25 апреля в Голом Вуде устраиваем ретроспективу легендарной передачи DEMO, создателей которой мы с Leningrart как-то совершенно стихийно отыскали, вдохновили оцифровать архив и надоумили выйти в свет.

Что из этого выйдет узнаем в пятницу, а в качестве аперитива советую глянуть несколько избранных выпусков, которые сохранила сеть

25 апреля в видеосалоне Golyj Wood пройдет ретроспектива — и будут показаны в том числе и те выпуски DEMO, которых нет в сети. О передаче расскажут ее создатели — Викентий Дав и Игорь Кириллец. Я буду там — приходите и вы!

На видео — отрывок одного из выпусков передачи DEMO: В нем под стильный хаус микшированный Тимур Новиков рассказывает о тенденциях в современной фотографии.

DEMO выходила в конце 90-х годов: сначала на петербургском 6-м канале, затем на СТС, который возник из 6-ого канала, а позже была куплена каналом «Культура».

Если передачи Владимира Епифанцева «Дрема» и «Деконструктор», выходившие в те же годы на московском ТВ-6, уже имеют культовый статус — и вполне заслуженно, — то DEMO остаётся несправедливо забытым шедевром, невозможным артефактом давно ушедшей эпохи. Это — воплощённый в телевизионном формате психоделический трип по мировому искусству и петербургской культурной жизни. Даже тогда DEMO было чем-то труднопредставимым и ни на что не похожим. Кажется, однажды наткнувшись на эту передачу и не найдя ее снова, можно было принять ее за видение или сон. Сегодня же она воспринимается как мастерски сделанный видеоарт.

Информации в сети почти нет: на видеохостингах можно найти лишь полтора десятка выпусков, хотя всего их было снято более двухсот — передача выходила еженедельно в течение пяти лет.

Вита Буйвид, из серии «Люби меня, как я тебя», 1992–1993 год.

«Я очень неравнодушна к стилистике 1940-х–1950-х — это время юности моих родителей. Данью стилистике того времени явилась эта серия, состоящая из обвязанных и таким образом как бы заключенных в рамки фотографий. Появление ее стало сенсацией, было воспринято в кругах фотографов как скандал.

Серия наделала много шуму нестандартностью своей, потому что до меня никому не приходило в голову обвязать фотографии крючком. Мои коллеги считали, что я просто сошла с ума... Я случайно нашла свадебную фотографию родителей, снятую после войны, и мне захотелось сделать что-то подобное. Она была заключена в деревянную рамочку, но с деревом я работать не могу, я подумала, что можно связать нечто подобное. Это китчевая стилистика. Китч вообще занимает большое место в жизни людей, но особенно силен в периоды тоталитаризма. 1940-е годы — война, голод, разруха, сталинские репрессии, и при этом вся визуальная эстетика очень красива».

«Хор Жалобщиков Петербурга», 2006 год.

В рамках фестиваля «Современное искусство в традиционном музее» в 2006 году финские художники Теллерво Каллайнен и Оливер Кохта-Каллайнен при поддержке фонда «Про Арте» организовали в Петербурге хор жалобщиков. Они попросили горожан присылать любые жалобы на что угодно. Эти письма пересобрали в поэтический текст, написали музыку и пригласили жалобщиков стать участниками хора и спеть о своих проблемах. Петербуржцы жалуются на транспорт, цены на ЖКХ, развод мостов, тлетворный климат, грязь, несчастную любовь — словом, на все, что составляет городскую жизнь.

С подачи художников свои жалобные хоры появились в десятках городов по всему миру: от Сингапура до Чикаго.

Полное видео здесь.

