Ефросинья Капустина. Память древесная. Читает Сергей Краснобород | Театрология
http://theatrologia.su/audio/2129

В какой-то прошлой юной жизни я писала малюсенькие художественные рассказы. И один из них, пасхальный, звучал на белорусском радио Гомель Плюс. До сих пор послушать можно.

Христос Воскресе, православные!

Привет, бабушка!
Прости, что давно не могу к тебе приехать. У меня пока что очень много работы. Но я тебя люблю очень сильно и очень по тебе скучаю.

Я обязательно приеду, ты дожидай меня! Мы с тобой ещё кофе похлебаем и кино поглядим. Я тут давеча до того хорошее кино нашла про Чапая, очень уж хорошее. Надо бы нам с тобой снова пожить и наглядеться кина вдосталь.
С Пасхой тебя поздравляю. Христос воскрес! Женя сказывал мне, что ты снова потолки намыла к Пасхе-то. Ты молодец! Но только будь осторожнее, пожалуйста, чтобы не упадать никуда.

Люблю. Обнимаю.
Фрося.

P. S. Обещалась бабушке писать письма. Вот, слово держу, пишу, отправляю. Почта регулярно их теряет и не доносит, но временами везёт и письмо доходит до бабушкиных рук. Тогда она с ним и с лупой запирается в комнате и сидит там несколько часов, так мама говорит. Я пишу, мне не сложно, пусть занимается себе.

Временами мы с бабушкой заводим разговоры про страшное.

— Пока молоденькой девкой ты была, чего-то страшного случалось с тобой?
— Да чего ж страшного-то. Работала я, всякой день работала, как и вси. Работа она не страшна наша была, в поле там, аль на скотне, да на речке…
— Ну, может случай какой один был страшный, аль не?
— Случай-то? Случаев было, ой… Вот помню раз, медведище корову задрал, как есть в усмерть, потом умёрши свалилась в поле, ой…
— Ты сама видела это своими глазами?
— А как же ишо-то? Вот, своими глазоньками, как есть своими. Опять же, коль вспомню – скажу, погоди-ко… раз еду я через поле, а медведь на корове сидит. Мы, девки молоденьки совсем, кто поживее, кто побойчее, мы в совхозе навоз тогда развозили, расшвыривали навозину по полям, чтоб хлеба родились лучшей. Телеги накидаем, пригоним на поле и швыряем. А парень один, Микола, он пастухом был, корвушек всехних пас всякой день, а под зарю ворочал к домам. Ему, поганцу энтому Миколе бы за коровами глядеть, ну, а к девкам-то сбегать тоже охота. Хоть и надо до нас кропаться ему через болотину, да через лесище, всё равно. Не утерпел он, покропался до девок, а медведище тут, как тут. Все коровы-то разбежались, а одну он завалил, зараза, пищала под им, долго пищала. Видала я это, как на ладонке всё видала.
— Так ты медведя испужалась тогда, да?
— Не, куды ему до меня-то, чего пужатьси. Я ж на телеге, как дала веткой по лошади и понесла, чего ему меня валить, ему цельной коровы досыта. Миколы энтого – вот его да, вси девки ходуном тряслись от его пакостей, и я хоть бедовая шибко сама была, но тож иной раз захолонусь, как глянеть, бывало. Еду я через поле-то с навозной тележищей и думка мне – дай Боже, чтоб на писк-то коровий не возвернулси поганец энтот, да не углядел, что одна-одинёшенька я телегу гоню. Того спужалась, Миколы, его да. А медведь – это ничего, он скотина умнющая.

из рассказа "Страх лесной"

Вчера я должна была уехать в один из военных госпиталей под Донецком или Луганском. Вместо этого оказалась в Государственной Думе. Мне вручили огроменный букет и ещё более огроменную стеклянную светящуюся колбу.
В который раз официально сказали, что я написала очень даже неплохую книгу. Ну, о том, что она не совсем вовремя на свет появилась тоже намекнули ненавязчиво, штош.

А я что, я ничего. Который раз пытаюсь пробиться туда, где можно собрать материалы для актуальных, своевременных текстов и снимков. Который раз вселенная подставляет мне непроницаемую стену и я радостно влетаю в неё башкой. Больно, ага. Но такова жизнь, видно.

P. S. Дорогая вселенная, ежели ты не в курсе, то сообщаю — мне говорит нет противопоказано. Я как-то раз после бабушкиного нет диван тяжеленный расхерачила и с четвёртого этажа вынесла. Так что и в зону боевых действий попасть я тоже смогу, не надо мне тут.

