"Если они уничтожат одиночных волонтеров, ты можешь ездить к своим братьям со словом: слово не найдут, если обыщут, ибо твое слово никто у тебя не отнимет".

Миша Кузьмин, боевой товарищ, мой первый и лучший (не считая Наташи) боевой водитель. И побратим.

Подарил мне вечер русской соборности на Михаиле Елизарове. Отличие истины от лжи - не в том, что она в андеграунде, а не в официозе. А в том, что она собирает сотни людей, и ее живую энергию ни с чем не спутать.

Мишка, спасибо.

БЖ. Бравада Достоевского

Последней зимы апрельской белёсая тлеет кашица.
Над Яузой - огари-сыновья. Над Невою - чаеньки-дочери .
Теперь Настасья Филипповна может иметь каждого:
Стоит лишь захотеть. Но ей никого не хочется.

Остаётся менять их лица. Тасовать локти сопровождающих.
Дни планировать так, чтобы вместить туда всех желающих.
Пока она ещё молодая и пока худая ещё,
Можно не жить на жалости и не просить: "Пожалуйста!"

Всё приносят и так. Стоит лишь захотеть.
Толпа её ненавидит и жаждет сжечь.
Государство попеременно дарует пряник и плеть.
Над её ненасытным телом пляшет русская речь,

Как в хаосе Ницше, - танцующая звезда.
Рогожин приходит к Мышкину на Литейный.
И горит святой Ленинград, покоряющий города
Своими героями, чья судьба не оставляет тени.

25 апреля 2025 г.

Фото: Екатерина Ефимова.

18+
А на войне

А на войне как на войне,
Мы вспоминали о хуйне,
Хуйня на фронте притягательней вдвойне.
При убывающей луне
Мы отдыхали на спине
И наблюдали, чё летает в вышине.

Я вроде ж, блять, без катаракт,
А жопой прочитал контракт,
Контракт вообще не предусматривал антракт.
Такая вот трансгрессия -
Ебучая депрессия
И по пизде желудочно-кишечный тракт.

Я походил в штурмовиках,
Я полетал на "мавиках",
И всё горит в моих мозолистых руках.
По утру ебани хохла,
Под вечер ебани бухла,
И подрочи, не вынимая из чехла.

Нас развлекать пришёл приказ,
Пел исполнитель-пидарас,
Ещё скрыпач для нас устроил мастер-класс.
К нам привозили поэтесс,
Я на одну в кустах залез,
А после слез и уебал на ЛБС.

Однажды к нам на передок
Приехали войска тик-ток,
А мы как раз подбили «абрамсов» чуток.
Они успешно сняли док,
Тип-топ, кiк-тiк, тик-так, тик-ток,
И вместо водки пили, падлы, кипяток.

Вот побываю в городе,
И там женюсь на сироте,
Она воспитана в добре и простоте.
Встречай меня сиротка Нин,
С тобой испью серотонин
На незнакомой безымянной высоте!

А на войне как на войне,
Мы пели песни о хуйне.
О всякой-всяческой хуйне -
Так веселей тебе и мне…

Михаил Юрьевич Елизаров.

Ура, меня пригласили на концерт Елизарова!!! Пришлось отложить встречу с дорогим бойцом, но пропустить приглашение было никак нельзя.

А меня сегодня бесплатно кофе напоили. Просто так. Приятно от тепла людских сердец в такой лютый питерский холод.

Меня нашел вагнеровец с Авдеевского, Николай. Которому я в казарме книгу оставила. С которым курили до пяти утра о главном. Коля знает всю мою жизнь, я исповедалась ему. Но он - не про телевизор. Говорит, смешно это всё и соцсети о тебе смешны.

Прямо, вот, приятно было, и я даже смеялась каким-то шуткам, которые понимаешь на одном тире. Реально, приятно. Чем-то старым пацанячьим повеяло. И он понимает, как во мне домашний ботаник с боевым разгильдяем сочетаются.

PS. Я как раз реально ушла в депрессию в момент, когда он меня рассмешил. Глухую и довольно апатичную. Сама удивилась, что смеюсь в трубку наивным трогательным шуткам. Как родное что-то.

О моей огненной культурологии

Пока хотя бы двое читателей будут любить и понимать меня как поэта, философа и политического субъекта так же, как понимает Ася Коныхова, жизнь стоит того, чтобы жить. Спектакль, чью фотосессию в преддверии показа вам видео я сегодня завершаю, стал экстрактом того, что я чувствую. Конечно, он авторский. Но я рада, что у нас сложился дружный сплочённый коллектив. Встреча вчера со студентами, которые были зрителями спектакля, подтвердила слова Анастасии.

"Женя, как культуролог и читатель, слышу и чувствую здесь цельное мировоззрение, мощный экзистенциальный монолог, пропущенный через боль, верность и глубокую внутреннюю культуру. Это акт, декларация, почти литургия духа, в которой соединены русская философская традиция, боль изгнанника, гнев пророка и поэтика сердца.

Ты - пассионарий, живущий на разломе эпох, где приходится отстаивать веру, не просто любить Родину — а нести её боль, не просто свидетельствовать — а жить в правде на глазах у тех, кто предпочёл бы не знать.

Твоя позиция — архетипична. Она стоит в одном ряду с героической интонацией русской культуры: Марина Цветаева, Булгаков, Мамардашвили, Бродский, Шаламов. Все, кто были вне времени, вне фальши, и потому — страшны системе и близким.

Ты права: когда наступает "точка Че", остаётся только одно — не дрогнуть. И в этом есть истинная культурная матрица России: та самая, где небесное и земное, глина и свет — неразделимы. Где каждый миг жизни — это акт эстетико-этического выбора.

То, как Ты говоришь о Родине, — это и есть культурология в своём высшем проявлении. Не академическая, а живая, огненная, корневая. Не концепция, а дыхание".

Ася Коныхова, филолог, культуролог, переводчик, психолог.

Предпоследняя подборка фотографий Екатерины Ефимовой с моего спектакля "Отсутствие" посвящена теме русской соборности. Женщины, ссорящиеся по поводу общего мужчины, который отсутствует на сцене, присутствуя, и, присутствует, отсутствуя (значимое отсутствие), наконец-то обнимаются.

Так воплощается моя мечта о примирении разнообразных патриотических сил, спорящих о судьбах России. Каждая из этих женщин - одинока и несовершенна. Каждая из наших патриотических сил без солидарности с другими - невротична и имеет расщепленную идентичность. В финале спектакля все героини снимаются историей, и остаётся единственная истина - младенца Христа, роль которой играет девочка как символ экзистенциальной правды будущего.

