Фрагмент из книги Адиба Халида «Центральная Азия: От века империй до наших дней»:

Зимой 1991/92 года пять стран Центральной Азии присоединились к международным организациям, от Организации Объединенных Наций до Международного олимпийского комитета, и их флаги теперь развевались в одном ряду с флагами других суверенных государств.

Сонные провинциальные советские города – Ашхабад, Бишкек (бывший Фрунзе), Душанбе – превратились в настоящие столицы, напрямую связанные с внешним миром. Здесь появились иностранные посольства и импортные товары, теперь доступные тем немногим, кто мог себе их позволить.

Министерства иностранных дел существовали во всех советских республиках, но теперь они стали не бутафорскими. Они увеличили штат и открыли посольства за рубежом. Были модернизированы аэропорты и открыты новые маршруты полетов. Путешествовать в Центральную Азию можно было теперь не через Москву.

Однако энтузиазм в связи с достижением подлинной независимости был омрачен колоссальными проблемами. Перестройка вызвала экономический кризис, который по своим масштабам мог сравниться с Великой депрессией. Все системы обмена были нарушены, возник дефицит товаров, а заработная плата не выплачивалась.

Внутреннее производство пережило резкий спад, поскольку многие предприятия закрылись, а целые секторы экономики перестали существовать. Производственные и торговые сети пострадали уже во время перестройки, но с распадом Советского государства кризис лишь усугубился.

Отказ от искусственно регулируемых цен, использовавшихся во внутренней торговле, пошел на пользу Казахстану и Туркменистану, чьи экспортная нефть и природный газ теперь продавались по мировым ценам, однако остальные три страны Центральной Азии стали жертвами нового экономического порядка.

Советский рубль ушел в пике: инфляция в 1992 году достигла четырехзначных цифр. Людям приходилось ежедневно биться за то, чтобы раздобыть предметы первой необходимости, и выживать, полагаясь на семейные и неформальные связи. Многие структуры советской современности растворялись в воздухе, и возникало физически ощутимое чувство демодернизации, движения вспять.

Распад Советского Союза привел к крупнейшей трансформации в геополитике Центральной Азии со времен колониальных завоеваний середины XIX века, когда регион был разделен между Россией и Китаем.

Теперь, когда Россия отступила, принадлежавшая ей часть Центральной Азии открылась миру как никогда прежде. В жизнь региона вошли другие силы, которые стремились установить торговые связи, получить влияние и доступ к природным ресурсам региона. Аналитики быстро окрестили эту борьбу новой Большой игрой, воспользовавшись для этого заезженным термином, в котором и раньше было мало смысла.

На самом деле новая геополитика была многовекторной и осуществлялась при участии ряда держав, ни одна из которых не имела возможности определять положение дел на местах в постсоветской Центральной Азии.

Спустя полтора столетия после того, как первые британские послы посетили дворы Центральной Азии, Великобритания наконец смогла открыть посольства в регионе. В конце XX века она уже не была великой державой, и теперь Соединенные Штаты стали той силой, чье присутствие более всего ощущалось в регионе.

В 1990-х годах они помогли Казахстану избавиться от ядерного оружия, доставшегося ему в наследство от Советского Союза, и запечатать скважины и туннели на бывшем испытательном полигоне в Семипалатинске (ныне Семей).

События 11 сентября изменили отношение США к региону. В рамках подготовки к вторжению в Афганистан после 11 сентября Соединенные Штаты арендовали базы ВВС в Узбекистане и Киргизии. Немногие наблюдатели обратили внимание на удивительный факт, состоящий в том, что через 22 года после советского вторжения в Афганистан Соединенные Штаты воспользовались советскими базами, чтобы воевать в этой стране с группировками, возникшими в результате их собственной прокси-войны 1980-х годов.

5-й микрорайон. 1967. ЦГА КФФД КР

Строительство первого крупнопанельного дома. 1962. ЦГА КФФД КР

На рабочей площадке Фрунзенского ДСК. 1969. ЦГА КФФД КР

Проект встретил сильное сопротивление, и шесть из пятнадцати республик отказались в нем участвовать, однако пять центральноазиатских республик подавляющим большинством проголосовали за сохранение союза. Уровень явки и проценты голосов подозрительно напоминали результаты советских выборов до гласности, однако мы все равно можем считать результаты показателем общих настроений в регионе. Жители Центральной Азии, которые вовсе не представляли собой исламскую угрозу для Советского Союза, оказались самыми просоветскими из всех граждан страны (см. таблицу 21.2).

В свете последующих событий все это потеряло смысл. 19 августа консервативная фракция в Политбюро попыталась совершить государственный переворот в надежде восстановить режим и пресечь действия центробежных сил, которые сделали страну неуправляемой. В Москву вошли танки, и войска предприняли попытку штурма здания правительства РСФСР, ставшего главным противником советского режима.

Через 26 месяцев после того, как в Пекине из танков были расстреляны тысячи людей, в Москве события приняли совершенно иной поворот. Протестующие окружили танки и обезвредили их. Борис Ельцин, недавно избранный президент России, взобрался на один из них и произнес смелую речь. Путч провалился, и в ходе всех этих событий погибло всего три человека. Массовое насилие было уже немыслимо, даже для самых упертых сторонников СССР.

За исключением Акаева из Киргизии, все президенты Центральной Азии, похоже, поддержали переворот, поскольку выступили за обновленный союз. Как только провал переворота стал очевиден, все они поспешили объявить свои республики независимыми. Будущее было слишком туманным, и наилучшим вариантом представлялся прыжок с тонущего корабля. Узбекистан и Киргизия провозгласили независимость 31 августа, Таджикистан – 9 сентября, а Туркменистан – в конце октября. Казахстан ждал до декабря.

Эти декларации были признаны на международном уровне лишь в конце декабря, поскольку до тех пор Советский Союз формально продолжал существовать. Он был расформирован в результате юридических манипуляций президентов России, Украины и Белоруссии – трех стран, подписавших первоначальный договор, по которому в 1922 году Советский Союз был создан (четвертая, Закавказская Социалистическая Федеративная Советская Республика была упразднена в 1936 году).

8 декабря президенты встретились на белорусской правительственной даче в лесу недалеко от польской границы с целью распустить Союз. Суверенитет республик в значительной степени был юридической фикцией, однако в данных исторических обстоятельствах юридические фикции сыграли важную роль.

Так называемые Беловежские соглашения оказались ровно тем, что было нужно. Они привели к очередному раунду переговоров между оставшимися (бывшими) республиками. Представители одиннадцати из этих республик встретились в Алма-Ате 21 декабря, чтобы подтвердить соглашения и создать вместо Советского Союза Содружество Независимых Государств. 25 декабря Горбачев подал в отставку с поста президента Советского Союза – и государство официально прекратило свое существование. Пять республик Центральной Азии стали суверенными государствами.

Фрагмент из книги Адиба Халида «Центральная Азия: От века империй до наших дней»:

Советский федерализм был в значительной степени скорее юридической фикцией, чем надежной политической реальностью. Согласно Конституции СССР, пятнадцать союзных республик представляли собой суверенные образования, добровольно присоединившиеся к Союзу.

У них были все атрибуты суверенных государств: флаги, конституции, гимны, законодательные органы и даже свои министерства иностранных дел. В ходе горбачевских реформ республики все больше приобретали очертания реальных политических образований. Они стремились не только заявить о правах, гарантированных им советской конституцией, но и расширить их в одностороннем порядке.

В ноябре 1988 года Верховный Совет Эстонии издал декларацию о суверенитете, обещанном ей в советской конституции. В контексте перестройки суверенитет означал далеко идущую автономию, в которой законы республики заменяли бы федеральные. За Эстонией последовали и другие республики, и к 1990 году «парад суверенитетов» был в самом разгаре.

Тем летом волна обрушилась и на Центральную Азию. Узбекистан провозгласил суверенитет 20 июня 1990 года. Туркменистан и Таджикистан сделали то же самое в августе, за ними последовали Казахстан в октябре и Киргизия в декабре. Годом ранее каждая республика объявила свой титульный язык государственным языком республики (аналогичные заявления были приняты во всех остальных республиках союза).

Эти шаги были предприняты законодательными органами, которые по-прежнему жестко контролировались местными отделениями Коммунистической партии, и служили двум целям. Во-первых, они ослабили связи республик с центром, который стремился контролировать их и навязать им большую либерализацию. Во-вторых, автономия республик лишила ветра паруса местных общественных организаций. На одном из первых мест в повестке всех неформальных групп в Центральной Азии стояли языковые права. Кооптировав национальную повестку своих главных конкурентов, центральноазиатские партийные лидеры обеспечили себе возможность удерживать власть в своих руках и дальше.

Тем не менее ни население, ни местные коммунистические элиты не желали полной независимости. Советская система национально-территориальной автономии была изобретена как способ вытеснения национальных сил, так заметно проявившихся в годы Гражданской войны в России. Территориальная автономия в первую очередь подразумевала вопросы, связанные с культурой, такие как языковые права; она не предназначалась для обеспечения экономического суверенитета.

Центральная Азия занимала неблагоприятное положение в централизованной советской экономике, являясь в первую очередь поставщиком сырья. Она вряд ли могла позволить себе оказаться оторванной от структур, которые определяли контекст ее экономики. Тем не менее по всему союзу центробежные силы начали набирать обороты.

В июне 1990 года Россия объявила о своем суверенитете, и распад СССР, когда-то невообразимый, похоже, стал неизбежен. Горбачев заговорил о воссоздании союза как «обновленной федерации», основанной на новом договоре между республиками. В марте 1991 года он вынес этот вопрос на всесоюзный референдум. Вопрос «Считаете ли Вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновленной федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности?» мог трактоваться по-разному и по-разному же формулировался в разных республиках.

Проект Горбачева по сохранению союза опирался не на коммунизм, а на историю: «В силу истории великое множество народов, больших и малых, живущих на обширных просторах Сибири, равнин и степей Дальнего Востока и Центральной Азии, в долинах Кавказа и Памира и на берегах Балтийского, Каспийского и Черного морей объединились вокруг России, – заявил он в февральском обращении к стране. – Огромное евразийское государство с самой большой в мире территорией и большим многоязычным населением формировалось на протяжении веков… Было бы сумасшествием пытаться уничтожить этот естественный результат течения истории».

7-й микрорайон. 1970-е. ЦГА КФФД КР

Фрунзенский ДСК. Погрузка наружных стеновых панелей на панелевоз на складе готовой продукции для отправки на стройплощадку. 1972. ЦГА КФФД КР

Один из цехов Фрунзенского ДСК. 1970. ЦГА КФФД КР

Фрагмент из книги Адиба Халида «Центральная Азия: От века империй до наших дней»:

А что же с мусульманами, которые якобы создавали Советскому Союзу проблемы? Ряд западных наблюдателей, как мы помним, усматривал в Центральной Азии ахиллесову пяту Советского Союза, где едва ассимилированное население будто бы бурлило под советским гнетом. На Западе общепринятым было мнение, состоящее в том, что ислам – противоядие от коммунизма.