«Наиболее плодотворный контакт между фотоизображением и человеческой памятью, хранящей бесконечное множество визуальных и вербальных образов, происходит лишь в том случае, когда фотография обладает рядом формальных (технических качеств. Для меня они заключаются прежде всего в исчезновении цвета или же в его трансформациях, в изменении резкости и структуры изображения, в различных повреждениях эмульсионного слоя, в следах, оставленных различными химическими растворами. Все эти и им подобные технические приемы, по сути, выявляют различного рода дефекты записи визуальной информации. Однако человеческое восприятие склонно их трактовать как следы времени, обладающие специфической фотографической аурой. Именно такая практика фотографии позволяет совершить своеобразные археологические раскопки прошлого, добиваясь соединения двух процессов: накопления жизни и ее реконструкции из украденных у времени мгновений»

Из текста Дмитрия Виленского «Фотоархеология», 1991 год, Фотографии его же из серии «Красный город», 1992 год,

Завтра, 14 марта, открывается выставка Антона Селезнева (Selone) «Спасибо за ничего» в Екатерининском собрании — и так на моей памяти фотографию в Петербурге не показывали еще никогда. Невероятно удачное сочетание главной темы фотографий Антона — вовлеченной хроники местного уличного искусства, пространства величественно обшарпанного особняка, смелой выставочной архитектуры и кураторской работы, которая все это точнейшим образом зарифмовала.

Приложу только одну фотографию, которая, конечно, ничего не объяснит, потому что нужно идти и смотреть. Выставка работает до 13 апреля, но посетить рекомендую в первую неделю.

Работы Ульяны Полоз разных лет.

Фильм Фабрики найденных одежд «Три матери и хор» построен по принципу древнегреческой трагедии. Поочередно три матери рассказывают о своих непростых отношениях с детьми, а хор отвечает, комментирует, перебивает. Но хор этот не монолитен, он распадается на отдельные голоса, представляющие разные социальные страты.

За эту работу художницы получили премию «Черный квадрат» в 2006 году. Полное видео можно посмотреть здесь.

С 8 марта!

В марте 1994 года в Манеже проходила выставка женщин-художниц «И тогда... О да!», приуроченная к международному женскому дню. Всё, что мне удалось найти о той выставке, — только этот плакат. Вернее, сначала нашелся плакат, а потом оказалось, что нельзя найти ничего остального. Сложно сказать, была ли эта проходная рядовая выставка или ее уверенно рассматривать как срез женского искусства в Петербурге на начало 1994 года.

Но тут на себя внимания обращают три вещи. Спонсор выставки — Tampax (прогрессивно), в противовес какой-то уж очень архаичный кураторский текст со ссылкой на философа Владимира Соловьева и третье — список участниц. В нем выделяется ряд хорошо знакомых имен: Марина Алексеева, Елена Губанова, Марина Колдобская, Наталья Першина-Якиманская (кстати, самая молодая художница этой выставки) — это те, у кого сложилась заметная карьера. Среди прочих некоторые художницы по-прежнему в искусстве, блюдут давно выветрившуюся нонконформистскую линию, а некоторые не гуглятся вовсе.

Сегодня день смерти Сталина. В феврале-марте 1990 года Жак Деррида впервые посещает Москву. Он общается с местными философами, которые очень рады приезду такой величины, хотя тогда еще ни один его текст не опубликован на русском языке. Его приезду поспособствовал московский философ Михаил Рыклин, который вспоминал уже сильно позднее, что тогда Деррида в номере отеля смотрел по цветному телевизору передачу о смерти Сталина. Итогом первой поездки стал сборник заметок «Back from Moscow, in the USSR», в которых он обращается к жанру путешествия западного интеллектуала в СССР (Беньямин, Андре Жид) и разбирается в том числе со своими отношениями со Сталиным. У нас этот текст выходит в книге «Жак Деррида в Москве: деконструкция путешествия» издательства Ad Marginem, которая содержит еще текст Рыклина и интервью с французским философом – и это первая публикация Деррида на русском языке.