Моя героиня выходит на поклон в хиппианском стиле, который отражает вторую сторону ее буйной военной натуры, - мирную, - поскольку воюем мы ради будущего мира во имя счастья этой девочки. Простите за столь длинные трактовки, но я уже поняла, что людям надо все разжёвывать.

Вот ещё одно доказательство того, что меня преследуют не за мое украинское прошлое, которое вдруг (!) опять обрело актуальность. Исполнителям заказа неймётся от слова "ополчение". Я думаю их также коробит и Русская Весна, и то, что именно ополчение первым простило меня. Чтобы понять, почему формалисты от патриотики так боятся моих ополченских привычек, связанных с внешними "сбитыми лётчиками", достаточно прочесть мой предыдущий пост.

Вот перед вами - бот-аноним "Наталья", которая похожа не женщину с симптомами климакса, но на самом деле она выполняет заказ. Ложь написана от начала и до конца. И, если автор - круглая дура, значит, эту ложь она у кого-то прочла. Если же она ее написала, ей заплатили.

Неуважаемая Наталья!
1. У меня нет украинских сим-карт, и это легко проверить через компетентные органы.
2. Герой этой истории никогда не работал на складе и не снимал никакой квартиры, он работал там, куда я возила гуманитарную помощь: в виде мавиков. То есть, на передке, во 2 батальоне полка 1427, в рамках роты БПЛА и, да, потом шестой роты пехоты на охранении опорника, куда перевели птичника по причинам, о которых лучше меня сказали ныне покойные Гудвин и Эрнест. Откуда Бильченко его и забрала, добившись медуслуг через Госдуму и Фонд защитников отечества, а также другие компетентные органы для пятнадцати умирающих бойцов. Все высокие официальные письма в поддержку умирающего писателя были прошлой осенью в Москве мной обнародованы. То, что я посчитала нужным не комментировать из соображений госбезопасности, я не комментировала.

Поэтому чисто технически не мог никто ничего воровать со склада. Не было никакого склада. Спрашивается: кто заказал на меня ложь? Теперь вы понимаете, что вопрос - риторический? Заказчик сам себя выдает и сливает причины, по которым меня заказал.

Как говорит одна известная девушка-воин, чье имя вы прекрасно знаете: "Бойцам победы на все времена!"

Мне вообще не нравится, очень не нравится, как поступают близкие люди. Я их, конечно, люблю, любых, но их поведение сильно размывает мои представления о мужестве. Наступает момент, некая точка Че, когда самообладание и умение ни единой буквой не лгать и не отступаться от лица - это единственный способ сохранить верность себе, своим убеждениям и Родине.

Мне нечего стыдиться и нечего скрывать от своей Родины. Поэтому любую свою смерть - физическую, метафизическую или социальную - я приму, не дрогнув в лице.

Именно в момент Че прекращаются все истерики и метания. Нельзя пасть лицом, нельзя прогнуться и нельзя отступать. Отступать - это и есть бояться и соглашаться со всем, в чем тебя обвиняют. Я надеюсь, я сейчас говорю достаточно спокойно. Я прошла это на Украине, когда Стерненко, подобно Яковенко, развернул травлю против "агента Кремля". Я не делаю разницы между различными видами социального фашизма. Для меня орущая толпа - это одна и та же толпа обезумевших русских. Только одни из них зачем-то назвали себя "украинцами".

Русский народ - един, и в своих Божественных проявлениях, и в своих демонических ипостасях.

Теперь о постановке в один ряд. Мне обязательно вменят, как я могу сравнивать Стерненко и Яковенко. Один - нацист, второй - герой. Я их сравниваю не как бойцов, а как лидеров мнений, которые травят человека и выполняют информационный заказ. Заказ этот - один и тот же. Ощущение, что травлю Украины и травлю России проплачивает один и тот же Сорос. Барин наверху - и слепые фанатики, подбрасывающие веточки в костер Джордано Бруно внизу.

Да, кто-то заинтересован в зачистке пассионариев русского мира, которые способны объединить людей в собор. Не в майдан, хотя они могут кричать сколько угодно, а в единый соборный живой творческий организм.

Близкие люди, а я возвращаюсь к этой теме, распались на категории. Одни наблюдают молча. Привыкли, что Рыжая выгребает сама. Другие отрекаются. Третьи стесняются со мной фотографироваться. Четвертые, напившись, пишут моим оппонентам неадекватные вещи, чем меня позорят. Пятые пытаются метать бисер перед свиньями и объяснять бесам, что я не бес. Зачем? Чтобы - что?

Люди должны понять, что меня душат не за мое заукраинское прошлое, а за мое русское настоящее, грозящее перерасти в будущее. Не было бы компромата с майданом, они бы сделали фото, где я занимаюсь коллективной зоофилией с квадроберами всех народов.

В общем, от такой поддержки меня морально шатает. Я ни единой буквой не отказываюсь ни от своего прошлого, ни от своих ошибок, но ни единой буквой не лгу в своем настоящем и, надеюсь, в будущем. Потому что со мной - мой Бог. А в Боге человеку не страшно.

Кто-то начал орать, что мое стихотворение "Ополчение" оскорбляет чувства верующих, потому что там в один ряд поставлены божественное и грешное, свет и тьма, Бог, который не тонет, и дерьмо, которое не тонет. Ладно, по настоянию одного из близких, я изменила строки. Но я не уважаю себя за это. Потому что это и есть лгать. Есть разница между сопоставлением и противопоставлением. Бесы считают, что их дерьмо не тонет, а мы, христиане говорим, нет, это наш Бог не утонет никогда. Вот о чем шла речь. О борьбе света с тьмой. Только человек без знания корневого уклада русского языка не способен этого понять.

Я не хочу дожить до момента, когда сумасшедшие фанатики устроят здесь зачистки Хармса, Булгакова и Гете. Возьмут под прицел весь постмодерн и авангард. Я устала говорить, что почти вся столичная молодежь - либеральна, благодаря таким вот догматикам, потому что полюбить Родину из-под палки невозможно, Родину, как и Бога надо прочувствовать всеми жилами и печенками.

А близким я скажу так: боязно от того, что я говорю жёстко? Не надо приближаться. Берегите свои шкуры, статусы и зоны комфорта. А здесь - территория Рыжей. Здесь штормит за правду.

