Однажды утром проснусь и вспомню, как кто-то шепчет: "Вставайте, донья, сбегать пора, и ваш бриг готов, вас север ждёт, и вас ждёт восток", и туда мне плыть, где дышу я вольно, где солнце светит на дне небес, и нас зазывает на зюйд-зюйд-вест, и солнцу не верит никто спросонья,
Где светят звезды на дне морей, и, напуганы скрипом огромных рей, улетают в небо чуднЫе рыбы, где обломок один, и второй, и пять - встреча лодки и молчаливой глыбы; вода спокойна, не давит тлен, берет тоска в одинокий плен, и с улыбкой легкой с тобою мы бы
Дошли до самых краёв небес, где жить хорошо и с тобой, и без. Впрочем, "без" даже мне уже как-то скучно - зачем же будем судьбу мы мучить? Синеют горы и шепчет лес, там гром (или, может быть, камнепады), зарыты старых пиратов клады, и строго их охраняет бес.
Над кладом чайка кружит, кричит, в пещере тлеет фитиль свечи - с пещерой рядом затихла бухта, а в бухте кто-то срывает фрукты. Душа смеется и не молчит. Ассоль чудит и все верит в Грея, и парус алый на мачте реет, и город жизнью своей кипит.
И зов гудит приключений в венах: нырнуть на дно, победить сирену (да пусть живёт, тебе жалко что ли? Давай пока поживём без крови!), и мы живём на волнах блаженно: к бушприту крепим напару галс, танцуем в море неспешный вальс, и море вторит нам белой пеной.
Проснусь, и сон вдруг под дых ударит, на карту пальцы мои заманит, и вот уже я рисую крест, беру билеты на ост и вест, пока ещё годы меня не старят (а впрочем, год - это лишь условность, подумаешь, к югу большая склонность и нос не чувствует запах гари).
Возьму под руку родную душу: вставай, мой друг, мы поедем слушать, как чайки братьев зовут истово, как звонко рвутся рутин оковы и как от ветра заложит уши. Ты встань у борта, возьмись руками, следи подольше за облаками. Глаза закрой. И замри. И слушай.
И жизнь покажется многим лучше.
(1 февраля 2025)