А люди слёзы льют,
оправдывая убийство.

Колокольный звон,
вера — поверх экстремизма.

В стране научились
читать между строк.

Родина каждому
выдаст мешок,

после — шажок,
двухсотый прыжок.

Родина помнит,
и родинка жжёт.


В стране научились
отсчитывать срок,

ненавидеть вождя
караулить глазок,

прятать глаза
и читать между строк —

все имена,
что знавали Острог.

Мне не писать, как Грубин,
и не родиться в Праге.

Мне не застрять в умах,
но грубо лечь в овраге.

Я там, где тихо, не дано,
я там, где нет и никого.

Совсем без света,
всем н и ч т о .

Моя любовь теперь экстремизм,
мой посыл теперь под запретом.


автор фотокарточки:
https://t.me/+ASkLJKAa7po4NzZi

Я неисправимо ужасен.

Сегодня 147-й день непрерывного протеста.

Полное видео вы можете посмотреть по этой ссылке: https://youtu.be/HAuDaduAWeo?feature=shared

ბრძოლას ყოველთვის აქვს აზრი

Если в жизни ты видел «я»,
ты никогда не видел меня.

Табун лошадей,
табу февралей,

я испился
крови твоей.

В о й н а .

Я - разбитое сердце Джека.
Я - сгоревшая рукопись.
Я - не талант.
Я - сорняк на обочине травм.

Я люблю и ненавижу, но не знаю, почему люблю.

Я мальчишкой смотрел
в отражение — свод,

там, где власть
не видит свобод.

«Цветущая твоя голова
в ней всё как у меня дома.
Оттенки подобраны верно
ко всем исходящим словам.
Мелькнула прядь возле стола».

Лампабикт

Свяжу букет из цветов, что растут на теле моём.

«Я — любовь»
& yatagasi

Я — любовь
в твоих
карих
ущельях.

Твой протест
в каменных
длинных
траншеях

не смею!
Тебя не согреть —
не сумею!

Я — любовь.

Я — мурашки
тепла
на домашних
ступенях.


И вновь

мне ромашки
шептали,
что ты – моя.

Я пред тобой
на коленях.


А значит,
сумею,
тая

себя
в твоих
карих
ущельях,


в твоих
читавших
глазах
буду я.

Стоять пред тобой на коленях.


17.04.2025 00:32

В открытом сердце незрячий увидит любовь.

И больно, и смерть
навещает сердца.

Отсыревшие стены
сосуда печали

рисуют этюда,
наброски вуали.

yatagasi:

с её ног сползали чулки,

пока

с моих губ бедовали стихи
в закрытое веко,
и открытую щёку.

чувствовал рядом
ты,

н е п о д а л ё к у .


я облако чувств,
и в опеку
заберу твоё
горе
и р е к у .


tout est poésie:

из глаз его сквозили лучи,

и так

они были воздушно легки,
излучая лишь негу,
сбивая дождь столку.

я чувствую рядом
ты,

но почему
я вся продрогла?


ты облако чувств,
я медлю,
млея всерьёз
и целуя
твоё
закрытое веко.

Ты настолько значительна,
насколько ладони мои
держат мир.

Так сказал бы о боге Иерусалим.

Я витиеватая моделька линии большого экзистенциального ничего.

В закат уйдут уста тюрьмы,
посеют землю баннеры свободы.

Я украл часть тебя,
н а в с е г д а .

Неизвестностью,
подоплёкой,
сводишь с ума,
ты прекрасна,
весьма,
ты прекрасна
всегда.

Свинцовое небо гладит холодные ступни.

«Уставая от мира
и от себя,
падай на руки мне,
я не хилая.

Я буду твоим
завершением дня…

Силой в моменты
бессилия».

Я совершенно пуст.

Ты — любовь январей
и стихи менестреля.

Безмятежный ручей
и штрихи апогея.

Ты — покой февралей
и пустая траншея.

Ты — искусство лучей
и речей панацея.


11/04/2025

Отголоски асфальта
покойно кивают,

и нет мне таланта,
и руки гниют.

«Я — интроверт, убедивший себя
в том, что я — экстраверт».

м о л ч а н и е .

Цельное, несовершенное я
опрометчиво строчит себя,
и бежево дерево держит меня —
я самиздата, буква стиха.

Я люблю тебя.


автор фотокарточки:
https://www.instagram.com/hikikehai?igsh=cWs4NDRuMWcxY21l

Мы сплелись в узелочек и провели вечность в любви.

Я забываю твой голос.

Ощущение, что с каждым днём меня становится всё меньше.

Не писал ничего
нового около месяца.


Перо, выронив из рук,
я нем в писании,
мой друг.

დადგა ხალხის გაზაფხული

Я — письмо, я в конверте,
ожидание букв и салют.
Я — солнца лучи, что греют и ждут.

Я — знакомо, я в свете,
касание губ и уют.
Я — солнца лучи, что греют и ждут.

Я — сердце, измерьте давление,
нащупайте пульс.
Я к тебе достучусь,
я навсегда к тебе достучусь.

