Остаток оперы прошёл чрезвычайно нервно. Каталина сидела будто на иголках, боясь даже мельком посмотреть в сторону ложи напротив. Её взгляд буквально прилип к сцене, стараясь следовать за движениями певцов, но встревоженный разум едва осознавал череду происходящих событий.
Прекрасные голоса и возвышенная оркестровая музыка слились в единую какофонию звуков, которые заглушались шумным, быстрым биением сердца.
Каталина боялась лишний раз вздохнуть – настолько она была напряжена! В попытке унять тревогу пальцы болезненно впились друг в друга, и казалось чудом, что никто из сидящих рядом не заметил взвинченное состояние юной девушки.
Пристальный, тяжелый взор, устремленный из ложи напротив, так и не покидал её лица, скрупулёзно изучая его, словно карту неизведанной территории. Каталина могла поклясться, что стала красной в тон бархатной обивки кресел, и благодарила судьбу, что полумрак зала скрывал её бурное смущение.
Когда наконец-то Виолетта умерла на руках Альфреда, а занавес закрылся, Каталина как ошпаренная вскочила со своего места и обернулась к отцу.
– Папа, мы можем вернуться в гостиницу? – на её лицо легло притворное мученическое выражение. – У меня ужасно разболелась голова. Видимо, от духоты…
– О, Талиша… – Петер обеспокоенно зацокал языком и согласно закивал. – Конечно, мы сейчас же уедем.
Ощущение колкого, ледяного взора никак не покидало её, и Каталина, не оборачиваясь, направилась к выходу из ложи. Спина девушки была неестественно прямой, будто ей в позвоночник вбили кол, а ноги, став чуть ли не ватными, едва держали твёрдость шага.
Она не понимала, почему так нервничала. И до сегодняшнего вечера мужчины оказывали ей знаки внимания, однако барон…
Пользуясь возможностью, дамы весь антракт щебетали о загадочной личности Эриха фон Рифхогеля, явно наслаждаясь собственными сладкими фантазиями о нём. Каталина, напротив, чувствовала чистейший страх – или то было волнительное, возбуждающее предвкушение нечто запретного?
В холле Петеру пришлось отойти, чтобы попрощаться с некими знакомыми джентльменами. Покачиваясь на носках, Каталина следила за отцом и не заметила, как сбоку от неё возникла высокая тёмная фигура.
– Мисс.
Его голос был низок, с лёгкой хрипотцой и ярко выраженным немецким акцентом. Вблизи его льдисто-серые глаза пугали ещё сильнее, заставляя сердце биться болезненно часто, и Каталина вмиг почувствовала себя бедным кроликом, которого бросили на съедение удаву.
– Да? – ответ вышел из девичьих губ практически сдавленным писком, отчего её смущение только усилилось, растекаясь красными пятнами на шее.
Губы барона едва дрогнули, но улыбка так и не появилась.
– Эрих фон Рифхогель, – он учтиво поклонился. – К вашим услугам.
– Ка… Каталина Эстерхази.
Каталина протянула ему дрожащую руку, как полагал этикет, – глаза напротив блеснули чем-то хищным. Нисколько не медля, барон аккуратно обхватил пальцы девушки и оставил на костяшках поцелуй.
Его губы оказались жёсткими и прохладными, но от их касания вся кожа Каталины будто вспыхнула.
– Рад знакомству, мисс Эстерхази, – промолвил барон, не отнимая руку от своего рта.
Это было неприлично, вне всяких правил, однако Каталина не возмутилась и не запротестовала.
Их взгляды переплелись, и она чувствовала, как тонула в сером омуте глаз барона, и ни капельки не желала спасения.
внезапное продолжение
прошлогодней истории, поэтому оперный #пишувмоменте вместе с #vampyrusnovus.
давайте будем считать, что это тот расклад, где Зальцбург не случился, и поэтому барон прекрасно продолжил жить в Вене, служа императору 🖤