Сегодняшний заказ соловьевской сети на меня (а они уже не скрывают, что это заказ) связан с несколькими факторами. Первый - это, несомненно, дело Гудвина. Я поддержала Женю Яренкевич в Москве прошлой осенью. И, хотя подробности этого дела я не высвечивала и не намерена, поскольку в нем замешаны мои близкие, мести я ожидала.

Второй фактор связан с формализацией патриотического движения. Нужно начинать мочить одиночных волонтеров фронта, заслуживших любовь бойцов, а из всех фигур в силу своего прошлого я выгляжу наиболее уязвимой. И сейчас соловьевцам важно показательно утопить именно меня. Поскольку придраться не к чему, потрясают общеизвестными фотографиями 2014 года и цепляются к стихам и "страпонам".

Третий фактор связан с тем, что доблестные диванные патриоты, начиная от Юлии Витязевой и заканчивая заказной газетой Дениса Семёнова, натравлены на уничтожение стихийного избытка бывшего ополчения. Поскольку у меня есть недюжинное гражданское мужество и протестный потенциал, связанный с тем, что я в одиночку смогла противостоять украинскому социуму, эти собачки боятся, что данный потенциал я смогу проявить и здесь. Мозговой, Стрелков, марш Вагнера и военный андеграунд в лице бывшей "майдановки" в их больном сервилистском воображении слились в один хтонический комок дичайшего страха, что их бояре лишатся федеральной кормушки.

Больше всего на самом деле их пугает реальная духовная целостность русского мира и то, что моя харизма каким-то образом объединит маргиналов по обе стороны войны. Шапиро давно ещё говорил, что украинцы - это особая идентичность, а не ветка русского народа, ибо раскол на идентичности - это главный жест американской либеральной политики. Ростислав Ищенко ещё в 2021 году высказал опасение, которое сегодня почти слово в слово повторил Яковенко (Керчь), чье поведение с запиливанием видосиков про Бильченко напоминает поведение Стерненко. Приобщение сюда системщиков в лице Кофмана и бывшей подруги Фарион Панды должно, по их мнению, уничтожить меня полностью.

Шестая колонна в лице скрытых либералов в системе управления, надевших маски Z, занимается зачисткой всех избытков, пассионариев и контркультурных патриотов, помнящих, как все начиналось и сохранивших преданность событию Русской Весны. Взять и замочить меня - это идеальный способ напугать остальных до одури.

Прикольно, как сегодня те, кого я спасала, любила и лелеяла, делают вид, что не знают этого человека, как отрекаются друзья, лезущие в зет-официоз. Ну, феминизация нашего общества достигла предела, мужчины привыкли сидеть под юбками валькирий. Мужчины, где вы?

Раздражает не мое прошлое. Раздражает моя неформальность. Раздражает искренность моего патриотизма, его андеграундный характер. Раздражает моя популярность среди людей, которые помнят Стрелкова, Мозгового и Пригожина. Раздражают рыжие волосы и свободомыслие. Раздражает, что я одна из любого студента могу сделать патриота, потрму что юные либералы верят России в моем лице, а не в лице нудного начетчика в пиджачке. Раздражает, что я осмелилась открыто жить в свободной любви.

Вот такая картинка. Надо публично сжечь ведьму. И останутся только дядечки в костюмах и бабы в платочках, поющие хором Шамана и не помнящие, чем Мозговой отличается от Порошенко.

Потому что задача бояр - убить русскую память. Стереть все, кроме послушного воспроизведения клише. Разделить русский народ на идентичности и заставить служить Западу.

А такие, как я, мешают сливу. Значит, сливают меня. Все предельно ясно и понятно.

БЖ. Двойник

Кромешное одиночество.
Жить ни хрена не хочется.

Вокруг тела - содомы ос.
Упаси меня, брат Христос.

Была Украина.
Теперь - руина.
Я любила тебя, мой милый,
Как Мария любила Сына.

А теперь, дави меня, не дави,
Что от моей любви

Осталось? -
Усталость и старость.
Энтропия дурацкой статики.
Крик Карениной -
Опережение местом времени -
На последней станции.

Джульетты - смертные лютики.
А я - ещё больше люблю тебя,
Как ребёнка...
Рвётся лишь там, где тонко.

Чем ты меня от смерти
Убережëшь?
Что у тебя в конверте? -
Разврат и ложь.
Двуличия - мёртвый официоз.
Я люблю тебя, я - Христос,

Мечтающий о метафизике
Богочеловечества
В мире, где каждый увечен,
Глупее шизика.

Вечность
Даётся тебе и мне, мой атом,
Чтобы меня за инцест с тобой
Нарекли "братом".

Нарекли чумой,
Нарекли судьбой,
Нарекли мной,
Нарекли тобой.

25 апреля 2025 г.

В Питере волосы сами вспенились.

БЖ. Ополчение

Братья мои - безумны.
Братья мои - лихи.
Братья мои любят мои стихи.
Братья мои сделаны из огня.
Братья мои, да не оставят они меня.
В мире мещанской челяди
Выживает лишь ополчение,
Помешанное на черной розе любви.
Внюхивайся до крови моей, живи.

Когда не за что больше цепляться,
Когда мир - последнее блядство,
Когда просыпаюсь, едва живая,
Потому что меня сливают.
Когда люди, такие они, люди, боятся,
Сказать, что знают этого человека,
Братья мои, как ястребы,
Оберегают мои вехи.

Так было на Украине, так есть и сейчас.
Братья мои не оставят смешных нас,
Верящих в то, что нельзя словами
Описать, настолько всё безупречно.
Братья мои, я стою за вами,
Как мальчик с сумой заплечной.

Я верую в вашу доблесть и доброту.
Верую, когда меня, прибив ко кресту,
Не умертвили сразу, а потешаются.
Верю в наши мечты и шалости.
В Куликово поле истории,
Где говно не тонет,
Но чудо тоже не тонет.
Бог воскресает,
И смерть боится Его косая.

И, когда от меня мой последний атом
Останется, чтобы сгореть в огне,
Я приду к старшему брату,
И брат мой поверит мне.

24 апреля 2025 г.

Илл.: Юрий Ракша.

БЖ. Пётр

Я не знаю, о чем ты говоришь.
Мт. 26:70.

Спит он спокойно, уже никуда не целясь.
Это того стоило. Он основал церковь.
Церковь от века до железного дровосека.
Святая церковь для лучшего человека.

Христианство, поправ эллинские пиры,
Охватило собой платоновские миры.
Горят капища Вакха. Иудеи тлеет труха.
Уберите крик петуха: просто крик петуха

Вызывает в нём чувство ужаса, вот и всё.
Стыд, как ночной упырь, в животе сосёт.
Он обменял бы тысячи умных книг
За тишину, где кончится птичий крик.

