Пьер де Бенуа из Domaine de Villaine — хранитель уникального наследия и винодел с философским взглядом на терруар 🇫🇷 Мы поговорили о миллезиме 2021 года, судьбе сорта алиготе и работе с его дядей Обером де Вилленом.
Что питает твою страсть делать вина, которые выделяются на фоне типичных вин Кот Шалонез?
Меня вдохновляет возможность точно передать характер каждого терруара, которым мне повезло заниматься. В Кот Шалонез пять коммунальных апелласьонов, и мы работаем в трех из них — в первую очередь, конечно, в Бузероне.
Как появилась идея создать апелласьон Bouzeron? Расскажи об этой большой работе.
Когда в 1971 году мой дядя Обер де Виллен с женой Памелой поселились в Бузероне, они заметили, что в лучших частях деревни основным сортом винограда был алиготе. После исследований Обер понял, что местный алиготе — особенный: его выращивали здесь уже несколько веков, и он отлично подходит для мелово-известковых почв.
Вооружившись этими фактами, он начал убеждать местных виноделов, чтобы вместе добиться получения статуса Village Appellation. Это получилось в 1997 году. А когда я пришёл в хозяйство в 2000 году, то тоже решил развивать и сохранять этот сорт. У нас 17 участков алиготе, средний возраст лоз — 65 лет, а самой старой — примерно 115.
В 2011 году я создал питомник, чтобы размножать лозы надежным способом — массальной селекцией. Это позволяет сохранить генетику алиготе, который существовал ещё до эпидемии филлоксеры. Единственное отличие — теперь лозы привиты.
Остаётся ли алиготе в тени, или уже видно рост его популярности?
Безусловно, благодаря глобальному потеплению интерес к алиготе растёт. Сейчас он лучше дозревает, особенно на склонах, как у нас в Бузероне. Плоды успевают набрать спелость, сохраняя при этом свежую кислотность.
Как ты думаешь, алиготе доре́ недооценён в винном мире?
Да, алиготе доре́ недооценён. До филлоксеры его сажали наравне с шардоне и пино нуаром. Но шардоне может сразу показать терруар, даже в молодом вине. А с алиготе надо подождать много лет, чтобы понять глубину терруара.
Алиготе доре — ароматный сорт, как совиньон, шенен или саваньен. Сначала он показывает характер самого растения, и только потом — терруара.
Твой дядя Обер сильно повлиял на твоё мировоззрение?
Да, он вдохновил меня делать вина в Бургундии. Например, одна из первых его фраз, которую я запомнил 25 лет назад: «Терруар и вино не терпят коротких путей».
Что тебе дало приобретение Domaine Saint Michel?
Я вижу в этой покупке только плюсы. Виноградники Saint Michel стали дополнением к другим участкам в Rully 1er Cru, которые мы купили ещё в 2015 году. Теперь мы — единственное хозяйство в Rully, которое может предложить лучшие белые вина категории Premier Cru с севера до юга апелласьона.
Алиготе прекрасно развивается в бутылке. У нас есть старые вина из Бузерона, и они нас радуют.
А какая у тебя самая старая бутылка?
У нас в подвале есть Bouzeron Aligoté 1973 года. А самое старое алиготе, которое я пробовал, — 1964 года.
Мы много работаем с сомелье. Скажи пару слов о последних урожаях — как ты их видишь, и как с ними лучше обращаться?
Я бы посоветовал зайти на
наш сайт — там есть мои заметки и оценки по каждому году.
Ты говорил, что вода может передавать память терруара и соединять минеральную, растительную, астральную и животную энергии.
Да, именно через воду, пришедшую из недр земли к лозе, вино впитывает и сохраняет память терруара. Благодаря ей оно становится проводником чего-то большего, чем просто вкус: в нём соединяются все силы природы — от минералов почвы до энергии звёзд.
Текст: Дмитрий Лысенков
Фото © Julien Lasota