прыгать на полном ходу из скоростного поезда,
просто кажется, что других выходов нет совсем.
строчка за строчкой. лицо закрывают волосы,
я их сниму обязательно, как приеду.

сбрею налысо к чёрту воспоминания,
чтобы сил из кровати встать не осталось вовсе,
мне надо то пару грамм концентрата зарева,
чтоб молдаванка трубою звучала на площади,

чтобы порывами ветер в лицо, будто драки хочет,
там, в барнауле, жара, и совсем не хочется
сборники со своей подписью в сумке везти обратно,
на путеводных картах местами пометить клады.

всё это просто завтрак для чемпионов –
в горле комок, бутерброд. и совсем не хочется
переступать пороги метафизические.
небо тошнит, ждёт пока ты в полёте выпилишься.

старенькое

#космос

космос

Витя Пушкин (https://t.me/rottenpflaumeundblut)

колосятся пряди волос,
капли падают тихо со лба.
мои стоны имитируют сброс,
все тех чувств, что терзают меня.

хочу спать изнутри измерений,
в твоё тело зарыться руками,
и космических тел столкновение
происходит всю ночь между нами.

мы покрыты румяной туманностью,
на постели взрываются звёзды.
извергай на меня свою данность,
но галактику не образовывай.

я везу домой стопку книг.
раньше трусы, юбки, шмотки
покупал по-дешёвке,
носил
чуть больше года, выкидывал,
перешивал,
помиловал парочку.
я здесь один не-формал,
закрываю глаза – лица каются.
подошву сожрал реагент
московский, каменный.
сбивает снежком сердца ритм.
кушать подано, дорогие,
блаженные. снова лица кривятся, каются,
уж простите, но дальше жить так мне
не нравится.

вовсе не нравится.

ветер свищет,
внезапно затихнет.
ледяными порывами,
кусочек лакомый,
завернул в шарфик бабушкин.
ему нужно чтоб день
не менялся на ночь,
зимой, беспросветно загаданной.

ему нужно
везти по волнам теплоходы,
менять направление с юга на запад,
раздувать облака на день города,
чтобы глупые люди
деньги тратили
на истребители.

ветер воет, как будто собака резанная.
ураган. тридцать метров в секунду –
уже невозможно выжить.
уведомление от мчс,
пик-пилик.
хочет, чтобы
его услышали.

ему нужно трудиться,
трогать флюгеры,
запускать электричество.
он гуляет по набережным
в поисках
нового смысла.
всё не то, снова вьюгами стелится,
может пару шаров воздушных
повыше выдернет.

ветру нужно нести меня по окраинам,
мои губы в сухое месиво
переделать.

здесь так холодно.

нарушивши обещания,
ветер стихнет,
домой проводит,
не оставив автопортретов.

Картинки пока не будет.
Есть предыстория, но её тоже не будет.


Умирают обрывки старых домов,
Экскаватор их ломающий,
Так похож на динозавра
Такого с длинными лапами.

Я не разбираюсь в стройке,
И тем более в ломании жизни.
Снимает шляпу прохожий
Как и он, такую же старую.

На пешеходке молодой отец
Учит сына, переходить
несколько раз, запоминаю
Как снова смотреть по сторонам.

Солнце обрывки домов согревает,
и тут же ныряет за горизонт,
Чернильная ночь бумажный город,
Красит своим молчанием.

музы теряют шапки в такси по пьяни,
через чур матерятся, живут у широкой реки,
и, увидев Неву, казалось, не удивятся,
ведь с младенчества находили подснежники у Оби.
музы смотрят в глаза во время минета,
читают буковски. их дома ждут кошки.
никто не приехал.
тихим сапом сама дотопает до обочины,
пока в голове кончается сибирское лето.
музы скоро не будет, она себе в голову вбила,
торопливо глинтвейном тепло запирая в тело.
и за руку холодный ветер
тащит медленно, утренним инеем
мерзнет музы сердечко хилое, не созревшее.
папиросы паршивые,
корявые самокрутки
курит, не замечая мха на деревьях окраин,
но стонет,

сука,

как же она сладко стонет,
перед каждым, затерянным в памяти, горожанином.
когда снова во время минета в глаза посмотрит,
передышку возьмёт после зимнего нарко-забега,
может в этих, коричневых, тебя что-то, чёрствого, тронет,
муза просто мечтает
проснуться
сверхчеловеком.

прикиньте в питере почитала

спасибо Егору Завадскому что вытащил меня на это действо🙏🏻

быстро скачут струны-провода,
жилы рек гниют в апрельском зное,
и по электричкам кто куда,
вырывать березки с хилым корнем.

нет влюбленных на перронах старых,
только берцы, стертые в подошвах.
пни дубов собрались в кучи, стаи
громких чаек улетают в осень.

серо-бурый дальний берег рая,
ждет в степи сожженной. рассвело.
пока небо плавится над нами
голову сложи мне на плечо.

что то из ласточки

ИЗ ЧИТКИ В СПЕКТАКЛЬ

📖Знаете, как рождаются спектакли? Сначала актёры не пьют (ну ладно, иногда пьют, но в меру) — а просто сидят и читают пьесу. Потом режиссёр выбирает: "Давайте проверим на зрителях!" или сразу "Всё, лепим постановку!".