Второй приезд Деррида случился уже в Россию в 1994 году. Опять в марте, но теперь он посещает еще и Петербург, читает здесь лекции, а в перерывах ходит в музеи и знакомится с местной художественной жизнью, планирует совместную работу с журналом «Кабинет», над ним подшучивает Мамышев-Монро, а еще он попадает в мастерскую Бугаева-Африки на Фонтанке, 129, который активно работает с советскими образами. Там происходит следующий эпизод, описанный Михаилом Рыклиным, сопровождавшим его и в этой поездке:

«Уходя, Деррида остановился перед гигантским портретом Сталина в прихожей и сказал примерно следующее : «Я, кажется, вижу, к чему вы стремитесь. Вы хотите придать этим предметам статус объектов вне истории, изъятых из контекста своего времени. Мне в этой связи вспоминается, как в марте 1953 года на улице Ульм в Париже (там находится Ecole Normale Superieure) реагировали на смерть этого человека, Сталина. Многие тогда плакали, это был настоящий траур, через смерть этого человека возвышенное вошло в жизнь людей. А ваша стратегия, как я ее вижу, состоит в том, чтобы превратить тот траур по конкретному телу, в которое так много (справедливо или нет — другое дело) вложили, инвестировали не только десятки миллионов людей в вашей стране, но и многие представители европейской интеллигенции, в абстрактный траур по тому всеобщему обстоятельству, что мир дереализовался, что реальности больше нечем себя поддержать».

Флаги Сергея Бугаева-Африки, подготовленные к выставке «Крымания» в Венском музее прикладного искусства (MAK), 1995 год.

23 февраля 1993 года Сергей Бугаев-Африка выходит из психиатрической больницы в городе Симферополь.

Африка добровольно провел в клинике более трех недель одновременно и в роли исследователя, и в роли испытуемого. Туда он отправился в поисках материала для новой выставки, которая должна была пройти в венском Музее прикладного искусства, одной из самых модных, как пишет «Коммерсантъ», выставочных площадок Европы того времени. Выставка получит название «Крымания».

За ним и окружающими его пациентами велось наблюдение группой ученых, возглавляемой известным психиатром Виктором Самохваловым. О том, что Африка на самом деле не сумасшедший, знали лишь Самохвалов, трое его помощников и сопровождающий Африку Виктор Мазин — философ, психоаналитик, издатель журнала «Кабинет».

В течение всего эксперимента Мазин ведет дневник наблюдений, начав его еще в Петербурге. 28 января, в день отправления в Крым, он записывает: «Между Россией и Украиной больше нет воздушного сообщения. Крым, подаренный Н.С. Хрущевым Украине, доступен теперь не сразу. Как всякое желаемое, он требует, с одной стороны, отсрочки, задержки, запасания времени, с другой — в пространстве выстраивается обходной путь».

Перед помещением Африки в клинику его бреют налысо — в больнице педикулез. В первый же день он заболевает простудой. Через год окажется, что врач, который лечил его от простуды, переведен, как у Чехова, из докторов клиники в ее пациенты.

Первые десять дней художник свыкается с больничным ритмом. В статье по итогам «Крымского проекта» Самохвалов констатитурет: «Было установлено, что невербальные коммуникации психически здорового художника через некоторое время полностью синхронизировались с активностью коммуникаций окружающих больных. На 10-й день госпитализации появились все поведенческие паттерны депривации. Активность речи снижалась, но это компенсировалось повышением активности невербальных коммуникаций».

На десятый день Африка начал готовить стенгазету и выставку прямо в больнице, привлекая в обмен на сигареты к художественной работе пациентов, оказавшихся вместе с ним. Эта выставка была составной частью будущего проекта в Вене и, по его задумке, должна была исследовать связь психического здоровья и развала Союза, о котором, кстати, некоторые пациенты до сих пор не догадывались.

В дневнике наблюдений Мазин пишет: «18.02.1993. Ночью, когда Пациент клеил Героев Советского Союза, к нему подошел один обитатель и спросил: «Ты диссидент?» А потом тихо запел: «Союз нерушимый республик свободных…»».