Как только началась прокси-война в Афганистане, Пакистан, Соединенные Штаты и их союзники сделали ставку на исламскую воинственность в борьбе с советской оккупацией, и ЦРУ надеялось нанести удар по Советскому Союзу посредством радикализации его мусульманского населения. Однако ничего из этого так и не произошло. Афганская война не привела к росту недовольства в Центральной Азии на почве религии.

Интерес к исламу действительно резко возрос, поскольку гласность позволила провести общую переоценку советского эксперимента. Мечети, работавшие тайно, теперь открыли, а те, что были заброшены, – отремонтировали и тоже открыли, а кроме того, построили много новых. Исламское образование возродилось, а соблюдение исламских ритуалов стало более распространенным явлением. Однако вся эта деятельность вовсе не обязательно была антисоветской. Для большинства людей возвращение к исламу было частью восстановления национальных ценностей. Оно не несло угрозы Советскому государству.

Идея о том, что политика должна быть основана на исламе, не так уж стара. Она возникла в XX веке, когда консервативные мыслители в Индии и Египте, разочаровавшись в светском национализме, выдвинули идею исламской политики. Это движение обычно называлось политическим исламом или исламизмом, и оно было попыткой превратить ислам в политическую идеологию, ключевой элемент современности.

Центральная Азия была в значительной степени отрезана от остального мусульманского мира начиная с 1920-х годов, и эти события, как правило, проходили мимо нее. Однако благодаря зарубежным контактам САДУМа в регион проникало кое-что из новой исламской литературы. Деятельность самого САДУМа была пуританской в смысле опоры исключительно на священные тексты, однако решительно аполитичной.

Политический ислам изначально возник в среде худжры (подпольного исламского обучения). Худжра была в значительной степени озабочена именно сохранением исламских знаний во враждебной среде. Ее главная фигура Мухаммаджан Хиндустани решительно выступал против любых разговоров о джихаде во враждебных условиях.

Примерно в 1977 году некоторые из его учеников выразили несогласие с этой точкой зрения. Первоначально споры велись на тему соблюдения ритуалов. Оппоненты утверждали, что ритуалы, которые выполняются в Центральной Азии, испорчены и нуждаются в очищении. Споры о ритуалах вскоре превратились в дебаты о месте ислама в политике.

Диссиденты, которые называли себя сторонниками «обновления веры» (муджаддидами), обвинили Хиндустани в том, что тот игнорирует политику, и выступали за более активную роль ислама в политике.

В 1986 году власти арестовали некоего Абдуллу Саидова, незарегистрированного муллу, который открыто призывал к созданию исламского государства в Таджикистане и призывал своих последователей обратиться с этими требованиями к предстоящему XXVII съезду Коммунистической партии. Его арест спровоцировал акцию протеста у здания милиции в районном центре Курган-Тюбе. Взгляды Саидова явно поддерживались в обществе (хотя неясно, что именно он вкладывал в понятие исламского государства, особенно учитывая то, что создать его предполагалось путем обращения к коммунистической партии).

Однако, помимо этого эпизода, в Центральной Азии в эпоху перестройки политическая мобилизация вокруг ислама была скорее редкостью, и до конца 1991 года не выдвигалось никаких требований о создании исламского государства. Советские власти, ошеломленные революцией в Иране и недовольные исламистской оппозицией оккупации Афганистана, по-прежнему не слишком беспокоились о возможности появления исламистской оппозиции в Центральной Азии. И по большому счету беспокоиться им было действительно не о чем.

Новый район Фрунзе. 1965. ЦГА КФФД КР

3-й микрорайон. 1967. ЦГА КФФД КР

6-й микрорайон. 1970-е. ЦГА КФФД КР

В Туркменистане все прошло еще проще, там неформальные группы, похоже, вообще по-настоящему не организовывались. В конце 1985 года Горбачев вынудил уйти в отставку Мухаметназара Гапурова, главу партии времен Брежнева. Преемник Гапурова, Сапармурат Ниязов за следующие шесть лет почти не испытывал трудностей и в конце 1991 года стал президентом независимого Туркменистана. Несмотря ни на что, коммунистические элиты дожили до 1991 года, в значительной степени сохранив контроль над обществом (см. таблицу 21.1).

Фрагмент из книги Адиба Халида «Центральная Азия: От века империй до наших дней»:

Политическая мобилизация населения встревожила местную партийную элиту. Ее представители подвергались нападкам со стороны Москвы, а кроме того, с запуском перестройки Москва рассчитывала уменьшить ту роль, которую они играли в местной политике.

Несмотря на сопротивление более осторожных коллег, Горбачев провел конкурентные выборы внутри партии, а затем настоял на создании нового законодательного органа – Съезда народных депутатов, который должен был заменить Верховный Совет.

Осенью 1988 года он упразднил экономические отделы Центрального комитета, тем самым прекратив партийный надзор за экономикой. К марту 1990 года партия официально уступила свое верховенство в обществе, то есть самопровозглашенную монополию на власть.

Для коммунистов Центральной Азии все эти новости были ужасны. Единственным утешением для них служило то, что центр ослабил свою власть над республиками. Коммунистическая партия Советского Союза была федерализована, что предоставило партийным организациям на уровне республик беспрецедентную автономию. В Центральной Азии эта ситуация парадоксальным образом позволила старым партийным элитам захватить новые республиканские законодательные органы, сформированные в ходе выборов 1990 года, и вернуть себе власть.

В Узбекистане в январе 1988 года Усманходжаева сменил Рафик Нишанов, старый противник Рашидова, который провел пятнадцать лет за границей в качестве советского посла в Шри-Ланке, а затем в Иордании. В июне 1989 года Нишанова сверг Ислам Каримов, который восстановил власть партии в республике. В Казахстане Колбина, чье назначение в декабре 1986 года привело к массовым протестам, сменил Нурсултан Назарбаев, глава Совета Министров республики. В 1990 году, когда все республики обзавелись президентскими постами, первым секретарям четырех республик удалось без особых трудностей добиться избрания в президенты.

Единственная проблема возникла в Киргизии, где секретарь партии Абсамат Масалиев не смог победить своего оппонента Апаса Джумагулова – председателя Совета Министров и, следовательно, тоже члена элиты. Поскольку ни один из кандидатов не набрал большинства голосов, оба были дисквалифицированы в соответствии с правилами, и право выбора перешло к Верховному Совету республики, который 27 октября 1990 года избрал Аскара Акаева, инженера и президента Академии наук республики, первым президентом. Акаев тоже был членом партии, однако не принадлежал к элите, занимающей высокие посты, и поэтому был уникумом среди президентов региона. Люди, пришедшие к власти в 1989 и 1990 годах, пробудут на своих постах еще долго. За частичным исключением Киргизии, центральноазиатским коммунистическим партиям удалось остаться у руля во время потрясений горбачевской эпохи.

Кроме того, партийные элиты опасались конкуренции со стороны недавно организованных неформальных групп в обществе. Эти группы, как правило, были слабыми, и в любом случае решительные действия против них со стороны местных партийных организаций позволили держать их на коротком поводке. Хоть Коммунистическая партия Узбекистана и разрешала организации Бирлик устраивать митинги, она выступила с критикой «нездорового морально-психологического климата», присущего оппозиции, и призвала к «высокой политической бдительности» в отношении «экстремистских действий».

В Таджикистане первый секретарь Кахар Махкамов еще в декабре 1989 года мог пренебрежительно называть неформальные организации ненужными: «И правда, давайте подумаем – уместно ли сегодня выдвигать предложения о создании той или иной новой общественной организации, когда у нас их уже более чем достаточно? Те, кто испытывает искреннее желание помочь перестройке, могут применить свою энергию, инициативу и стремление служить своему народу на практике через партийные, профсоюзные и комсомольские организации, вновь избранные Советы и наши многочисленные существующие общественные объединения и творческие союзы».

Расширение
хлопковых посевов
помогает росту
промышленности
в Средней Азии
Неизвестный
художник
Текст на казахском
языке (арабская
графика)
Ташкент
Издание
сельхозотдела
Узбекистана
Типо-литография № 1
Узгосиздата
1930-е
Тираж 530 экз.
Бумага, печать
71,2×107 см
Фонд Марджани
№ ИМ/п-102

Колхозник,
бедняк, середняк!
Сей хлопок
на багоре,
этим выполним
хлопковую
пятилетку
в 3 года!
(Багор от узб. бахор –
весна. – Ред.)
Надпись на тачке:
весенний хлопок
Надпись на книге
у муллы: Коран
Надпись на поезде:
Турксиб
На вагонах: Голова
(головной вагон)
Художник М. Рейх
Текст на русском
и узбекском
(латинская графика)
языках
Ташкент
Типо-литография № 2
Узполиграф треста
Издание
Всесоюзного
научно-
исследова тельского
института
по хлопководству
и хлопковой
промыш ленности
(НИХИ) 1920-е
Тираж 4500 экз.
Бумага, печать
70×106 см
Фонд Марджани
№ ИМ/п-14

За хлопковую
независимость!
Неизвестный
художник
Текст на русском
и таджикском
(латинская графика)
языках
Типография
«Правда Востока»
1930
Тираж 5000 экз.
Бумага, печать
73,5×104 см
Фонд Марджани
№ ИМ/п-40

Лекция 3. Гарлем-Фрунзе: новые лица и новые медиа в искусстве Центральной Азии и США 1920-1930-х годов

Что общего между столицей советского Кыргызстана Фрунзе и нью-йоркским Гарлемом 1930-х? На первый взгляд – ничего. Две непересекающиеся вселенные. Но это только на первый взгляд. В 1930-е и в Гарлеме, и во Фрунзе кипит культурная жизнь. «Гарлемский ренессанс» - одно из самых, если не самое, важное явление американской культурной жизни XX века. Именно в Гарлеме 1920-30-х берут свое начало все самые известные формы чернокожей американской музыки – джаз, блюз, соул. Но не только. Современная литература, театр и визуальное искусство также переживают огромный подъем. Чернокожие художники и интеллектуалы врываются в современное искусство и определяют его основные направления на десятилетия вперед. Фрунзе 1930-х тоже живет в ритме масштабного культурного строительства. Современная литература, театр, музыка и искусство обретают в это время кыргзыское звучание. Культурные достижения и открытия кыргызских художников и интеллектуалов 1930-х также окажутся ключевыми для определения всей современной кыргызской культуры. Модернизация, урбанизация, масштабные миграции, история векового угнетения и расизма, а также надежды на солидарность и светлое будущее становятся главными темами для писателей, художников и интеллектуалов как во Фрунзе, так в и Гарлеме почти одновременно. Схожесть исторических судеб и опыта приводит американских чернокожих и кыргызских деятелей искусства к формулированию схожих, а порой почти идентичных художественных стратегий и решений, направленных на репрезентацию своих народов, их истории и современности.

