Боль в моей груди нарастает с каждой новой просьбой об эвакуации тел погибших. Я снова и снова пытаюсь объяснить, что это не так просто, как кажется, но мои слова, кажется, пролетают мимо ушей. Люди не хотят понимать, что наши поисковики- это бойцы, находящиеся на передовой, и так перегружены. Они выполняют свой долг, рискуя жизнью каждый день, а мы просим их ещё и заниматься эвакуацией, которая требует дополнительных усилий,времени и, что немаловажно, – ресурсов,которых и так катастрофически не хватает. Они – не эвакуационная группа, у них свои задачи, свои приказы, свои битвы. Просьбы о доставке тел погибших, которые звучат как справедливые требования, на деле превращаются в дополнительную,часто непосильную ношу на плечах и без того измотанных людей. Многие искренне верят, что эвакуация задерживается из-за лени или нежелания наших солдат. Они не видят войны изнутри, не понимают масштабов разрушений и трудностей, с которыми сталкиваются бойцы.
Не представляют, что такое – находиться под постоянным огнём, выполнять сложные боевые задачи, рискуя собственной жизнью каждую секунду. Они не задумываются о том, что иногда от солдата не остается ничего, что тело может быть разрушено до неузнаваемости, что эвакуация может оказаться просто невозможной из-за опасности минных полей или продолжающихся обстрелов. Иногда, после долгих месяцев, а то и лет, на месте гибели солдата не остается ничего, что можно было бы идентифицировать и доставить домой. В таких случаях остается только уповать на братские могилы, если таковые вообще будут. А если не будет?Если место гибели навсегда останется неизвестным? Эти мысли – тяжелевший груз для родственников, и я совершенно понимаю их боль, их отчаяние, их желание хотя бы похоронить своих близких по-человечески. Но их отчаяние не должно превращаться в невыполнимые для наших бойцов задачи. Это война, и эта война не щадит никого. Мы должны помнить, что далеко не каждый солдат вернётся домой, даже в цинковом гробу. Это горькая правда,но это правда. Так было всегда, и, к сожалению, так будет ещё долго. Несколько дней назад, Сергей, наш боец, по совместительству опытный поисковик,решив помочь одной семье, отправился на выполнение просьбы, которая звучала уже давно. Он хотел забрать тело солдата,погибшего год назад. Эта просьба преследовала его постоянно. Я знала, что Сергей ранен, но не знала подробностей. Алан, наш другой боец, администратор нашего канала и друг Сергея, рассказал мне ужасающую правду. Сергей, несмотря на неоднократные попытки объяснить невозможность эвакуации в данных условиях, уступил уговорам семьи. Он снова и снова пытался объяснить, что это опасно, что это невыполнимая задача, но давление было слишком сильным. И вот результат: Сергей сейчас находится в реанимации в тяжелейшем состоянии. Это его пятое ранение, и третье – тяжёлое. Он,человек, который работал практически по всем направлениям фронта, оказывал помощь раненым, консультировал людей, доставлял тела погибших в Ростовский морг, – сейчас борется за свою жизнь. Кому от этого легче? Да, погибшего в конце концов забрали, но какой ценой? Мы все молимся о его выздоровлении, но цена спасения этого погибшего солдата слишком высока – здоровье и жизнь нашего Сергея. И, что самое страшное,никто не знает, сколько ещё таких Сергеев готово пожертвовать собой ради чужого покоя.