На случай, если вы позабыли или не знали, как выглядит книга💙

Очередной мониторинг цен на книгу показал следующее:

Ozon что-то берега попутал и выставляет нечеловеческий ценник от слова совсем (ну, не стоит моя книга 1760 рублей и выше, ну, ни при каких обстоятельствах!). Правда, варианты с адекватной ценой найти можно, но почти везде по одной штуке, редко где больше.
Нашла вариант, где есть девятнадцать штук по цене 603 рубля. Если вам надо, то вот: https://www.ozon.ru/product/lyudi-kotoryh-net-na-karte-1739986586/

Wildberries конкретно сейчас старается вести себя прилично и предлагает побольше вариантов в тоже адекватном ценнике до тысячи рублей. Опять же нашла самый демократичный, тут есть в наличии шестнадцать штук по цене 589 рублей. Ссылку тоже оставлю вам: https://www.wildberries.ru/catalog/270924407/detail.aspx

Скоро полгода будет, как книга моя продаётся. Пока что я не в курсе точных цифр, но, глядя на предложения магазинов, складывается ощущение, что не шибко много экземпляров осталось (наверное, потому и цену стали поднимать они в основном). Вы это, берите, пока есть. Насчёт переиздания у меня вообще нет уверенности, вдруг, не будет его.

Кажется, всё страшное бабушкино давно в прошлом. Ну, девяносто пятый год идёт ей, куда уж больше страхов-то. И всё ж есть нечто, чего боится она.

Бабушка наша насмерть боится пустых пространств, особенно большой поляны, что разлеглась перед самыми окнами дома. Она старается не подходить к окнам в той комнате, что на эту самую поляну выходят. Ежели и приходится ей подойти, то старается непременно держаться за что-то: за трубу там, за спинку кресла, за шторину на худой конец. Кстати о шторах – ими она изо всех сил старается занавесить все окна в доме. Она боится, когда видно слишком много, особенно пустоты.
Внук её, муж мой – он сказывает, что ещё в его юности бабушка всё ворчала на эту поляну, оговаривала всех, кто оставил её пустой и пришёптывала:
— Ой, хоть бы ещё домишко какой тута построили-то, дай Господи…
Годы шли, никакой новый домишко сельская администрация возводить не собиралась – ну, в конце концов, людям же нужно пространство свободное.

Порой сказывает бабушка, как лес подступал прямо к домишкам её родной деревни:
— Ой, бывалоча на оконце взглянешь, а тама по подоконью одни ветки меледитси, одни ветки и темнотища така-то от их в дому, и ничего более не углядеть. Хорошо было, ой, хорошо.

Сейчас бабушке нравится только одно окно, то, что в её собственной комнате есть. Оно выходит вплотную на соседний дом, окна в окна глядят. И мало того, что дома рядышком тесненько встали, так промеж них ещё и дерева насажены – разные да все высоченные: берёзы, ясень, тополь. Особенно под конец лета, как листья застареют, тяжёлыми да пыльными сделаются и к стёклам оконным прислоняются с устатку – вот тогда-то бабушка счастливее всех в доме делается. Днями простаивает на балконе, глядит в листву – любуется. Никто не понимает, чему она так шибко радуется – не комната, а чисто конура какая из-за листьев этих тёмных делается, до того темь порой, что посреди бела дня свет включать приходится, чтоб в комоде чего нужное отыскать.

В последний год, подолгу живя с бабушкой, я заприметила, что тоскует она по лесу своему. Надевает тулупчик, повязывается платком и идёт на балкон стоять – глядеть в берёзовые ветки. Спокойно ей, когда перед окном мельтешит чего-то вплотную.

из рассказа "Страх лесной"

Говорят, я русские слова в предложения неплохо складываю. Может быть, может быть... Пусть так. Пущай хранятся в текстах, ровно в шкатулочках.

Иногда нападает на бабушку откровенность. Без просьбы нашей, без вопросов – просто так, неожиданно, ни с чего. Начинает говорить внезапно на какую-то тему и говорит-говорит-говорит, словно не нам даже, а себе самой.

— Помню, Колька мой, ну, дедка-то ваш, на гульянье в деревне где-то заснул. А я с энтим парнем, его Ванькой звали, вроде – я взяла, да с им и ушла. Я с ним дружила. Дедушка-то заснул, а я другого парня захватила на зло, с другим ушла. Он проснулся, а меня нигде нету. Как он меня искал-то, ой, долго искал, всюду! И парня энтого искал, и меня искал, по всей деревне до чего добегалси, шаровары разорвал в драбадан, по репьям да травам нас искавши-то.
— Как же он после этого на тебе женился-то? Если у тебя столько женихов было других.
— Чего женился? Взял и женился.
— Я говорю, деда-то как на тебе женился после этого?
— Так и женился.
— Так коли ты со всеми гуляла, как же! Разве тогда принято так было?
— Гулящие-то это парни тогда были, это они, как собаки сзаду за девками тащилися! У меня парней много было, да. Только вот деда ваш захватил меня. Первый он меня захватил и всё. Деда меня перехватил – он видал, сколько за мной парней-то увиваются, вот и подумал, что хороша я, значит, девка. Ну, и то – худую-то меня не любили б вси, а меня любили.