Светлана Забродина выбрала первый вариант. Её «Дурака кусок» начался как скромная читка на "Оттепели", а теперь — бац! — полноценный спектакль. С декорациями, костюмами и актёрами, которые наконец-то выучили текст (шутка, они молодцы).

📅 15 апреля, 19:00 — приходите на премьеру!

🛎️Это история про двух людей в придорожной гостинице. Будет смешно, грустно и очень честно

💰 Всего 300 рублей — (как стакан кофе, но эмоций хватит на месяц вперёд!)

🎟 Билеты можно купить по телефону: +7 (983) 101-81-91

#афиша_небеси #афиша_барнаул #кудасходитьвбарнауле #премьерабарнаул

всецарицей коптит кадило,
и магнолии запах стоит,
адамит погружает на дно,
что мне сделать, чтоб был не забыт?

терпеливому сквозь города,
придоророжные хостелы сквозь,
на постели уснуть в никогда,
и глаза не открыть через боль,

пять копеек в фонтаны швырять
и смотреть на желтки двух колёс.
я в себе разбираться устал,
просто дайте ебучий талон,

на посадку, чтоб снова не встать,
отключить гарантийный айфон,
замолчала чтоб вся Москва,
поезда не ходили в метро.

суток семь чтобы всё обновить,
и оставить следы за собой.
я в себе разобраться забыл,

возвращаю
обратно
талон.

набросала что-то глупенькое пока летала в облаках

https://telegra.ph/Mir-04-05-12

кто всегда первым ставит огонечек, отзовись. мне срочно нужно знать кто главный фанат этой хуйни

помню самолет
барнаул - краснодар.
прилечу, и вырастет новострой,
в пузыре пустыря, где когда-то с детьми играл,
пальцы мазал занозами
в новый год.

где лежат диониса земляки,
на скамейках у входа
в забытый двор,
и никто не ведает о любви,
по-мужски разрешая
изжитый спор.

ставлю камеру на штатив,
пальцы снова сломав и согнув тайком.
впечатляю момент,
не терпи, не жди,
схватит вспышка оковами
сон-восторг.

вспоминая мир новостроек,
пыль,
терпеливо ждущую у ворот,
ставлю камеру на штатив,

отойди, заткнись,

здесь во сне разрешают
изжитый
о боге
спор.

Всё. Приходите.

Придорожная гостиница. Полумрак, пыль, мигающая лампочка… Хозяева явно не заботятся о чистоте — но кому тут есть дело до уюта? На сто километров вокруг ни души, только лес, снег да тишина.

Но всё изменится, когда в эту глушь зайдёт Сергей — замерзший, в снегу, с рюкзаком за плечами. За стойкой его встречает Нина — молодая девушка, недавно устроившаяся администратором. Что произойдёт между ними? Ссоры, смех, неожиданные повороты — всё это в пьесе Николая Коляды!

Режиссер: Светлана Забродина

📅 15 апреля в 19:00

💰 Стоимость: 300 руб.

🎟 Купить билеты: +7 (983) 101-81-91

никто
и двери не закрыл,
и не заботился о свете,
лишь раз,
два
три
стучали дети
в засыпанное порохом окно.
не потерпел чернил и трети,
ни синеву потрогать
не успел.
пока в окно стучали дети
я задыхался
и смотрел.

где звезда наша
северная?
и никому никогда не нужная.
я говорю «светит ярко
именно северная»
ты поправляешь,
медведицы хвостик трогаешь
своими зрачками резиновыми,
дыханием замечательным.
уши греешь мне, не облизываешь,
как я на тебе
запах свой вырисовываю,
словно котик, в песочке маявшись,
отряхнувшись, на лестнице вытянулся.

теперь здесь не опасно
обозначил границы.

покажи, где стрельца все оставили
только льва и тельца умею
рассматривать и
выискивать.
это всё – человеку в очках
тёмно-линзовых,
что по сцене ходит.
это небо ему одному поклоняется.
как и я, терпеливо
колени горохом разрушила,
жду космического молчания,
о воде и расстройствах лекции,
как кружусь под позиции
и как ивы реву неожиданно,
крашу тельце своё
кружевами,
чтоб созвездия
таяли,
хоть и мысленно.

заперты руки,
сухи, фукорциновы,
розовы,
по вечерам грубы, если пьяная,
если зла и заботлива одновременно.
заперты в кулачки, не пытаясь драться,
и в замочки, что держат
главное — руки,
с крепкими нОгтями,
иногда синими или с блёстками,
волосы, переодически
короткие или розовые.
что это было? изъян,
не проклятие.
просто нужно было
пострадать. откупишься
дорогими лекарствами —
все от кошек, что жили
с нами
глупыми,
безнадёжными.

руки
в тёплых перчатках,
на грубых струнах,
или на грудях матери
неопознанной.
пусть в замочек
или отрубят.
будет больно
по грифу ползать,
брать двумя пальцами за отросток,
вспоминать и думать.
ты откупишься,
будут нежными
и другие держать, длинные
девичьи
волосы.

ах ты шлюха!

сух асфальт, как пизда малолетки
шлюха доски тащит домой,
ее ебырь приносит ей ветки,
собирая себя на конвой.

