Искренне рада и горжусь этим интервью и знакомством с Катей в общем. Я часто рассказываю про опыт «Танцдраматургии», которая очень расширила мое письмо и обратила меня к проблематикам телесности в искусстве. Считаю, что ее медот чуть ли не обязателен для ознакомления художникам, кураторам и пишущим. Спасибо за беседу!

Анастасия Хаустова побеседовала с художницей, танцдраматургом, исследовательницей танца и перформанса Катей Ганюшиной о ее проектах «Договор», «Бюрократия», «Танцдраматургия» и других, через которые раскрывается ее исследовательский метод, тотальность бюрократии и сложные отношения тела и языка.

https://spectate.ru/dance-optic/

«Забюрократизированность нашего сознания, воображения — это существующая данность. Мне неинтересно копаться и искать виноватых в том, как так произошло. Мир — это вообще сложно устроенная комбинация различных факторов. Мне интересно понимать, что есть сейчас и как я могу стать ближе к тому, что мне кажется верным. Опять же, когда я говорю "мне кажется верным", это не про то, что я знаю, как надо и хочу это навязать. Я вижу неучет чувств. Я вижу страдания, которые это рождает. Я имею дело с этими забюрократизированными телами. Я сама являюсь этим забюрократизированным телом. И мы страдаем в этом взаимодействии».

В петербургской Anna Nova до 18 мая идет выставка Саши Кокачевой «Это ловушка. Это место — нигде, и это навсегда» — о памяти, хонтологии, временных петлях, векторах и стрелах. Я опубликовала написанный к этой выставке текст на медиуме — можно ознакомиться, в том числе с фотографиями экспозиции. Это тот самый мой любимый случай, когда выставка насыщеннее и глубже, чем любые слова о ней.

«Мы раскидываем сети ума, пытаясь ухватить эти привидения, а они вырываются из наших силков, как маленькие зверушки: прошлого уже нет, будущего еще нет, а миг — призрачное ничто, растворенное на сетчатке глаза».

🏹

У норвежской «Гадкой сестры» (2025, Эмили Блихфельдт) действительно много аллитераций с «Субстанцией», но многие высказывания в ней как будто сырые, не отшлифованные, а от того дребезжащие, ставящие в тупик — и это хорошо.

В целом фильм — про метафору сестринства, прочитанную через современный феминизм, как будто бы плавно переходящий в новую (пятую?) самокритичную волну. Младшая сестра Альма взрослеет (через символику первой менструации) и «спасает» старшую, гадкую Эльвиру — жертву патриархата и требований масс-культуры. Весь фильм по сути — это разворачивание сцены конкуренции молодых женщин за мужчину, но конкуренция эта порочна, ее апогей — сатанинский бал — отвратителен.

Сводные сестры, Эльвира и «Золушка» Агнес, вступают в эту конкуренцию и предают идею заботы и взаимной поддержки (в этой ситуации все извращено: Агнес подкармливает ленточного червя Эльвиры). Самыми же страшными «женщинами» оказываются мать, а также хореограф и директриса школы «благородных девиц», поставившие себя на кон борьбы за мужчин. Они подыгрывают этой борьбе, становятся ее главными проводницами. Побег двух сестер, изуродованной Эльвиры и повзрослевшей Агнес, — это метафорический исход из этого стремного символического и телесного угнетения, где разлагаются все (особенно на фоне реального разложения отца — и тут этот смысловой финт кстати можно прочитать двояко).

Надежда в этом фильме либо на то, что новое поколение женщин буквально будет мудрее, либо каждая в пределе должна повзрослеть и выйти к самости и заботе. Отсюда и двойственность позиции, учитывая «Отца» и то, что освобождение получается с червоточинкой: ты как бы свободна, но с «прицепом» в виде нерадивой сестры. Здесь угадывается жертвенность, в которой схлопываются левачизм и религиозность. В конце концов, это всегда выбор. И непростой.

С одной стороны, мне было бы интересно послушать, как фильм откликается мужчинам, с другой... нет. На то он и исход.

Открывается набор в школу современного искусства ШОВ в Санкт-Петербурге.

Мы запускаем первый месячный курс.

Курс подойдёт тем, кто хочет углубиться в современное искусство, в качестве дополнительной образовательной программы.

📆 Длительность: с 12 мая по 12 июня.


📚 Программа состоит из 8 лекций, посвящённых различным аспектам современного искусства, от художников, кураторов, теоретиков и исследователей: Романа Головко, Анастасии Жолудевой, Маши Крючковой, Ивана Новикова и Анастасии Хаустовой (подробнее о лекторах и темах встреч можно прочитать в наших социальных сетях).

По желанию участников в течение курса есть возможность использовать пространство для проведения практических встреч, личных и общих проектов на принципах самоорганизации.

После окончания курса, при наличии у студентов такого запроса, на площадке возможно создание итогового проекта с нашей поддержкой.