(нова лекція)
Лекция 4. Мехико - Ташкент: Культурная революция в искусстве Латинской Америки и Центральной Азии
#ru #history #lecture
Хлопковые и картофельные поля, масштабная индустриализация и массовая урбанизация. Традиционная визуальная культура и революционный пафос. Поиск монументальной формы, движение от холста к стене. Фреска как модель для нового революционного искусства. Это темы, с которыми работали художники Латинской Америки, в первую очередь мексиканские, и их товарищи в Центральной Азии. Мексиканский художник-коммунист Диего Ривера в 1930-е становится одной из самых авторитетных фигур в международном пролетарском искусстве, особенно после посещения СССР в конце 1920-х. В четвертой лекции мы подробно рассмотрим, как латиноамериканские и центральноазиатские художники приходили к очень схожим визуальным решениям в отображении постреволюционных преобразований в 1930-е в первую очередь на примере «Бригады Волкова» в Узбекистане, а также влияние мексиканского мурализма на художников-«шестидесятников» в Казахстане и Таджикистане во второй половине ХХ века

Приветствую дорогие читатели!

Коллега опубликовал на своём канале замечательные лекции об истории центральноазиатского искусства ХХ и ХХI веков.

Горячо советую их посмотреть!

Серия лекций "Искусство Центральной Азии в глобальном контексте" Георгия Мамедова
#ru #lecture #history
Серия лекций предлагает экскурс в историю центральноазиатского искусства ХХ и ХХI веков сквозь призму неожиданных пересечений между художественными контекстами, которые на первый взгляд никак между собой не связаны. Что общего между ранним советским искусством Кыргызстана и левым искусством того же периода в США? Как связаны мексиканский мурализм и центральноазиатская живопись 20 века? Что из себя представляло современное искусство 1990-х и начала 2000-х? Все эти, и многие другие вопросы будут подробно рассмотрены в курсе из девяти лекций, который будет интересен как аудитории, которая только знакомится с искусством региона, так и специалистам – художникам и искусствоведам, - которые бы хотели расширить свои знания и представления о современном искусстве Центральной Азии.

Лекция 1. Провинциальный взгляд на Европейское искусство от Ренессанса до Авангарда

История искусства, как и любая другая история, - в первую очередь, рассказ, сторителлинг. Как и в любом рассказе, у истории искусства есть свои главные и второстепенные сюжетные линии и персонажи. Центральноазиатское искусство – как раз одно из таких второстепенных ответвлений основного сюжета мировой истории искусства. Но только в том рассказе, к которому мы все привыкли, и, если честно, который нам всем наскучил. Данный курс – это своего рода спин-офф привычной истории искусства, в котором второстепенные персонажи выходят на авансцену, оказываются в центре повествования, в то время как главные герои занимают роль массовки. Но насколько такой радикальный сюжетный поворот оправдан? Именно на этот вопрос отвечает первая лекция курса, в которой предлагаются методологические основания для иного, не европоцентричного рассказа об искусстве ХХ и ХХI веков, вдохновленного постколониальной теорией истории, а именно, - работой Дипеша Чакрабарти «Провициализируя Европу».

Лекция 2. Ковры – Самолеты. Традиционное искусство Центральной Азии и ранний советский авангард

Ковры – Самолеты. Традиционное искусство Центральной Азии и ранний советский авангард
Искусство Центральной Азии 1920-30-х годов часто описывается искусствоведческими формулами вроде «поиск синтеза Востока и Запада» или «встреча традиции и современности». Продолжая критическую ревизию устоявшихся нарративов об искусстве, начатую на первой лекции, мы попытаемся посмотреть на раннее советское искусство Центральной Азии не как встречу абстрактных «Востока» и «Запада», «Традиции» и «Современности», а как на результат критической и творческой работы отдельных художников и художниц, вырабатывавших самостоятельные художественные и жизненные стратегии в контексте бушующих исторических событий. В лекции будут подробно рассмотрены работы Бяшима Нурали (Туркменистан) и узбекских художников Шамсрой Хасановой и Урала Тансыкбаева.

В действительности же советская экономика была гиперцентрализована и игнорировала национальные различия, а языковые права зачастую существовали лишь формально.
Довольно спорные утверждения мягко говоря. Здесь автор книги Адиб Халид сам себе противоречит. Мне придется немного забежать вперед, чтобы объяснить что я имею ввиду.

В своей книге автор часто сравнивает между собой национальную политику СССР и КНР (Китая). Угадайте с 3-х раз чью политику предпочитает Адиб Халид? Он считает, что СССР проводил более справедливую нац.политику чем КНР.

При этом в других главах он пишет, что советский федерализм был «фикцией». Допустим это так. Тогда почему при распаде страны институты нац.республик быстро адаптировались к ситуации хаоса?

Один российский автор придумал неплохую концептуальную метафору о советском федерализме. Советский федерализм был «Спящим институтом».

Иными словами, при определенных обстоятельствах «спящий» федерализм может проснуться. Что и произошло во время Перестройки. Одно это по моему мнению, показывает что советский федерализм не был вымыслом. Сам институциональный дизайн страны советов был в своем корне основан на федерализме.

Важно помнить, что в 1980 году история манкурта не обязательно была антисоветской и не являлась завуалированным выпадом против русификации. Речь шла скорее о жертвах, принесенных во имя модернизации, о сохранении памяти о прошлом и культурной аутентичности. Это были универсальные вопросы, которые нашли отклик во всем Советском Союзе.
Этот взгляд мне совсем не близок, так как я за модернизацию, ликвидацию традиционного общества.

Однако отмечу, что эта мысль более интересная и глубокая, чем та примитивная националистическая интерпретация романа Ч. Айтматова «И дольше века длится день» которую на протяжении 33 лет независимости Кыргызстана продвигают кыргызские националисты и либералы.

Год спустя вспыхнул конфликт между узбекскими и киргизскими земледельцами из-за претензий на землю в колхозе под Ошем. Массовые беспорядки по всему району унесли жизни 300–600 человек.

В феврале 1990 года в Душанбе, столице Таджикистана, вспыхнули массовые протесты из-за слухов о том, что армянам, спасающимся от армяно-азербайджанского конфликта в Баку, якобы предоставили приоритетный доступ к жилью в городе. (Жилье было вечным дефицитом, и около 7 % населения города стояло в очереди на получение квартир.) Это были лишь слухи (а число армянских беженцев и вовсе было ничтожным), но они только распалили гнев людей против правительства.

Большие толпы людей собрались на главной площади Душанбе, требуя высылки армянских беженцев, отставки правительства Таджикистана, изгнания Коммунистической партии из республики и справедливого распределения прибыли от производства хлопка.

Демонстрация снова переросла в беспорядки с применением насилия, однако число погибших составило всего от 15 до 25 человек. Недовольство армянами переросло в нападения на всех европейцев в городе. Несколько армян, в том числе те, кто жил там уже давно, бежали из Душанбе сразу после демонстрации. Национальная идентичность оказывалась вполне реальной причиной для столкновений, однако они не всегда происходили между выходцами из Центральной Азии и русскими.

Фрагмент из книги Адиба Халида «Центральная Азия: От века империй до наших дней»:

Литературной сенсацией 1980 года в Советском Союзе стал роман киргизского писателя Чингиза Айтматова «И дольше века длится день», с которым мы познакомились в главе 17. Роман написан на русском языке и представляет собой многослойное размышление о жизни, культуре и памяти.

Среди нескольких линий повествования есть легенда о технике пыток, которую древние воины племени жуаньжуанов применяли к военнопленным. Воины напяливали плотную выйную часть верблюжьей шкуры на обритые головы пленных и бросали их на солнцепеке, без воды и пищи. Солнце постепенно высушивало шкуру, она все туже натягивалась на череп пленного и сдавливала его. Большинство пленников умирали мучительной смертью. Те немногие, кому удавалось выжить, лишались на всю жизнь памяти и превращались в манкуртов.

«Манкурт не знал, кто он, откуда родом-племенем, не ведал своего имени, не помнил детства, отца и матери – одним словом, манкурт не осознавал себя человеческим существом. Лишенный понимания собственного "я", манкурт… был равнозначен бессловесной твари и потому абсолютно покорен и безопасен… Манкурт, как собака, признавал только своих хозяев… Все его помыслы сводились к утолению чрева. Других забот он не знал. Зато порученное дело исполнял слепо, усердно, неуклонно».

Роман Айтматова стал бестселлером во всем Советском Союзе, а слово «манкурт» вошло в лексикон позднесоветской культуры. Важно помнить, что в 1980 году история манкурта не обязательно была антисоветской и не являлась завуалированным выпадом против русификации. Речь шла скорее о жертвах, принесенных во имя модернизации, о сохранении памяти о прошлом и культурной аутентичности. Это были универсальные вопросы, которые нашли отклик во всем Советском Союзе.

В Центральной Азии легенда о манкурте вызвала особую тревогу относительно потери культуры, особенно среди интеллектуалов, которые боялись потерять пристанище в собственном обществе. В Киргизии и Казахстане, где заселение земель европейцами проходило особенно тяжело, беспокойство ощущалось сильнее.

Гласность позволила обсуждать национальный вопрос вне сталинских рамок, которые никуда не делись и в эпоху Брежнева. Исчезла необходимость возносить хвалы русскому старшему брату, бессмертной дружбе народов и идее о том, что царское завоевание было добровольным союзом.

И все же бóльшая часть национального дискурса перестройки была пронизана жалобами на неисполненные обещания ленинской национальной политики и призывала к их осуществлению. Политика эта обещала экономическое выравнивание и территориальную автономию титульным национальностям. В действительности же советская экономика была гиперцентрализована и игнорировала национальные различия, а языковые права зачастую существовали лишь формально.

Как и в 1917 году, большинство национальных движений стремились не к полной независимости, а к пересмотру своего места внутри Советского государства. Мобилизация вокруг идеи нации не была также и исключительно антироссийским явлением. Ситуация была гораздо сложнее.

Многие требования, касающиеся национальных прав, имели своей подоплекой претензии к другим народам. Таджикская интеллигенция вновь подняла вопрос о таджикском меньшинстве в Узбекистане и своих притязаниях на Самарканд и Бухару. Учитывая масштабы смуты, насилия было на удивление мало. В тех немногих случаях, когда конфликты действительно перерастали в насильственные, русские редко оказывались единственной мишенью.

