«1913. Лето целого века», Флориан Иллиес

Некоторые книги попадаются мне случайно. В детстве я перебирала книжные шкафы (см. описание этого канала). Сейчас перебираю рекомендации букмейта. Каждый раз, когда я таким образом натыкаюсь на что-то восхитительно прекрасное, вместе с радостью меня охватывает паника - ведь я запросто могла никогда не прочитать эту книгу! Такое случается даже с известными авторами - уже постфактум я обнаруживаю, что все давным-давно прочитали, обсудили, восхитились. Ну что ж, я литературный слоупок.

Это было лирическое вступление к «1913. Лето целого века». Иллиес, у которого на русский переведены уже четыре книги, вошел в мою жизнь буквально вчера. И я решительно не понимаю, как жила без него все это время.

«1913. Лето целого века» - это помесячная хроника последнего года «Прекрасной эпохи», последнего года перед первой катастрофой XX века. На 90% это описание культурной жизни, и на 10% - жизни деятелей политических. Это хоровод, в котором кружатся Томас Манн и Зигмунд Фрейд, Марсель Пруст и Оскар Кокошка, Пабло Пикассо и Гертруда Стайн, Адольф Гитлер и Иосиф Сталин, Лев Троцкий и Иосип Броз, еще не добавивший к фамилии Тито, Арнольд Шёнберг и Франц Кафка, император Франц Иосиф I, печально известный эрцгерцог Франц Фердинанд и еще с десяток имен, навсегда вписанных в историю.

Но Иллиес описывает не их деятельность (и так всем известную), а их жизнь. Влюбленный Кафка весь год пишет письма Фелиции Бауэр, страстно желая стать ее мужем и панически боясь, что это станет правдой. Оскар Кокошка пытается завоевать руку и сердце Альмы Малер, которая обещает ему и первое, и второе, но только после того, как он создаст подлинный шедевр. Накануне нового, 1913 года, в Вену из Кракова прибывает некто Ставрос Попандопулос, который именно здесь окончательно станет Иосифом Сталиным. В Вене он пишет свой «Марксизм и национальный вопрос», а в перерывах ходит гулять в парк Шёнбрунн, где в это же время гуляет Адольф Гитлер, зарабатывающий на жизнь продажей акварелей. Фрейд окончательно разрывает с Юнгом и тревожится из-за предстоящей встречи на конференции психоаналитиков. Томас Манн пишет «Волшебную гору», Марсель Пруст выпускает первую часть «В поисках утраченного времени», а Бертольду Брехту 15 лет, поэтому он пишет дневник и выпускает статьи в школьной газете.

Иллиас рассказывает все истории одновременно, передавая эстафету от одного героя другому. Иногда из этого рождаются забавные рифмы. Иронии в книге вообще много, это тот случай, когда я то и дело довольно хихикала.

1913 год и правда был богат на культурные события. Дух раскрепощения, закат модерна, расцвет авангарда. Малевич пишет первый «Черный квадрат», Стравинский ставит «Весну Священную», Маяковский проповедует футуризм русской провинции (русская провинция в ответ требует от него одеться нормально). Но Шпенглер уже работает над «Закатом Европы», Германия наращивает военный бюджет, на Балканах уже полыхнуло, а президент Стэндфордского университета произносит громкие слова: «Большая война в Европе, угроза которой всегда существует, никогда не начнется». До большой войны осталось 12 месяцев.

1913 год - это время, когда прогресс, наука, искусство, мода, дизайн XX века уже расцвели, а самые страшные катастрофы еще не случились. Лето целого века, наступившее слишком рано. Может, поэтому книга так затягивает. Если вы тоже любите культуру «прекрасной эпохи», тут всё и все, но главное - ее дух.

Несмотря на обилие имен (далеко не все мне лично были знакомы, врать не буду) и документальных фактов, книга читается как роман, на одном дыхании. Лично я болела за Кокошку! И немного за возвращение «Джоконды».

«Авиатор», Евгений Водолазкин

Около месяца назад, где-то между новым выпуском подкаста Насти Красильниковой и сериалом Adolescence, моя лента в одной из запрещенных соцсетей так же бурно обсуждала текст одного психолога о терроре этики и этике террора. Краткая мысль его такова - психотерапевтические практики, созданные для решения задач в кабинете психотерапевта, распространились на взаимодействие всех людей и общение в целом, что, по мнению автора, не есть хорошо. А моральные аргументы стали использоваться не для улучшения общества, а для подавления инакомыслия и установления контроля над дискурсом. Ровно как в тоталитарных системах.