📍Наше пространство находится в Петербурге рядом со станцией метро Горьковская. Занятия будут проходить в вечернее время в формате офлайн встреч. Некоторые из приглашённых участников будут вести встречу через Zoom — мы организуем совместное подключение и обсуждение в нашем пространстве. Другие будут лично.

📝Что важно знать:

•Приём заявок: с 17 апреля по 6 мая

•8 мая — знакомство / собеседование (офлайн/онлайн)

•9 мая — результаты собеседований

•Курс платный - стоимость - 13 000 рублей.

Но! Есть одно бесплатное место - распределяется по результатам собеседований.

📌 Чтобы подать заявку:
Заполните гугл-форму https://forms.gle/BgexBzNECSbNS9Dq7

Количество мест ограничено, мы набираем небольшую группу - нам важно, чтобы всем было удобно и уютно.

Все вопросы можно задать в комментариях под этим постом или в личных сообщениях @Leonardo_Delakrua

*в карточке фото проекта Клэр Пинни Empathy Museum — «A Mile in My Shoes»

Петербург, смотрите чего у вас! Коллеги запускают самоорганизованную школу ШОВ, которая стартует уже 12 мая!

Среди спикеров: Роман Головко, Анастасия Жолудева, Маша Крючкова, Иван Новиков. Первое свое занятие проведу 12 мая, так что встретимся и обнимемся очно 🫂

Пропускать нельзя учиться!

Тонкая, глубокая, прекрасная рецензия Ани Кузнецовой о такой же выставке. Очень ей рада 🤚текст-удовольствие от текста.

С 15 марта по 15 июня в «ГЭС-2» @vacges2 идет групповая выставка «Знаки препинания» под кураторством Леры Конончук и Елены Яичниковой, объединяющая работы современных российских художниц о паузах, интонациях и акцентах в тексте, речи, теле, территории, искусстве. Гендерная исследовательница и филологиня Аня Кузнецова @borderlinewriting написала на выставку рецензию, в которой она рассуждает о каждом проекте и заключает, как пауза оборачивается громким высказыванием.

https://spectate.ru/caesura/

«Объекты выставки много, интенсивно и плотно говорят, в момент взаимодействия нам остается только усваивать их нарративы. Но стоит отойти в белые промежутки, отделяющие работы друг от друга, как начинается молчаливое обдумывание, затем — неуверенные перешептывания, из которых вырастает речь: кураторский текст, зрительская рецепция, в конце концов — эта рецензия. Этот недолгий момент запинки, передышки во время дистанцирования от работ структурирует весь проект, делает его возможным и дает место для рождения новой речи. После небольшой паузы пространство вновь заполняется разговорами, перекрикивая голос матери, прорывающийся из зеркального купола».

Художницы: Лиза Бобкова — Анна Гарафеева — «Нежные бабы» (Александра Артамонова, Евгения Лаптева) — Мария Романова — Евгения Суслова.

Круглый стол «Может ли абстракция говорить?» в рамках финисажа выставки Ивана Новикова «Синий»

Приглашаем обсудить, теоретические основы непрямого художественного высказывания, его место в производстве знания и мотивы обращения к жанру абстракции сегодня.

Вместе со спикерами мы поговорим о том, как эстетический опыт от взаимодействия с абстрактным искусством может восприниматься, соотноситься с актуальным контекстом и порождать иные формы мысли, влияющие на взаимодействие с внешним миром.

Участники:
- Иван Новиков — художник;
- Лера Конончук — исследовательница современного искусства и культуры;
- Анастасия Хаустова — художественный критик;
- Николай Алексеев — художник.
Модератор дискуссии: Александра Урбановская — куратор выставки «Синий».

🕤 16 апреля 18:00–20:00
📍ЦСИ Винзавод, 4-й Сыромятнический пер., 1, стр. 9
Регистрация по ссылке.

Фото: Денис Лапшин

Несколько неструктурированных мыслей об ИИ.

Как изобретение фотографии поставило под вопрос медиумспецифичность живописи, так и появление ИИ ставит под вопрос медиумспецифичность человека. ИИ — это зеркало. И молоток. Он отражает человеческое и снова предлагает нам выбор: забивать гвозди или проламливать головы. Думаю, что сейчас мы оказались в тонкой игре вклада и обмена влияниями, на кону которой существование всего человечества. У меня странное амбивалентное ощущение, что все тщетно («Матрица»), но надежда, которая не позволяет отчаиваться, есть. Дело работы над собой. И вызов быть Человеком.

Фото: пресс-служба Cube.Moscow

#смотритесами

Анастасия Хаустова о текущих проектах в Cube.Moscow. Часть 1:

Я никогда особо не отмечала для себя выставки Куба, потому что там показывают среднестатистическое конвенциональное галерейное искусство, причем такое, которое сегодня уже без экивоков можно называть китчевым. Однако последнее открытие меня приятно удивило, и я отметила для себя более чем одну выставку, что для нашего скудного на выходящие из ряда вон проекты искусство — уже победа.