Бабушка делает глоток чаю, смачивает губы и продолжает:
— Меня парни любили, что ж тут плохого-то.
— А твоя мать ничего не говорила про парней, не гоняла их от тебя?
— Ой, она, помнится, на меня всю ноченьку бывало через окошко глядела: где я, да когда, да куда, да с ким гулять пойду. Она покойношка, царство ей небесное, так говаривала: «за тобой, Любка, всякий раз, как за сукой кобелей, так и тянутси сзаду». А что, правда это – меня все парни любили. Ужас, как меня любили.

Бабушка оглядывает стол и добавляет изумлённо:
— Всю голову мне сглум`икали парни энти, даже чаю не дохлебала! Ладно уж. Може после ещё чего упомню, так скажу вам… аль не…

из послесловия

Я на вечернее время обыкновенно оставляю всякую запрещёнку поделать: кино поглядеть (ох, бабушка всякий раз бранится, что телевизор жжём), книжку почитать (за свет не по делу включённый тоже кара грозит), помыться полностью, в конце концов (ну, тут и за воду потраченную прилететь может, и за кафель забрызганный да ванну мокрую, и за дверь запертую – а я запираюсь, потому что больно любит бабушка заглядывать во время мытья с контрольной проверкой налитой воды и предложениями пошоркать спину). В общем, многое при бабушке лучше не делать, чтобы дружбу нашу с ней, не ровён час, не поломать. Вот и стараюсь утайкой, как заснёт она.

На этот вечер у меня кино было задумано, очень уж хотелось доглядеть, чем там дела чапаевские революционные закончатся. Ну, капли бабушке в семь вечера пустила, оставила её засыпать, ушла в свою комнату, кино включила себе, сижу, гляжу. В девятом часу слышу громкий тягостный бабушкин вздох за дверью. Я ж дверь-то не до конца запираю, щель для кошатины оставляю, что Шери могла просочиться, коли ей снадобится чего.

Так вот бабушка подкралась тихохонько, без палки даже (!) и в эту самую кошкину щель углядела моё самовольство. Слышу, вздыхает громко да приговаривает вслух:
— Всё жжёт и жжёт, девка-то, а! Все люди уж давно спать полегли, во всих домах свет загашен, эта одна, ишь, распалила всё и глаза портит… О-хо-хоюшки, что деется-то, на каки таки шиши уплочено-то за всё будет, ой-ой-ой…

Отключаю телевизор, чтобы не доводит бабушку до белого каления. В полутьме потихонечку разбираю постель – ложиться. Слышу, как бабушка всё шаркает да шаркает тапками, бродит от кухонного окна до окна в своей спальне, высматривает – горит ли ещё у кого свет в окнах или одна я на всю деревню эдакая транжира. Уж не знаю во сколько точно, но всё ж таки угомонилась бабушка, улеглась.

А поутру, когда я подала ей любимый ейный, молоком чуть забеленный кофе она ухватила меня руку, уткнулась в неё и сказала:
— Ты прости меня, доченька! Прости меня, дуру эдаку, оговорила я тебя вчерась за телевизор-то, а время небось не позднёхонько ишо было-то, да? Ты поглядеть хотела, а я спугнула, оговорила, ты прости меня!

Обнялись, помолчали. Бабушка глотнула кофе и прибавила:
— Вишь, я кады пойму, чего худое сделала, тады и простить прошу, у тебя вот прошу. Ну, ты беги, беги, доченька, тебе справляться надо, небось, беги.

из рассказа "Покаянное"

Так, дорогие товарищи.
С 7 по 12 апреля буду в Санкт-Петербурге. И у меня есть возможность взять одну (!) съёмку. Так что, если вам нужны свежие снимки себя / своей бабушки / дедушки — напишите.

P. S. Только, пожалуйста, условия съёмок прочтите внимательно, перед тем, как писать 🙏

Сходила почитать комментарии к своей книге. Почитала. Ушла.

Думаю, как сказать мужу, что замуж за ним не работает, надо что-то делать, ну, люди советуют 😂
Мартовский кот иллюстрирует моё лицо при размышлениях.