Ссылку на сам текст я давать не буду (кто хочет найти, текст легко гуглится), так как уже устала от его обсуждений я о нем вспомнила, прочитав интервью Евгения Водолазкина аж от далекого 2016 года. Водолазкин там поднимает очень похожий вопрос и говорит о тоталитарном сознании (не обязательно политическом) как о желании человека присоединиться к ярким и преобладающим в данный момент идеям, настроениям и действиям. Присоединиться не обязательно из корысти или страха, а потому что очень сложно не поддаться всеобщему порыву, не поверить в то, что тебе тоже что-то интересно или что ты действуешь на стороне добра. И в этот момент человек становится способен на страшные, жестокие или просто глупые поступки. О том, что может спасти человека от заражения тоталитарным сознанием, Водолазкин (кстати, старательно избегающий соцсетей) и написал роман «Авиатор» в далеком уже 2016 году.

Как «Лавр» - роман не исторический, несмотря на исторический фон, так «Авиатор» — не фантастический, несмотря на фантастическую завязку. Главный герой Иннокентий Платонов приходит в себя в больнице и ничего не помнит. Постепенно мы узнаем, что родился он в 1900 году, а очнулся в 1999 г., при этом в возрасте чуть за тридцать. Я не прячу это под спойлер, потому что «Авиатор» не роман о попаданцах. И хотя герой со сдержанным любопытством осваивается в новом для него мире, главное происходит в его памяти.

Постепенно он вспоминает свою жизнь, причем как значительные исторические (революцию 1917 года) или личные (смерть отца) события, так и незначительные, на первый взгляд, мелочи: запуск воздушного змея с двоюродным братом Севой, дачный воздух, звуки Петербурга, запах волос любимой девушки, поездки на аэродром с отцом, голоса, страницы «Робинзона Крузо». Но именно эти мелочи становятся для него той внутренней опорой, которая не дала ему поддаться популярным настроениям начала XX века и его конца. Из этих мелочей состоит персональное сознание Платонова, его персональная память о двух временах, в которые ему выпало жить. Эти мелочи, а не большие идеи и помогли ему сохранить себя, пережить Соловецкий лагерь, жестокий эксперимент, пробуждение в новом мире.

«Авиатор» - это, конечно же, и роман о памяти, времени, любви и прощении. Водолазкин пишет на вечные темы без иронии, серьезно и очень красиво. В романе много сцен, которые меня тронули. Но главным для меня все же стало вот это напоминание: даже самые масштабные перемены и самые грозные исторические бури - всего лишь фон для нашей жизни, которая состоит из запахов и звуков, прикосновений, весеннего воздуха, первого поцелуя, случайно оброненных фраз. Именно это делает нас нами, а не горячая поддержка самых лучших и светлых идей или слияние в едином порыве ради чего-то или кого-то.

В-третьих, в книге очень интересная глава о том, как распознать заимствования и языки-источники. А еще - моя любовь - как русский язык ассимилирует иностранные слова, и какие приключения с ними происходят внутри великого и могучего. Есть тут и глава про кофе и его гендерное самоопределение, конечно, как без этого.

И, наконец, эта книга не только о русском языке. В ней много примеров и на почве английского, французского, немецкого, исландского и некоторых других. Потому что процесс заимствования - естественный для любого языка. И хотя некоторые народы (не будем показывать пальцем на исландцев) умудряются «переводить» иностранные слова на свой язык, в большинстве своем этого не требуется. Язык сам «переварит» новые слова, и наши потомки через пару веков будут гадать, общий ли корень в словах «шарить» и «расшарить» или тут есть какой-то подвох.

Если вас, как и меня, хлебом не корми, дай порыться в языке в целом и в этимологии в частности, рекомендую «Панталоныфракжилет». Книжка небольшая, а удовольствия много! Бонус - сможете впечатлять друзей фактами об огурцах. Как-никак дачный сезон на носу.

«Короткая фантастическая жизнь Оскара Вау», Джуно Диас

Эта книга уже вошла в мой личный ТОП прочитанного в 2025 году. Хотя казалось бы, где я, а где история о прОклятых доминиканцах?