терпелива сухая гвоздика.
диснейленд разворачивал дома.
шлюха терпит пустые попытки,
изменяя себе же с тобою.

отвратительна, как рыбий жир
и в глаза заглянуть не умеет.
шлюха плачет тебе и пиздит,
как во сне ее сбила машина.

эта страсть поважнее смазки,
просто трахни ее ради бога.
шлюха терпит отсутствие ласки,
открывая дверные засовы.

пора вставать! и нюхать можжевельник.
торчат соски из под зелёной кофты.
рассыпались по волосам созвездия,
блестели робко.

всё это действо в комнате без штор,
где тюль от глаз прохожих наготу скрывает.
нисколько не колышет, я – актёр,
для вас сыграю.

весеннее безумство за углом
не требует полуденных повадок.
вставай когда захочешь, лепесток.
присядем

на стулья против друга, будем ждать,
когда сосед изволит обнажится,
и вся эта весенняя печаль
на простынях белёсых
испарится.

солнечный свет упадет на ее лицо,
на глаза, что слезятся от влажного ветра,
солнце палит и смотрит в окно,
сковородку для завтрака греет.
от времён лишь картошка растет,
закатившись под кухонный шкафчик.
моё шагреневое пальто
отражается в стёклах инстанций.
самолеты летают на север,
а трамваи вперед и назад,
в этот солнечный день лишь время
их колеса стирает вспять.
голубые глаза замерзающих
тоже меркнут с течением времени,
я стою и считаю шапки –
пять зеленых и три сиреневых.
и оркестров подъездных мне мало,
сигарет шоколадных коричневых,
звёзды тухнут с течением времени
хоть остались бы, для приличия

Душа поэта это арена борьбы взаимосключающих сил мироздания.

пж ставьте реакции а то я повешусь

ПРОГУЛКА ДВАДЦАТЬ ПЯТОГО

дома холодно.
греться нечем
есть чугунный обогреватель,
но и он уж течет как сука,
кошки прячутся по уголочкам,
я в комочек.

откажет печень.
будет завтрак –
яйцо с беконом,
это все лишь продукт насилия.
слишком слабая, чтобы быть веганом,
слишком сильная, чтобы голодной.

лада гранта везет к психологу,
искупает грехи автопрома.
перепутала вход,
зашла в наркологию,
они тут же подумали
скоро сдохнет.

где-то в двадцатке забытое
порево,
старое «я» смотрит в окно,
заебалось сидеть
между ног, деформируя
всю самую суть и естество.

замечаю людей с проколотым септумом,
профдеформация, мать ее за ногу.
мы в подъездах ровнее кололи и делали,
унижаясь в панельном мареве.

иголку клали на грязные ноги,
полоскали рот водкой,
на лестницах плесень.
в кармане забилась пара буклетов
со скидками на кроссовки.

«выброси»

молодая мамаша плюет на асфальт,
а я беру слойку в марусе.
просто чтобы не быть пустой,
чтобы грязь заполняла желудок.
вижу белые зубы индусов,
барнаул ведь как болливуд.

по чкалова ходят бабульки.
их береты торчат,
заметно довольно издали.
за два дня уже три этажа построили,
а проезд уже сорок рублей,
охуели.

желтовата резина ботинок.
пластик пакетов
и стены школы,
«пейте больше воды
и кушайте зелень».
вот прикол,
жизнь–закладка на чьём-то заборе.

зер из самфинн вронг говорю тебе.
пытаюсь пиздеть на английском.
практикуюсь для сдачи егэ,
чтоб куда-нибудь
поступить.

вспоминаю, —
пытаешься сделать больно,
— как-то щупал соски со штангами.
нет дружок, не пытайся
ничего не получится,
слишком поздно
для оправданий.

писать бывшему в восемь утра,
счастлив ли он,
женившись на тёлке с дайвинчика.
или всё это затянувшийся пранк?
потом выложит на ютубе.

вы как дети или как псины.
развернулась,
хлопнула дверью.
не хочу уходить,
там еда вкуснее
но меня никогда не слушают.

не могу больше слушать этап,
вообще слушать,
можно оглохнуть хотя бы на сутки?
буду на языке жестов
общаться
с маршрутчиком,
надевая кольца на руки.

готовлю салат, вспоминая работу
было весело
но недолго.
пью вино,
на краю остаются слюни,
у меня нет твоих поцелуев.

два часа пишу новый рассказ,
пытаюсь заставить себя поплакать.
здесь никто не виноват,
но я
всех
ненавижу
по разному.

поздравляю с днём поэзии всех причастных. сегодня можно ёбнуть!

к.

выцвел мир.
тут твои глаза голубые
и ножи все давно наточены.
помнишь глупый корпоратив?
я ждала тебя очень-очень.
и цветок выбирала, как в фильме.
выцарапывала вечерами,
ветви чёрные, облепихи,
чтобы жить захотелось заново.
а потом все так странно стало,
меня мир в одного оставил.
я бы в шесть утра тебе плакала
и никто не спросил бы про шрамы.
знаю есть ты, то по подвалам,
то по улице голой ходишь.
фотографии лишь остались
где глаза твои,
словно море.
просто помни меня, пожалуйста,
и чеку из гранаты выдерни.
я цветок у стола оставила,
на том глупом
корпоративе.