В течение этого периода в Центральной Азии произошло три эпизода уличных расправ. В июне 1989 года в небольшом городке Кубасай Ферганской долины вспыхнул ожесточенный конфликт между узбекской молодежью и месхетинцами – турками, которых депортировали в Узбекистан в 1944 году. Согласно оценкам, до вмешательства сил безопасности было убито 57 человек. После этого бóльшую часть месхетинской общины эвакуировали в другие части Советского Союза.

Но теперь и слепые,
и те как будто
должны видеть,
что в сельском
хозяйстве даже
тогда, когда
колхозы нами будут
механизированы
на все сто процентов,
без лошади все равно
обойтись нельзя.
Взять, скажем, весну.
Тут каждый день,
каждый час для нас
дорог. Еще чуть земля
начала оттаивать,
а колхозники должны
уже в поле выезжать.
А трактор-то в эту
пору, особенно
колесный трактор,
будет в поле
больше буксовать,
чем работать.
Тут только лошадью
и можно управиться

Художник Усто Мумин
(А. Николаев)
Текст на русском
и узбекском
(латинская графика)
языках
Ташкент
1-я типо-литография
Узнаркомлогпрома
1933
Тираж 5000 экз.
Бумага, печать
69,6×105 см
Фонд Марджани
№ ИМ/п-15

Укрепляй рабочую
дисциплину
в колхозах
Художник
В. Еремян
Текст на узбекском
языке (латинская
графика)
Ташкент
Узлит
1-я типо-литография
Узнаркомлогпрома
1933
Тираж 5000 экз.
Бумага, печать
72×105,6 см
ГЦМСИР
№ ГИК 39021/10

В каждом колхозе
у колхозников
имеются
приусадебные
участки
Одним ударом
сведем на нет
расширение
частных посевных
площадей,
расширяя
и развивая
таким образом
коллективное
хозяйство
и вместе с этим
грамотно выполняя
партийную
директиву
по достижению
того, чтобы каждый
колхозник мог
получить птицу
или продукты
животноводства,
участок или
приусадебный
садик, привязав
собственную
прибыль
к коллективной
Художник С. Мальт
Текст на узбекском
языке (латинская
графика)
Ташкент. Узгосиздат
1933
Тираж неизвестен
Бумага, печать
71×105,1 см
ГЦМСИР
№ ГИК 39021/8

Реформы Горбачева были призваны скорректировать экономику, однако язык экономических прав и классов был настолько дискредитирован в силу ассоциаций с официальной риторикой, что для оппозиционных сил он оказался бесполезен. Язык нации, напротив, был доступен и широко распространен в советском контексте.
Нужно было развивать классовый язык/дискурс вместо национального в СССР. Это ошибка стоила очень дорого. Последствия этого до сих пор ощущаются.

Люди в постсоветской Центральной/Средней Азии принимают неравенство, огромный разрыв между богатыми и бедными как само собой разумеющиеся, естественный порядок вещей...

«Невада – Семипалатинск» оказалась невероятно успешна в достижении своих целей. Советское правительство отменило ряд запланированных испытаний, а в декабре 1990 года Верховный Совет Казахстана принял закон о запрете испытаний ядерного оружия в республике. В августе 1991 года Семипалатинский испытательный полигон был окончательно закрыт.

Однако организацию «Неваду – Семипалатинск» можно считать исключением. В основном мобилизация во время перестройки происходила во имя нации. (Можно также отметить полное отсутствие какой-либо мобилизации в защиту центральноазиатского единства – химеры, за которой давно гонялись иностранные наблюдатели.)

Реформы Горбачева были призваны скорректировать экономику, однако язык экономических прав и классов был настолько дискредитирован в силу ассоциаций с официальной риторикой, что для оппозиционных сил он оказался бесполезен. Язык нации, напротив, был доступен и широко распространен в советском контексте.

Национальные категории имели отношение к повседневной жизни людей (как отмечалось выше, национальность указывалась в паспорте и имела значение во многих сферах, от поступления в школу до поиска работы) и служили основой низовой солидарности. В нерусских частях Советского государства даже региональные различия приобрели национальный оттенок. Интеллектуалы, которые вступали в дебаты, отныне видели в себе защитников своих наций, хранителей памяти и пророков, способных узреть будущее.

Фрагмент из книги Адиба Халида «Центральная Азия: От века империй до наших дней»:

И разговорами дело не кончалось. Горбачев ограничил монополию Коммунистической партии в политической сфере и разрешил создание неформальных общественных организаций. Политика переместилась из партийных кабинетов на улицы. К 1987 году в европейских частях Советского Союза появились всевозможные «народные фронты», и застрельщиками тут выступали прибалтийские республики.

Мобилизация, ее форма и методы распространялись по всей стране и среди прочих вдохновляли и Центральную Азию. В Узбекистане группа интеллектуалов из Союза писателей республики в ноябре 1988 года создала организацию «Бирлик» («Единство»). Ее программа затрагивала социальные, экономические и экологические проблемы, а также включала в себя призыв к улучшению как положения узбекского языка в республике, так и положения республики в Советском Союзе.

В Туркменистане интеллигенция тоже сплотилась на почве надежды на «культурное возрождение» и повышение статуса туркменского языка. Здесь тоже была создана организация под названием «Единство» («Агзыбирлик»), в программе которой национальные интересы сочетались с экологическими.

В Таджикистане на конференции в декабре 1989 года была основана организация под названием «Растохез» («Пробуждение»): движение «патриотически настроенных интеллектуалов» в поддержку перестройки в республике. В манифесте говорилось о том, что населению Таджикистана необходимо самому контролировать природные ресурсы республики для достижения экономического суверенитета. В ней также говорилось о необходимости повышения статуса таджикского языка.

В Казахстане в 1989 году появился ряд организаций, выступавших за большую демократизацию и расширение языковых и политических прав для республики. Группа под названием «Желтоксан» («Декабрь») возникла с целью добиться амнистии для участников Декабрьского восстания 1986 года, тогда как организация «Азат» («Свобода») добивалась независимости Казахстана.

По всему Советскому Союзу в общей суматохе той эпохи вновь проявилась и казацкая идентичность. В Киргизии и в Казахстане появился ряд казачьих организаций. Они боролись за возрождение казачьих традиций, организовывали взаимопомощь и требовали политических прав для своей группы.

В каждой республике возникли и другие организации для защиты прав национальных меньшинств. В Самарканде таджики объединились в группы под названием «Сайгал» («Сияние») и «Офтоби Согдийон» («Солнце Согдианы») для борьбы против дискриминации и за расширение своих прав. В киргизских городах Джалал-Абаде и Оше появились узбекские культурные центры.

Пожалуй, самой примечательной организацией, основанной в Центральной Азии в годы перестройки, была «Невада – Семипалатинск», первое антиядерное движение в Советском Союзе. 26 февраля 1989 года Олжас Сулейменов, выдающийся казахский литератор, прервал чтение своих стихов по национальному телевидению (да, советское телевидение по-прежнему транслировало поэтические чтения в прайм-тайм) и выступил по вопросу ядерных испытаний в Семипалатинске.

Два дня спустя тысячи демонстрантов собрались у здания Союза писателей Казахстана в знак протеста против продолжения ядерных испытаний на Семипалатинском полигоне. Организация «Невада – Семипалатинск» набирало обороты и теперь добивалась закрытия испытательного полигона, прекращения производства ядерного оружия и контроля граждан над ядерными отходами. Кроме того, они настаивали на признании ущерба здоровью жителей и окружающей среде, нанесенного ядерной программой.

«Невада – Семипалатинск», названная так в знак солидарности с американцами, протестующими против испытательного полигона в Неваде, с самого начала ориентировалась на международный уровень. Она установила связи с антиядерными движениями в США и формировала дипломатические связи за пределами советских границ.

Обеспечим
выполнение
хлопковой
программы.
Шире фронт борьбы
за хлопковую
независимость
СССР!
Неизвестный
художник
Текст на русском
и узбекском
(латинская графика)
языках
Москва–Ташкент
Огиз
1931
Тираж 12000 экз.
Бумага, печать
94×62 см
ГЦМСИР
№ ГИК 30124/1010

За хороший
сельсовет
Неизвестный
художник
Ташкент
Узбекское
государственное
издательство
1934
Бумага, печать
104×68 см
Фонд Марджани
№ ИМ/п-74

Текст на русском
и узбекском
(латинская графика)
языках
Надпись внизу:
«Не допустим
в Советы
кулаков
и кулацкое охвостье»
Надпись на знамени:
«Ударная бригада»
Надпись на папке:
«Бригада № 7»
Над зданием:
«Клуб», «Ясли»
На плане, который
держит стоящий
спиной: «Сельсовет
с. Машад)»

Выполним в срок
хлопкозаготовки
Художник С. Мальт
Надписи
на узбекском
языке справа:
«1-й сбор хлопка.
2-й сбор хлопка.
3-й сбор хлопка»
Надпись об издателе
отсутствует
(плакат обрезан
снизу)
1933
Текст на русском
и узбекском
(латинская графика)
языках
Бумага, печать
70,5×105 см
Фонд Марджани
№ ИМ/п-12

Фрагмент из книги Адиба Халида «Центральная Азия: От века империй до наших дней»:

Вся советская экономическая программа сделалась предметом дискуссии. Центральное место в новой критике заняли экологические и медицинские последствия монокультуры хлопка.

Писатели привлекали внимание к тому, что доход на душу населения в Центральной Азии вдвое ниже среднего по Союзу, что показатели младенческой смертности во много раз выше, а потребление мяса и молочных продуктов составляет половину или треть от общесоюзного показателя.

Таджикские экономисты долгое время выступали за создание трудоемких производств, которые поглотили бы излишки рабочей силы в Таджикистане. Эти требования теперь выдвигались с еще большей настойчивостью.

Узбекская интеллигенция возражала против того, чтобы пресса характеризовала их республику как гнездо коррупции. Они настаивали, что причиной хлопкового скандала стал ненасытный аппетит Москвы к хлопку. Адыл Якубов, известный писатель, а затем глава Союза писателей республики, спросил на конференции в Москве: «Разве это не тот случай, когда та самая уважаемая организация [Госплан], которая спускает план сверху для нашей республики, бессознательно подталкивает нас к новым фальсификациям?».

Вся хлопковая экономика стала предметом споров. Теперь утверждалось, что Москва платила за «белое золото» лишь малую долю реальной цены, заставляя узбекских земледельцев трудиться в полной нищете. Между тем Москва, извлекая ресурсы Узбекистана за гроши, называла свои бюджетные трансферы Узбекистану «субсидиями», создавая впечатление, что республика – обременение для государства.

Писатель Мухаммад Салих утверждал, что условия, на которых Москва закупала узбекский хлопок, были хуже, чем в царский период. В тот период узбекский крестьянин получал за килограмм хлопка денег достаточно, чтобы купить корову, а в середине 1980-х годов за килограмм хлопка уже платили цену пятнадцати коробков спичек.