Если спросить, о чем же «Оскар Вау», ответить будет не так просто. Формально сюжет можно изложить так. Оскар - толстый юноша, фанат фэнтези и научной фантастики, пишет романы и безуспешно пытается завести отношения с девушками (или хотя бы потерять девственность). На его семье лежит древнее доминиканское проклятье фукУ. Мы узнаем, как оно влияет на жизнь героя, его сестры, их матери и ее родителей.
Интригует, конечно, но роман мистический всего на 1% (и то как посмотреть), а на оставшиеся 99% - социальный и многоплановый.

В нем история нескольких поколений одной семьи (возможно, прОклятой) в истории страны (тоже, возможно, прОклятой). И не очень понятно, семья несет на себе персональное проклятие или свою долю общего проклятия страны? И есть ли оно вообще?

Здесь история жестокой диктатуры, о которой, я, например, вообще ничего не слышала. Вам о чем-то говорит имя Рафаэля Трухильо? А вот кликните на ссылочку.

Тут и травмы, которые каждое поколение передает следующему.

И национальная культура мачо со своими вечными столпами - насилием и сексом. Как в ней живется и мужчинам, и женщинам? Как она ломает и тех, и других? И можно ли от нее избавиться, переехав в другую страну? А сбежав в мир фэнтези и sci-fi?

Добавьте ко всему перечисленному тему иммигрантского опыта и получите «Оскара Вау». И то я, наверняка, что-то не учла.

Сложно сказать, какая из этих тем в романе доминирует. Диас создает из них цельную историю, сохраняя глубину и важность каждой для сюжета и характера персонажей. Убери одну - и история сразу станет менее объемной. При этом, несмотря на то, что в книге собраны все темы, которые сейчас можно назвать «повесточными», в ней нет даже намека на их искусственность. Я немного устала от книг, авторы которых награждают героев всем плохим, что могло с ними случиться в жизни, просто чтобы «поговорить об этом». Диас не эксплуатирует травмы ради напряженного сюжета, он пишет о своем опыте, своем народе и своей стране, проживая всю выпавшую им боль и пытаясь ее осмыслить.

Это осмысление национальной истории и характера, их влияния на жизнь конкретного человека, как мне кажется, и делает книгу о доминиканцах универсальной и понятной читателю из любой другой культуры. Потому что у каждого народа есть свое «проклятье», от которого не сбежать, даже уехав из страны. Опыт насилия, национальные страхи и семейные тайны, о которых десятилетиями молчат, внезапно аукаются через поколения. Они могут быть другими, но механизмы их самовоспроизводства те же. И когда я читала «Оскара Вау», я читала книгу не только о доминиканцах.

Роман Диаса интересен еще и стилистически. Во-первых, смешением языков (в тексте довольно много испанского) - привет, о дивный, новый мультиязычный мир без языковых границ! Во-вторых, объемными авторскими сносками, которые не ограничиваются привычной справочной функцией, а работают как самостоятельный художественный прием. В-третьих, смешением мифологий: мифы Толкина, «Дюны» и «Звездных войн» соседствуют с доминиканскими суевериями, католической верой и особым типом мифов - рожденных диктатурой. Это тот роман, который интересно изучать и рассматривать, как он устроен и почему именно так.

По плотности тем и эмоциональному отклику «Оскар Вау» показался мне похожим на «Завет воды» Вергезе. Но книга Диаса гораздо темнее. Если у Вергезе семья - источник силы и любви, то у Диаса - источник травм и боли. Если у Вергезе семейное проклятие «снимается» наукой и медициной, то у Диаса - только смертью.

В общем, если я вас не напугала, то почитайте. Книга и правда хороша. В качестве последнего аргумента - Пулитцеровская премия 2008 года 😀

Привет всем, кто еще не отписался не смотря на затишье в постах! В моей книжной жизни случился сначала Шекспир (см. предыдущую серию), а потом череда либо откровенно плохих книг, либо книг неплохих, но самих по себе не очень интересных (а интересных, например, только отражением своей эпохи). И то, и то рекомендовать не очень хочется. А о Шекспире писать посты как-то неприлично, наверное.

В конце концов, я плюнула и открыла «Дублинский отдел убийств» Таны Френч. Во-первых, там сразу шесть книг, а значит можно временно не думать, что бы еще почитать (благословите, боги, авторов книжных циклов!). Во-вторых, это детективы, а значит отвлекают от неидеальной действительности вокруг. А в-третьих, я уже читала первую книгу в серии (и даже писала о ней тут), пора уже дочитать.