ты не подходишь ко мне сам –
у вас все было безусловно.
природный вой, взывая к полюсам,
в окне замолкнет.
я заторчу на радостях –
в глазах реклама
мелькает, словно «отче наш»
глаза запоминаю.
не закрывай свой телеграм
и я узнаю что-то.
хочу не верить новостям,
не верить волнам,
что бьются, словно сердце в стенах,

меж ребер спазм -
я это помню.

не будь моим, останься эфимерным,
по уголкам ищи погоду.
чтоб снова было жарко, словно в мае,
чтоб солью море
обувало ступни,
и глупые телепрограммы
твоё лицо крутили недовольно.
она определенно что-то знает,
надрывы ран
терпимо, вольно,
испытывают все морали

снова больно.

внимание, отзыв.

мы хуярим друг друга осколками битых сердец,
говорим о какой то хуйне, слушаем старое радио.
умоляю тебя заткнуться, выскажи лучше мне,
как бы трахал, душив. получилось забавное кардио

а я — необходимое звено в цепи, потомок рецидива,
и без меня не добежал до дома в хлипкой темноте.
есть ход? мне не нужны твои ебаные стихи,
согреемся в объятьях круглосутки, выцветших вокзалов

не помню где оставил синяки.
колени ломит, сухо рассыпаюсь.
я разбросал по городу тоски,
места, где мог оставить себе шрамы.

любовь всего лишь слово, скрип трамвайных рельс
тупые списки мужиков и баб, что были с нами
я выйду на кольце. мне незачем прочесть
все телеграммы, письма, нажитые нами.

золото

и кажется, гниет душа,
и кажется, забыта плесень,
но вечер весел,
ты так хороша.
в иисусьей ложе ночью куролесить,
дышать и раздеваться неспеша.
венок терновый на себя повесить,
так и не скажешь взбалмошным глазам,
что слышишь по слогам,
как скрепы треснут.
в нуаре тонешь, мартовских капелях,
зацепит кружево дорожная слюна
и россыпью жемчужной все обвесит.
задорно, суматошно, громко,
бутылками и сигаретою звеня,
выслушиваешь болтовню прохожих,
так и не скажешь – терпишь,
ведь так хороша,
когда в глазах искрой себя запомнишь.
воссоздана из крепкого ребра.
встречаешь, провожаешь робко.
слащавая, жеманная душа
в его руках теперь,
а искры в сопке.
перед тобой душа без муляжа
и плечи без доспехов глупых строчек.
спасибо, господи, что я тобой пьяна.
завеса пала, может подберёте?
и я с тобой, мне не нужна ватага
замёрзших, терпких, вынужденных душ.
мне золотого блеска не хватало,
держу в руках себя, как перочинный нож.
и ты меня держи, кружи как под манагой,
в дыму кострищ, как птицы будем жить.
ты – золото, и мне тебя так мало
среди всех серых лиц
и пепелищ.

начало марта.
все как нужно вроде
и мама просит одеваться по погоде
натягивают шапку, шарф и сапоги,
нет юбок-мини
кедов и кроссовок.
навязывает бабушка носки,
и папа с присказками моды -
«нет ничего важнее синтепона»,
штанов, в которых я умру в сугробе
в попытках убежать, чтоб не нашли.
в проклятой куртке, варежках, погибну.
расстегиваю резко на ветру,
бегу, чтоб больше не увидеть
тот дом в котором выросла, живу.
меняю куртку на ветровку деда,
что умер, когда маленькой была,
на черно-белой карточке портрете
он с водкой ласковей, чем с бабушкой
что все еще жива.
и я молю,
свяжите мне носки,
заставьте шарф надеть, штаны с начёсом.
я убегу, но не замёрзну впредь
ведь жар костей не ломит,
нужно потерпеть.
мне холодно и я терплю погоду,
её нельзя назвать плохой,
так не бывает,
солнце — мира снедь.
весенний дождь затопит огороды,
а ночью все замерзнет —
минус семь.
на гололеде поскользнусь немного,
и ойкну громко,
чтоб не покраснеть
я с водкой ласковей, чем с мамой буду,
с отцом жестокой, словно с анашой
пожалуйста, снимите с меня шубу
и не пускайте никогда домой.

А вот и наши победители https://t.me/shumpoetry
/Финальный раунд - импровизация по заданной строчке/

1️⃣ Ален Бояринов
https://t.me/kiselchorniy

2️⃣ Катя Ололоева
https://t.me/ololoeva_ebashit

3️⃣ Витя Пушкин
https://t.me/rottenpflaumeundblut

шумовский финальный стих

бежит
по кромке снега крыса.
я слышал выстрел.
запомнил в памяти
заблудшие по истине,
ты вытяни и вытерпи меня,
все разговоры искренне,
осталась лишь любовь,
что приравняю к пытке,
немного мерзну.
слышал ли?
шизофрения передастся половым путем,
галлюцинации, и скомканный будильник,
я не проснусь в автобусе –
в наушниках алехин,
и все терпимо выстою.
те острова что дали нам буддисты,
оттарабань меня, как скомканный баптист,
еби меня,
терпи меня
неистово.
замедленная сьемка.
кружка пива.
крыса.
бежит,
расплескан ласковый гудрон.

