Друзья, спасибо большое всем, кто посодействовал выходу нашей совместной книги. Бόльшая часть средств на издание, редактуру и оплату труда художника собрана, поэтому в течение недели краудфандинг мы закроем; однако собрано еще далеко не все, и если кто-то из вас хотел помочь нам, но еще этого не сделал, то еще остается (разумеется, самая-самая) последняя возможность. За последние несколько месяцев мы три раза проводили чтения в поддержку альманаха, а также читали лекции и делали публикации; и собираемся продолжать, в разных форматах и видах, местах и с разными поводами и без, так что — будем очень благодарны, если вы вдруг решите посеять себя в наш лес вместе с нами.



Поддержать альманах: https://planeta.ru/campaigns/lesrastet


Канал Ники: https://t.me/flaquedeausale


Канал Кирилла: https://t.me/qvontejts

задвинем с Мишей такое обсуждение, какое вам и не снилось. Вопреки всему — я готовлюсь к этому дню

Книжный клуб SOYAPRESS x ЧЕХОВ И КОМПАНИЯ: «Винета» Олега Юрьева

Друзья, скоро пройдет четвертая встреча нашего книжного клуба в магазине «Чехов и Компания»! На этот раз мы приглашаем обсудить роман Олега Юрьева «Винета».

Это виртуозная языковая ткань, безумно остроумная, схватывающая стихию сказа, стихию речи русско-советской, постсоветской, челночной, которая существует в России, пустившейся в миграцию задолго до катастрофы двадцать второго года, эта карнавальная гротескная стихия, насаженная на кошмарный детективный сюжет с трупами, что лежат в рефрижераторе, на котором путешествует рассказчик. <…> Эту прозу отделывает поэт высочайшего класса, вся эта проза пронизана отсылками к раннесоветскому сказу, к одесской школе, к «Медному всаднику» Пушкина, «Петербургу» Белого и так далее, то есть это текст, концентрирующий в себе в топоровском смысле петербургский текст и длящий его в какой-то постистории. Говоря о всей этой виртуозности и мастерстве, если взять русскую повествовательную прозу двухтысячных годов, этот роман, конечно, возвышается, как Монблан, над ней.
— Александр Скидан о романе «Винета»

Письмо Олега Юрьева в целом, а также сам роман «Винета» и его контексты мы обсудим с исследовательницей литературы Никой Третьяк и Михаилом Бордуновским, редактором SOYAPRESS.

· 27 апреля, 16:00
· Билеты

*yağmur — дождь
*nısan — апрель
*«seni özledim» — я по тебе скучаю
*rüzgarlı — ветрено

РАЗНЕСЁННАЯ ПЕНА

не можешь стоять на ветру —
этой ночью качаются стёкла
и мостовые с гуляющим йаамур
уносят возлюбленный образ

уносит печаль синий месяц нисан,
никого не щадящая песня! —
«сени ёзледим» — не весь и не сам
начавшись, живёшь окончанием

в морской разыгравшейся глубине 
от раздолбанной музыки рюзгярлы,
то на вывихе ночи густой обо мне
мечется серый дым, серый дым — 

никого не щадящая песня! 

начала писать мысли, вернулась к своим картинкам

https://t.me/bednye_cvechki

ПЕСНЯ ПОДВОДНЫХ ИСКР

Мы молчали —
Нам было пять утра,
Птичий гул встрепенулся — кричать пора,
И пока мы стояли издалека
Разгораясь — твоя рука плюс моя рука
Разливаясь — твоя река плёс моя река

И там, где движется гладь-ручей
Начиная играть — играй!
Вокруг твоих плечей!
Вокруг моих плечей!
Впереди только нежный май

Мы смотрели —
Из глубокого синего «да»
На широкое красное «ждать»,
И как только задремлет закат опять
Растворяясь — два слепленных сна
Раскрываясь — два спаянных фонаря

И там, где с неба сошёл огонь
Начиная пылать — пылай!
Пусть огонь с тобой!
Пусть огонь со мной!
Впереди только нежный май

Где мы спали —
Там уже падал свет,
Отражая в себе ручей
Из огня воды, из воды огня
Для твоих плечей! И моих плечей!
В перерыве песни, давно ничьей,
Как в течении рук пылать

СОН В ЗАСУХУ

В. Бородину

в иссохший корень
в держаться-зá-руки
врывается гниющий корень

пока эти стены
держат

приветствие рук —
барабанит по стенам песок

ПЛАВЛЕНИЕ ВОСКА: ШУМ

Ммм

короче становится ночь —
сто двадцать восемь часов
горит
наша пасека; плавятся медно-чёрные
кладки под перестук проводов,
мелко трещат порыжевшие коробá;

этот поезд внутренней глухоты
нас миновал: мы услышали
насколько мир шумный,
зашлёпанный утренним поцелуем,
шелестом занятых гнёзд,
подводным урчанием рыб
и хрустом разломленных пчёл;

прочь от созависимых рельс:
мы узнали — в голосе человека есть звон
и пугливая хрипотца;
не только гул, но и
неизвестный
бесконечный звук;