Узбекские писатели осудили и тот факт, что всего 6 % хлопкового волокна, произведенного в Узбекистане, остается в республике. Остальное отправлялось на текстильные фабрики в России, которые затем поставляли готовую продукцию обратно в Узбекистан.

В эпоху гласности употребление слова «империя» оказалось способом делегитимизации советского режима.

Гласность сделала возможным также и обсуждение белых пятен в новейшей истории. Вопросы, которые долгое время были табуированы, теперь можно было задавать вслух и искать на них ответы. История раннего советского периода подверглась демифологизации. Имена, преданные забвению, вернулись в средства массовой информации. Среди них были имена интеллигентов 1920-х годов и первого поколения центральноазиатских коммунистов, которых репрессировали в 1930-х годах, чтобы затем вычеркнуть из общественной памяти.

В эпоху Хрущева многих из этих деятелей реабилитировали, то есть аннулировали судебные дела против них, однако этот процесс не исправил предвзятых и часто откровенно ошибочных описаний их жизни и творчества, которые воспринимались как совершенно естественные.

Узбекский писатель Абдулла Кадыри, расстрелянный в 1938 году, в 1957 году был реабилитирован, и его основные произведения вновь были опубликованы, однако мало что из прочего его творчества, в том числе многочисленные сатирические произведения, увидело свет. Имена Абдурауфа Фитрата и Чулпана, других важных фигур узбекской литературы 1920-х годов, почти не упоминались в печати, а их произведения не переиздавались. Теперь их работы снова оказались на прилавках книжных магазинов.

Процесс шел медленно и постепенно, и ведущую роль в нем играли скорее литературоведы, чем историки, однако возвращение этих текстов делало советскую мифологию все более и более несостоятельной.

Политическую историю революционной эпохи снова начали обсуждать, и имена Мустафы Шокая, Ахметжана Байтурсынова и Алихана Букейханова, лидеров несостоявшихся автономных правительств революционной эпохи, снова были извлечены на свет. По мере заполнения белых пятен сам фундамент советского исторического нарратива ощутимо преображался.

Каждый поднятый
кусок перелога
под хлопок – удар
по баю, вредителю
и оппортунисту
Художник Б. Черныш
Текст: на русском
и узбекском
(латинская графика)
языках
Типо-литография № 2
Узполиграфа
Издание
Всесоюзного научно-
исследовательского
института
по хлопководству
и хлопковой
промышленности
(НИХИ)
1931
Тиражи:
1) 9500 экз.
2) 1500 экз.
Бумага, печать
51,5×73,5 см
Фонд Марджани
№ ИМ/п-27 (1-2)

Напои землю
водой – она тебя
накормит
Неизвестный
художник
Текст на русском
и узбекском
(арабская графика)
языках
Ташкент
Туркестанское
государственное
издательство
Литография № 1
1920-е
Тираж 5000 экз.
Бумага, печать
66,5×50 см
Фонд Марджани
№ ИМ/п-116

Разыгрывается
83 688 штук
[билетов].
Сумма главного
выигрыша:
1-е место –
10 000 сом,
2-е место –
5000 сом,
3-е место –
2500 сом.
Стоимость
билета – 50 тийинов.
Вы можете
приобретать билеты
I всесоюзной
лотереи,
учрежденной
советскими
республиканскими
объединениями и комитетами
помощи.

Всесоюзная
выигрышная
лотерея для
оказания помощи
больным и раненым
красноармейцам
Колхозники!
Помогайте
трудоустройству
в колхозы
и совхозы семьям
красноармейцев,
призванных
в Красную Армию
на военную службу
и на флот, а также
красноармейцам,
демобилизованным
с военной службы,
и инвалидам войны
Неизвестный
художник
Текст на узбекском
языке (латинская
графика)
Типо-литография № 2
Узполиграфа
1920-е
Тираж 2000 экз.
Бумага, печать
70×49,5 см
Фонд Марджани
№ ИМ/п-42

Журналы, которые издавали разного рода институции, и союзы писателей каждой республики стали трибунами для новых ораторов, и предметом дискуссии могло оказаться что угодно. Эта национальная интеллигенция была в значительной степени продуктом позднесоветского периода: социальная мобильность породила ее, а инвестиции в академический сектор обеспечили ей трудоустройство. В каком-то смысле она была очень советским явлением. В целом она была лояльна по отношению к государству и мыслила советскими категориями. Критика, которую она артикулировала теперь, тоже была советской, но от этого не менее разрушительной.

Экологические издержки советской экономической политики, особенно в том, что касается монокультуры хлопка, становились очевидными, а массовый рост населения на юге Центральной Азии и нежелание узбеков и таджиков переезжать в города и включаться в индустриальные производства заставили многих политиков и ученых в Москве пересмотреть некоторые базовые положения.

В 1983 году Юлиан Бромлей, глава Института этнографии в Москве, утверждал, что советская экономическая политика не учитывала национальные традиции региона, которые якобы удерживали жителей Центральной Азии от того, чтобы трудоустраиваться в отрасли, не соответствующие этим традициям.

Бромлей был одним из главных сторонников концепции этногенеза – идеи о том, что различные этносы (этнические группы) исторически развиваются путем генетического смешения, и поэтому каждый этнос генетически уникален. Концепция была спорной, поскольку заявляла о генетической природе наций и подчеркивала их специфику, тем самым ставя под сомнение универсальность марксизма и советского проекта.

Теперь Бромлей фактически утверждал, что жители Центральной Азии генетически не приспособлены к промышленному труду. Политические последствия были очевидны: больше не было никакого смысла инвестировать в индустриальный сектор в регионе. Другие российские антропологи заговорили о том, что испытывают отчаяние из-за неспособности жителей Центральной Азии порвать со своими традициями и войти в индустриальную современность.

Кульминацией аргументации такого рода стала книга Сергея Полякова, который нарисовал картину общества, пропитанного «традиционализмом»: феномен, который представлял собой «полное неприятие всего нового, привнесенного извне в привычный, "традиционный" образ жизни. Традиционализм не просто борется с новизной; он активно требует постоянной корректировки образа жизни в соответствии с древней, исконной, или "классической", моделью"».

Согласно этому пессимистичному анализу, за советский период в Центральной Азии ничего не изменилось, поскольку силы традиций победили все попытки модернизации. Этот регион был чуждым, и ассимилировать его было заведомо невозможно. Аналитический подход такого свойства ставил под сомнение не только советскую политику, но и саму природу советского проекта. «Если универсалистское видение несостоятельно, – указывает Артемий Калиновский, – тогда какова была роль и цель Советского Союза?»

Чистка в Узбекистане вызвала глубокое недовольство не только среди партийной элиты, но и среди населения в целом. Следственные группы и посторонние лица, назначенные на высокие должности, именовались «красным десантом» республики. Однако к первому открытому конфликту попытка Москвы продемонстрировать свою власть привела в Казахстане. 16 декабря 1986 года толпа казахских студентов собралась перед зданием Центрального комитета Коммунистической партии Казахстана в знак протеста против отстранения Кунаева.

Тот факт, что его сменил русский, причем даже не из Казахстана, превратил недовольство в протест. Ночью власти отправили войска для разгона многотысячной толпы. За следующие три дня демонстрация переросла в беспорядки, которые жестоко подавили. Были значительные жертвы, и, по осторожным оценкам, число погибших составило около 200 человек. Это был первый публичный протест в горбачевском Советском Союзе против диктата центра. В Казахстане протест стал известен как Желтоксан, или Декабрьское восстание. Советские власти замяли дело сразу после окончания протеста, но пару лет спустя именно на его основе будут формироваться платформы многих демократических организаций в Казахстане.

Центральная Азия после реформ сильно отличалась от того, чем она была в 1917 или в 1953 году. Теперь в каждой республике было свое образованное население, своя национальная интеллигенция, которая в состоянии была четко формулировать общественные позиции. В эпоху гласности интеллектуалы – экономисты и технические специалисты, а также писатели, поэты и кинематографисты – обрели свой голос.

Фрагмент из книги Адиба Халида «Центральная Азия: От века империй до наших дней»:

Атака на партийное руководство Узбекистана была уже в самом разгаре, когда Горбачев пришел к власти в Москве. Избрание Горбачева на пост генерального секретаря Коммунистической партии Советского Союза ознаменовало смену поколений в руководстве страной, находившейся под контролем одного и того же поколения после смерти Сталина в 1953 году.

Вступив в должность, Горбачев столкнулся с рядом проблем: за последние пятнадцать лет экономический рост в СССР замедлился, глобальная конкуренция с Соединенными Штатами истощала ресурсы, а экологические проблемы становилось все труднее игнорировать. Горбачев понимал, что эти вопросы требуют новых ответов. Он был ленинцем и не ставил своей целью развал Советского Союза, однако он выпустил на волю силы, которые никто не мог контролировать.

Его первым лозунгом стало ускорение, то есть стремление форсировать замедляющиеся темпы экономического роста, однако он быстро понял, что экономическая реформа требует передачи полномочий по принятию решений и гласности, чтобы обсуждать альтернативные варианты в дискуссионном порядке.

Кампания гласности оказалась роковой: в результате ослабла цензура и было позволено выражать идеи и взгляды, которые до сих пор были табуированы. К 1987 году Горбачев заговорил о необходимости перестройки. Та была призвана укрепить советскую экономику, а не отправить ее на свалку истории. Ее первоначальные цели были довольно скромными.

Предприятия должны были получить право устанавливать свои собственные производственные задачи и напрямую взаимодействовать с иностранными партнерами, а также самостоятельно перейти на «хозрасчет», то есть сводить бухгалтерский баланс без субсидий из государственного бюджета.

Эти реформы предполагалось обсуждать в публичном пространстве, которое вдруг обрело невиданную за всю советскую историю открытость. Высокообразованное население – великое достижение эпохи Брежнева – стало участником эксперимента по одновременной либерализации экономической и политической сфер.

Главной целью Горбачева в Центральной Азии было сломить власть старого поколения местных элит. Он быстро добился изменений в руководстве республик, чтобы опереться на новую группу лидеров.

В 1982 году умер Джабар Расулов, долгое время занимавший пост первого секретаря компартии Таджикистана, а в 1983 году – Рашидов. В течение 1985 года Горбачев вынудил первых секретарей коммунистических партий Киргизии и Туркменистана (а также преемника Расулова – Рахмона Набиева) уйти в отставку, после чего Динмухамед Кунаев в Казахстане остался единственным сохранившимся с брежневской эпохи руководителем.

В декабре 1986 года Кунаева тоже отстранили от должности. Его сменил Геннадий Колбин, этнический русский, который никогда не жил и не работал в Казахстане. В январе 1988 года Инамжон Усманходжаев, преемник Рашидова и координатор чистки в узбекской партии, был вынужден уйти в отставку. Десять месяцев спустя его арестовали по обвинению во взяточничестве. Москва перетряхнула политическую элиту Центральной Азии и переписала правила игры.