Анастасия Антипова в рамках Cube.Market представила инсталляцию «Не смотреть под ноги, а смотреть на небо» — всю галерею завесили белыми простынями с характерными для художницы графичными, черной краской, рисунками. Выставка посвящена ощущению репрессированной телесности, которой в современном мире необходимо постоянно чего-то добиваться и соответствовать определенным идеалам. Через метафору спорта, борьбы, Антипова ставит вопрос о последствиях конкуренции и самоистязания в погоне за каким угодно — социальным, экономическим, профессиональным — первенством. Пьедестал, место на котором мы так ожесточенно завоевываем, вытеснен здесь в угол примерно так же, как красный диплом, а «золотые» медали, висящие на спортивных снарядах, на одной из сторон хранят несчастную искореженную гримасу художницы. Награда — лишь символический капитал за насилие над самим собой, компромиссное место, насиженное на руинах взаимной поддержки. Здесь же небольшой видеоклип, в котором корежит падших ангелов. Кстати, в последнее время многие художники обращаются к исполнению музыки, создают группы, записывают треки, которые еще только ждут своего исследователя. 

Лена Сурова, выпускница MSCA, показала «Обратную сторону Венеры». Капроновые панно художницы я заметила еще год назад, это были многослойные объекты, которые имитировали натянутые куски кожи с татуировками. В новой выставке, помимо масок и объектов с куклой Барби с характерными для общества массового потребления женскими образами в духе «Субстанции» представлена еще и инсталляция в форме стального куба, перетянутого рваным капроном. Мне эта медиальная находка кажется пластичной и эффектной, капрон еще и символ женской сексуальности, явленной через мужской взгляд, требовательный к гладким и стройным женским ногам, при этом — эластичная ткань, имитирующий феминную гибкость и мягкость, у которых тоже есть обратная сторона. Интересно, какие пластические возможности может еще предложить этот материал? При этом кажется важным, что Сурова беспокоится об экологии и работает с ресайклингом. 

В «тотальной инсталляции» Кати Рыбловой «Не слишком ли уединенно? Нет, достаточно», подготовленной специально для Cube.Market, опуская все клише из текстов и рекламных интеграций, было любопытно находиться. Причем обычно я не задерживаюсь в Кубе, но в этот раз мне было нужно перевести дыхание. Я люблю игру с пространством, отражениями, и в данном случае чувствуется архитектурный бэкграунд Рыбловой и нетривиальный подход к экспонированию. Синий — как будто бы цвет сезона: это уже как минимум четвертая выставка последнего времени, в которой главный герой — этот «грустный» цвет. Синий лично для меня — цвет Кляйна и «Синетов» Нельсон, а еще цвет любви. Поэтому на вопросы на зеркалах, типа «Что делает меня счастливой» или «Что для меня настоящий отдых», я отвечала лично и искренне. Сейчас я ценю любую возможность замедлиться, и искусство, которое этому способствует — мой фаворит. 

Все три упомянутых выставки стали для меня своеобразным триптихом, который пытается осмыслить положение современной женщины и художницы в мире, найти выходы не только за пределы выставочных конвенций и представлений об искусстве, но и патриархальной теории и истории искусства. На полях замечу, что выставка Дениса Крюкова «Полкило» в галерее M.A.R.S.H. с графическим переиначиванием советских оберток из-под конфет и с текстом Сергея Гуськова, тоже выгодно отличается продуманностью, концептуальностью и минимализмом на фоне всего остального яркого, сумасшедшего безумия, которое в среднем предлагает Куб. 

#смотритесами

Анастасия Хаустова о текущих проектах в Cube.Moscow. Часть 2:

Самое большое пространство Куба в этот раз оказалась отдано PA Gallery для выставки «Кабинет коллекционера». Она затрагивает важный вопрос о том, как происходит формирование художественных коллекций. По Вальтеру Беньямину коллекция — это способ упорядочивания хаоса, однако выставка не кажется подходящей под это определение, потому что особой логики в выборе тех или иных произведений практически не удается проследить. К тому же на самой выставке отсутствуют экспликации, поэтому мы не знаем наверняка, кому именно принадлежат те или иные произведения. Когда я отсканировала QR-код с текстом, к сожалению, доступа к документу у меня не оказалось. Коллекция — это действительно выбор, основанный на суждении вкуса. Тем не менее, Куб, как и такие большие экспозиции, как Cosmoscow или выставка «Чересчур», о которой я упоминала в прошлом тексте, снова ставят вопрос о понятии искусства, о том, что это такое и почему в его рамках происходит выбор в пользу именно тех или иных вещей.

