1. Мои родители — очень советские люди, и мне кажется, они стеснялись своего происхождения. Мама (чувашка) очень комплексовала, что говорит с ошибками на русском; папа рассказывал о шутках и издевательствах, которые терпел из-за внешности (он татарин+казах). Они шутили, что я с таким набором этничностей «настоящая русская». Почему-то в их устах это звучало гордо.
2. В моей семье никогда не говорили ни на татарском, ни на чувашском. Казахского никто не знал. Рядом не было бабушек и дедушек, которые могли бы меня научить чему-то.
3. Татарский преподавали в школе, но плохо — не было интересных материалов, современных и по возрасту. К тому же, и в школе, и во дворе татарский считался «колхозным» и говорить на нем было стремно. Многие взрослые также часто говорили, что татарский нам никогда не пригодится.
4. Это оказалось неправдой — однажды меня не взяли на работу из-за незнания татарского (для работы он был не нужен, но босс был принципиален), по той же причине меня забраковала мать моего первого парня, и мы расстались. Впрочем, в обоих случаях это была скорее удача 😆
5. Когда я была в шестом классе, в школе решили сделать, кроме «татарской» и «русской», среднюю группу по изучению татарского — для детей от смешанных браков, потому что, видимо, предполагалось, что мы знаем язык средне. Эксперимент провалился спустя шесть недель и остался в моей памяти как смутно унизительный.
6. У меня нет никакой национальной идентичности, на этой месте у меня зияющая дыра, и иногда мне от того грустно. Но в эмиграции я стала называть себя татаркой и стала чувствовать большую связь с Татарстаном.