На выписке из больницы художника встречал Питер Невер — куратор венского музея. Открывшуюся в 1995 году выставку «Крымания», наполненную препарированным советским китчем и увенчанную огромным Лениным на ракете, он интерпретировал как последствия травмы, которую нанес тоталитаризм художнику.

В начале февраля 2022 года, комментируя «Крыманию» еженедельнику «Моя семья», Сергей Бугаев-Африка скажет: «Смысл в том, что уничтожение Советского Союза — не только крупнейшая геополитическая катастрофа, как сказал президент Владимир Владимирович Путин. Это ещё и крупнейшая травма для многих людей».

Владислав Мамышев-Монро рассказывает о проекте, который они готовят к выставке «Геополитика» вместе с Евгением Козловым, за два дня до открытия.

18 февраля 1991 года в Мраморном зале Этнографического музея открылась выставка «Геополитика».

На фотографиях пригласительная повестка, а по ссылке видео с открытия, снятое художником Евгением Козловым. Видео дает представление о размахе события, а еще там можно увидеть забегающими в кадр чуть ли не всех знаковых деятелей ленинградской культуры рубежа 80-х и 90-х.

Выставка «Сказка. Сон» Грехта в Limonov Art Foundation, о которой написали, кажется, вообще все, похожа не столько на сон или сказку, сколько на карту старой фэнтезийной RPG в духе «Героев». Сначала проходишь сюжет — путешествуешь по всем основным локациям: вот замок, потом мельница, потом селение. Пройдя эту игру до конца, понимаешь, что не хочешь расставаться с этим миром и начинаешь проходить побочные квесты, которые выдают населяющие мир персонажи. Выполнив их задания, отправляешься просто исследовать каждый закоулок этого деревянного мира.

Выставка при кажущемся небольшом размере наполнена огромным количеством деталей, которые замечаешь только со вторым, с третьим прохождением, радуясь собственной наблюдательности и изобретательности художника — разработчика этого мира.

«Арктическая миссия», Андрей Рудьев, Сергей Братков, 2005 год.

Затянутый строительными лесами музей Арктики и Антарктики на пересечении Марата и Кузнечного напомнил художникам огромный айсберг. Разместив на нем пингвинов, они как бы вывернули музей экспонатами наружу. Но не всем задумка пришлась по душе, поскольку музей располагается в здании бывшей Никольской церкви. Возмущенные граждане, коллективное обращение и «комитетом по культуре была проведена беседа с руководством музея о недопустимости подобных акций».

Проект был реализован в рамках фестиваля «Современное искусство в традиционном музее».

Проект «Тихие голоса» был сделан петербургским филиалом ГЦСИ. А сегодня канал «ку-ку» сообщил, что еще в декабре филиал закрылся.

Петербургский ГЦСИ просуществовал почти тридцать лет. Сначала самостоятельно, потом в составе РОСИЗО, затем перейдя под управление Пушкинского музея.

Не имеющая постоянной площадки, испытывающая проблемы с финансированием, не очень заметная на городской карте, тем не менее, эта организация почти единственная в городе занималась некоммерческим и вдумчивым современным искусством, поддерживала художников, создавала среду (Артвикенд, Кураторский форум), зачинала важные и сложные проекты. А теперь, кажется, тихо умерла.

Вчера была 81-я годовщина дня снятия блокады Ленинграда.

В 2017 году в Невской Куртине Петропавловской крепости прошла выставка «Тихие голоса», исследующая память о блокаде, под кураторством Людмилы Беловой.

Вот некоторые работы с той выставки:

Инсталляция Анастасии Кизиловой «Кухня голода» (1) основана на дневнике Ивана Жилинского, который каждый день описывал, что он и его семья ели. Страшная визуализация того, на что готов человек, который очень хочет есть.

Работа Виты Буйвид «Вещдок» (2) — продолжение нашего разговора про одежду в петербургском искусстве. Эта работа — ситцевые платьица 40-х годов — вдохновлены рассказами мамы художницы о блокаде. Они залиты гипсом и превращены тем самым почти в скульптуру — монумент желанию любить и быть красивой даже в самые тяжелые годы.