Потому что логика экспонирования, передачи пространства тем или иным галереям, выбора в пользу тех или иных выставок не всегда кажется прозрачной, если не считать пусть и завуалированной, хотя и сквозящей выгоды. Это то, что я называю рыночным номинализмом, который является главным проводником институционального подхода к искусству, особенно когда критическая дискуссия оказалась из него по тем или иным причинам вытеснена. Мы знаем, что и в сообществе, помимо обсуждения несправедливых условий труда и лицемерия, ходят недоуменные вопросы относительно того, как осуществляется отбор выставок или произведений, иначе чем через прибыль, диктат рынка или вкусовщину галериста? 

Это не плохо и не хорошо, это ситуация, с которой мы обязаны иметь дело и разбираться. Художник, галерист, коллекционер, критик, зритель составляют единый связный организм, взаимные влияния внутри которого непреложны. Коллекционирование как обсессия сегодня потворствует пустой ностальгии и перепроизводству нефункциональных, а следовательно вредных вещей. Век назад Беньямин мог себе позволить собирать библиотеку (и это не самый плохой пример предметов для коллекционирования). А можем ли мы продолжать потворствовать этой опасной романтизации, пестующей переизбыток? Майкл Баскар в «Принципе кураторства» не зря различал два вида творчества: как производство вещей и как производство новых креативных идей, меняющих нашу жизнь к лучшему. Кажется, что настало время для второго.

Вопрос о том, почему выбор осуществляется именно в пользу этих произведений, именно этих художников, тоже остается открытым (не зря в одной из антиутопий этот вопрос оказался запрещенным). Ведь мы вполне себе можем представить, что добротных и эмансипаторных выставок и проектов может быть гораздо больше, чем это обычно предлагает Куб — ассоциация галерей современного искусства в самом сердце столицы и России, которая несет за эффекты своей публичной деятельности большую репутационную ответственность.

Фото: пресс-служба Cube.Moscow

Наш научный марафон стартует уже завтра!

9-11 апреля в пространстве HSE CREATIVE HUB будет проходить масштабная научная конференция по искусству и дизайну.

Офлайн вас будет ждать живое общение с коллегами и угощения, а также скидка на все курсы ДПО Школы дизайна НИУ ВШЭ.

Секции и круглые столы, запланированные в 208 аудитории, будут проходить также в прямой трансляции. К онлайн секциям можно присоединиться по ссылкам, указанным в программе конференции на сайте.

📌Трансляция 9 апреля
📌Трансляция 10 апреля
📌Трансляция 11 апреля

Сегодня стартовала вышкинская конференция, о которой мы рассказывали в Спектейт. Ее посетители смогут нарыть там наши фирмовые открытки и визитки. А если очно не придете — подключайтесь к трансляции!

У критика Насти Хаустовой (@krtkkrtk) недавно стартовал новый проект — подкаст о книгах. Оказалось, что отправной точкой для одного из выпусков стал мой пост (https://t.me/lien_xo/533) — рассуждение об усталости от прошлого и стремлении говорить о будущем. Конечно, я рекомендую всем этот подкаст, но хочу добавить кое-что от себя.

Действительно, одержимость прошлым сыграла с нами злую шутку — мы и вовсе забыли о будущем. Мне это знакомо не понаслышке, что уж говорить о других. Однако даже если поставить себе задачу рефлексировать о том, что ещё только будет, остаётся неясным, как это воплотить на практике. Беньяминовский образ Ангела, летящего задом наперёд, кое-что подсказывает, но лишь смутным ощущением на кончиках пальцев — этого недостаточно. Как же нам осмыслить грядущее?

Для себя я нашёл опору в синем монохроме, который, словно поплавок, удерживает меня в движении к будущему. А это уже не мало.

Сегодня на открытии в «ГЭС-2» мой мозг сломала работа Александры Сухаревой. Ее холсты, «написанные» хлором, озадачили меня еще на «Новой новой эре». На выставке «Не слитно, не раздельно» представлен «Портрет сквозь преграду» (2025), созданный по итогам поездки к памятникам древнего Хорезма (низовье Амурдарьи). В экспликации и рассказе в рамках медиаторского тура сквозят темы памяти, времени, пустыни и руин. Однако меня как гром среди ясного неба поразила мысль о том, что есть что-то пустотнее пустоты. И правда: художница пишет по пустому холсту хлором, который уничтожает, растворяет пигмент. Получается такая пустота в квадрате, но созидательная, проявляющая новые образы, чреватая новым произведением. Это очень созвучно мыслям из книги синолога Франсуа Жюльена «Великий образ не имеет формы», которую я сейчас перечитываю. Вот несколько цитат, которые стали прозрачнее:

«Невидимое есть доля скрытного и потаенного, сопровождающая, как бы с изнанки, всякое проявление».