Из Перми привезла кольцо. Земляничный лист, отпечатавшийся на меди — память о двух весенних днях в родной Сибири. Ещё свечу привезла лавандово-хвойную, подарок от слушательницы лекций по социальной фотожурналистике. Я отлично запоминаю запахи, пусть Пермь такой и останется в моей памяти: лавандовой, хвойной и чуть-чуть облепиховой. Облепиховой — это из-за настоечки одноимённой, её я тоже привезла, но показать не могу — внутри она :)

А если прямо серьёзно, то самое ценное, что привезла с собой из этой поездки — уверенность в том, что учительствовать всё ж таки прямо моё. Прямо нравится, как я себя чувствую, рассказывая. Нравится знать, что есть мне о чём поговорить. Слушателям, кажется, тоже нравится слушать 🤎

Что ж, сейчас это мне особенно ценно. И прямо сейчас поддерживает, и на будущее даёт уверенность. Вы же помнить, что я осенью в труднодоступную деревню к Белому морю еду? Ну, так вот. Надеюсь, я смогу быть хорошей учительницей для тамошних ребят, очень надеюсь.

Что ж. Впервые могу поименно поблагодарить каждого, кто пришёл послушать / поговорить о книге.

Дарья, Христина, Антон, Анастасия и незнакомка с косой — спасибо, что пришли. Встреча была настолько камерной, что ещё сильнее благодарна каждому из вас, с пустыми стульями говорить было бы, как-то уж совсем дико.

Что-то не хочет со мной Москва крепко дружить, отбрыкивается изо всех сил. Ну, бывает.

Ничто не выдаёт в этом свёртке человека, который сегодня вечером в центре Москвы презентует свою книгу. Ничто не выдаёт, но это именно так, да.

Придёте вечером в книжный магазин Достоевский на ул. Большая Никитская?
Мне будет радостно 🤎

Тем временем Пермь.

Кама смывает куски льдин — обустраивает весну. Каменный Пастернак глядит на библиотеку, в которой встретились герои его Доктора Живаго. Ковры на стенах в подворотнях. Много дерева, много деревянного кружева. Люди, которые знают про клятву на лапе и что-то про счастье.

Пермь, ты мне нравишься, ну. Давай дружить.

P. S. Так и быть, я забуду это дурацкое недоразумение с тошнотой и рвотой между лекциями, ты не виновата. Лекции я всё равно провела, так что порядок.

Куда идём мы с Пятачком летим мы с Мурзиком — это вообще никакой не секрет. В Пермь мы летим и будем там целых двое суток.
Я буду рассказывать пермским ребятам про социальную фотожурналистику в моём исполнении, Мурзик будет молчать (очень надеюсь! мне ещё кота говорящего не хватало только для полного счастья, режущегося зуба мудрости вполне достаточно, доложу я вам).

В общем, следующий сеанс связи будет уже из сердца Пармы, такие дела 🤎

Нет, ну, Евфросиния возьмёт и поговорит. Вы что думаете, молчать будет? Она всё может, а молчать не может. Главное, приходите. А то за говорение со стенами автора могут в больничку увезти, чего доброго 🙈

Москва, тебя касается.

Автор не пропал. Автор готовится отъехать кукушечкой в Пермь.
Будет там делиться опытом работы в социальной фотожурналистике в целом и с уязвимыми социальными группами в частности.

Запись эфира выложили, можно слушать! Про Ночлежку и мою работу с уязвимыми социальными группами.

#dharmaradio37

P. S. … конкретно сейчас у меня вообще Лисик-Алисик завёлся, временно, но всё же… какая тут, к ёжкиной бабушке Латинская Америка.

А давайте расставим точки, дорогие товарищи.

Я – не равно Латинская Америка.
Я – не равно Health & Help.
Я – это много чего, но основное – просто я.

Да, Латинская Америка оказалась важной вехой в моей жизни. Да, Health & Help сделала для меня очень много и навсегда останется значимой для меня. Да, я написала обо всём этом книгу и невероятно счастлива, что она живёт свою жизнь в ваших руках и на ваших книжных полках.
Но вот сейчас мне очень хочется, чтобы мы с вами поняли друг друга. Этот латиноамериканский период завершился, всё.

Сейчас идёт другой период (внимательные читатели знают, что я работаю над текстом про бабушку своего мужа). И он тоже через какое-то время закончится, да.
Ещё более внимательные читатели уже в курсе, что осенью этого года я уеду в труднодоступную северную деревню на побережье Белого моря и проведу там какой-то достаточно большой отрезок времени, буду работать над новым текстом и новым фотопроектом. Очень верю, что всё сложится и случится так, как задумываю.