Аудиоинсталляция Елены Губановой и Ивана Говоркова «Очередь» (3) — это пустые авоськи, из которых звучит гул голосов — реплики людей, стоящих в очереди за блокадным хлебом. Инсталляция создана по книге «Записи блокадного человека» Лидии Гинзбург.

Американский искусствовед Эндрю Соломон, в конце 80-х посетивший СССР и написавший по итогам этих приключений книжку о советском неофициальном искусстве «Irony Tower», замечал, что московские художники выглядят как уличные бродяги, но в Ленинграде «очень-очень важно быть не просто модным, а самым модным».

В общем, исторически так сложилось, что для ленинградских-петербургских художников одежда стала не только средством самовыражения, но и творческим медиумом.

Зачинают всё это, как водится, известные своим дендизмом Новые (художники/академики): Тимур Новиков в 1988 году делает футболку (1), Андрей Хлобыстин в 1993 — купальный костюм «Маяковский-гендер» (2). А в 2005 НАИИ проводит выставку «Футболка как артефакт современного искусства» (3).

Уже в середине 90-х Ольга Егорова (Цапля) и Наталья Першина-Якиманская (Глюкля), основавшие группу Фабрика Найденных Одежд, делают, как легко догадаться, одежду и в первую очередь платье и объектом и методом художественного исследования (4).

В середине нулевых Дарю Буюн создает в галерее Anna Nova инсталляцию из рубашек и советских рабочих халатов (5).

В десятые художница Лера Лернер делает из рубашки книгу художника (6), Надежда Косинская создает платье из дерева (7), а Ася Маракулина, чей прекрасный мерч, кажется, еще продается в баре/галерее WoD, помещает платье внутрь инсталляции (8).

Междисциплинарный художник Егор Крафт проводит в 2014 году с помощью футболки акцию (9): он покупает в H&M бланковую белую футболку, печатает на ней «Please Ignore This Text — Keep on Shopping», на следующий день возвращает вещь в магазин, которую принимают обратно, не заметив никакого подвоха.

Американский искусствовед Эндрю Соломон, в конце 80-х посетивший СССР и написавший по итогам этих приключений книжку о советском неофициальном искусстве «Irony Tower», замечал, что московские художники выглядят как уличные бродяги, но в Ленинграде «очень-очень важно быть не просто модным, а самым модным».

В общем, исторически так сложилось, что для ленинградских-петербургских художников одежда стала не только средством самовыражения, но и творческим медиумом.

Зачинают всё это, как водится, известные своим дендизмом Новые (художники/академики): Тимур Новиков в 1988 году делает футболку (1), Андрей Хлобыстин в 1993 — купальный костюм «Маяковский-гендер» (2). А в 2005 НАИИ проводит выставку «Футболка как артефакт современного искусства» (3).

Уже в середине 90-х Ольга Егорова (Цапля) и Наталья Першина-Якиманская (Глюкля), основавшие группу Фабрика Найденных Одежд, делают, как легко догадаться, одежду и в первую очередь платье и объектом и методом художественного исследования (4).

В середине нулевых Дарья Буюн создает в галерее Anna Nova инсталляцию из рубашек и советских рабочих халатов (5).

В десятые художница Лера Лернер делает из рубашки книгу художника (6), Надежда Косинская создает платье из дерева (7), а Ася Маракулина, чей прекрасный мерч, кажется, еще продается в баре/галерее WoD, помещает платье внутрь инсталляции (8).

Междисциплинарный художник Егор Крафт проводит в 2014 году с помощью футболки акцию (9): он покупает в H&M бланковую белую футболку, печатает на ней «Please Ignore This Text — Keep on Shopping», на следующий день возвращает вещь в магазин, которую принимают обратно, не заметив никакого подвоха.