«Извечное невидимое не может иметь онтологического статуса, ибо оно "без формы", и, следовательно, оно не позволяет определить некую сущность, эйдос. В то же время, поскольку оно пребывает в истоке видимого и ведет к его прибытию, это бесформенное не есть неоформленное: его нельзя счесть всего-навсего а-морфным, или небытием, "зиянием", хаосом».

«Другими словами, хотя художник рисует, как было сказано, между "есть" и "нет" или "как будто то ли [вещи] есть, то ли их нет", это "нет" (у), вне сомнения, противоположно отрицанию, небытию или ничто и является теми недрами имманентности, исходя из которых "есть" может прибыть, выделившись, — как может вы-явиться рисунок, вы-ступить и начать существовать форма».

Получается, мы мыслим «пустоту» Востока как отсутствие, тогда как она — настоящая потенция, течение вечной жизни, перетекающей в небытие и так до бесконечности… я когда сталкиваюсь с этими интуициями через современное европеизированное искусство — трепещу.

Сама выставка «Не слитно, не раздельно» — насыщенная, глубокая, ставящая десятки сложных вопросов. Один из самых интересных для меня сегодня — из видео Али Шерри «Окаменелые» (2016): «Если мы спасаем руины, не значит ли это, что мы мешаем им быть руинами?». Я бы ответила по-буддистски: аничча (и это пройдет).

«Не слитно, не раздельно» в «ГЭС-2» до 28 сентября.

Текст-восторг, текст-удовольствие, каждое предложение в цитатник словно, пойдемте танцевать!

Философ Николай Нахшунов делится опытом посетителя московских рейвов, в частности, диджей-сета Алины Гуткиной @djsavedmylife в пространстве выставки «Новая новая эра» в ГЭС-2. Читайте в его эссе о философии телесного слушания, «витальном опыте головокружения и тошноты», а также экстазе коллективности, противостоящем редукции институтов власти.

https://spectate.ru/last-moscow-rave/

«Но что если в один момент мы все разом просто возьмем и не проснемся, а, может, лучше никогда не уснем? Что будет, если мы примем свою конечность, изнашиваемость ввиду самых разных, более чем естестественных внешних обстоятельств и факторов, ведь мы буквально кончаемся в каждую новую секунду своей жизни, с каждым вдохом и движением тела. Не лучше было бы отбросить высокие размышления о конце света и обняться друг с другом как в последний раз, как будто это последняя возможность? Именно это и есть альтернатива, которую нам предлагает рейв».

Неуловимый синий Ивана Новикова в pop/off/art (до 16 апреля).

Записала для бусти разговор про книгу Баскара 2016 года. У нас она вышла в 2017 году и кажется мне непрочитанной. Тем не менее, очень хочется, чтобы с ней ознакомилось как можно больше людей, участников художественного сообщества. Основная формула книги — «меньше, но лучше» — сегодня кажется необходимой. Но на пути к этому много препонов и трудностей. Один из ответов, которые предлагает автор — кураторство, но понятое особым образом. Собственно на всем протяжении книги он из различных областей человеческой жизни аргументирует, что это значит. Хороший зачин для возникновения концепции критического кураторства, о которой я думаю уже очень давно.

Подписывайтесь на наш бусти, для меня это важно с точки зрения обмена откликом, обмена вдохновением 🕊

Всем привет! На связи Настя Хаустова и ее подкаст про книжки. В новом выпуске расскажу про книгу британского писателя, книгоиздателя, критика новых медиа Майкла Баскара «Принцип кураторства. Роль выбора в эпоху переизбытка», в которой он ставит диагноз современному обществу гиперпотребления и предлагает решения по регуляции переизбытка из области кураторства как заботы.

https://boosty.to/spectate.ru

Спасибо, что поддерживаете Spectate!

Вайб рабочий. Что думаете?

Вы только посмотрите, какие красоты внутри! Очень полезный материал, отдельный респект за Дайсуке Йокоту.

Пикторализм — направление в фотографии, которое появилось в XIX веке в противовес прикладному и коммерческому подходу к ней и было ориентировано на раскрытие ее художественного потенциала. Художник и фотограф Никита Тарасов на примерах показывает, какой путь пикторазизм проделал в XX веке, и как он превратился из эпигона живописи в самостоятельный стиль в актуальной фотографии.

https://spectate.ru/pictorialism/

«Подобно художникам, пикториалисты тщательно выстраивали композицию своих кадров, находили живописные места для съемки, подбирали схожие с картинными типажи моделей и соответствующий реквизит, использовали мягкорисующую оптику и специфические способы печати для усиления живописного эффекта, подкрашивали фотографии цветными пигментами. Имитируя кисть художников средствами фотографии, они разработали собственный визуальный язык, собственную творческую философию, что в дальнейшем помогло фотографии занять место среди других видов изобразительного искусства».