Так вот, к чему я об этом всём говорю. К тому, что бессмысленно спрашивать меня о том, когда я снова еду в Гватемалу или когда будут новые тексты про индейцев. Не знаю когда, ну. Я дома, я в России, а писать в отрыве от героев для меня несвойственно. Я пишу о том, где живу. Я пишу о тех, с кем живу. Не думаю, что в каком-то обозримом будущем я снова окажусь в клиниках.
Ладно, так и быть, точку ставить не стану, давайте сойдёмся на многоточии, пусть оно символизирует недосказанность загадочную и вероятность возвращения… Да, когда-нибудь я хотела бы снова оказаться в Латинской Америке, я хотела бы снова поговорить с теми, чьи голоса звучат со страниц моей книги… Но это будет когда-то, быть может, не знаю когда именно…

А пока что, будет Россия. Будет бабушка, выросшая в вепсских лесах. Будут поморы, лодьи и беломорские шторма. Буду я. Я ведь, прежде всего, социальный фотожурналист – вот это равно я, пожалуй. Мне везде применение найдётся. Такие дела, товарищи…

Через 27 минут встретимся на эфире. Тут: http://dharma1937.fm/

P. S. Автор в курсе, что выглядит хреново, ну, так вам и не смотреть на него, а слушать.

Что ж, товарищи.
Вы же не забыли, да? Всё же напомню, на всякий случай.

Завтра в 20:00 на радио буду рассказывать о Ночлежке, буду делиться своим опытом работы с уязвимыми социальными группами в целом и с бездомными в частности.

Говорить будем пару часов и можно будет по ходу дела вопросы задавать. Вы приходите, вот дверка: https://t.me/dharma1937_fm

В новом выпуске передачи
РАБОЧИЙ СЛУЧАЙ
поговорим с Евфросинией Капустиной — социальным фотожурналистом волонтером и писательницей о ее работе в петербуржской благотворительной организации Ночлежка, об особенностях и этике работы с уязвимыми социальными группами.

слушать эфир
мобильное приложение
задать вопрос в чате
обратная связь
поддержать dharmaradio'37

Мама, я в телевизоре! Ну, не совсем я, а книга моя, но всё же.

Книжный эксперт Валерия Пустовая рассказала о впечатлениях от прочтения книги на телеканале Культура.
Вот тут видео программы: https://smotrim.ru/video/2940886

Спросите, как муж относится к моему ритму жизни?
А вот как-то так и относится, инженерно. И мудро 💌

Работать с бабушкой чудовищно тяжело.
Причин для этого множество: и физиологических, и ментальных, и культурных.

Она не слышит ни одним ухом, ни на какой громкости – абсолютно. Приходится каждый вопрос писать ей на листочке крупными печатными буквами.
Она не понимает сложносочинённых предложений и вообще длинных слов – всё написанное перечитывает не по разу прежде, чем осознает смысл. Приходится писать короткими фразами и лучше всего привычными ей словами, на ейном наречии.
Она больше не может удерживать информацию в памяти дольше нескольких минут – переспрашивает по пять раз на дню, какой нонче день недели. Приходится ей повторять по нескольку раз категорически всё, даже внутри разговора она теряет нить рассуждения и нужно вовремя ткнуть пальцем в нужную строчку листка – напомнить, с чего начали.
Она часто не понимает моего интереса к каким-то вещам. Ну, невдомёк ей, что про работу на совхозном скотном дворе или там в поле сказывать много надо. Всякий раз норовит охолонуть мой пыл недоумённым: "так чего сказать-то? работавши вси с утра до ночи и работавши, ну, покуда ноженьки держут работавши, а как уставши, так ни работавши, чего". Приходится чуть не клещами тянуть из неё по словечку, по обрывочку, а потом складывать их в картинку.
Она не принимает самой идеи даже – сидеть и разговаривать. Ей непременно надо, чтобы и она что-то делала, и я что-то делала, и даже кошка чтобы при деле была – ну, вылизывалась хоть бы, а не просто сиднем сидела. Приходится бегать с ней одновременно и с листочком, и с карандашом, и с ведром да тряпкой в придачу, ну, или ещё с чем хозяйственным.

Работать с бабушкой тяжело. Но мне всё равно это нравится.
Во-первых, я очень хочу уже добить эту книгу, пора, прямо чую, что пора. А чуйка меня редко подводит, доложу я вам.
Во-вторых, я с бабушкой всё ж таки справляюсь. Тяжко, устаю, но посильно. Это тот самый момент, когда между сложным и сложнейшим я выбираю просто сложное. Сложнейшее – это когда: "не снимайте меня с этой стороны, она нерабочая", "не снимай меня в профиль, он некрасивый", "и волосы у меня странно лежат, не нравится, переснимаем". Вот это сложнейшее, вот с этим я не готова справляться. А с бабушкой ничего, выдюжу.

​Евфросиния Капустина
«Люди, которых нет на карте»

Один из самых человечных текстов, которые мне попадались за последние несколько месяцев. И редкий случай, когда книга даёт именно то, что обещает (и даже чуть больше).