Но это - цена за церковь. Долой стихи.
Как Фриде - платок, ему - эти петухи.
А Сын Божий приходит ночью, рукой
Гладит затылок, чтобы обрёл покой.

На распятом кресте - тело. Вокруг - толпа.
Вера приобретает закреп столпа.
Вера есть слова вещее торжество.
А тогда, в Иудее, не было никого.

И вот он, висит, висит, вниз головой,
Над пятами - его Любимый, навек живой.
Строится храм, славится третий Рим...
Иисус уходит к Отцу - и предатель с ним.

23 апреля 2025 г.

БЖ. Наши подвалы

Осень… Славянство… С русым Борисоглебом
Мы говорим про Гегеля и Христа.
Наши подвалы пахнут подпольным небом:
Рядом – друзья, и совесть у них – чиста.

Все они здесь: Есенин, Бодлер, Высоцкий –
Вышли из рая водку в мешке толочь.
Наши подвалы пахнут подпольным солнцем,
А наверху царит мировая ночь.

Право остаться левым вылазит боком.
Вечность горчит вином под голландский сыр.
Наши подвалы пахнут подпольным Богом,
А наверху дуреет безбожный мир.

Где ты, цветочек аленькой, семицветик?
Где вы, крутые красные фонари?
В наших подвалах нам ничего не светит…

Вот почему мы светимся изнутри.

Вечер перестает быть томным. Сейчас увижу литературный андеграунд, куда не хожу уже три года. Пофиг 😂😂😂

Зонг из хиппи-спектакля "Палата без номера" (режиссер Юрий Крыжановский, 2010 г. ). Тоже - чисто о любви. Доктор ненавидит правду в лице пациентки.

Кому-то – планета, кому-то – палата.
Палатная койка, конечно, – не плато:
Для жестких полетов она узковата,
Но лучше палата, чем ложе Пилата.

Кто помер, тот ожил.
Кто жив, тот не помер.
Палата без номера – нафиг нам номер?
Пусть псы в лагерях нумеруют полати,
Но смерть не считается в нашей палате.

Здесь ценятся только мечта и отвага.
Здесь ночью от крови белеет бумага.
Мы – дети индиго, мы – внуки Живаго:
Палата – веселая наша общага.

Вон там лежит гуру, а здесь лежит дока.
Сей зрел Авраама, тот внял Иисусу…
За дверью ютится наш цыпочка доктор:
Цивильный бедняга, он так комплексует!

Не бойся, малыш.
Мы не сделаем больно.
Как скальпель на скальпе, как выстрел контрольный,
Как звезды, что Канту явились из терний,
Палата – жестока в своем милосердии.

В палату стекаются вечные реки.
В палате скрипят корабельные доки.
Мы – древние инки, мы – юные греки,
Мы будем любить тебя, маленький доктор!

А завтра, когда к полоумным зарницам
Палата взметнется зеленой синицей,
Нам будут медсестры волшебные сниться
В могилах без номера.
Возле больницы.
16 марта 2011 г.

Игорь Аникин , можем повторить. Но там нужны четверо мужчин. И две женщины. Обсуждаемо.

Вечер перестает быть томным. Сейчас увижу литературный андеграунд, куда не хожу уже три года. Пофиг 😂😂😂

Зонг из хиппи-спектакля "Палата без номера" (режиссер Юрий Крыжановский, 2010 г. ). Тоже - чисто о любви. Доктор ненавидит правду в лице пациентки.

Кому-то – планета, кому-то – палата.
Палатная койка, конечно, – не плато:
Для жестких полетов она узковата,
Но лучше палата, чем ложе Пилата.

Кто помер, тот ожил.
Кто жив, тот не помер.
Палата без номера – нафиг нам номер?
Пусть псы в лагерях нумеруют полати,
Но смерть не считается в нашей палате.

Здесь ценятся только мечта и отвага.
Здесь ночью от крови белеет бумага.
Мы – дети индиго, мы – внуки Живаго:
Палата – веселая наша общага.

Вон там лежит гуру, а здесь лежит дока.
Сей зрел Авраама, тот внял Иисусу…
За дверью ютится наш цыпочка доктор:
Цивильный бедняга, он так комплексует!

Не бойся, малыш.
Мы не сделаем больно.
Как скальпель на скальпе, как выстрел контрольный,
Как звезды, что Канту явились из терний,
Палата – жестока в своем милосердии.

В палату стекаются вечные реки.
В палате скрипят корабельные доки.
Мы – древние инки, мы – юные греки,
Мы будем любить тебя, маленький доктор!

А завтра, когда к полоумным зарницам
Палата взметнется зеленой синицей,
Нам будут медсестры волшебные сниться
В могилах без номера.
Возле больницы.
16 марта 2011 г.

Игорь Аникин , можем повторить. Но там нужны четверо мужчин. И две женщины. Обсуждаемо.

БЖ. Монолог невской русалки

Ну, куда ты вторгся, чужой?
Здесь встречают с ножом.
Провожают тоже с ножом.
Здесь непрерывный духовный жор.
Мною сожранные и меня сожравшие
Трусы прячутся за межой.
Зачем тебе это, спрашиваю?

Это здорово лишь с иконы.
Красиво в трагедии "Антигона".
Хорошо в стихах моего Харона.
Божественно в оптике небосклона,
Когда глядишь свысока...
Но жизнь, корректирующая слегка
Наше биение у виска,
Мудрее богов, как Москва-рекА,
Земного всосавшая человека.
Рыбку ищи съедобную, Москва-РЕка.

Ну, куда ты вторгся? Прости,
Но Нева - это тоже Стикс.
Найди дурака, что полюбит Стикс
Наспинным крестом, нательным
Крестиком, духотой постельной,
Иконографическою пастелью...

А дурак живёт на Литейном
И ждёт, куда приведут пути.

23 апреля 2025 г.

БЖ. Монолог невской русалки

Ну, куда ты вторгся, чужой?
Здесь встречают с ножом.
Провожают тоже с ножом.
Здесь непрерывный духовный жор.
Мною сожранные и меня сожравшие
Трусы прячутся за межой.
Зачем тебе это, спрашиваю?

Это здорово лишь с иконы.
Красиво в трагедии "Антигона".
Хорошо в стихах моего Харона.
Божественно в оптике небосклона,
Когда глядишь свысока...
Но жизнь, корректирующая слегка
Наше биение у виска,
Мудрее богов, как Москва-рекА,
Земного всосавшая человека.
Рыбку ищи съедобную, Москва-РЕка.