Хвалят все Катю Ололоеву со вчерашнего шума. Да, стихи классные и для первого раза это просто разъеб, многие через года не могут такое написать. Но хочется похвалить вообще всех. Ды было мало народу из выступающих, но все, ВСЕ были качественными +-. Это охуенно. Спасибо организаторам, спасибо всем участникам

Стихи от Вани Пинженина и пожелание для участников Шума.

Уже в это воскресение.

У тебя есть шанс залететь в роли участника Слэма.

Достаточно отправить небольшую подборку своих стихов администраторам сообщества в любом удобном для вас мессенджере, где вы видите эту афишу, или на электронную почту, если вы совсем ортодокс.
Контакты закрепляем ниже:

@Mikhail_Maksem
@krasilof
a.krasilof@gmail.com

Цензура на отборочном этапе отсутствует, как и любые другие рамки. Пишешь ли ты в рифму, в прозе или частушки — если ты считаешь это стихами, смело пиши нам. 

И ещё раз: все участники скидываются в банк, а победитель забирает всё. Стоимость участия — 300 деревянных, вход для зрителей — 200. 

16 марта, бар @Jawsspotbarnaul
Сбор гостей - 18:00
Старт - 19:00

все потихоньку кровоточим
ранки дрочим
амура материм

уставший мозг щекочет нёбо
с утра не сплю
совсем один

листы бумаги зацелую
твое лицо
увижу перед ним

ты точно хочешь,
точно будешь
мир?

14.02.25

месяц исполнился, как я забыл про школу
ну та самая на комсомольском, длиною в два этажа
знаете, там ходят люди
глупые, добрые,
словно щенячие, прячут свои глаза,
строят грубых и строгих,
невидящих солнца свет.
зажигаю гирлянды,
пишу про тебя эссе,
мой классрук говорит,
что рожать только после егэ,
задаваясь вопросом
зачем мне тот самый предмет,
и я вкурсе, что на экзамене провалюсь,
не схожу в универ проебать тупорылую физику,
мне бы раньше сюда попасть,
хотя я еще люблю
предыдущую пятьдесят пятую,
сгнившую на помине,
где впервые сигала с окна в кабинете напротив директора,
и хлебала гараж в туалете прям перед русским
(мы тогда притворились, что опьянели
и чеку бутыля, как кольцо, продавали за рубль)
на физре убегали за ротмансом к доброй бабульке,
ведь в ларьке продавали неважно какими путями
и сейчас я молюсь за ее здоровье,
она наши тринадцатилетние души
действительно понимала.
переход в педагога помог мне вытравить душу,
выбросить все надежды о любимой работе,
но я знаю, в курилке за шестой школой
меня ждут бездомные кошки, ведро с окурками,
что заботливо наш охранник для всех поставил,
мы туда много раз харкали,
морозя груди.
выбегали без курток –
в гардеробе не отдавали,
с свошниками без ладоней согревались, прижавшись плотно.
не хочу, чтобы это заканчивалось,
можно ведь заморозить?
типа как бесплатный период уже прошел,
но теперь я могу заплатить
сдам егэ и рожу,
всё назло классруку,
жалко, что проебала сотку
в девчачьем споре.
засосу его на глазах у директора после экзаменов,
пусть подумает, будто его кто-то любит
в этой школе
на комсомольском
без столовой
и без спортзала
там, где я душу выплюну
в жестяное ведро
у помойки.

у меня есть четыре стены,
пояс верности и
нежелание жить
обналичено.
шприц по бумаге кричит.
мне бы пить и скрываться
в не мёртвых — живых.
на носочках нет сил
ковылять,
задевая дорожки-ковры.
я не смею смеяться над тем,
что когда-то кого-то любил.
лампа сьёжилась,
выпалив фуксии свет.
только так получается спать,
ведь тебя рядом нет.
выгнав очередь юных,
я комнату выбрал как склеп.
без тебя заторчу,
размочу тело – папье маше.
пять утра, где-то ты
в полусонном хрипящем одре.
порошит сквозь окно,
нагишом предстаю весне.
гиблый город и март,
отпечатки оставим зиме.

5.3

пока ты пытаешься скрыть
свои блядские истины
на фотокарточках
в бежевом платье
с гипсофилами, книгами, настежь открытыми окнами,
в моем теле простерлись вмятины.
я снова маленький,
мыльница делает фото,
не дает и секунды подумать
зачем меня снова связывают.
становлюсь абсолютом,
мою кошку хозяйственным мылом
и ковры выбиваю на улице.
напомаженно выплюну глотку
в бутылку ноль пять,
полторашка как месяц пустует.
мне на все наплевать,
я ультую —
заправлю кровать,
выбиваю ковры,
мою кошку и дую,
через стеклышки вижу гарь.
сон арендую,
чтобы высказать все про ту блядь,
на которую я так похожа.
странновато сочится февраль,
впереди у нас максимум год –
все как явь
через снежные окна задует.
начинается грязное порево.
не пытаюсь распутаться,
слушаю песенки цоя,
пелевина ставлю на полочку,
темечко выгнуто,
в «солнышко» бьёт печаль.
на руке вырезаю спираль,
чтобы дать им понять –
я ничуть не ревную.
ни одна краснощекая блядь,
чьи глаза я встречаю на улице –
ее ник в инстаграме покоцанный
выцветет,
выпадет,
перетоплен,
не затмит роковую печаль,
что мазками впивается в ребра,
синяками по телу расходится,
выбрал всё – ничего не знать
про тебя, не смотреть на ебла прохожих
расскажи, на кого я похожа,
с кем ты фразы мои обсуждаешь.
весной мокнут кроссовки в прихожей,
я ультую,
стреляю в себя,
ставлю мерзкий глушитель,
чтоб не быть такой громкой,
чтоб не быть такой сильной,
чтобы хвостиком-пробкой вилять.
просто знаю, ты всё еще любишь
краснощёкую блядь.
ставлю точку, тире, запятую.

