Турки — те ещё сказочники
Сколько раз я слышала: «У мамы рак, срочно нужна химия», «Я попал в аварию, лежу под капельницей», «Умерла тётя, всё отменяется», «Меня оболгали, я сел вместо другого, ты только поверь». Посыл там один и тот же: срочно пришли мне денег, отдам буквально на днях.
Но
история “я из МİТ*, но это строго между нами” - это топ.
*MİT — это разведка в Турции. По сути, турецкое КГБ/ЦРУ/Ми-6, только в местной обёртке. Они занимаются разведкой, контрразведкой, внешними операциями.
Сехер — 50-летняя предпринимательница из Анкары. Женщина, у которой был бизнес, дети от первого брака и, как она думала, второй шанс на счастье.
Познакомилась с Харуном Шенер — обаятельным мужчиной, который красиво ухаживал, вёл себя идеально, был внимателен к детям. А потом исчез. На два года.
Вернувшись, он заявил, что был ложно обвинён в связях с FETÖ, что он офицер, сидел в тюрьме по подставе, но его «вытащили» командиры. А теперь он снова в деле. Для убедительности добавил, что он якобы из МİТ, из старой школы времён Абдуллы Чатлы*, и сейчас снова на задании. Сехер поверила. Кто бы не поверил, когда тебе гладят по голове и одновременно втирают политический триллер с примесью мачизма?
*Абдулла Чатлы — ультранационалист, связанный с мафией, движением «Серые волки» и теневыми государственными структурами в Турции. Он не был официальным сотрудником МİТ, но участвовал в грязных операциях, где политика, преступность и разведка сливались в одно целое.
Фраза “я ещё со времён Чатлы” — это такой код для “я в теме”, “у меня связи”, “меня лучше не трогать”. В турецкой культуре такие фразы любят — они создают ауру «человека системы», которому позволено всё и которого боятся.
Правда оказалась проще и пошлее: Харун сидел за мошенничество. И был не шпионом, а обычным уголовником с хорошей фантазией.
После свадьбы в нём не осталось ни капли того, кем он притворялся. Забота сменилась грубостью, нежность — угрозами. Детей Сехер он связывал по рукам и ногам, пытал, устраивая в доме террористический режим. Саму Сехер избивал, если она пыталась защитить детей. Исчезал “в заграничные командировки”, а потом появлялся, как только у неё шли дела: забирал деньги силой, под угрозами. Когда она просила оставить ей хотя бы часть:
Мне платить нечем. Ты меня подставляешь. Я выполняю задания. Не мешай.
Всё это сопровождалось паранойей: даже в ресторане он не мог спокойно сидеть, оглядывался, говорил, что его отслеживает Хакан Фидан, глава МİТ на тот момент, потому что:
У меня личная вражда с Хаканом Фиданом. Он мне завидует, следит за мной, потому что я круче. Я провёл много удачных операций, поэтому он меня не выносит.
Сехер говорит, что он был настолько профессионален в своей лжи, что не оставлял доказательств. В переписке он воплощение заботы, по телефону — примерный муж, а дома превращался в палача. И никто не может доказать обратного. Именно это заставляло её молчать так долго.
Сегодня она готова говорить. Только сейчас, после месяцев психологической ломки, после нескольких лет страха, она собирает себя заново.
И знаете, что страшнее всего? То, что таких Харунов — не один. А женщины поразительно доверчивые существа, готовые поверить во что угодно ради любви.