Чем хорош «Дублинский отдел убийств»?

Больше всего мне понравилось, что второстепенный или вообще эпизодический персонаж одной книги становится главным героем следующей. Все шесть книг выстраиваются в цепочку, в которой персонажи передают друг другу право рассказать новую историю. Повествование при этом всегда ведется от первого лица, и на будущих главных героев мы сначала смотрим чужими глазами. Люблю такое.

Из первого вытекает второе - все рассказчики у Френч ненадежные. Каждый в процессе расследования сталкивается не только с внешним врагом, но и с внутренними демонами. И мы следим не за тем, как холодный ум нить за нитью распутывает клубок преступления, чтобы покарать зло, а за живым человеком, который делает свою работу, несмотря на. Как по мне, это гораздо интереснее.

Еще одно следствие. Каждая книга серии - это не только (и не столько) детектив, но еще и психологическая драма. Тут можно пошутить про русские корни Френч (мать Таны - урожденная Елена Хвостова), которые будят в ней внутреннего Достоевского. Любителям чисто детективных линий может показаться, что с психологией у Френч перебор. Но мне понравилось. Хотя, как сейчас модно предупреждать, в книгах много триггеров, поэтому читайте сначала синопсис.

Отдельно меня радовало разнообразие сюжетов. «В лесу» - триллер с мистическим привкусом. «Сходство» - это «Тайная история» с агентом под прикрытием (Тана Френч не скрывает свою любовь к книгам Донны Тартт, поэтому отсылка тут прямая). «Фейтфул-плейс» - семейная драма о вынужденном возвращении к прошлому, от которого когда-то сбежал навсегда. «Брокен-Харбор» - о том, как люди сходят с ума вместо того, чтобы просить о помощи. «Тайное место» - о школьной дружбе «до гроба» и такой же вражде. «Тень за спиной» - о паранойе, которая то ли оправдана, то ли нет. Критики находят в книгах Френч ссылки не только на Тартт, но и на Хичкока, и на Роулинг, и даже на «Братьев Карамазовых» (привет, русская литература!). Наверное, все это там и правда присутствует, но в щадящих для детектива дозах.

Чем еще богаты книги Френч, так это описанием рутины детективной работы. Осмотр места происшествия, работа экспертов, опрос свидетелей, техника допросов, взаимодействие с коллегами по отделу, организация штаба и все остальное. По этой части Тану Френч просвещал бывший коп, поэтому можно надеяться, что описания действительно приближены к реальности.

И бонус - действие происходит в Ирландии, и книги позволяют немножко попутешествовать по Дублину и не только.

Про «Дублинский отдел убийств» еще говорят, что это идеальные детективы для тех, кто не читает детективы. И я, пожалуй, соглашусь. Детективные линии у Френч не безупречны (в некоторых книгах я сильно заранее угадывала, кто же убийца), и видно, что автору детективная форма просто помогает рассказывать историю. Но мне такое нравится.

P.S. «Сходство» - мой фаворит в серии, поэтому его обложка и будет иллюстрацией к посту.

«Словно мы злодеи» М. Л. Рио

Осторожно, после этой книги у вас может возникнуть острое желание перечитать всего Шекспира (и, возможно, пересмотреть в театре).

«Словно мы злодеи» мне настойчиво рекомендовали, и я сначала поместила книгу в свой бесконечный список «надо прочитать». Но потом сходила на «Ромео и Джульетту» Шерешевского и поняла, что другие вариации на шекспировские темы будут очень даже кстати.

Эта книга из семейства «темной академии». В наличии: элитное учебное заведение, группа талантливых студентов театрального отделения, которые живут практически семьей и разговаривают шекспировскими строчками, а также детективная линия. Как и в «Тайной истории», из которой, конечно, вырос роман Рио, мы с первых страниц узнаем, что один из группы убит кем-то из своих товарищей. К середине мы узнаем, кто, а ближе к концу - как.

Прелесть «Словно мы злодеи» в театральности на всех уровнях книги. На уровне сюжета - герои учатся на последнем курсе театрального, весь роман готовятся или играют пьесы, у каждого из них есть устойчивое амплуа, и всех объединяет любовь к Шекспиру. На уровне структуры - в романе пять актов, вместо глав - сцены, а прямая речь то и дело превращается в реплики. Действие развивается по законам драмы, а сами персонажи тоже сведены к одному-двум доминирующим качествам. Может, в книге и нет сложного психологизма в изображении характеров, зато есть юность, красота и шекспировские страсти, которые не могут не сойти со сцены в жизнь.