Спасибо коллегам за плотный и насыщенный разговор — в нем мы обсуждаем китч и зомбиформализм, возможности противостояния перепроизводству вещей, количество и качество, а также думаем о том, как (и нужно ли) переизобрести критерии оценки искусства. Многие вопросы намечены интуитивно и метафорично, но мне вдохновенно от возможности уточнять и огранять мысль.

https://youtu.be/g60ZxyXYIdU?si=r0UDBhoYTaXQOEPP

Софья Скидан @sofskidanyoga — междисциплинарная художница, которая в своих работах о способах восприятия мира, интуиции, трансформации и спекулятивной истории в эпоху антропоцена интегрирует восточные практики, апсайклинг и искусственный интеллект. В ее работах интерес к буддизму сочетается со знанием современных «темных» философских теорий, а любовь к природе проявляется в том числе через тонкое и поэтическое чувство языка. Анастасия Хаустова @krtkkrtk расспросила художницу о ее последних проектах, отношении к постгуманизму и объединении «тела» и «цифры». Это расширенная версия беседы из готовящегося к изданию нового выпуска журнала Black Square @bksqart.

https://spectate.ru/skidan/

«Для своих скульптур и инсталляций я часто нахожу объекты в джунглях, на пляжах, в горах. У нас есть очень большая проблема с выбросом пластика в океан, и я этот пластик собираю, рассматриваю, забираю с собой, стараюсь это пережеванное, сплюнутое океаном интегрировать в свои работы. У меня есть еще одна ветвь исследования — это мутации памяти, как исторические, так и приватные, и я через эти наивные артефакты рассматривала, какая память есть о природе и у природы, что хранит в себе та или иная природная или техногенная вещь, какой след памяти она оставляет. Поэтому мои работы часто состоят не из покупных вещей, а вот таких, но, естественно, измененных мной».

Очень вдохновляющий разговор с Софой Скидан! В ближайшее время на Спектейт выйдет еще несколько интервью с очень крутыми, важными для меня людьми, все-таки этот формат для меня последнее время предпочтительней всего, хотя и не самый простой в постпродакшне. Работаем!

Мир загроможден мертвыми институтами.

Март 1957
24 года

В Кубе вчера на удивление понравилось несколько выставок (обычно дай бог одна зацепит, я напишу). Одна из них — «тотальная инсталляция» Кати Рыбловой. Опуская все клише из называний, текстов и рекламных интеграций, мне просто было интересно в ней находиться. Причем я обычно не задерживаюсь в Кубе, а тут присела перевести дыхание. Я люблю игру с пространством, отражениями, и в данном случае чувствуется архитектурный бэкграунд Рыбловой и нетривиальный подход к экспонированию. Синий — как будто бы цвет сезона (не сговариваясь, или Pantone нашептал?) — это уже как минимум четвертая выставка, в которой главный герой этот «грустный» цвет. Синий лично для меня — цвет Кляйна и «Синетов» Нельсон, а еще цвет любви. Поэтому на вопросы на зеркалах я отвечала внутренне и искренне. Сейчас я ценю любую возможность замедлиться, и искусство, которое этому способствует — мой фаворит.

Катя Рыблова, Не слишком ли уединенно? Нет, достаточно, 2025, Cube (до 13 апреля).

Елена Сурова, Венера, 2024 (MSCA, Cube)

Из жизни одного кухонного стола. Моя медитация.

Сегодня умерла Софья Губайдулина, мой любимый композитор. Во многом именно благодаря ей я научилась внимательно слушать музыку. Это сочинение очень хтоничное, я была очень удивлена, что так можно использовать баян. Я бы хотела иметь возможность просто брать, ставить подобный концерт и слушать, не двигаясь. Я бы для такого даже проигрыватель заимела. Из живых: Пярт, Батагов...

Софья Губайдулина, «Семь слов Христа» для виолончели, баяна и струнных, 1982 🕊

«Когда Софью Губайдулину спросили о том, какое самое ужасное зло она совершила в своей жизни, она с легкостью (потому что не забывает собственного зла) вспомнила историю о том, как однажды, потому что тоже хотела играть, оттолкнула свою сестру от пианино так, что та упала и расплакалась» («Сад радости в мире печали. Документальный фильм о Софии Губайдулиной», 2011).

Влюбилась.

В Ad Marginem @admarginem готовится к изданию своеобразный «ольфакторный дневник» японской писательницы Рёко Секигути, в котором она рассказывает истории нескольких женщин разных стран и эпох через призму их обонятельных впечатлений. Публикуем из книги «Зов запахов» фрагмент о потере обоняния, остранении тела и чувстве одиночества.

https://spectate.ru/ryoko-sekiguchi/

«А что если мир с самого начала был так печален?»

