#бонус 🤩🤩#данте
🤩🤩🤩🤩🤩🤩
🤩🤩🤩🤩
✨момент из книги, написанный
✨от другого лица
✨𝓑𝓞𝓞𝓚: «Безупречные цветы»
🤩🤩🤩🤩🤩🤩🤩🤩
𝐷𝑎𝑛𝑡𝑒
Я смотрел в документы, основанные на убийствах. Просматривал контракты по несколько раз и черкал ручкой в ежедневнике. Зелёный чай практически бесполезен, им я могу залить документы и не напрягаться.
Дверь моего кабинета открывается и ни единого стука я не слышал. Я поднял голову и увидел перед собой Офелию, и не ту, которую я видел раньше, а полную боли и страха. Страха?
— Офелия? — я не поверил в то, что вижу, но я вижу её. В слезах. — Что случилось?
— Я...
Ей трудно говорить, мешающий ком желает вырваться наружу, и без этого не позволяет ответить внятно. Я нахмурился и отложил дела.
— Наверное, мне нужна ваша помощь... — она едва держится, а плечи дрожат, словно от холода, но в доме тепло. Ею владеет страх.
— Подойди сюда и расскажи всё по порядку, — требую я. Я не понимаю, что происходит и что или кто её мог запугать так.
Офелия не спешит и подходит, её глаза с каждой секундой покрываются слезами, и она перестаёт что-либо видеть. Её ноги подкашиваются. Блять. Я успеваю среагировать и подскакиваю с кресла, хватая её на руки. Тело Офелии обмякло, что его можно спутать с ватой. Что происходит, черт возьми? Я посадил её в своё кресло и пододвинул почти нетронутую чашку горячего чая.
— Попей и выдохни, — я старался не давить на неё, однако приказ остался приказом. — И рассказывай.
Я заглянул в глаза девушки и попытался отыскать в них малейшую зацепку, но она сразу опускает голову и дрожащими губами отпивает чай, согревающий её трясущееся тело.
— Я беременна, — шёпот Офелии меня отрезвил.
Что, блять? Беременна?
Я поперхнулся, на миг отвёл взгляд в стену и, тяжело вздыхая, посмотрел на неё. Слезы текут по её побледневшему лицу, означающий испуг. Никогда не видел её настолько напуганной. Это меня и волнует. Почему она так испугалась беременности?
— Доминик знает? — если да, убью его к чертовой матери. Какого хрена его девушка боится?
Офелия покачала головой, и на секунду я почувствовал облегчение.
— Мне страшно. Я хочу сделать аборт. И так, чтобы Доминик...
Чтобы Доминик не знал.
— Нет, — моё решение останется неизменным, я не собираюсь прикрывать её в аборте. — Ты не сделаешь аборт в тайне от моего сына. Это его ребенок, и он вправе знать, что он существует.
— Но...
— Без «но», Офелия, ты разорвешь доверие Доминика тайной и сделаешь ему больно.
— Тогда что? — слезы вновь хлынули из глаз, её охватила истерика и пелена страха. Боль разрывает её на несколько маленьких кусочков, и она уже не в силах сдерживаться. — Что мне делать?! Что?!
В эту минуту я увидел в ней не дочь врага. Я увидел в ней свою дочь: это маленькое чадо, нуждающееся в отцовской защите, ребёнок, который устал быть один, вечно держаться на ногах и устал не подавать виду, что больно. Я представил её в роли своей родной дочери. Не чужой. Именно родной... Её слезы терзают моё сердце, я не могу видеть плач своего, мать его, ребёнка!
Я оказался рядом, я хотел этого, и заключил её в свои крепкие объятия. Я дарил ей своё тепло и легонько укачивал, лишь бы она не плакала.
Ей нужна безопасность — я дам ей безопасность.
Ей нужна помощь — я дам ей помощь.
Я стану для неё отцом. Тем, о котором она мечтала.
— Дитя мое, — я прижимаю ребёнка к своей груди, шепча успокаивающее слова. — Все хорошо. Дыши.
И она слышит меня. Покоряется, дышит и невольно жмётся к моей груди, стараясь отыскать защиту. Я теснее прижимаю её к себе и молча укачиваю. Маленький ребёнок...