мы идём по заброшенным городам,
прислушиваясь к помехам старых телевизоров:
кто-то кашляет кто-то смеётся
ругается чавкает шмыгает трётся
бородой. всасывает языком.
в полночном голосе объявителя метро
есть роботический перезвон —
хрип электроотца,
неузнавшего сына;

так длится наша ночь,
длится наш день —
словно щелкание пальцев —
достаточно громкое
для дворового пса;
у разбуженных хрящевых тканей
булькающий звук
(а мы думали только хруст),
а мы думали, пёс на цепи;

завтра уходим из города слышать
в предместье;

короче яснúтся день,
и на самом деле все звуки —
наши воспоминания,
читаем по губам,
внутренне озвучивая каждую встречу —

не заметив горения в солнечном свете,
мы устаём и сгораем
в своей глухоте;
но откуда тогда на рассвете
слышим растущий лес?

«Лесорастение: Георгий Геннис». Лекция Кирилла Шубина из цикла «Лес растет: органика и пустота в русской поэзии» — уже в субботу 1 марта в 13:20

Посмотрим, чем отличаются отражение в зеркале и военный марш. Сколько тел могут принять одну душу, и важны ли нам их имена? Куда они попадают, когда тела сплетаются в мельтешении насекомых? Поставим стихам диковатые вопросы и понаблюдаем, как они исчезают в безумии.

«Лес растёт: Органика и пустота в русской поэзии»: Три лекции-беседы от Ники Третьяка, Петра Кочеткова и Кирилла Шубина.
Между отсутствием и избытком, любовью и непониманием, природой и пустотой — каждая лекция посвящена чуткому и близорукому диалогу вокруг текстов Олега Юрьева, Леонида Аронзона, Георгия Генниса. Точки разрыва, схождения и взаимоперехода сообщающихся сосудов, составляющих, на наш взгляд, одни из клапанов сердца этого мира. Третью лекцию-беседу, которую проведёт Кирилл Шубин, мы посвятим поэту Георгию Геннису.

Вход свободный по регистрации

.

Георгий Геннис

БОЛЕЗНЬ БОТИНОК

У поэта что-то случилось с ботинками
они покрылись каким-то странным налётом
стали плесневеть и зарастать мхом
Шнурки в ужасе извивались
пытаясь покинуть жилище внезапной хвори

Поэт выставил ботинки на балкон под палящее солнце
в надежде их исцелить или хотя бы продлить
срок их полезной жизни
Но обувь продолжала умирать как обувь
и превращалась в дремучие очаги леса.

Вскоре поэт заразился от собственных ботинок
и перестал узнавать себя в зеркале
Дикий взъерошенный кустарник
таивший блестящие ягоды глаз
глядел на него из потусторонней дали

Язык поэта выскользнул в дурноту
темнеющей комнаты и стал прыгать как лягушка
Поэт бросился за ним на пол
и ползал в забвении слов

В РАСКАЛЁННОМ КОРОБЕ

Words got me the wound and will get me well
If you believe it
J.M.
÷М.

однажды поймав рукой
птицу за серую спину
ты долго смотрела в удвоенный
желтокаёмный зрачок

ревнуя — как опрокинуть
твою горловину навстречу? —
и не найдя сил расстаться,
ты вдавила пшена ей
в полураскрытый клюв

сокрушительная
малая птица в руке —
короб идущего дня вдалеке,
и гул изнутри раскалённый
твою серую радость спугнул

из битума вынешь в погни́лых пятнах —
můj srdce vypáli jako jaderný reaktor

белокровие мозга в соавторстве с Никой

ОТВЕТ ПАСЕЧНИЦЫ
РУМЯНОМУ КОЧЕГАРУ
- М.

пока что полированные лица,
шумя кровообщением,
бегут, как водопад, не задевая мира,

но это и намеренно — идущие растения,
мы собираем воздух погибшим матерям,
откладываем в дыры из-под яиц и спичек;
мы пишем нефтью птиц; и прямо

приморозиться до лунного заката —
ловить весну без рукавиц, молчать лукаво;
и в целом, больше слушать вычерк —
но значит — говорить только с тобой;

итак, ты занят; а у земли нашёлся ученик;
два раза в ряд они копают зимний сад
и друг у друга ковыряются во рту —
и видимо, (глупыш) в этом году
решился поступать в морское дно;

тем временем, мы пьём нектар
подсолнухов и прячем в бёдрах
жёлтый мармелад: эх, вот бы самовар!..

вчера — как два единственных —
смотрели «мир о смерти, о — любви»
про ложь признаний-третьего-пути
и ты когда-нибудь смотри: прекрасный,
пресный!