Евфросиния – руководитель фотоотдела в международной благотворительной организации Health&Help, отправляется из Санкт-Петербурга в далёкие Гватемалу и Никарагуа, чтобы снимать там волонтёров-медиков за работой и местных жителей – в их бедном и безропотном быту. Чтобы получить возможность отправиться на другой конец света, Роси выучила испанский и распотрошила и без того не большой семейный бюджет. И вот, преодолев тысячи километров – самолётами, лодкой, грузовичком с прикрытым брезентом кузовом, мотоциклом и пешком, девушка оказалась там, куда привело её сердце. И этим же горячим и немного напуганным сердцем, гораздо больше, чем фотокамерой, Евфросиния запечатлевает буквально каждый миг, проведённый в Южной Америке, и каждого встреченного человека. А ещё она пишет заметки, которые в итоге станут этой книгой. Кстати, с рукописью «Людей, которых нет на карте» Капустина в прошлом году стала финалисткой премии «Лицей».

Это не только путевые заметки или репортёрский очерк, это очень заинтересованный взгляд на Человека, попытка увидеть Другого таким, каков он есть, без осуждения, стереотипов и попыток изменить его или «причинить добро» в соответствии со своим представлением о таковом. Да, молодой писательнице жалко ровесниц, которые к своим годам (26-30) уже становятся бабушками, обидно за детей, которые в день едят не больше горстки риса и тащат в рот всё – от тухлой банановой кожуры до хвоста задремавшего в тени пса, странно видеть мужчин, которые и одну-то жену с детьми не могут обеспечить едой, а приводят в дом другую, помоложе и поздоровее… Хотя, подождите, это не писательнице жалко, обидно, странно, это мои читательские чувства!

А Евфросиния как раз воздерживается от оценок и называния собственных эмоций, когда говорит о других. Ей как-то удаётся быть одновременно наблюдателем и включённым собеседником. Она помогает читателю увидеть своих героев: и местных рыбаков, день за днём выходящих в опасный океан на лодке, чтобы у их семей была хоть какая-то еда, и медбрата из Кубы, который мечтает никогда не возвращаться в родную страну, хотя очень любит родителей и дочь, оставшихся там, и многодетную и многовнучную женщину, которая только четырнадцатого своего ребёнка (восьмую внучку) сумела полюбить, потому что до этого не было ни времени, ни сил. И даже кошку, мечущуюся в панике перед началом землетрясения, и ядовитую змею, сбросившую шкурку за папкой с врачебными документами, видишь, как живых (хотя змею, конечно, встретить не хотелось бы).

И важно, что Евфросиния к себе относится также, как к своим собеседникам, и перед читателем открывается с той же степенью откровенности. То расскажет, как тяжело приходилось быть старшим ребёнком в многодетной семье священника с, мягко скажем, лихим характером. То упомянёт, что панически боится быть беременной. То вспомнит почти животный страх за мать и младших братьев… И всё это на уровне запечатлённого кадра, мол «было и было, живём дальше».

«Люди, которых нет на карте» - это погружение в другой мир, без романтизации, героизации или манипуляций жалостью. Книга о себе, Других и встречах.

#читаеткуплевацкая @shubinabooks

Говорят, сегодня отмечается день писателя. Что ж, пусть так.

Пожелаю себе остаться им.
Пожелаю коллегам того же. Оставаться — это самое сложное в нашей профессии, пожалуй.

Зелёный человечек едет на работу. Если вы тоже куда-то едете или не едете, но хотите вспомнить, как звучит мой голос — вот, запись эфира с Радио России.
С ведущей Юлией Грабарь поговорили от труднодоступных деревнях Гватемалы и Никарагуа, попытались понять, каково там жить и почему там нужна помощь.

Слушайте тут: https://www.rtr.spb.ru/radio_ru/First_person/news_detail_v.asp?id=48017

Приходишь так вот на работу спозаранку, а тебя тут прямо очевидно ждут 🥺 кто — пока не ясно, но точно ждут 💔

С днём рождения, гватемальская клиника Health&Help!

Спасибо каждому, кто поддержал 💕

24 февраля невероятно важный день для меня. Это день рождения гватемальской клиники Health&Help.

Не будь клиники, не было бы моей поездки в Латинскую Америку, не было бы моей книги, да и меня вот такой вот, как сегодня, тоже, наверное, не было бы. Мне нравится то, что получилось из меня, благодаря клинике.

Это не говоря уже о том, сколько человек выжили, благодаря тому, что десять лет назад две русские девочки громко сказали, что в двадцать первом веке люди не должны умирать от диареи и пневмонии. Сказали и начали строить клинику в гватемальской деревеньке Чуинахтахуюб.