#большаятема

Анастасия Хаустова о феномене китча в современном искусстве. Часть 2:

Однако генезис этой проблемы восходит к эссе Клемента Гринберга «Авангард и Китч» 1939 года, в котором он четко противопоставляет одно другому. В момент публикации это эссе вызвало большое количество обсуждений и во многом дало толчок развитию неоавангардных практик середины века, например, минимализму и абстрактному экспрессионизму, которые, безусловно, Гринберг считал авангардом и, следовательно, настоящим искусством. Он был большим любителем «черных картин» Фрэнка Стеллы, Джексона Поллока и Мориса Луиса, выступал за так называемую медиумспецифичность и строгость художественного исследования. Однако уже в 1970-е критический труп Гринберга не пнул только ленивый — именно тогда появился термин clem-bashing, «клем-трёпка», который полностью нивелировал высокомерный пафос гринбергианского критиканства. Стало понятно, что медиумспецифичность невозможна и полностью заменяется постмедиальностью. Границы искусства начинают размываться, потому что падают сами иерархии высокого и низкого, да и бинарное противопоставление авангарда и китча стало сомнительным.

Особенно это видно в практиках таких художников, как Энди Уорхол, Марсель Бротарс, Сол Левитт и других, которые по сути занимались аффирмативной и институциональной критикой, а также художников-апроприаторов, которые использовали массовую культуру для ее превращения в неоавангард. Однако мы знаем, что для адекватной оценки значения этого искусства необходим другой камертон — теоретической подкованности и осведомленности, или же вкуса, который позволяет различить иронию или ухватить перформативную критику. Если вернуться к выставке «Чересчур», то оставляет она ощущение такое же, как наша «угадайка» — в ней то ли китч становится искусством, то ли искусство китчем: все смешивается, одно сосуществует с другим под эгидой единого определения — «современное искусство». Но почему полотна Беллы Матвеевой, маски Аннушки Броше висят рядом с натюрмортами Оли Пеговой или видео группы «Синий суп»? Да и есть ли между ними разница в принципе?

Критериев нет. Границы становятся проницаемыми. Отличить аргументированное мнение от вкусовщины становится невозможным — тренды нивелируют все. И даже если мы наречем произведения отдельных художников китчем, то не будет ли это лишь проявлением того же самого критического высокомерия? Всегда найдется кто-то, кому такое искусство придется по вкусу. Возможно, вопрос о китче — это еще и вопрос о способах видеть: глубоко или скользя по поверхности. Особенно много я думала об этом после прослушивания 15-й симфонии Шостаковича или после просмотра «Бруталиста», пытаясь сущностно сопоставить это со среднестатистической российской живописью. Один мой коллега, однако, резонно отметил, что возможно именно на фоне посредственности большие вещи приобретают свое ценностное значение.

#большаятема

Анастасия Хаустова о феномене китча в современном искусстве. Часть 1:

В фонде Ruarts на Трубниковском еще с ноября проходит выставка «Чересчур», посвященная феномену китча. Ее открытие оставило меня откровенно озадаченной: я не могла сказать, что она подходит для рубрики #cнимитеэтонемедленно, но и называть ее добротной я тоже бы не стала. Проходя по трем этажам, наполненным работами российских художников разных поколений, стилистик и медиумов, забитым посетителями всех мастей, которые фланировали в бормотании художественного множества, звуках непритязательной музыки, парах вина и водки, я понимала, что она затрагивает гораздо более глубокие проблемы и вопросы, стоящие перед современным искусством сегодня.

В тишине повторного посещения, проходя от полотен Виноградова и Дубоссарского к поделкам Алины Глазун, от инсталляции Анастасии Цайдер к письмам Алексея Корси, от фотографий Ивана Горшкова к светящимся стразами Swarovski холстам Егора Give, от портретов Мамышева-Монро к видео AES+F с принцессой Дианой, я думала о том, что потенциально выставка Алексея Масляева и Катрин Борисов ни много ни мало способна запустить серьезную дискуссию о границе между искусством и неискусством, которая была вытеснена из художественного дискурса на протяжении практически полувека.

В середине XX столетия в теории современного искусства утвердилась парадигма институционализма. В одном из своих текстов я пыталась проследить генезис этого подхода, который, на мой взгляд, стал доминирующим и который определял искусство как то, что санкционировано миром (или институтом) искусства. Институционализм — результат авангардного антиискусства, ознаменованного контрабандой писсуара в галерею, осуществленной Марселем Дюшаном. То, что в 1917 году казалось шуткой, уже в 1950-е стало художественной стратегией. В радикальном изводе это было оформлено в номиналистическую формулу Тьерри де Дювом, звучащую следующим образом: искусство это то, что названо таковым.

Поначалу этот демократизм обладал эмансипаторным потенциалом, запустив критику института искусства как института исключения — история искусства долгое время была линейной, евроцентричной и патриархальной. Однако эта формула также полностью, как дабл байнд, исключила из теории искусства разговор о качестве и критериях, оставив художников, критиков и зрителей бултыхаться в болоте неопределенности, а искусство превратив в область спекуляции, перепроизводства и установления новых, возможно еще более монструозных и удручающих иерархий.