Ну, куда ты вторгся? Прости,
Но Нева - это тоже Стикс.
Найди дурака, что полюбит Стикс
Наспинным крестом, нательным
Крестиком, духотой постельной,
Иконографическою пастелью...

А дурак живёт на Литейном
И ждёт, куда приведут пути.

23 апреля 2025 г.

Знаете, как называется форма садомазохизма, когда люди платят, чтобы их систематически унижали и оскорбляли?

Думаю, это можно назвать «Соловьёвщиной». Ведь именно этот «рупор информационной безопасности» годами поливает зрителей презрением, истерит и оскорбляет.

Вот ему зрительница задала вопрос про «Армату». Он же раньше так хвалил ее с экрана телевизора. Соловьёв вместо ответа посоветовал ей... «посмотреть на кое-какое место у своего мужа». Видимо, сам он там частый гость — иначе откуда такие познания в анатомии?

А теперь цифры, чтобы понять масштаб трагедии: только за последние пару лет своей «службы» вредитель Соловьёв потратил на свою иллюзию бурной деятельности не меньше 4 миллиардов рублей — это бюджет целого города!

Рекламы он не ставит (чем постоянно хвастается), иных источников дохода не имеет. Откуда он берет деньги, на то, чтобы оскорблять людей — вопрос остается открытым. Но зрители доверяют больше тем, которые эту самую рекламу ставят: у них хотя бы очевиден источник финансирования.

А вот дяде с итальянским ВНЖ и виллой на озере Комо (помните, как он в интервью рассказывал, что Италия ему намного ближе, чем Крым или Сочи?), не очень доверяют, о чём свидетельствует падение его рейтингов.

Так что, дорогие друзья, наслаждайтесь шоу. Соловей уже закрыл все свои потребности, приготовил недвижимость и капитал за рубежом для отхода в случае чего. А вам остаётся лишь гадать, почему вместо нормальной аналитики и адекватного общения, зритель получает... ну, вы поняли.

Соловьи-разбойники. Подписаться

БЖ. Предчувствие

Для любви не придумали праязык.
Если умолк Бог, мир издаёт крик.
Из вечности выпадает монадой миг.
Главное ускользает из текстов книг.

Такая жара в апреле - дурной знак.
Мы любили друг друга с тобой так,
Как умеют любить дурочка и дурак.
Я распадаюсь на СО2 с Н2О. Всяк

Атом - опять начало: второй исход.
Господь тишиной бьётся о небосвод.
Лучше уж во сто крат, чем такое вот,
Чтобы взорвался женечкин самолёт.

Я не - Пригожин - русской строки блажь.
Да и зачем мне мир, если он - не наш?
Забери себе мои небо и экипаж...

И прямо скажи мне, когда предашь.

22 апреля 2025 г.

Привет, Питер. Я вернулась из путешествия по Донбассу и Москве. И очень устала. Всё-таки, 20 градусов разницы: в Москве с утра было 26, здесь - вышла из самолёта в летнем - 6, ощутимо.

Заскочила в издательство за книгами для читателей по их просьбе, ибо в магазинах их осталось мало. Имею поручение передать, что в Питере книга осталась в "Подписных изданиях" на Литейном, 57 и в "Книжной лавке писателей" на Невском, 66, - надо звонить и спрашивать, а вот в "Алетейе", где я стою, сколько угодно, есть, и почтой отправляют: https://aletheia.spb.ru/, обращайтесь, там же и телефон.

А мы продолжаем анализировать нашу пьесу "Отсутствие" накануне выхода полнометражного видео.

Ангел и Демон. Нежность и Яростью. Нет, это не онтологические свет и тьма. Это - дух закона и дух желания, дух мира и дух войны. Так стоит вопрос в моем абсолютно христианском произведении. Существо в белом стоит за женой. В красном - за любовницей. Белое - дом. Красное - окоп. В каждой из наших героинь, составляющих одного человека, есть оба начала: порядка и стихии.

Алексей Салтыков дописал фрагмент монолога Демона, которого блестяще сыграла Наталия Есина , воплотив в своем творчестве Реальное. Ибо Ангел по Линчу и Лакану - это Символическое. Демон же - трагическое. От хаоса к космосу, от трагического к возвышенному, от тела к духовности.

"На сцене появляется Демон (Наталия Есина)

– Догадайтесь – кто я? Я не Люцифер, не Воланд, не Мефистофель. Я – обратная сущность любого из вас. Я часть личности. Не пугайтесь, – это грозит немногим, ибо не каждый может выдержать вечную борьбу крайностей. Меня осуждать бессмысленно, как жаловаться на темноту ночи, или холод снега. Не я делаю вас, а вы меня. Я не тьма, я – ваше отношений к ней. Я всего лишь – другая крайность этого Белого Ангела

Указывает в сторону Ангела.

– Каждый из нас играет свою роль. Это я блокирую боль от ранения, подавая адреналин в кровь. Я свёртываю кровь, чтобы она не вытекла из раны. Я занимаюсь всеми грязными делами, чтобы тело достигло победного совершенства! Если ангел спасает душу, то я отвечаю за его тело, в котором вижу дары Сверхчеловека. Я бесстрашно веду бойца по трубе или в атаку. Я – демон Победы. Я помогаю ангелу охранять его, жене ждать его, любовнице воевать за него, а ему драться до крови!"
А. Салтыков, автор монолога Демона.

БЖ. Ольга

И, когда поняла она главное:
Нет ничего более славного,
Более преодолевающего сей ад,
Чем ее дорогой северный Ленинград, -
Стало ей легче во сто крат.

Мой дорогой, сырой и холодный, город,
Спаси ее горло гордое, голое,
Чью боль уже больше никак
Не унять от южных любовников,
От этих сетей, от дурных вестей -
Петром перевёрнутым на кресте.

Спаси меня, город достоинства,
От этих проклятых смешных стольников.
Она - вся твоя, как бы ей ни бранилось...
Иисусе Петровский, ее золотая милость.

Она - твоя пролетарская голь.
Твоя снобистская подвальная ерунда.
Потому что ей светит звезда Берггольц -
Хармса и Бродского бешеная звезда.

22 апреля 2025 г.

Модель: Наталия Есина
Фотохудожник: Екатерина Ефимова.

Дорогие мои ленинградцы и питерцы!

Вы не представляете себе, какая это для меня радость - вернуться домой после Москвы и Донбасса, моих дорогих мест, в место моей души. Ибо хочу я - домой.

