Надо же, как странно получилось: куда конь с копытой, туда рак с клешнёй. Кончину папы Франциска давно ждали. Просто в силу преклонного возраста и очевидно нарастающей немощи. Кончину Церетели тоже давно ждали по тем же причинам. Но особенно москвичи.
Я неоднократно слышал и читал, что ныне упокоенный Зураб Константинович был хорошим, душевным человеком, не делавшим зла без необходимости, помогавшим зависимым от него и искреннее огорчавшимся, когда настоящие арт-критики категорически отклоняли приглашения на его щедрые банкеты. Одно плохо: пластического чутья он был лишён напрочь. Максимум, на что он был способен - чеканка с писающими мальчиком на дверь туалета. И в качестве директора завода гальванопластических изделий он принёс бы много пользы. Отсюда и его гигантомания. Очень давно одна арт-критикесса объяснила мне. Она происходит оттуда же, откуда страсть металлических групп, ведущих своё происхождение от Black Sabbath, к повышенной громкости. Они сами понимают, что музыка их примитивна, однообразна, плохо сыграна и спета, и им кажется, что если сделать её громче, громче, ГРОМЧЕ, то она достигнет желаемого воздействия на слушателей, и в общем они правы. И то же самое Зураб. Ему казалось, что если сделать его уродцев больше, больше, БОЛЬШЕ, то они произведут впечатление, и, в общем, тоже был прав. Но до известного предела - положеного всем смертным.
Я читал когда-то в рассказе Вадима Шефнера про волшебника, который построил громадные дворцы с золотыми сводами - но стоило ему умереть, как они обрушились песком.
Нет, на то, что теперь, когда Зураб Константинович больше не может решить любую проблему парой звонков, снесут наконец нелепую раскоряку у Крымского моста, я не надеюсь. Потому что окно с видом на эту раскоряку стало статус-символом для провинциальных понторезов. Но по крайней мере от непристойных декабристских жён, наскоро загримированных под жён ополченцев 1941 года, я надеюсь, Разугляй ещё при моей жизни избавится.
Справедливости ради должен сказать, что один по-настоящему удачный памятник у Церетели есть. Это маленькая щемящая скульптура памяти детей-жертв Беслана перед осетинской церковью на Солянке. Вот её бы одну и оставить.