Все это отражалось на первых полосах республиканских газет и транслировалось по центральному телевидению. «Хлопковое дело» стало обвинительным актом всему региону и его культуре, которая, как теперь выяснялось, сплошь построена на коррупции и беззаконии.

Российские политики и ученые начали говорить о том, что Центральная Азия – обременение для государства и что «субсидии», выплачиваемые региону, усугубляют бедность РСФСР и лишают ресурсов другие «более продвинутые» регионы страны.

Политические недуги позднего брежневского периода породили сомнения в отношении советского проекта в целом у многих ученых и политических экспертов в Москве еще до того, как Горбачев затеял встряску.

Дехканин!
Не забывай
сделать запасы
на зиму и починить
сельхозинвентарь!
Вовремя засевай
землю!
Художник В. Еремян
Текст на узбекском
языке (арабская
графика)
Самарканд
Типолитография
ОИКа
1920-е
Тираж 2000 экз.
Бумага, печать
90×68,6 см
Фонд Марджани
№ ИМ/п-7

Дехканские
и батрацкие
женщины!
Требуйте
от правительства
Советов проведения
земельных реформ!
Подписи
к иллюстрациям:
Крестьянки Ферганы
сеют урожай,
полученный на своих
собственных землях,
сами
Крестьянки
Зеравшана
еще только засевают
свои земли, проведя
земельные реформы
Крестьянки
Зеравшана находятся
в услужении бая
Бай забирает
весь урожай себе
Крестьянки
Зеравшана засевают
байские земли
Крестьянки
Зеравшана и Ферганы
будут брать пример
с поведения своих
дочерей
Неизвестный
художник
Текст на узбекском
языке (арабская
графика)
Самарканд
Типо-литография
Самарканда
Начало 1920-х
Тираж 2000 экз.
Бумага, печать
96×72 см
Фонд Марджани
№ ИМ/п-73

Районирование
делает кишлачные
Советы ближе
к дехканам
Оно облегчает
решение
конфликтов
из-за споров о воде
Оно делает
районы центрами
культурной
и экономической
жизни
Неизвестный
художник
Текст на узбекском
языке (арабская
графика)
Издательство
и тираж неизвестны
1920-е
Бумага, печать
89,8×119,7 см
Фонд Марджани
№ ИМ/п-220

Когда арестовали некоего Асланова, бывшего руководителя потребсоюза в городе Ромитане, у него обнаружили 9 кг золота, 3,5 кг жемчуга, 974 золотых монеты царского периода, более тысячи драгоценных камней, 170 000 рублей наличными и три автомобиля. Пожалуй, самым печально известным примером стал случай с Ахмаджаном Адыловым, директором местного агропромышленного комплекса в Папском районе Ферганской долины. Ранее он возглавлял колхоз и получил множество наград в должности члена партии (у него было три ордена Ленина, орден Октябрьской Революции и звезда Героя Социалистического Труда), избирался на различные партийные съезды и был депутатом Верховного Совета Узбекистана. Выяснилось, что бóльшую часть Папского района он превратил в личную вотчину и даже оборудовал там частную тюрьму, где пытали или отправляли на принудительные работы тех, кто перешел ему дорогу.

Расследования привели к волне арестов, которая пошла как горизонтально – по всей республике, так и вертикально – вверх по партийной и советской иерархии. К февралю 1986 года, когда состоялся следующий съезд компартии Узбекистана, сменилось уже 40 из 65 секретарей областного уровня, в том числе 19 из 13 первых секретарей и более 260 секретарей парторганизаций районного и городского уровней. Трети председателей районных и городских администраций были предъявлены уголовные обвинения. Лишь пятая часть из 177 членов республиканского центрального комитета сохранилась с момента предыдущего съезда в 1981 году (обычный уровень текучести кадров в центральных комитетах был намного ниже: две трети или более депутатов, фигурировавших на одном съезде, оказывались и на следующем).

Власти возбудили сотни уголовных дел и посадили в тюрьму тысячи людей. Несколько человек, в том числе по меньшей мере один партийный секретарь краевого уровня, были приговорены к смертной казни. Было несколько случаев самоубийств среди опальных чиновников. Рашидов скоропостижно скончался 31 октября 1983 года, как раз в тот момент, когда расследование набирало обороты. В последние несколько недель своей жизни он выглядел обеспокоенным и подавленным, и по сей день ходят слухи, что он покончил с собой.

Занавес над эпохой Рашидова опустился довольно внезапно и при печальных обстоятельствах. К тому времени Рашидов правил Узбекистаном почти половину периода существования республики и руководил масштабными социальными и экономическими преобразованиями. В феврале 1986 года Коммунистическая партия Узбекистана начала атаку на Рашидова и его наследие. Его тело перенесли из мавзолея на обычное кладбище, а его имя стало синонимом коррупции и должностных преступлений.

«Хлопковое дело» изменило отношения Узбекистана с центром. Многих из уволенных заменили кадрами, присланными из европейской части России. В одном лишь 1984 году 300 чиновников из России, Украины и Белоруссии заняли важные посты в Узбекистане. Узбеки потеряли большинство в бюро Центрального комитета Коммунистической партии Узбекистана, республиканском эквиваленте Политбюро: к 1986 году из тринадцати членов узбеками были всего шестеро, тогда как в 1981 году их было семь из одиннадцати. Брежневскую конвенцию уничтожили его преемники.

Фрагмент из книги Адиба Халида «Центральная Азия: От века империй до наших дней»:

Михаил Горбачев подал в отставку с поста президента СССР в прямом эфире 25 декабря 1991 года и положил конец не только своему пребыванию на этом посту, но и советскому эксперименту. Фактически Союз уже несколько месяцев как прекратил свое существование, и отдельные республики провозгласили независимость, но распад Советского государства сделал новый статус-кво официальным. Пять республик советской Центральной Азии вышли на мировую арену в качестве суверенных государств.

Переход к независимости оказался неожиданным и во многих отношениях нежеланным как для простого народа, так и для политических элит Центральной Азии. Распад Советского Союза положил конец почти десятилетию смуты, в которой виновата была сама Москва. Это не было бунтом на периферии, наоборот, сам центр своими решениями раскачивал лодку после смерти Леонида Брежнева в ноябре 1982 года.

Преемник Брежнева, Юрий Андропов, с 1968 по 1982 год возглавлял КГБ, и он выбрал своим приоритетом борьбу с коррупцией. Центр аннулировал брежневскую конвенцию, согласно которой республиканским элитам предоставлялась значительная свобода действий в обмен на выполнение экономических задач, и превратил Узбекистан в эпицентр борьбы с коррупцией.

Однако именно коррупция – игнорирование юридических тонкостей, преобладание личных связей и договоренностей локального масштаба, как и многое другое, – позволяла стране функционировать на протяжении предыдущего двадцатилетия беспрецедентной стабильности. Ханжеское стремление Андропова к законности положило конец этой стабильности и открыло ящик Пандоры.

Во время одного из регулярных визитов в Москву в августе 1983 года Шарафа Рашидова попросили встретиться с Егором Лигачевым, недавно назначенным главой Организационного бюро Коммунистической партии. Кандидаты в члены Политбюро редко получали приглашения на встречи от простых начальников отделов, но Рашидов согласился. Там Лигачев показал ему кипы писем на имя ЦК от простых людей Узбекистана с жалобами на высокий уровень коррупции и беззакония в республике. Письма эти присылались в Москву уже несколько лет. Их перенаправляли партийным властям в Ташкенте, а те обычно отвечали, что сообщения необоснованны либо что соответствующие меры уже приняты.

Теперь же, под руководством Андропова, партия решила разобраться с Рашидовым напрямую. После чего в республику было откомандировано несколько следственных групп, которые выявили множество «негативных явлений». Кадровые назначения обычно производились благодаря личным связям, которые часто основывались на родстве, землячестве или однокашничестве, что создавало сети поддержки, которые закреплялись в политических и административных органах. Взяточничество было распространено повсеместно.

Самое главное, следователи обнаружили поразительный уровень коррупции в хлопководческом комплексе. Отчеты о производстве хлопка систематически фальсифицировались – многие годы. Цифры завышались, и с государства взималась плата за закупки хлопка, существовавшего только на бумаге. Оказалось, что в период с 1978 по 1983 год объем производства хлопка был завышен на 4,5 миллиона тонн, что составляет почти годовой производственный план, в результате чего были незаконно присвоены сотни миллионов рублей.

Столкнувшись с необходимостью выполнять все увеличивающиеся планы, местные «бригадиры производства» прибегали к всевозможным методам, вымогая все больше и больше у своих подчиненных. Например, они заставляли членов колхозов работать сверхурочно или расписываться в получении заработной платы, которую те никогда не получали. Отдельные люди наживали огромное богатство в виде наличных денег или дефицитных товаров, бóльшую часть которых прятали в подвалах или закапывали в полях.

Смысл
государственных
разверсток таков:
у кулака и бая
отнимай,
середняка
не обижай,
бедняку отдавай
Художник И. Тулля
Текст на русском
языке
Ташкент
Туркестанское
государственное
издательство
1920
Тираж 10 000 экз.
Бумага, печать
37×53,5 см
ГЦМСИР
№ ГИК 29713/287

Голодающему
Поволжью –
Красный Туркестан
Неизвестный
художник
Текст на русском
и казахском
(арабская графика)
языках
Ташкент
Туркестанское
государственное
издательство
1921
Тираж 2500 экз.
Бумага, печать
71,5×53 см
ГЦМСИР
№ ГИК 30486/53

Да здравствует
земельная
реформа!
Неизвестный
художник
Текст на узбекском
языке (арабская
графика)
Ташобл. литография
«Наука и труд»
1920-е
Тираж 2000 экз.
Бумага, печать
65,7×97,5 см
Фонд Марджани
№ ИМ/п-45

Фрагмент из книги Адиба Халида «Центральная Азия: От века империй до наших дней»:

1989 год вызвал сейсмические изменения в политике и культуре Центральной Азии. Два типа реформ, реализованные двумя режимами, повели две половинки Центральной Азии по совершенно разным траекториям.

Пять советских республик буквально были катапультированы – к независимости и национальному суверенитету. Они договорились о своем месте в международном порядке после окончания холодной войны, а что касается внутренней политики, превратились в национальные государства, основанные на прославлении своей нации и своей культуры.

Китайская же часть Центральной Азии все теснее переплетается с китайским государством, при этом ее национальная и культурная специфика стирается, а демографический состав меняется.

Экономическое положение обеих частей также изменилось. В 1989 году советская Центральная Азия была экономически намного сильнее китайской части, в ней была серьезная тяжелая промышленность и развитая инфраструктура, однако сегодня экономическим двигателем региона стал Синьцзян. Китайские товары и китайские граждане, ранее отрезанные от советского пространства закрытой границей, теперь стали доминировать в странах постсоветской Центральной Азии, где Синьцзян играет важную роль в торговле. Отношения между двумя половинками Центральной Азии сменились на противоположные.