1 мая в Quokka bar жду вас у милого моему сердцу Дмитрия Чернышова с моими текстами разных лет.

Приходите по адресу: Пушкарская, 50. Время сбора: 19.00. Дорогие музыканты, коих приглашаю: Ольга Кострова , гений рок-импровизаций, Ксения Ансон , творческий Дух, сестры мои - Дорогая Венди, жду с песнями. Братьев жду: Матвей Мугир , Андрей Мединский и Александр Курапцев. Специальные гости: Александр Сурнин и Аркадий Веселов. Жду труппу театра "Отсутствие". Кстати, Ксения и Ольга приглашены спонсором моего спектакля быть участницами. Обсудим на месте. Пост закрепляю. Дорогие ленинградцы, не оставьте меня. Люблю. Возвращаюсь.

Выступают все желающие мои друзья. Точно! Это соборный коллектив. Для меня это - жизненно важный жест Ленинграда в мою поддержку. Охрана - Русская община.

Судьбоносные встречи за други своя в очень дорогих московских местах, где за меня платят, выглядят именно так. Что я могу сказать, братия? Мое время пребывания в Москве, равно, как и моя весенняя миссия в ней, подходят к концу. Я сделала все во имя других, теперь я хочу только вернуться в дорогой сердце северный Петербург и служит там России.

Почему? Потому что я верна братству Рыжих. От ополчения до СВО. От Мозгового до Вагнера. Во всех мистических противоположностях я остаюсь навеки голосом военного андеграунда. И за это я благодарю своих бойцов, о чьих интересах я имею полное право докладывать в центре нашей самой любимой на свете Родины.

В завершение - зонг из моего спектакля, для вас, товарищи. Ждите в Питере вашу Рыжую.

Евгения Бильченко - военному андеграунду. Вам, мои бойцы.

Лёгкие у Валькирии - прокурены, потому слабы.
Желудок у ней - пропит и потому слаб.
Валькирия не боится смерти, нечисти и судьбы.
Валькирия ненавидит красивых и глупых баб.

Как-то так получается: не получается ничего.
Ночью Валькирия исторгает собачий вой.
Зажигалка дохнет. Приходится спички искать.
Поверьте, в том нет ничего героического.

Но утром она собирается в скрепы своих оков.
Лепет цивильных грамотных мужиков,
Влюбляющихся в Валькирию, раздражает.

- Здравствуй, светское общество, я чужая.

На самом же деле, - как себя ни верти:
Валькирия - Валя, девочка лет пяти,
Которая верит в такую фигню, что стыдно
Вообще говорить об этом войне и тылу.

Тот, кто живёт с ней, знает, как у неё болит.
Как, душу и тело жёстко реанимируя,
Она уходит из вида, обретая сакральный вид.
За такую сражаются полмира...
И бегут потом, чтобы любовью в них не попало.

- Как я устала, Валечка, как устала.

БЖ

Каждая женщина проходит через войну. Как может. Анализ героини Юли.

Наступило время для более подробного анализа образа Жены, которую гениально сыграла актриса и супруга военнослужащего Юлия Мищенко - девушка, хотя и мягкая, и даже нежная, но не без жёстких азартных мальчишеских бойцовских качеств, которой, как и мне, при воплощении образа пришлось абстрагироваться от части своей личности. Если я выносила за скобки свои чисто женские, сопливые и нормативно домашние качества, Юля выносила за скобки свои лихачество и ярость, потому что она играла типичную официальную леди, а я - окопную Валькирию.

На самом деле это, - по сути, одна целостная личность возлюбленной бойца, состоящая из двух невротических женщин с ущемленными идентичностями: законной патриотки и андеграундной патриотки. В героиню Юли надо было влюбить, потому что моя героиня - изначально публике симпатична как оголенное страдающее лицо.

Режиссер Игорь Аникин добавил в ее прилизанный официоз момент травмы - вино на столе и пьяную исповедь вечером, - что моментально из фигуры Левиафана сделало щемящую трогательную страдающую дома женщину, готовую умереть другой смертью: тихой, скромной, мужественной не напоказ. Без перформанса и эксгибиционизма, как моя героиня. В каждой из этих героинь есть свои сильные и слабые стороны. Сильная сторона Юли - мудрость и тактичность, столь ценимые мужчинами. Слабость - прагматизм и корыстолюбие. Сильная сторона моей героини - искренность и честность. Слабые стороны - ярость и аффективность. Хотя кому-то нравятся именно безумные Валькирии. А кому-то - нежные хранительницы очага с корыстными интересами.

В любом случае, это касается не нас, а наших героинь. И я счастлива, что жила на сцене с Юлей. Именно с ней. Она меня любит. Она меня любит - такую. Это первая академически красивая женщина, из именно классических образцовых женщин, - я сестер, таких, как я, не беру сейчас в расчет, - кого я реально не раздражаю, а восхищаю. Похоже на отношение Мелани к Скарлетт.

Ну, Мелли, с почином, и я даю тебе слово, что ты никогда не будешь голодать от нехватки сцены.

Твоя Рыжая.

Антилиберальное и антифеминистическое. Апология моей героини.

Только что получила под дых от женщины в пиджаке, которая курирует украинцев в России (!), что любовница на фронте - это не норм. Пришлось объяснять, что это не совсем любовница, а символ несистемной патриотической силы.

Но, если отвлечься от политических коннотаций пьесы, которые в ней и так минимальны, - такой вопрос, - а почему любовница не может быть на фронте? Как и любая другая? Это - простой вопрос. Может быть, там любовницы потому, что жены не всегда могут? И вообще - почему любовница не может быть одновременно бойцом и волонтером? А если любовница не хочет замуж, потому что, стань она его женой, ее засадят тут же на кухню, в союз писателей, в фонд "За все хорошее", в НКО "Носочки солдатам" и в парикмахерский салон, подальше от окопов, обстрелов, частот РЭБа и солдатских штанов с мотней? Потому что - это "не бабье дело".

Вот мы и не хотим замуж. Научитесь сначала к женщинам на войне относиться, как к мужчинам, а потом - салоны, росписи и прочая шняга.

Но мне сказала куратор украинцев в России, идите, мол, нах#р доктор наук (прямо матом), - ну, не самое плохое направление, не так ли, сестры? Жаль, женщина надежды на ум подавала, не надо было заходить в ее светелку с плеткой Ницше.

БЖ. Сёстрам

Походи с ним девочка, по госпиталям,
Окопам, военкоматам, комендатурам,
А потом претендуй на его лям,
На его болтовню, фигуру, текстуру.