ультую,
и делаю суисайд.

Напоминаем, что уже совсем скоро, 16 марта, в баре Jaws мы будем шуметь на нашем первом поэтическом слэме.

И да, поподробнее о схеме проведения мероприятия. Всего будет три тура. Первый - отборочный, второй - дуэли с разбивками на пары и третий - финал, в котором победитель заберёт весь банк.

Судить все это будут сами участники, выставляя оппонентам оценки в каждом туре.

А теперь ещё раз к истокам:

Что нужно сделать, чтобы поучаствовать?
Всё просто: достаточно отправить небольшую подборку своих стихов администраторам сообщества в любом удобном для вас мессенджере, где вы видите эту афишу, или на электронную почту, если вы совсем ортодокс. В течение трёх недель до начала мероприятия мы объявим список участников и разошлём им дальнейшие инструкции, а именно какие будут туры, и как к ним подготовиться. Так что, контакты закрепляем ниже:

@Mikhail_Maksem
@krasilof
a.krasilof@gmail.com

Цензура на отборочном этапе отсутствует, как и любые другие рамки. Пишешь ли ты в рифму, в прозе или частушки — если ты считаешь это стихами, смело пиши нам. 

И ещё раз: все участники скидываются в банк, а победитель забирает всё. Стоимость участия — 300 деревянных, вход для зрителей — 200. 

16 марта, бар @Jawsspotbarnaul
Сбор гостей - 18:00
Старт - 19:00

Ссылка на наш канал https://t.me/shumpoetry

https://telegra.ph/fetish-03-05-4
провокационно и хуй с ним. читайте и наслаждайтесь

сентябрь

на первую оттепель я пришла в сентябре, совершенно случайно увидев афишу в ленте

помню, что подошла к соне князевой и очень просила выступить, потому что меня невообразимо воодушевили люди, которые там выступали. до этого я никогда не была на таких мероприятиях и даже не знала что они у нас проводятся. с 2019 года я писала в стол, стесняясь и боясь своего же творчества. стихи были просто отдушиной. я ничего не изучала чтобы их писать, просто когда мне было хуево строки складывались в что-то цельное.

соня послала меня на чтиво. первый раз я выступала со стихами без матов, ведь не знала как отреагируют люди на мои истерические высеры. отчаянно сидя перед библиотекой за пол часа до выступления я пыталась написать что-то новое, что-то, за что мне не будет стыдно перед другими.

на втором чтиве я уже ничего не подбирала специально. просто читала и не думала о том, кто и что подумает. прогресс неумолим и сейчас меня знает достаточное количество людей.

спустя пол года я на второй в своей жизни оттепели читаю про то что не буду стесняться своей пизды и слушаю восторженные комментарии зрителей, которые кричат «молодец».

маленький витя, который прятался под кровать и оттуда читал свои стихи про первую любовь маме, всё еще жив где-то внутри, а я просто хочу сказать спасибо за то, что у меня есть возможность делиться тем, что во мне зарыто и получать за это поддержку.

увидимся на слэме 16 марта.

напоминаю что уже совсем скоро буду и учавствовать в читке, и читать свои стихи и даже сертификатики разыгрывать, жду всех!

на чтиво сходила

вот такие слова тут про меня анечка пишет

..."ты здесь дышишь
невыносимо близко,
на детской кровати
в которой я в дуру выросла.
выкарабкайся
из рук моих маленьких, девичьих,
поклонись солнцу вялому. "...

Девочка тут выписывает свою израненную душу,подтираясь чужим мнением. Если бы в 18 я умела так писать..
Кто любит жесть,как она есть-
https://t.me/rottenpflaumeundblut

Ставки на спорт, азартные игры, лотерея?

Мы придумали для тебя ещё более дерзкий способ сорвать куш: поэтический слэм. Главное условие — участники скидывают деньги в банк, а победитель забирает весь призовой фонд. Но обо всём по порядку.

16 марта, в 18:00, в баре JAWSSPOT на Луговой, 3, пройдёт первый поэтический слэм. Три отборочных тура, полная интрига с судьями и системой оценок (тебе понравится), банк за первое место и дополнительные призы от друзей мероприятия.