Крестьянин!
Вот этих людей
в Совет не выбирай,
так как они были
твоими врагами
и твоими врагами
остаются
Подписи
слева направо:
лодырь,
эмирский
чиновник
и взяточник,
бай, ишан
Неизвестный
художник
Текст на таджикском
языке (арабская
графика)
Ташкент
Типолитография
СРЕДАЗ Ниига
1920-е
Тираж 2000 экз.
Бумага, печать
76×106,4 см
Фонд Марджани
№ ИМ/п-72

Не трудящийся
да не ест
(Из Кодекса законов
о труде (КЗоТ)).
Принял ВЦИК
10 декабря
1918 г. Текст был
официально
опубликован
в №№ 87–88
Собрания узаконений
РСФСР за 1918 год
Неизвестный
художник
Текст на узбекском
языке (арабская
графика)
Ташкент
Туркестанское
государственное
издательство.
Литография № 1
1920
Тираж 5000 экз.
Бумага, печать
14,8×53 см
Фонд Марджани
№ ИМ/п-198

Ишанам,
муллам, баям –
пособникам
капитализма –
никогда не удастся
вернуть старое.
Отбросив религию,
смело вперед!
Неизвестный
художник
Текст на русском
и узбекском
(латинская графика)
языках
Государственное
издательство
Москва–Ленинград
1-я Образцовая
типо-литография Гиза
Москва
1930
Тираж 10 000 экз.
Бумага, печать
73,4×51 см
Фонд Марджани
№ ИМ/п-182

Продолжаю рубрику рекомендаций небольших тг-каналов. Сегодня наткнулся на один занимательный телеграм канал который ведет азербайджанский марксист.

Тематика его канала довольна обширная:

марксизм, атеизм, критика национализма, исламоведение, исламская философия, история азербайджанской литературы, и в частности, журнала Молла Насреддин (сатирический художественно-литературный журнал в первой четверти ХХ века, журнал был левым, но не марксистским).

Содержимое канала довольно непростое для восприятия. Потребуется вдумчивое, медленное, неспешное чтение.

Подпишитесь, дорогие читатели! Не пожалеете!

Иллюстрации из Molla Nəsrəddin. Ч. I. Описания изображений ниже.

«Молла Насреддин» — наименование азербайджанского литературно-художественного иллюстрированного сатирического журнала. Издавался в первой четверти XX века. Спектр тем, которые затрагивал журнал был довольно велик. На страницах журнала обличались и критиковались восточные феодализм, деспотизм и патриархальность, русский царизм, англо-американский империализм, суеверия и религия. Журнал призывал к революционной борьбе народов за социальные преобразования. Сыграл он также значимую роль в борьбе за эмансипацию женщин Востока. Ниже, помимо описаний, будут приведены некоторые цитаты из журнала.

#молланасреддин #mollanasreddin

1. «Oğlan, apar bu üç şahını, bir Molla Nəsrəddin al gətir, amma bir kəsə demə» (№ 24, 1 iyul 1907-ci il). Rəssam: Oskar Şmerlinq.

«Мальчик, уведи этих трех шахов (королей), и приведи (выкупи за них) одного Моллу Насреддина, но никому не говори». Автор: Оскар Шмерлинг.

2. Qadın əsarətinə etiraz (№ 33, 1 sentyabr 1911-ci il).

Против женского рабства.

3. Qadın həmrəyliyinə çağırış (№ 28, 21 dekabr 1913-cü il).

Призыв к женской солидарности.

4. «Pərvərdigara, görəsən bu qəzetlər mənim barəmdə nə yazırlar...» (№ 16, 19 aprel 1909-cu il). Rəssam: Oskar Şmerlinq.

«Господи, интересно, что же пишут обо мне в этих газетах». Автор: Оскар Шмерлинг.

Обещанные цитаты:

Писатель и поэт Мирза Джалил писал на страницах журнала:

«Hər bir müsəlman qəzetini alırsan əlinə, görürsən ki, yazılıb "maşallah filan milyonçu, maşallah filan millətpərəst, maşallah filan xan, filan bəy, filan hacı, filan kərtənkələ...". Amma heç biri yazmır ki, bir yandan minlərcə müsəlmanlar acından ağlaşır və bir yandan da min-min manatlar xərclənirlər qonaqlıqlara, şöhrət ehsanlarına, qara neftə, püstə-badama, barişna və madama».

«В каждой мусульманской газете, какую бы ты не брал в руки, видишь, что написано: "МашАллах, такой-то миллионер, МашАллах, такой-то националист, МашАллах, такой-то хан, такой-то бек, такой-то хаджи (почётное звание, данное мусульманину, который успешно завершил обряд хаджа в Мекку — прим. Н. Д.), такая-то ящерица..." Но никто не пишет, что с одной стороны, мусульмане, которые тысячами плачут от голода, а с другой, тысячи-тысячи манатов (денег — Н. Д.), которые расходуются на вечеринки, подарки, мазут (буквально черную нефть — Н. Д.), фисташки-миндали, друзей и подруг».

Журналист и сатирик Джалил Мамедкулизаде писал:

«Şərq qadını məsələsi mənim köhnə dərdimdir... Nədir onların dərdi?.. Şərq qadınını azad etmək. Nədən?.. Şəriətin kəməndindən, müsəlmançılığın zəncirindən, hərəmxanaların zindanından, qara çarşabın zülmətindən...».

«Вопрос восточной женщины — моя давняя беда... Какова их беда? Восточную женщину нужно освободить. От чего?.. От удавки шариата, от цепей мусульманства, из темниц гаремов, от темноты черного покрывала».

Şahverdiyev A.B. Azərbaycan mətbuatı tarixi. "Təhsil" nəşriyyatı, 2006. — 248 səh.

Что касается советской Центральной Азии, то война не дала тех результатов, на которые надеялись некоторые западные наблюдатели. Центральноазиатские войска сражались на войне как советские граждане. В их рядах, как правило, не было ни дезертиров, ни перебежчиков. (Несколько военнослужащих Советской армии дезертировали, но многие из них были русскими, которые приняли ислам и начали жизнь заново. Как бы ни были интересны их истории, их число ничтожно мало.)

Война в Советском Союзе была непопулярна, но в Центральной Азии ее непопулярность была не больше, чем в остальных регионах страны. Большинство молодых людей приняли официальное обоснование войны: что она ведется для оказания помощи дружественному государству в борьбе с контрреволюцией и иностранной интервенцией.

Даже спустя целое поколение после распада Советского Союза ветераны из Центральной Азии вспоминают, что сражались на войне как советские граждане. Большинство выходцев из Центральной Азии были простыми солдатами, а не офицерами, однако многие из них служили переводчиками или советниками правительства Афганистана – эти должности многие центральноазиаты занимали начиная с 1960-х годов.

Конечно, некоторые ветераны возвращались с сомнением в душе, но их число существенно не отличалось от числа ветеранов других советских национальностей. К разочарованию западных ястребов, ислам не сыграл никакой роли в отношении Центральной Азии к войне. И надо сказать, советское руководство не особенно беспокоилось о каком бы то ни было потенциальном воздействии на мусульманское население страны. Власти исходили из проверенного временем допущения, что мусульмане – лояльные советские граждане, которые коллективно продемонстрировали свой патриотизм, проявив готовность жертвовать собой в Великой Отечественной войне.

Эта исходная точка зрения начнет меняться лишь в конце советской эпохи. В 1980-х годах жители Центральной Азии в полной мере были гражданами СССР, привыкшими к его ценностям и обычаям. Из Ташкента, Алма-Аты или Душанбе Афганистан (или Синьцзян, если уж на то пошло) казался отсталым регионом, нуждавшимся в помощи добрых советских граждан. Тем не менее происходили и другие преобразования, не связанные с войной, которые могли поставить эти утверждения под сомнение. Эпоха Брежнева подходила к концу. Новое поколение руководителей партии и правительства вот-вот предпримет попытку подвергнуть советский режим перестройке и в итоге разрушит структуры, связывавшие страну воедино.

Другое дело – стоила ли эта дружба военного вмешательства, которое, несомненно, обострило бы отношения с Соединенными Штатами и испортило момент разрядки, возникшей между двумя сверхдержавами. Однако в течение 1979 года мнение советского руководства изменилось. Поведение Амина становилось все более непредсказуемым, и лидеры Политбюро опасались и того, что его радикализм поставит под угрозу социализм в Афганистане, и того, что он может заключить сделку с Соединенными Штатами и выступить против Советов.

10 декабря 1979 года Политбюро приняло судьбоносное решение о вмешательстве в Афганистан. Две недели спустя советский спецназ взял штурмом резиденцию правительства в Кабуле. В ходе операции Амин был убит, и его заменили члены фракции Парчам, которых вернули из изгнания и поставили у власти.

Советы вмешались от имени менее радикальной социалистической фракции и надеялись, что их участие ограничится наведением порядка, пока сами афганские силы подавляют мятежи и консолидируют власть. Но все пошло не по плану. Восстание против правительства оказалось слишком масштабным, а афганские силы чересчур разобщены, чтобы восстановить порядок. Советские войска вскоре обнаружили, что сражаются бок о бок с афганской армией (а часто и вместо нее). Им пришлось остаться в Афганистане еще почти на десять лет.

Советское вторжение привело к массовому переселению гражданских лиц в Иран и Пакистан. Лагеря беженцев в Пакистане стали бастионом оппозиции СССР, подпитываемой американскими, пакистанскими и саудовскими ресурсами. Советское вторжение, последовавшее за революцией в Иране, потенциально могло дестабилизировать позиции США на Ближнем Востоке и лишить их доступа к нефти в регионе.

Консервативные монархии арабского мира во главе с Саудовской Аравией почувствовали прямую угрозу как со стороны иранской революции, так и со стороны советского наступления. Ощутил ее и военный режим в Пакистане, у которого долгое время были непростые отношения с Афганистаном несмотря на общую веру. Все стороны объединились в поддержку афганского сопротивления. Они назвали это джихадом против советских атеистов и оказывали боевикам большую помощь. Бойцы сопротивления, известные как моджахеды, на Западе прославлялись как борцы за свободу.

В 1980-х годах понятие джихада связывалось в вашингтонских коридорах власти исключительно с позитивными смыслами. Рональд Рейган, приветствуя нескольких лидеров моджахедов в Белом доме, сравнил их с отцами-основателями Соединенных Штатов. На протяжении всей холодной войны общепринятая точка зрения на Западе состояла в том, что ислам – противоядие от коммунизма и, следовательно, стратегический актив, который следовало поддерживать.