«Словно мы злодеи» - легкое и увлекательное чтение, идеальное для отпуска, домашних выходных или пары перелетов туда-обратно. В России выходило два перевода, из которых первый крайне неудачный, поэтому, если решите читать, берите перевод Ракитиной.

А я пошла перечитывать трагедии Шекспира, увидимся… наверное, скоро 🙈

На 2025 год я поставила себе аж целую одну книжную цель - ликвидировать свои самые стыдные литературные пробелы. Есть целый список книг, которые приличные люди читают еще в юности, но которые по разным причинам прошли мимо меня. И возглавляет мой личный список непрочитанного викторианская классика в лице Диккенса и сестер Бронте (все, каминг-аут случился).

Про мои отношения с Диккенсом, вернее про их отсутствие, я еще как-нибудь отдельно напишу (в свое оправдание могу сказать, что таки прочитала «Рождественскую песнь в прозе» и «Большие надежды»). А сегодня про сестер Бронте. Пока про двух - Эмили и Шарлотту («Агнес Грей» Энн Бронте у меня еще в процессе).

И «Грозовой перевал», и «Джейн Эйр» я пыталась читать в детстве и бросала. «Грозовой перевал» мне просто показался слишком романтичным (истории о любовных страстях на фоне диких пейзажей меня никогда не привлекали), а вот с «Джейн Эйр» было сложнее. Я начинала читать роман два раза и оба раза с возмущением закрывала. Причина была одна - происходящее с героиней казалось мне настолько несправедливым, что я отказывалась дальше читать книгу, в которой безнаказанно творятся такие безобразия. В первый раз я бросила, когда приглашенный к Джейн доктор узнал, что она заболела после жестокого наказания, но миссис Рид все равно за это НИЧЕГО НЕ БЫЛО 😡😡😡 Второй раз - на эпидемии тифа в Ловудской школе и смерти Эллен Бернс. В моих детских представлениях о развитии нормального сюжета нормальной книги ученицы Ловуда должны были как минимум поднять бунт, а Джейн - его возглавить. А она вместо этого сидела на какой-то кочке и вела беседы с новой подружкой (фу такой быть).

Потом обе книги перешли в разряд «сама не читала, но сюжет-то всем известен». И только сейчас я их прочла.

Говорят, что люди делятся на два лагеря - тех, кто считает самым сильным романом сестер Бронте «Грозовой перевал», и тех, кто голосует за «Джейн Эйр» (у «Агнес Грей» лагеря фанатов почему-то нет). Я без колебаний записалась в команду Джейн (хотя «Грозовой перевал» тоже оценила).

Теперь я понимаю, что мои бурные детские реакции были вызваны тем мастерством, с которым Шарлотте Бронте удалось отразить внутренний мир и голос ребенка, а также его реакцию на несправедливость. Но так как о нравах викторианской Англии я в 11 лет не имела ни малейшего понятия, смириться с реальностью, в которой росла маленькая Джейн, мне было невыносимо, и до жизни Джейн взрослой я не дочитывала. Сегодня благодаря интернету, доступу к лекциям и статьям всех мастей, мы можем быстро погрузиться в любую эпоху и найти ответы на мучительные вопросы «почему же автор поступает с героями так, а не иначе». Например, вот тут есть совершенно замечательная лекция Александры Борисенко о «Джейн Эйр» и ее расшифровка. Попадись она мне в детстве, я бы, наверное, лучше поняла происходящее в книге.

Взрослую же меня больше всего в романе впечатлила не многократно обсуждаемая линия с мистером Рочестером, а линия с Сент-Джоном - кузеном Джейн, который стремится стать выдающимся миссионером в Индии и уговаривает Джейн стать его женой, потому что она будет ему идеальной помощницей. Отсутствие любви между ними, плохой климат для Джейн, в конце концов нежелание самой Джейн становится его женой - все это в качестве аргументов не принимается. Он считает, что его призвание - быть миссионером, она - идеальная помощница, какие у нее там еще мысли могут быть? Если она не хочет за него замуж, значит она плохая христианка.