Что нужно сделать, чтобы поучаствовать?
Всё просто: достаточно отправить небольшую подборку своих стихов администраторам сообщества в любом удобном для вас мессенджере, где вы видите эту афишу, или на электронную почту, если вы совсем ортодокс. В течение трёх недель до начала мероприятия мы объявим список участников и разошлём им дальнейшие инструкции, а именно какие будут туры, и как к ним подготовиться. Так что, контакты закрепляем ниже:

@Mikhail_Maksem
@krasilof
a.krasilof@gmail.com

Цензура на отборочном этапе отсутствует, как и любые другие рамки. Пишешь ли ты в рифму, в прозе или частушки — если ты считаешь это стихами, смело пиши нам.

И ещё раз: все участники скидываются в банк, а победитель забирает всё. Стоимость участия — 300 деревянных, вход для зрителей — 200.

16 марта, бар @Jawsspotbarnaul
Сбор гостей - 18:00
Старт - 19:00

спим.

спим,
сиренью светает ночь.
солнце окутает улицу в два часа дня,
«я еще не проснулся», —
ничем не могу помочь,
с сигаретой в зубах
зиме ковырял глаза.
никогда не могу уснуть —
пять и шесть утра,
дни бегут,
улетают голуби со двора.
сломанный контрабас,
во снах атлас полынью порос,
желтоглазые кошки нас нянчат и сторожат.
эфемерно художественно
пятнами растекусь,
попробую сон на вкус.
угаснут запахи палочек
лаванды, сандала, ириса.
ты здесь дышишь
невыносимо близко,
на детской кровати
в которой я в дуру выросла.
выкарабкайся
из рук моих маленьких, девичьих,
поклонись солнцу вялому. сверилась
и молюсь, зажигая зарево.
в одиночку высплюсь,
надеюсь.
зима-предтеча
нас – богохульников
раздевает до талого.

нужно спать хотя бы по пять часов в день,
иногда становиться выносящим мозг похуистом.
ну и хуйня эти ваши тату эскизы с цветами и птичками,
нахуярь мне на лбу бантик розовый в виде мозга.

от воздействия твоего распрямляются все извилины,
некогда дрожащие при одном беглом взгляде у киоска.
я бы все из тебя выдоил, как в ведро, собирая теплые, парные мысли
о твоих невыносимых эмоциях, мыслях, чувствах.

жалко барнаул далеко от монтака, мы не сядем на электричку
и в заброшенном на зиму доме не найдем мини бар с водкой.
сколько кошек у нас еще будет, сколько мы еще вынесем?
сейв оур солс на груди – три точки три тире три точки.

искусать тебя мог любя только ребенок.
серафим красноперый, сотни глаз не моргая душат,
чувствуешь ли ты себя педофилом, называя ее малышкой,
или подобием чикатило, надевая морские узлы на руки?

в позе догги не получается долго из-за надписи на пояснице,
из-за члена в руке просыпаться пиздец приятно.
никакого бдсм, чисто благие намерения –
благодарность, доверие, сила, мудрость

и явство,
— внезапно узнать что тебя вытащили из чс в телеграмме,
спустя полтора года после свадьбы с какой-то дурой.
расскажи, как скучаешь, что лучше уже не будет.
никаких нахуй встреч и прощаний под тома йорка.

никаких «ол ай нид» и «соу факинг спешл»
повторяю погромче – вяжи из меня что хочешь,
не забудь бантик розовый на лбу выколоть,
вымолить у кого-то стрёмного лайк на голую фотку.

не забудь свою пачку парламента на вахте в школе,
тебе нужно бежать, уехать подальше за новый мост.
хочу осень жаркую, рыжую, нежную, словно кошка,
никогда не встречать людей, не учиться и не работать,

на георгиева на вписке есть печенье, снюхать дорогу,
колоть бридж вскрытыми иглами не боясь венеры букета
на мосту через обь на перилах задать вопросы
в заржавевших замочках там же найти невзначай ответы

и ни в коем случае никогда, ни за что, никого не слушать,
жить как будто еще чуть-чуть и тебя не станет.
просто строчи стихи, о том что любишь, еще разочек,
может, с моста спущусь,
к теплоходным забытым станциям.

шесть утра, а я про терракоту.
https://telegra.ph/terrakota-02-12-2

обнимая мои ноги засыпал,
волос кружево оставил на простынке.
я с тобой как будто умирал,
танцевал в виниловой пластинке.

захотел — заплакал, захотел — ожил
в куче настоящего порока,
и меня, наверное, не любил,
образ твой, знакомый только богу.

яблок дольки, и вина бутылка.
всё чем мы с тобой питались — кровью.
я своими синими прожилками
обнимаю ауру зелёную.

ма шери, котёнок, аллилуя!
я с тобой заплакать смог во веки..
обнимая мои ноги поцелуями,
ты завис в веретене делений.

январь 24?

у тебя город не спит,
кто-то что-то хранит.
повторяются дни,
в голове одни.
ничего святого
кроме женщины,
ничего другого
кроме вечности.
трясогузок нет
и в окне одни
дни и дни
дни
и
дни.
ночи вдали,
о себе одни синяки.
разбираю книги
люди в них другие.
не спала, не жила,
моросили дожди.
наши ночи вдали.
терпеливо жди,
терпеливо жди,
терпеливо жди.
затерпи.
высыпайся,
люби.