но ты не здесь, и уже не завтра
мы без тебя идём облизывать кармин
крестьянских юбок и рабочих рук —
мы малярийных архикомаров идём кормить;

а в воскресенье мы увидим Фею! Фею Тщет!
её колибри будет петь в серебряном рассвете
о вырастающих словах-кристаллах — ты не услышишь :(
сияние космического ветра из глубины пещер;

потом — счастливый новый ряд Луны и Солнца!
ты прилетишь на Праздник Годовых колец?..
мы ждём! приедет Красный Цирк: там дети поведут
по переулкам бабочек-слонов, крылатых крокодилов
и полосатых львов на золотых цепочках;
садись в ночную стрекозу, поспеешь на распевку
гимнов о Большой любви и жертвоприношения плодов;
а если потеряешься — иди на треск слепящих простыней;

пора заканчивать.

наверное, прощаемся на том,
что кладки в дырах стали шевелиться,
и неожиданно звенеть в хрустальных иглах...
наверное, нас эта чувственность смущает;
и через ряд уже не помним, что за клад
мы зарывали под корнями —
и будто бы не нам все похвалы...

вот и возьми себя лопатой —
мы ждём в ответ гудок твоих углей;
надеемся, проснуться нужно
вместе

«Леса растения: Леонид Аронзон». Лекция Петра Кочеткова из цикла «Лес растет: органика и пустота в русской поэзии» — уже в субботу 22 февраля в 13:00.

Паузы и их собирание. Как движение рождается из статики? Как разделенные пробелами слова и перетекающие друг в друга сущности встают на место пустот гудящего белого листа? Как словесное соотносится с визуальным, как рука (природы), рисующая руку, рисует лицо рисующего? Где искать точку перехода между творящим и творимым, явным и убывающим? Почему сонет всегда «нет»? Сотворимся: приходите нас найти.

«Лес растёт: Органика и пустота в русской поэзии»: Три лекции-беседы от Ники Третьяка, Петра Кочеткова и Кирилла Шубина.
Между отсутствием и избытком, любовью и непониманием, природой и пустотой — каждая лекция посвящена чуткому и близорукому диалогу вокруг текстов Олега Юрьева, Леонида Аронзона, Георгия Генниса. Точки разрыва, схождения и взаимоперехода сообщающихся сосудов, составляющих, на наш взгляд, одни из клапанов сердца этого мира. Вторую лекцию-беседу, которую проведёт Петр Кочетков, мы посвятим поэту Леониду Аронзону.

Вход свободный по регистрации

.

Леонид Аронзон

СОНЕТ ДУШЕ И ТРУПУ Н. ЗАБОЛОЦКОГО

Есть легкий дар, как будто во второй
счастливый раз он повторяет опыт.
(Легки и гибки образные тропы
высоких рек, что подняты горой!)

Однако мне отпущен дар другой:
подчас стихи — изнеможенья шепот,
и нету сил зарифмовать Европу,
не говоря уже, чтоб справиться с игрой.

Увы, всегда постыден будет труд:
где, хорошея, розаны цветут,
где, озвучив дыханием свирели

своих кларнетов, барабанов, труб,
все музицируют — растения и звери,
корнями душ разваливая труп!

ПРОПОЮ: ПОРОГ

папе
открою дверь
и не могу войти —
перед отцом стоит
ребёнок-гость,
он сам пришёл с ребёнком

не принимая в дар
отяжелевший голос,
уходит подрасти,
запеть и одичать

отцовский дом под камнем,
мой дом — речной поток;
но я ещё боюсь, когда
меня кусают

«Лиса растения: Олег Юрьев». Лекция Ники Третьяк из цикла «Лес растет: органика и пустота в русской поэзии»

Три субботы подряд в «Книжном в Клубе» будем слушать и говорить о поэзии Олега Юрьева, Леонида Аронзона и Георгия Генниса. Первая встреча — уже 15 февраля в 13:00!

Между отсутствием и избытком, любовью и непониманием, природой и пустотой — каждая лекция посвящена чуткому и близорукому диалогу вокруг текстов Олега Юрьева, Леонида Аронзона, Георгия Генниса. Точки разрыва, схождения и взаимоперехода сообщающихся сосудов, составляющих, на наш взгляд, одни из клапанов сердца этого мира.

Первую встречу, которую проведёт Ника Третьяк, мы посвятим поэту, прозаику, переводчику и драматургу Олегу Юрьеву. От ранних стихов — к поздним: о поэзии Олега Юрьева говорят «монолит». Но в камне его поэтических текстов лежат культура и органика, рукотворное и растительное. Какой путь органическое начало прокладывает в стихах Юрьева? Почему растений больше, чем животных, а птиц больше, чем зверей? Война деревьев и птиц: кто победит? 

Проложите к нам путь, чтобы узнать → → → вход свободный по регистрации

МЫ В ОПОРЕ

М.

едет поезд по серой реке
деревянный по серой реке
и стоит вверх травой
с перерывом на ночь
невозможный ветвяник
немой

в нём поле незáлитых полостей
спит на раскосых стволах
и за этой стеной
за стеклянной стеной
их руина-зима началась

если схватит тень одного —
отвечая поставит ей чай
я просто нет
выручай

если плечи согнутся
под снегом печали —
есть опора зеркальной
земли