Именно Сент-Джон представляется мне символом викторианского отношения к женщине. Когда муж по закону имел право не только на собственность жены и ее заработки в браке, но и на ее личность (тут Сент-Джон претендует на личность Джейн сразу). Мистер Рочестер с его женой на чердаке на этом фоне выглядит безобидным котенком.

Вообще, конечно, удивителен сам феномен сестер Бронте, которые выпускали свои романы (пусть и под мужскими псевдонимами) в разгар викторианства. Чем больше я читаю об эпохе, тем больше восхищаюсь сестрами. Ужасно жаль, что все трое умерли так рано, а Шарлотта после замужества так ничего и не закончила.

«Океан вне закона. Работорговля, пиратство и контрабанда в нейтральных водах», Иэн Урбина

Еще одна книга, которая никогда не попала бы мне в руки, если бы не очередной книжный клуб 😄 И я бы никогда не узнала о государстве Силэнд на бывшей платформе британских сил ПВО, о борцах с браконьерством из организации «Морской дозор», о морских коллекторах и о том, почему угнать и перерегистрировать огромное судно едва ли не проще, чем автомобиль. Не то чтобы эти знания мне жизненно необходимы, но иногда бывает невероятно интересно заглянуть в совершенно незнакомую часть мира - в данном случае в нейтральные воды. Туда, где заканчивается юрисдикция всех государств.

Иэн Урбина, журналист The New York Times, посвятил несколько лет расследованиям о происходящем в нейтральных водах. В основном в центре его историй - нарушения прав человека (от адских условий труда на рыболовных судах до классической работорговли), но в целом он исследовал, к чему приводят многочисленные лазейки в законах о нейтральных водах и отсутствие реального контроля. А они приводят к безжалостной эксплуатации человека человеком, браконьерству, пиратству, экологическим катастрофам, плавучим клиникам, где женщины могут сделать аборт, если в их стране аборты запрещены, появлению морских арсеналов с оружием и общежитий для морских охранников и даже образованию новых государств. В книге 15 историй, каждая из которых раскрывает жизнь в нейтральных водах с новой стороны.

Пожалуй, больше всего меня впечатлили три.

Первая - о том, как в 1966 году майор Британской армии в отставке Пэдди Рой Бейтс приплыл на заброшенную морскую платформу ПВО времен Второй мировой и провозгласил ее независимой территорией Силэнд. Это был его подарок жене) Британские власти ничего не смогли сделать, ведь платформа находилась за пределами их территориальных вод. Так появилось Княжество Силэнд. У него есть свой флаг, герб, девиз («E Mare, Libertas» - «море, дарящее свободу»), валюту (силэндский доллар с портретом жены Бейтса) и паспорта. У Силэнда есть сайт (в том числе с русскоязычной версией), аккаунты в соцсетях и собственный мерч с доставкой по всему миру. А еще Силэнд пережил несколько попыток захвата и смены власти. Это на площадке площадью в два теннисных корта! Достаточно погуглить, как выглядит Силэнд, чтобы заинтересоваться, за что же развернулась такая борьба.

Вторая - о Сомали. Большая часть событий в ней происходит не в море, а на суше, но и там адреналина хватает. В чем феномен сомалийских пиратов? Как с ними борются власти Сомали (и борются ли)? И как вообще существует страна, в которой государство не может выполнять свои функции.

И третья - о японских китобоях, выдающих китобойный промысел за научные исследования. Степень цинизма, помноженная на невероятно эффективную систему ловли и разделки китов, неприятно удивляет (вот не ждала такого от Японии).

Так как автор - журналист, книга побила рекорды среди прочитанных мною по количеству примечаний и ссылок на источники. Признаюсь, после середины я перестала их открывать 🙈 Но они позволяют при желании глубже погрузиться в любую из тем.

Помимо природной тяги к бесполезным, но интересным фактам, книга привлекла меня тем, что Иэн Урбина показывает, что происходит на территории, за которую никто не отвечает. Нейтральные воды - общие и ничьи одновременно. А происходящее в одной части мирового океана неизбежно сказывается на всех. И даже если установить жесткий контроль в своих территориальных водах (как это сделало маленькое островное государство Палау), рыба, мусор и слитые нефтепродукты все равно не будут соблюдать пограничный режим. Мировой океан, в котором когда-то зародилась жизнь, и сейчас напоминает, что сколько бы государств не было на карте, мы все живем на одной планете.