#take
Представление о характере русской войны в Украине и её истинных причинах, как правило, складывается через оценку её очевидной динамики в глобальных вещах. Однако не менее красноречиво о них свидетельствует и скрытый поток её микроисторий.
Новые исследования социальной турбулентности, среди прочего, проливают свет и не весьма характерный сюжет:
Тезис 1.
Ни для какого общества опыт войны не проходит бесследно: травма войны остаётся в нём на много поколений, а её исцеление требует сложной рабочей инфраструктуры. Действительно, для российского общества последствия военного опыта практически сразу обернулись чрезвычайным ростом повсеместного насилия: на улице, в публичных пространствах, дома (впрочем, исследователи также справедливо отмечают, что этот скачок стал лишь закономерным продолжением общей динамики, сложившейся за последние 10 лет перед полномасштабной войной).
Одновременно, ничего подобного не удалось зарегистрировать в украинском обществе: несмотря на то, насколько более тяжёлые последствия война имеет для него, общий уровень насилия в нём, по оценкам исследователей, сохраняется на обычном уровне. Причин у этого обстоятельства несколько, однако все они объединяются одной: характер украинского общества и отношений в нём радикально отличны от российского. Рассмотренный пример лишь в очередной раз снимает популярный догматический дискурс "двух равных зол".
Nb: Характерно, что приведённые данные получены в условиях неравного исследовательского внимания к проблеме: в Украине пристально изучает обстановку целый ряд независимых исследовательских групп. Для оценки ситуации в россии приходится довольствоваться лишь отрывочными данными, с трудом просачивающимися сквозь цензуру. Однако даже этих предварительных данных оказывается достаточно для того, чтобы получить картину беспрецедентной диспропорции.
Тезис 2.
Несмотря на несравнимо более благоприятную ситуацию с насилием, украинское общество также гораздо лучше оснащено для работы с последствиями войны. Так, во-первых, оно уже давно прекрасно осведомлено о том, сколь опасна война для всех, кого она касается. Не имея склонности к старой метафизике смерти и некрофильским дискурсам о превосходстве мёртвых над живыми, оно активно работает с терапией военной травмы. Поэтому с 2014-го года оно успешно интегрировало в свои структуры множество реабилитационных программ, подходов и практик.
Ничего подобного в россии не происходило и не происходит: не только программ, но и признания их необходимости в ней никогда не наблюдалось (и нет ровным счётом никаких признаков того, что это изменится). По всей видимости, для русского Левиафана подобные меры выглядят излишними, потому что все граждане для него в той или иной степени и так уже мёртвые. Различие между ними лишь в том, "хорошие" они мёртвые (то есть отдали ли свою жизнь за империю), или "плохие" (те, что не отдали - неважно, потому ли, что физически ещё живы, или потому что перестали быть таковыми по каким-то другим причинам).
▪️В основе тезисов - доклад Сабины Фишер, старшего научного сотрудника исследовательской группы по Восточной Европе и Евразии, работающей с проектом "Наука и политика" (SWP).