Слышишь?
В п л е т у с ь .

Разве не рай, мне твой голос?

Мне мир покорить
с тобой за руку,

предначертано.

Наступят голоса,
рупором абреков,

да с гор сойдут лавины
падших оберегов.


Сакартвело

Твоё безразличие и равнодушие позже придут к тебе домой удушливыми руками.

Я так долго молчу.
Мне правда противен мой голос.

Ничего не добилась,
за что я боролась?

Где-то между полесий,
охраняемых полос,

разбита,
украдена,
я раскололась.

Безлико, безнадёжно,
опровергнуто, дотошно.

Триумфально,
ремаркой
пойман стишок,
пачка «Мальборо»,
Блок.

Ваши лица - восторг!
Моё в зеркале -
тени издрог.
И даже если
тот путь одинок,
я рухну
меж этих
всех строк,
с пачкой «Мальборо»,
влюблённым
в ваш слог.

Упокоиться в твоих прикосновениях — это всё,
чего я жажду.

We see you, you’re not alone.

Я дорожу тобой.
Я провожу домой.

Верю, все псы попадают в рай,
и рецензии не пишут картины.

Помню фильм «Мандарины»,
оккупацию, смерть и равнины.

Опавшие листья краины —
помню я смерть в Украине.

Приданое маме, графины,
трещиной слез в сердцевине.

«всё, что было
я о’тдал тебе».

Я разговаривал с незрячим,
с тем, кто во тьме увидел мир.

Выцветать
у молчания,

вспоминая
твои очертания.

Я не знаю лекарства сильней
твоих рук

и карих мгновений.

Одолжи мне свой взгляд,
посмотри на меня.

Ты мой юг
в домах
без отоплений.

День писем политзаключённым,
день писем во тьме заточённым,
день писем сердцам осуждённым,
день писем свободы лишённым,
день слов о стране поражённой.

День замкнутых, светлых лучей,
день слов о стране незабвенной,
день упомянутых, бессмертных огней.

День поэзии.
День писем политзаключённым.

Мы случились,
мы встретились.

Мы —
трамваи, травмы, пути.

Всё внезапно,
тонко,
ни зги.

Очерки, чувства, немы.

Tbilisi

я видел глаза
и прекрасные горы —

твои
и Кавказа,

живые узоры.

преодолеть.

вопросы сюда -> t.me/questianonbot?start=747431287h

Отныне и во веки веков,
без изъян и порочных кругов,

укореняюсь я ликом холмов,
тёплым югом здешних садов.

Стихами
коснусь
твоих
губ.

Каждым
словом
даруя
рубец.

Я выходил своё отсутствие любви.

Могу восполнить одиночество,
но дом ли это без огня?

Обочина, треск творчества —
я в вечных поисках себя.

Искусство на пуантах в зале,
искусство в кисточке на чердаке.

Оно и в бантике, и в строчке,
оно всегда
повернуто
к тебе.

Пропаду ненадолго.

«Вокруг.
То ли всё рушится, то ли я сам.
Внутри ничего не могу построить.
То ли я раб твой без воли,
то ли почти свободен».

Моё восхищение рядом,
и сквозь пелену границ —

я помню и ощущаю
длину твоих тонких ресниц.

Я там, где тихо, не дано,
я там, где нет и никого.

Совсем без света,
в с е м н и ч т о .

Буду чашей вина и мечом.

Сакартвело.

Я очень силён в те дни, в которые слаб.

Свяжи
моё
бренное
тело.

Давай,
оправдай
моё
тело,

и пинай,
пинай
его
смело.

Я ребёнок,
и я не взрослело.

Если
я ученик,
учини
боль.

Причини,
притяни
эту боль.

Сотвори,
сотвори

эту боль,
эту боль,
эту боль.

Выкрути
имя моё
наизнанку
и учини
боль.

Эту боль,
эту боль,
эту боль.

«Человек не хозяин своего таланта, он только его проводник. И тот, кто этого не понимает, однажды утром просыпается бездарным».

If we walk with our hands open, that doesn’t mean we cannot walk with fists.

Если место себе не находишь,
знай: всегда своё место отдам.

Коль слова непонятны мои,
коль несу я их к ветхому дубу,

в память сосланы
и ко всему.

Меня распните,
оставьте же руку —

я дарую
твоему языку

дорогу
к ветхому дубу.

___________________

Я — любовь,
переплывшая
стро́ку.

Я — вода,
что приходит
к истоку.

«Они хотели нас похоронить, но не знали, что мы семена».

Я в горах
кровей,
увечье.

Я есть
Картли,
я предплечье.

Я бесконечен в слове «мы»
и бесконечен в той любви.

В твоих двух карих оберегах,
в твоих губах,
шагах —
Я п р е д а н .

Я долго бродил по краю земли, чтобы к себе от себя же прийти.

Клоуны против бравады,
также, как против огня.

Выжигая свои же фасады,
не выжги ты только себя.

Я — тот, кто зажжёт тебя и не даст сгореть.