Теперь, на полях сражений в Афганистане, Запад использовал исламские партии в качестве инструмента для борьбы с СССР. Циркулировало также мнение, что советские мусульмане представляют собой пятую колонну: неассимилированное население, недовольное властью коммунистов. Эксперты говорили об угрозе ислама Советскому Союзу как о новой надежде. И не только эксперты.

Уильям Кейси, директор ЦРУ, считал, что мусульмане Центральной Азии «могут нанести большой ущерб Советскому Союзу». ЦРУ перевело Коран на узбекский язык и тайно ввозило тиражи на советскую территорию вместе с другими религиозными трактатами радикальных исламистских авторов. Предполагалось, что чтение Корана на родном языке заставит советских мусульман подняться против коммунистического строя. Война в Афганистане не сделала Центральную Азию более религиозной, однако породила джихадизм, идею о том, что джихад – в первую очередь в военном смысле – ответ на все проблемы мусульманского общества. Джихадизм родился в Афганистане как дитя холодной войны.

Фрагмент из книги Адиба Халида «Центральная Азия: От века империй до наших дней»:

Последняя драма холодной войны разыгралась, конечно, в Афганистане. Прокси-война, начавшаяся там в 1979 году, в некотором смысле по-прежнему продолжается и более сорока лет спустя. Она в значительной степени изменила мир.

Афганистан ведет свою историю от завоеваний Ахмад-шаха Дуррани в XVIII веке. Современные границы он обрел в конце XIX века, став буферным государством между Российской и Британской империями. Северный Афганистан долгое время был частью того же культурного и политического мира, что и Мавераннахр, однако проведение границ Российской империи вывело его на другую историческую траекторию.

В 1919 году, во время неразберихи после недавно окончившейся Первой мировой войны, новый король Аманулла-хан вынудил Великобританию признать его суверенитет. Затем он запустил программу государственного и национального строительства, которая в следующие несколько десятилетий достигла значительных успехов, особенно во время долгого правления Захир-шаха (1933–1973). Захир-шах поддерживал хорошие отношения с СССР, при этом не участвуя в пертурбациях, охвативших советскую Центральную Азию. Во время холодной войны он сохранял нейтралитет Афганистана и получал помощь от обеих сверхдержав.

В течение нескольких десятилетий после Второй мировой войны в стране наблюдался значительный экономический рост. Как это часто происходило с другими странами третьего мира, многие представители новой образованной элиты Афганистана были недовольны отсталостью своей страны и искали пути ее преодоления.

Радикальный ответ дала Народно-демократическая партия Афганистана (НДПА), образованная в подполье в 1965 году. Как и во многих других социалистических государствах третьего мира, марксизм НДПА был вторичен по отношению к увлечению советской моделью преобразований общества. Несмотря на склонность к фракционности и отсутствие в сельской местности, НДПА поддержала Мухаммеда Дауда Хана, двоюродного брата и шурина короля, в свержении монархии и провозглашении республики в 1973 году.

Однако, по мере того как Дауд укреплял власть, он стал выступать против партии. Страх перед чисткой привел членов НДПА в армии и военно-воздушных силах к захвату власти посредством кровавого переворота в апреле 1978 года. Партия установила демократическую республику и объявила захват власти Саурской революцией, по названию месяца апреля на дари.

НДПА проводила политику быстрых преобразований, включая земельную реформу, изменения в семейном законодательстве, обеспечение массового образования как для мальчиков, так и для девочек, а также пыталась ограничить власть старых элит, в том числе улемов. Однако революция вскоре потерпела неудачу, поскольку новый режим быстро погрузился в междоусобную войну.

Во-первых, более радикальная и нетерпимая фракция Хальк («народ») зачистила своих соперников из фракции Парчам («знамя»). Затем два лидера фракции Хальк, Нур Мухаммад Тараки и Хафизулла Амин, поссорились между собой. Амин победил и приказал казнить Тараки. И даже не случись всего этого хаоса, новому режиму не хватило бы поддержки, чтобы удержаться у власти. За массовым восстанием в Герате в марте 1979 года последовали мятежи в армии и по всей стране.

Эта суматоха была на руку как американцам, чьи спецподразделения вступили в бой, так и Пакистану, с которым у Афганистана были территориальные споры и постоянно напряженные отношения. Не справляясь с беспорядками, правительство Афганистана обратилось за военной помощью к Советскому Союзу.

СССР был весьма осторожен в том, что касается военных интервенций за рубежом. За исключением Восточной Европы, они посылали в дружественные страны и зависимые государства только военных советников и экспертов. Вначале Политбюро не проявило особого энтузиазма в отношении вмешательства в афганские дела. Советский Союз не инициировал революцию, однако дружественный режим в Афганистане был бы ему кстати.

Подпишитесь!
(подписка
на газеты «Правда
Востока», Кызыл
«Узбекистон»,
«Ак жол»)
Неизвестный
художник
Текст на русском
и узбекском
(арабская графика)
языках
Ташкент
Типо-литография № 1
Узгосиздата
1920-е
Тираж 500 экз.
Бумага, печать
71,7×51,5 см
Фонд Марджани
№ ИМ/п-63

Комсомолия
Узбекистана!
На штурм малярии!
Художник Фиников
Текст на русском
и узбекском
(латинская графика)
языках
Издание
республиканского
Дома санитарной
культуры
НКЗдр УЗССР
Ташкент
1-я типо-литография
Узнаркомлогпрома
1933
Тираж 5000 экз.
Бумага, печать
105,5×68,5 см
Фонд Марджани
№ ИМ/п-25

За сплошную
грамотность
Художник Адуев
Текст на русском
и узбекском
(латинская графика)
языках
Среднеазпартиздат
Типо-литография
«Правда Востока»
1920-е
Тираж 8000 экз.
Бумага, печать
94×62 см
Фонд Марджани
№ ИМ/п-62

Ленинский
комсомол –
передовой
боец в борьбе
за ликвидацию
неграмотности
Неизвестный
художник
Текст на русском
и узбекском
(латинская графика)
языках
Среднеазпартиздат.
Типо-литография
«Правда Востока»
1920-е
Тираж 1000 экз.
Бумага, печать
92×63 см
Фонд Марджани
№ ИМ/п-66

Письмо/Заявление «ТРИДЦАТКИ» кыргызских коммунистов часто воспринимается в массовом сознании кыргызстанцев как «антисоветский, националистический» манифест.

Такое видение их программного документа продвигают кыргызские либералы/националисты.

Прочитав этот короткий исторический документ, мне непонятно на каком основании держится эта распространённая интерпретация. Ничего антисоветского, националистического я там не нашел.

Если и вешать на авторов документа ярлык, то сюда подходит лишь категория — «кыргызские красные диссиденты».

Национальное размежевание Средней Азии и создание Автономной Киргизской области должно было внести единство среди киргизского народа, постепенно ликвидировать родовую вражду и все те группировки, которые создались, как следствие долгих лет колонизационной политики, проводимой царским правительством на далекой окраине в двух направлениях: первое— явная поддержка байско-манапских элементов и второе — постепенное русифицирование Туркестана.

Национальная политика Коммунистической партии и Советской власти имеет совершенно другие тенденции, для осуществления каковых требуются правильные и твердые линии руководящего областного органа в лице Обкома РКП(б).

Эта линия должна была сказаться, прежде всего, в изжитии взаимной недоговоренности среди партийного актива из местных работников и создании полного батрацкого бедняцкого ядра около советских органов особенно в кишлаке, ауле и деревне.

Параллельно с этим была слабо выявлена линия выдвижения работников из низов и необходимая в наших условиях планомерная коренизация с переводом делопроизводства на киргизский язык.

С самого начала работы Обкома РКП(б), избранного на 1-ой Учредительной Конференции, партийный советский аппарат строился по групповому принципу близости и личной связи того или иного работника с руководящей верхушкой Обкома.

В результате этой линии в работе не только не была внесена твердость и ясность и необходимость оздоровления взаимоотношений, но еще больше разгорелась как внутрипартийная групповая борьба, так и особенно родовая борьба в массах, что вносило полное разложение в работу и в лучшем случае топтание на месте.

Вместе с тем явно выявилась линия игнорирования целого ряда коренных работников, достаточно опытных, знающих прекрасно местные условия работы и могущих быть полезными партии и Советской власти в проведении правильной линии на местах.

Этот декрет в работе был хотя бы частично компенсирован выдвижением новых работников по деловому принципу. В результате этих мероприятий создалось чрезвычайное обостренное политическое положение, доходящее на местах до открытых столкновений. Естественно, что такая обстановка не могла и не может способствовать планомерному строительству и экономическому укреплению Киргизии.

Основным вопросом, определяющим взаимоотношения между коренным и пришлым европейским населением, является, безусловно, вопрос земельный.

Признавая абсолютную правильность линии взятой нашей партией в разрешении этого больного вопроса, нельзя не остановиться на том, что это преломляется в решениях Киргизского обкома РКП; недопустимая ни при каких условиях реставрация земельных отношений, имевших место до земельной реформы, начинает иметь место, т. е. проскальзывает намерение водворить выселенных в порядке земельной реформы на их старое местожительство.

В результате это может создать новое обострение национальных взаимоотношений и свести на нет результаты аграрной революции. Отвергая в корне эту реставрационную политику руководящей части Обкома, мы всецело поддерживаем полное равенство коренного и европейского населения при проведении планового землеустройства, имея в виду устроить в первую очередь в порядке землеустройства безземельные группы населения.
https://vk.com/@209821359-zayavlenie-tridcatki?ref=group_block

Студенческое
потребительское
общество
«Наука и труд»
Администрация
Неизвестный
художник
Текст на русском
и узбекском
(арабская графика)
языках
Ташкент
Типо-литография
«Наука и труд» 1930-е
Тираж 1000 экз.
Бумага, печать
97×65,5 см
Фонд Марджани
№ ИМ/п-135

В безграмотной
стране коммунизм
построить нельзя
(См.: Ленин В. И.
Задачи Союзов
молодежи:
Речь на 3-м
Всероссийском
съезде РКСМ.
1920 г. // Ленин В. И.
Полн. собр. соч. Т. 41.
С. 315)
Кустарь!
Ты слепец! Поэтому
ты неграмотен.
Кончай со своей
неграмотностью!
Неграмотность –
главная причина
недостатков
в твоей работе
и жизни
Неизвестный
художник
Текст на узбекском
языке (латинская
графика)
Ташкент
Типо-литография № 2
Узполиграфтреста
1931
Тираж 2000 экз.
Бумага, печать
74,5×105 см
Фонд Марджани
№ ИМ/п-68

Долой
неграмотность!
Неизвестный
художник
Текст на казахском
языке (арабская
графика)
Москва
Главлитиздат
Издательство
«Долой
неграмотность»
1920-е
Тираж 5000 экз.
Бумага, печать
69,2×98 см
Фонд Марджани
№ ИМ/п-61