По совпадению, мы начинаем изучение современного искусства со студентами 3 курса IT-колледжа с «угадайки», в которой используется изображение блестящих открыток, пасторальных пейзажей, пошлых интерьеров, перемежающихся с работами Джеффа Кунса, Дэмиена Херста, художников наива и других. Задача у студентов одна: оценить, китч ли перед ними и почему. Практически каждое изображение вызывает у них бурную дискуссию, перекличку «нравится — не нравится», как если бы личное ощущение, впечатление, было единственным камертоном для определения художественной ценности.

Фото выставки «Чересчур» в Ruarts Foundation

Источник: пресс-служба Ruarts Foundation

#большаятема

Анастасия Хаустова о феномене китча в современном искусстве. Часть 3:

Таким образом, если провести критическую и теоретическую ревизию текущего состояния художественного поля, то мы можем констатировать, что оно подчинено именно институциональной парадигме и ее влиянию, а также находится в состоянии абсолютной утраты каких-либо критериев, которые позволят нам отделить искусство от китча. Такая демократизация способствует расширению художественного поля, тому, что Артур Данто назвал «предоставлением гражданских прав в искусстве». Также это наверняка должно способствовать развитию внутренних, личностных критериев, не просто через банальную констатацию вкусовщины, но поиск ответа на вопрос почему то или иное произведение все-таки считается искусством помимо того, что оно находится в стенах художественной инстанции. В конце концов, именно это может способствовать формированию оценки, которую первые теоретики институционализма, кстати, не исключали.

Однако я не упомянула еще одну проблему, которую не прикроют пространные рассуждения о критических возможностях китча. Я имею в виду перепроизводство, которое вредит экологии. Китч, который в переводе с немецкого «kitsch» имеет несколько значений — мусор, безвкусица, дешёвка — принадлежит царству количества, неосознанного потребления и избытка художественных форм. Маркетинговые, массовые потребительские потоки капиталов требуют производства нового, которое, к сожалению, будучи наспех слепленными, не соответствует качественным критериям. Именно поэтому, кстати, вопрос о таких критериях выгодно исключать из художественного поля — в этом совсем не заинтересованы те, кто искусство дистрибутирует. Еще несколько производных китча: kitschen — «халтурить» и verkitschen — «впаривать».

На мой взгляд, критическая составляющая дискурса о китче состоит в переизобретении минималистического дискурса, который становится особенно актуальным на фоне экологического катастрофизма. Перепроизводство (не только искусства) ведет к экологическим пертурбациям, к тому, что мы буквально тонем в мусоре — визуальном, аудиальном и конечно же предметном. А отсутствие критериев как раз и не позволяет нам отличить одно от второго, и мы занимаемся тем, что с политической точки зрения воспроизводим вещи, чреватые разрушением. Однажды меня поразило, что оставляет по себе лишь одна выставка: «Живое вещество» в Третьяковке в 2021 году должна была нивелировать свой экологический след только после высадки 3 га леса и в течение 30 лет! Человека насмотренного и обладающего вкусом поход по таким ярмаркам современного искусства, как Cosmoscow, способен свести с ума своим визуальным терроризмом. Выставка «Чересчур» — это просто средняя температура по палате, причем температура, накаляющая градусник. Что заставляет нас производить в таком количестве (привет, капитализм) и как нам производить меньше?

Если говорить о возможных путях развития искусства, противостоящего производству вещей, то мы зависаем между цифрой и перформативными, процессуальными впечатленями, однако и эти области не лишены проблем и вызовов. Китч здесь — даже не направление или стиль, а сущностная характеристика, под которую сегодня попадает все конвенциональное производство искусства. Китч — всадник зомбиформализма — последнего апокалипсиса для человечества, стоящего на пороге экологических, социальных и политических потрясений. В связи с этим, я считаю важным разговор о китче, который мог бы нас вернуть к переопределению границ искусства, а возможно и к вопросу переопределения самого понятия, а также ситуаций и вещей, к которому мы его можем применять. Кто знает, возможно именно тогда окажется, что нам это не нужно вовсе, и основной материей человеческого творчества наконец-то станет сама жизнь.

В честь дня 8 Марта вспоминаем как минимум три материала Spectate, посвященные осмыслению женского в подрыве гендерных стереотипов:

Конспект теории феминизма Аллы Митрофановой из сборника «Семь текстов о феминизме. Обезоруживая гендер»

«Ведьма — это лучший феминитив к слову человек»: интервью с Дианой Шлиман

Расшифровка доклада Анастасии Хаустовой «Тело письма: женский дневник и автофикшн»

Nancy Spero, Mourning Women No. 3, 1989

💪🌷♥️