на полу уселась, ковыряешь пальцы,
были первые – не ценили.
замахнулся, а я шугаюсь.
в обезглавленном солнцем кителе

русоватый теснится омут,
и глаза – ежевичные искры.
на бумаге написана комната,
подпись связывает неискренне.

мы мурчим, словно кошки в марте,
горячимся, как батареи.
не хочу отсчитать напрасно
наши прошлые жизни ценные.

слово скомкано, все начинается,
ты еще побываешь на сцене.
не читай это все, мне отказано –

некармическое
невезение.

шматками снега обрывки любимых строчек.
найди в себе силы в меня по утру шмальнуть.
глаза заслезятся, солеными вскоре будут.
приснится все то,
к чему я ни в жизнь больше
не прикоснусь.

на арках колес запекается грязь и порох,
кусками ложатся на шапки прохожих останки домов.
просто зайди чуть дальше центральных улиц
и лицезрей знакомый панельный ужас.

вместо цветов была роза в бутылке пива,
вместо слёз мамы – мечты про эльфийские уши.
заблокируй меня в инсте, удали посты с нынче любимыми,
я ни за что больше спать не смогу и не буду,

ведь мне снится метро и разорванные пассажиры,
снятся жёны и роды, фальшивые сетки с тиграми.
этот дом изнутри словно карта забытого мира,
просыпаюсь от писка котенка, что еле дышит.

че ты паришься, сходи покури в туалете,
ощути себя школотой, сбежавшей с последних уроков.
руки чистые, без единых морщинок,
выпиравшие вены о чувствах твоих напомнят.

выпить за чувака, что не понял, во что ввязался,
или планово выставлять себя конченной дурой.
называй своей кошкой, пока мы хотим влюбляться,

а иначе я убегу
в тот панельный ужас

почитала у светы на обращении
стало физически плохо от какой-то атмосферы хтони, но ребят как обычно шикарных собрала

я думал, что меня любят
когда с двенадцати лет
слышал фразу
«я на тебя подрочил»

я думал, что меня любят,
когда парень
ненавязчиво предлагал
посмотреть у меня дома фильм

я думал, что меня любят,
когда узнал,
что моя вагина красивее,
чем у какой-то иры

я думал, я думал, я думал
и я устал

лучше бы вы никогда меня не любили

хожу в спортзал.
эндокринолог выписал витамины,
психолог еще до кучи рецептов,
там адерал —
контролирует мои бзики.
ламотриджин, флуоксетин,
все это – хуета.

вторник – обычный житель,
пятница – уебан.
мне бы новую дырку в теле,
бутылочку хуги,
потрахаться и лежать.

организую свой быт –
йога, растяжка, массаж,
максимум на неделю,
пока мне не вкинут грамм.
на выходных потерян,
вклиниваюсь в квадрат.

пытаюсь прочесть строчки книги –
мысли лишь про анал.
потереби мне клитор.
я невъебенно устал
от мыслей
про то, что не любишь,
про все комплименты в личке,

сегодня среда
и точка.
меня уже
не отыщешь.

резервуары.
сонные параличи.
слёзы,
вымощенные покоем.
все пять букв
умещаются в пол-строки,
а я думаю,
что навек
за твоей спиною.

милый мой,
придуши и вылюби.
ничего не видь
и ни с чем
меня ожидай.
в сомне губ
шепотком погибели –
книжный перечень,
твёрдый стан.

мне не хочется
мутными сквернословиями
умирать
на твоих глазах.
котик мой, придуши,
пока я в неволе,
пока в силах ты
душу мою
держать.

папа, подари на новый год мне стулья,
мне бывает не на чем сидеть.
я болею. завтра – сёдня будто.
нужно было вытерпеть капель.

запираться на засов, дышать лишь дома
сон хранить чужой, и свой теперь
папа, хочешь, мы с тобой покурим?
на веранде старой не закрыта дверь

научи забыться через трубку,
и в ведерке, в мартовский «бабень»
затащи на старенькую кухню
от тюльпанов обрези стеблей.

ни за двадцать, ни за тридцать центов
я не вытащу с тебя и капли слёз.
папа, я прошу всего лишь пару стульев,
на любовь подсесть давно готов.

гипер-чувствительное поколение,
либерально настроенная молодежь,
охуеют после первой увиденной гибели,
заливая крафтовым пивом межрёберный нож.

будет досадно налить мимо кружки будничной
солоноватый стаут впервые за год.
мой новый год не похож на прошедший ужас,
из косяка и любви был на зло составлен.

ни одних суток без бутыля пиваса,
ни одной ночи без слизанных наспех слёз.
пела про поколения группа плохо,
я под убийц затеряюсь уже всерьез.

начальник секции по поеданию гвоздей
и девочка, завернутая в шифер.
моих замшелых старых кирпичей
достаточно, чтоб выпрямился кливер

в нуарном ветре мусорной метели
лечу, как целофановый пакет.
я где-то был, на карте новых целей
остался меткой близкий человек.

всё снова мокро, мошки, пыль-песок,
разводы соли в деревянном свете.
упал на пол и умер, босиком
на штукатурке запечатал вихри следа.

меня не видно в простенькой любви,
и в чётком почерке, расплавленном по кольцам.
ни серебра, ни золота вдали
лишь чёрно-белое, холодное оконце.