24 февраля 2025 года исполняется восемь лет, как клиника торжественно открыла свои двери и пациенты пошли на приём не за занавеску под деревом, а внутрь обустроенного кабинета.

Я хотела бы с вашим участием поздравить клинику с восьмилетием. Сделала в Т-банке специальную копилочку, в которую можно что-то положить. А 24 февраля я переведу этот подарок в клинику.

Поучаствуете?
Копилочка тут: https://www.tbank.ru/cf/7XTBJQakm1

Дедушкина смерть открыла новую эпоху в жизни бабушки – эпоху умирания. Точнее, подготовки к смерти, а, если ещё точнее – выматывания всех членов семьи своими подготовительными идеями и требованиями их незамедлительного исполнения без всяких обсуждений.

Раньше для бабушки похожее значение имел только огород – это ради него, родимого, она могла позвонить нам в город часиков эдак в пять утра вторника и сообщить, что требуется немедленно приехать и выкопать всю картошку, потому что соседи уже лопаты у погребов поставили, стало быть скоро копать пойдут и ей людей будет стыдно. И любые наши жалкие предложения отложить данное знаменательное событие до выходных заканчивались тем, что бабушка заявляла:
— Это чтож, мне тут одной всё надо-то, а?! Ничегошеньки ни удилано, куда откладать-то ищо!

После чего бросала трубку и, повязавшись косынкой, топала на огород в гордом одиночестве. После таких подвигов бабушка обыкновенно возвращалась с огорода под вечер, ложилась на кровать и заявляла, что помрёт вот прямо сейчас. Через полчасика вспоминала, что картошку ещё перебрать надобно, вставала и начинала шуршать в своих волшебных шкафах – искать тряпку для перебирания картошки. Помирание, естественно, откладывалось до лучших времён.

А дедушка взял и помер вдруг, не дожидаясь этих самых подходящих для смерти времён – вот же безответственный человек! (по мнению бабушки, естественно). Теперь огород потерял своё прежнее значение в её голове, и все мысли стали заняты одним только кладбищенским участком и улучшениями на нём:

— Корневища-то, надобно сходить, повыдирать надо! И каменюки небось выперлись из глины, склякища вона кака страшна была, небось повымыло их все!
— Песочку бы, песочку бы привезть да развалить внутрях оградки-то. Народ как пойде к Радонице сыпать песок, а у нас уже всё хорошенькое, убрано, прелесть!
— Памятничек, памятничек надо ставить! Я спать не могу спокойнёшенько, не то что помирать! Как подумаю, что памятники у всих уж стоят, а у нас нит, как нит всё ищо, так и худо мне сразу делаитси, ставить надо, душеньку мою успокоить...

из рассказа "Неподходящие времена"

Странное дело это — держать в руках собственную книгу. Ещё более странно разве только читать её, прямо вслух читать. Впрочем, мне как будто бы даже понравилось. Ну, скорее да, чем нет.

Аэрофлот в бортовом журнале про книгу мою рассказывает, рекомендует.
Тот неловкий момент, когда книга летает, а автор временно осел на земле и никуда не перемещается 🙈

Иногда заглядываю в магазины полюбопытствовать: как там поживает моя книга, где стоит да за сколько продаётся.

Признаться, вживую встретить её в магазинах ужасно сложно, я всего дважды застала. Вот прямо сейчас она стоит только в этих местах:

❤️ Магазин «Буквоед»
Санкт-Петербург, Большевиков проспект, 27А, ТК "Смайл", в наличии 1 шт.
❤️ Магазин «Буквоед»
Санкт-Петербург, Приморский проспект, 72 лит. А, ТК "ПитерЛэнд", в наличии 1 шт.
💛 Магазин «Подписные издания» Санкт-Петербург, Литейный пр., 57, в наличии 2 шт.

💙 Магазин «Читай-город»
Братск, ул. Подбельского, д. 1, в наличии 2 шт.

💙 Магазин «Читай-город»
Одинцово, Можайское ш., д. 58а, в наличии 1 шт.

🤎 Магазин «Фаланстер»
Москва, Тверская, 17 (вход с Малого Гнездниковского переулка), в наличии 2 шт.
🧡 Магазин «БИБЛИО-ГЛОБУС»
Москва, ул. Мясницкая, д. 6/3, стр. 1, в наличии 2 шт.
💚 Магазин «Московский дом книги»
Москва, ул. Новый Арбат, д.8, в наличии 2 шт.

Если честно, я сделала вывод, что удобнее и по более адекватной стоимости лучше покупать её на Ozon или же на Wildberries. Кстати, и там, и там прямо сейчас есть несколько штук по очень (!) небольшой цене. Даже ссылки оставлю, на всякий случай, вдруг, кому из вас нужно.