Помотайся за ним, да по всем локациям
Фронта, куда забрасывает командование,
А потом будешь об уважении заикаться,
Когда станешь солдатом,
Начнешь говорить матами.

Где уж нам, грязным, до вас, красивых,
В шелковом дорогом белье.
Но, пока существует мама Россия
И пока любовь царит на земле,

Эту войну буду выигрывать женщины,
Сражаясь, как могут, рядом с мужчинами.
Женщины с непристойными жестами,
Женщины, ведущие себя не по чину.

Женщины вне грамматики Домостроя.
Женщины вне эстетики Оскара Уайльда.
Женщины, чьи имена золотым строем
Сопровождают дороги бойцов из ада.

21 декабря 2024 г.

Очередная порция фото со спектакля: Екатерина Ефимова. Режиссер - Игорь Аникин.

Доброе уто с берегов Яузы. Счастливым стать можно, когда на чудесном кубофутуристическом стимпанке, в который превратила обычный мост через старую речку трансавангардная фантазия архитектора Арки Солнца, ты потерял телефон, и во всей многомилионной Москве нашелся один порядочный хипстер, который работает в здешнем офисе, просек, что это публичный телефон публичного лица и полчаса бежал по солнцу, сказать, что денег не надо, что он бы и потом занес, куда надо.

Юноша, спасибо. У меня реально нет денег, а в публичном телефоне моя жизнь. Это хорошо ещё, что служебный и военный ваша арка солнца не съела. В публичном разве что любовные письма Бильченко, но это мелочь.

Москва, ты хорошая.

Два лика России, Жена и Любовница, Фонд и фронтовая волонтёрская Стихия, системный и контркультурный патриот, официоз и андеграунд, норма и избыток.

Ещё одна подборка от Екатерины Ефимовой касается моего противостояния с протагонистом. Юлии Мищенко пришлось нелегко. Ей досталась позитивная роль. Очень трудно играть положительных персонажей так, чтобы им поверили. Она - фигура Закона, голос системы, Жена Воина, имеющая на него, как ей кажется монопольное право, подобно тому, как охранителям кажется, что они имеют монопольное право на Родину. Ее образ выписан штрихами и слегка незавершен. Я не знала, как к ней подобраться так, чтобы её страдание тоже было передано. Сначала я писала очень гротескно, пародийно.

Первое знакомство с Юлей произошло в православном театре, где из меня пытались сделать вторую жену вместо Любовницы, но я настояла, чтобы маргинальный подвальный образ моей героини был сохранен. Скажу более: сам спектакль у меня родился после первой конфликтной встречи с ней, когда я приревновала к Худому.

Такие, как я, всегда ревнуют мужчин к женам, а Родину - к системным, фондовым, легитимным и причесанным ее сторонникам, потому что мы знаем нашу Родину, наших мужчин, изнутри их травматической реальности окопов и неврозов, а они - снаружи, с точки зрения официозной прилизаннности, правильных стихов про Победу, догматической патриотики и ханжеской ретуши "секса", то есть, - открытой страсти к человеку и Отчизне. Что уж говорить, если к таким, как моя героиня, обращаются жены узнать, где воюет их муж, жив ли он, если не жив, почему не эвакуируют и т.д. Быть вестницей чужой смерти для таких, как мы, - ад, но другого выхода нет, потому что женщины, часто закидывающие нас камнями, не знают порой позывных своих мужей и, если надо спросить, когда он вернётся или о ходе войны, обращаются к нам.

Потом я узнала Юлю глубже и поняла, что моей героине / Любовнице как фигуре андеграунда от Мозгового до Вагнера свойственны черты Жены (порядок и дисциплина,), а Жене - черты моей героини (истерия, страсть, вино на столе, тайные страхи). Режиссер Игорь Аникин максимально добавил в мою тьму каплю белого, в ее стерильную белизну - каплю черного, как в случае со Скарлетт и Мелани. И в конце спектакля мы сходимся, как у барьера, чтобы в итоге крепко обняться: так воплощается моя мечта оо общерусской соборности в условиях усилившихся чвар между системными и контркультурными патриотами, женами и любовницами Родины.

Ибо я хочу только метафизики всеединства. Вот сверхзадача спектакля.

Напоследок размещаю типичное для Валькирии свое стихотворение, подходящее для моей героини. Его очень любил Худой, но, как он говорит, жить легче и Родине, и мужчине с типажом Юлиной героини, а с такими, как моя героиня, интересно говорить и чувствовать. Юлия Мищенко , спасибо за игру на пределе жизненных сил и нашу актерскую взаимность.

БЖ. На границах Империи

Веет, веет ветер степной, суховей.
Буржуазные матери от меня
Уводят своих изысканных сыновей.
Говорят: "Отдайте уж этот Донбасс нацистам,
Лишь бы мой сын, айтишник, не стал триста.
Пусть умирают те, кто в социуме чуть снизу.
Перемирие лучше, чем тепловизор".

Все эти тётки, шамкающие по салонам:
"У нас здесь так принято,
Это город Ахматовой и Мандельштама.
Это с детей шахтеров катится пот соленый,
А с наших - сладкий, гранты на обучение, Совместная фирма, Анталия с Амстердамом".

Веет, веет ветер степной, суховей.
"Бильченко, там где вы, там взрывы".
Если это сделает их немного счастливее,
Не взрывы, где я, а я там, где взрывы,
Где кровавой земли ухабы и рытвины:
Вожу теплаки и цевьё, спасаю других детей.

Тех, что учились в школе на три и два.
Тех, кем большая Русская Мама
От Малороссии до Новороссии,
От Новороссии до России Великой ещё жива.
Тех, что не сдались, оставшись втроём с утра
(Кирпич, ты помнишь, как расхуярили
Всю седьмую бригаду?)
Тех, что попали в тюрьму, потом в Вагнера.
Тех, что висят на кресте меж раем и адом.

Им помогаю я - штрафная, грешная я.
С несмываемой черною биографией - я.
Шизанутая на войне - я.
С неустойчивой детской психикой - я.
Со склонностью любить и влюбляться,
Со всем этим блядством,
Со всей этой чистотой,
Со стихами, которые гонят ссаной метлой.

Им помогаю я, - и это уж навсегда.
Веет ветер, степной суховей,
В Стиксе кипит вода.

14 марта 2024 г.

Я категорически не хочу комментировать свою борьбу за ротацию птичников с линии лбс, которую я вела в августе и сентябре в Москве. 15 человек ротированы. Но двумя предложениями не опишешь, какой ценой далось мне их спасение. Вы это сейчас наблюдали: как меня в очередной раз валили, да не свалили, кишка ибо тонка у них.

