссылкой: https://2academy.livejournal.com/55862.html

И снова – немного о концепте театральности, на этот раз внутри фильма «Догвилль». Потому что от театральности в жизни никуда не убежать.

https://telegra.ph/Svyashchennaya-teatralnost-v-Dogville-Larsa-fon-Triera-02-18

В честь 14 февраля делюсь валентинками с преподавателями Литературного института и их цитатами!

Авторство не моё, взято из студенческой группы ВКонтакте.

Каждый день рождения дедушка дарит мне любимые цветы – хризантемы. Раньше он вручал букет вечером, когда приходил с работы. А в этот раз, на утро двадцать четвёртого дня рождения, я проснулась, повернулась на бок и увидела в вазе большие хризантемы и гипсофилы. Дедушка работает врачом, добираться до клиники долго – в половину шестого утра его уже нет дома. Но он специально дождался поздней ночи, чтобы утром цветы радовали глаз.

Вчера я отдала ему в третий раз переделанные «Мелочи с Камчатки». Когда вернулась домой – увидела на столе свои листы и цветок. Самое красивое признание в том, что текст понравился. И чтобы расширить контекст: недавно дедушка вывихнул плечо, сейчас он сидит на больничном и набирается сил. Но снова просто искренне и бескорыстно хотел доставить радость.

Поэтому если кто-то скажет, что в современности рыцарей нет, я просто рассмеюсь в лицо.

В «Безумном Пьеро» у Годара через весь фильм тянется монолог – это два закадровых голоса героев, но как бы отстранённых от них самих. Одна реплика звучит вслед за другой, одна мысль дополняет другую: «Он ищет Марианну. Он не может найти её. Время идёт. Днём Фердинанд иногда спит в кинотеатрах, он продолжает вести дневник. В темноте слова обладают странной способностью освещать путь. Они освещают то, что называют. Даже если оно является частью повседневной жизни. Язык часто сохраняет чистоту».

В дневник Фердинанд записывает стихи. Иногда мы видим кадры со страницами, исписанными красными словами. На одном из них – имя Марианна, а ниже – слова, которые из него можно составить. Море, душа, горечь.

Это очень напоминает сонеты Петрарки. Возлюбленной поэта была Лаура, и если обратиться к оригиналу, то можно тоже заметить интересную игру слов: Laura (Лаура), l’aura (аура, воздух, дуновение), làuro (лавр), aureo (золото).

Нана убеждена: чем больше мы говорим, тем меньше нас понимают. Незнакомец придерживается другого мнения: «Мы не сможем прожить, если не будем разговаривать». Нана считает, что слова предают нас, незнакомец – что мы предаём слова. Наша жизнь заключается в том, чтобы общаться и говорить (об этом ещё скажу ниже).

При этом несмотря на то, что мы используем и язык, и речь каждый день, этому всё равно необходимо учиться. Незнакомец утверждает: «Говорить – это почти как воскрешение по отношению к жизни. Когда мы говорим, мы живём другой жизнью, чем тогда, когда не говорим. Понимаете? Итак, жить, разговаривая – значит пройти через смерть в жизни, когда мы не разговариваем. Я не могу объяснить более просто, но... есть одно правило – мы не можем ясно изъясняться, когда говорим о жизни отрешённо». Для Хайдеггера тоже путь языка (правильнее будет сказать, речи) – всегда со - бытийный.

Любопытно, что ещё в начале диалога Нана не знает, что сказать. И признаётся в этом. Незнакомец помогает ей разобраться: мы не можем найти точные слова, в этом проблема. Проблема н е в ы р а з и м о г о, которое зачем-то выразить всё равно хочется. Отсюда – страх найти неверное слово. Или, даже если таковое слово нашлось, сомнения: а точно ли это то самое слово? Как в нём можно быть уверенным?

Проще действительно было бы молчать. Но незнакомец твёрдо стоит на своём: надо стараться, нужно прикладывать усилия, чтобы отыскать «верные слова, которые никого не ранят».

Это не единственный фильм, в котором Годар затрагивает тему речи. Из того, что я смотрела, – как минимум ещё фрагмент из «Безумного Пьеро». После этого всего мне вспоминается момент из интервью с Линчем, где он говорит, что не любит объяснять смысл своих фильмов. У него зародилась идея, он потратил множество сил и времени, чтобы найти словам эквивалент в виде чисто художественного образа, а теперь? Собирать этот образ обратно в слова? Абсурд.

Для Годара же слова – своеобразный фундамент и «склейка» (этим я не хочу сказать, что Линч безразличен к словам, но Годар явно интересуется ими больше). К примеру, перед каждой сценой мы видим как бы аннотацию. Перед одиннадцатой сценой – «Нана философствует, сама о том не подозревая».

Помню, ещё в Томске, в общаге, мы с соседом по блоку часто пересекались в кубовой, чистили зубы, потом болтали. Он уже был на четвёртом курсе, я – только на первом. И я старалась привыкать к вопросам от окружающих: почему такая специальность, зачем это мне, а как деньги нормальные зарабатывать, и прочее, прочее, прочее. Но ведь каждый будет испытан тем, что порицает в других, так? Я не устояла перед искушением и задала соседу тот же вопрос (сомнения в выборе действительно были тогда). Он ответил, что до этого вообще учился в колледже пищевой промышленности. Потом сел и серьёзно задумался. Захотел связать жизнь с тем, с чем сталкивается буквально каждый день. А это – слова. Так и оказался здесь. Не из-за денег, не из-за карьерных возможностей, не из-за престижа. Из-за слов. Может, это очень по дон-кихотовски, безрассудно и нецелесообразно, но этот ответ зацепил меня.

В одиннадцатой сцене фильма Годара «Жить своей жизнью» главная героиня, Нана, беседует с незнакомцем в кафе. Они говорят о речи (сюрреалистично звучит), и эти размышления очень созвучны с Хайдеггером, о котором я писала здесь: https://t.me/notes_of_lotophagus/185, https://t.me/notes_of_lotophagus/186.

Прошло полгода с тех пор, как нет моей прабабушки.
Это её письмо от мамы.

Говорят, история циклична. Иногда – даже если это семейная история, в «сжатом» виде. Я тоже летаю на сессии в Москву, мне тоже посылают деньги, меня тоже спрашивают о том, как мои дела и здоровье.

Потому что всё повторяется.

Ну и, конечно, делюсь результатом проделанной работы. :)

А теперь – вторая часть, посвящённая непосредственно разбору «Чайки» (нет, вытряхивать внутренности из чучела, о котором Тригорин даже не помнит, я не буду, честно!). Открыть можно по ссылке ниже.

https://telegra.ph/Teatr-v-teatre-v-pese-CHajka-AP-CHehova-chast-2-01-28

Про театральность в творчестве Лермонтова можно почитать здесь: https://t.me/notes_of_lotophagus/8

Забавно, что в википедии в статье про театральность сказано об «условных конструкциях реальности».
О взаимопересечении обычной жизни и искусства я и написала работу, разбирая чеховскую «Чайку». Но сначала – теоретическая часть, по ссылке ниже.

https://telegra.ph/Teatr-v-teatre-v-pese-CHajka-AP-CHehova-01-27

Про театральность в творчестве Лермонтова можно почитать здесь: https://t.me/notes_of_lotophagus/8