�� Ozon https://ozon.ru/t/RKwG5bl
💜 Wildberries
https://wildberries.ru/catalog/287090656/detail.aspx

В общем, книга покаместь есть, продаётся. Вы покупайте, сами же спрашивали и ждали.

До того закрутилась, что и запамятовала похвастать даже.

Книга моя вторую премию получила, причём на этот раз именно за публицистику! Первая для неё была премия «Лицей» имени Александра Пушкина, а вторая от журнала «Наш Современник» оказалась. Ура, стало быть, радостно.

В остальных премиях книга покаместь пролетела со свистом, ну, два раза в точку попасть тоже хорошо. Наблюдаем дальше.

Меня в Петербурге нет, а корреспонденция на мой адрес продолжает поступать. Коротко и иллюстративно о пользе брака — всегда есть кому поручить получение, да, Муж? 🖤

На этот раз приехали экземпляры журнала "Наш Современник", с прозой. Вы, конечно же, уже много раз читали фрагменты из моей книги, но вот эта вот журнальная версия очень приличная. В том смысле, что там минимизированы все жёсткие вещи, отредактированы грубоватые обороты, в общем, хоть детям можно давать на чтение.

Спасибо редакции журнала!

Электронная версия тут: https://reading-hall.ru/contents.php?id=3670

Дедушка помер в феврале, одиннадцатого.
Бабушка не плакала, нисколечко. Не плакала, когда приехала скорая констатировать смерть. Не плакала, когда приехала машина за телом – везти в райцентр, в морг. Не плакала, когда за дедушкой в последний захлопнулась входная дверь.
Бабушка не плакала. Она причитала. Причитала на разные лады: то громко, чтобы в каждой комнате слышно было, то тихохонько, себе одной под нос. Недовольна она была примерно всем:
— Куды клась-то его станут, а? Местов-то на кладбище уж нету, небось, не родительская же! А слякища-то какова, о-хо-хоюшки, батюшки святы! Это что ж, в мокрющее это его клась теперича-то придётси, а?! Ой, не могу я больше, ничего ж не удилано у нас, а он умёрши уже, чтож дилать-то станет, ой, горюшко…

Она требовала отчётов по каждому пункту: в какой точке кладбища нашли место, какая земля там – чернёхонька али глиниста склизка, сколько мужиков могилку копать станут, какой высоты оградку привезут, хватит ли рядышком места ей лечь, какая еда будет на поминках и в каких количествах…
Мы не спорили. Мы вообще привыкли с бабушкой шибко не спорить – себе дороже. Мы делали всё по-бабушкиному.

На кладбище бабушка тоже не плакала. Она деловито осматривала подготовленное место похорон, выговаривала новые недовольства:
— Это чтож, мужики не могли что ль корневища повыдирать-то? Глянь-ко, кусище цельный во внутря могилки торчит! Ой, ничего-то без меня удилать не могут, надо ж было Мишку звать копать, а не энтих иродов! Это чтож, мало того, что слякиша да комья мокрющие, так ещё и дерева разростут теперича! И оградка, кака-то хлипенька оградка, аль не? Выдерут ить мальчишки, как есть выдерут, обормоты!

Под конец поминок бабушка утомилась. Прошептала-выдавила:
— Ну, не хужей других стариков тебя, Коля, проводили, не хужей…
После замолкла. Молча сидела, смотрела, как мы укладываем в пакетики и контейнеры продукты, которые можно забрать с собой. Молча разрешила отвести себя домой. Молча ушла в свою комнату, поставила дедушкин портрет к образам, села на кровать и заплакала. Плакала долго, около двух часов. Потом заснула, но и во сне продолжила бормотать, отчитывать дедушку за все дела на энтом свете им недоделанные и за смерть несвоевременную.

из рассказа "Неподходящие времена"

Пока я не пишу о других, другие пишут обо мне.
Свежее интервью вышло: и про меня, и про книгу, и про волонтёрство в клиниках Health&Help.

Читать тут: https://telegra.ph/Intervyu-s-avtorom-Lyudi-kotoryh-net-na-karte-02-01

Штош, эфира сегодня не случилось. Хоть рецензией новой похвалюсь вам, свеженькая.
Я из неё пару важных кусочков сохранила, но вы можете целиком прочесть её на канале "Реплика от скептика", вот туточки: https://dzen.ru/a/Z4v2Eu5vOF8ybxGz

Хотела похвастать тем, что сегодня утром в издательстве с моим участием записывали чтение отрывков из книги.
Но потом пришло очень радостное сообщение, которое говорит, что не зря живу и кровь уже вот второй раз сдаю тоже не зря ❤️

Книга продолжает путешествовать по миру. Без меня, сволочь эдакая, ну, пусть её. Путешествуй, родная, только не забывай рассказывать где ты сейчас 🗺️