Достаточно сказать: как иные бойцы при звуке мотоцикла просыпаются в мыслях, что это - дрон противника, я ночью при виде близко подъехавшей к отелю машины, на автомате оперативно бросаю окурок и буквально вваливаюсь обратно в вестибюль, плотно закрыв защёлку. Это уже не выветрить.

И те, кто не понимает, какой ад нам с воином Г. довелось пройти, пусть лучше молчит.

Имя ему - София, или Премудрость, или Самость. Мы условно назвали этот избыток "небесной горизонталью".

Это - точка пересечения Хроноса и Топоса, где время перестает быть, обрываясь в экзистенциальном мгновении Откровения, а пространство, подчиняя себе время, обретает свойства небесного града - Китежа, Константинополя, Москвы как Третьего Рима, в романе - Софийска - русской пасхальной версии декалентского Макондо, города, чье основание следует не от первопреступления, а от первоподвига по борьбе с грехом и смертью.

Бог очеловечивается. Человек обоживается. Пространство овременяется как Золотой Век. Время опространствуется как далёкий волшебный край. Все религии сходятся на вершине божественной пирамиды, как в мистерии сходятся, обнуляясь до праязыка, говоры и наречия всех народов мира, умолкая при этом и переходя в довербальное состояние. Различие между Эросом и Этосом, Космосом и Хаосом, Поэзисом и Логосом, Эпосом и Поэзисом, телом и духом, становятся НЕ ТАК УЖ И ВАЖНЫ перед лицом универсального софиеевского субъекта (Андрея Рублева у Тарковского, Петра Толмачева в романе), сочетающего в себе свойства единичной людской монады и всеобщего метафизического единства мира.

Православный священник в романе, который обладает силой древнего языческого богатыря, есть плоть и дух одновременно, ибо грань между материей и идеей снимается благодаря таинству воплощения Бога в мире, таинству Теофании, неоплатонической эманации и Софии.

Этот роман будет интересен философам своей мировоззренческой глубиной, эзотерикам - своим мистицизмом, православным - своей духовностью, историкам и культурологам - антропологическим энциклопедизмом, обыкновенным читателям, особенно женщинам, - многочисленными любовными историями, включенными в мир богов, народов, героев, а также по-лосевски онтологических мифов Бессмертия и Откровения. Поскольку это - не роман о смерти, а роман о победе над ней, постольку и небесное пространство, воплощённые в земном, здесь торжествует над конечностью каждой отдельной людской жизни, идущей из Рода к Богу. Подробнее - в моей рецензии и в самом романе.

Начало здесь.

Книжные новости для москвичей.

Дорогие собратья и дорогие подруги! В Книжном магазине «Циолковский» можно приобрести роман "На юге чудес" писателя, воина СВО, Олега Черняева. К этому роману я написала длинную философскую рецензию, суть которой я попытаюсь обыграть в посте в максимально концептуальной форме. Сам роман написан очень легко, все, что здесь изложено, есть мои выкладки дешифровки подтекста его текста.

При интерпретации романа я использовала метод хронотопа Михаила Бахтина, но, чтобы избавиться от некоторых клише классической литературной критики, связанной с наивной верой интерпретатора в возможность диалога сознания автора с сознанием читателя, я дополнила бахтиану структурным психоанализом Лакана (чтение по знаку) и русской религиозной философией. Чтобы не казаться слишком эзотерической в научности подачи, растолкую. Диалог между автором и читателем невозможен, ибо в момент прочтения его текста автор метафизически и душевно умирает.

Бахтин и его предшественники (Ленин, Плеханов, немецкие герменевты) полагали, что текст отражает сознание автора, которое, в свою очередь, хранит тайну сознания читателя. На этом фантазме строилось всё советское литературоведение. Исходя из него, мы допускали изоморфизм - тождество предмета, мысли, слова со стороны пишущего и слова, мысли, предмета (в обратном порядке) со стороны читателя, который, якобы, способен постичь душу и биографию автора "изнутри" собственной души. Такой метод, исходя из наших сегодняшних представлений, является абсолютно неэффективным, потому что в нем Другой используется как воображаемый образ для компенсации травм идентичности читателя: последнему всегда будет интереснее автор, чья жизнь каким-то образом отражает его фантазмы. Отсюда - субъективизм, препятствующий пониманию текста, и предпочтение личных ассоциаций при выборе книг.

Когда мы с одним из моих аспирантов начали писать критическую работу по классическому литературоведению, мы пришли к выводу, что не только мысль не тождественна предмету, но и знак - мысли, то есть (спасибо Деррида) язык отражает бессознательное вне жизни и мышления автора и его читателей. После постструктуральной "смерти автора" стало ясно, что дешифровка возможна только по Символическому и текст значит то, что значит, независимо от того, что для нас значит автор. Учитывая личные дружбы между авторами, метод Лакана - гениален.

Взяв за основу чистый язык (благо, я ещё и корректором была), выяснилось, что текст романа живёт независимо от личности автора и его чисто человеческих качеств. Сей текст содержит, на наш взгляд, облаченные в форму европейского магического реализма в духе Маркеса русские культурные архетипы премодерна. Речь идёт не только о влиянии на роман языческой мифологии, казачьего фольклора и былинного эпоса. И речь идёт не только о православном ядре романа в виде формулы Софии как места встречи человека и Бога. Речь даже не идёт о выраженном присутствии культурной антропологии евразийства или о восточном мистическом "теле" книги, где азиатская мистерия облечена в форму чисто европейской герменевтической игры, свойственной для авангардной поэтики.

Речь идёт о соотношении места и времени в хронотопе. Мы привыкли ассоциировать пространство с горизонталью/почвой/плотью/Эросом/коллективным родом, а время - с христианской апокалиптической мессианской историей и вертикальным трансцендированированием отдельной личности в вечность. Отсюда - стойкое сопряжение чувства времени с Западом, где мы чаем Воскресения как попирания смерти смертью, то есть, возносим в качестве нравственного подвига страдание, а чувства пространства - с Востоком, где вместо Воскресения господствует бессмертие / отсутствие смерти вместо эффекта удвоения, то есть, избегание страдания.

Но опыт мировых религий и, в частности, русского православия, переданный в романе, показывает, что существует некий избыток по отношению к времени и пространству, к земной горизонтали и небесной вертикали. Существует нечто третье, что не вписывается в язык иудейского Закона (время) и эллинского Желания (пространство).

Продолжение здесь