.
К 14 февраля. Мальчики, такие мальчики.
Кристиан и Джулиан вместе 45 лет. Дверь открывает Кристиан в большом коричневом махровом халате. Он провожает меня к Джулиану. Джулиан, крошечный худенький старик, лежит в больничной кровати. Я пришла к нему. Точнее, пришла я к ним обоим, но Джулиан хосписный пациент.
Джулиану трудно говорить. Приходится делать большие паузы, чтобы отдышаться. Но это не мешает ему на протяжении всего визита привычно цапаться с Кристианом. Кристиан в прекрасной физической форме, так что ему-то уж точно ничего не мешает!
Кристиан (протягивает тщательно отмеренное лекарство, перемешанное 1 к 2 с водой — “Джулиану так больше нравится”, комментирует он по ходу): “На, выпей”.
Джулиан (берет дрожащей рукой и выпивает пол-глотка): “Вообще оно глотается легче, чем кажется, когда берешь…”
Кристиан: “Ты можешь сосредоточиться! Допей, пожалуйста, до конца!”
Джулиан: “Да пью я!” (Смотрит на него испепеляюще)
Это мой первый визит. Джулиан еще не решил до конца, как он относится к моему посещению. Подробно меня расспрашивает, кто я и что. Как говорят по-английски, the jury is still out! (Присяжные еще не вынесли свой вердикт)
Пока мы разговариваем, Кристиан усаживается в большое кресло, стоящее к нам спиной, передохнуть.
Но это явно не в планах Джулиана. “Куда он еще подевался? А вон, в кресле сидит. Вот спроси у него про мой вес. Посмотрим, как он вскочит. Эй, Кристиан! А ну как расскажи ей про мой вес.”
Кристиан, действительно, подскакивает, как ужаленный. Немедленно откуда-то достает толстую тетрадку, исписанную кривым почерком. И начинает зачитывать мне вес Джулиана с датами — до госпитализации, во время, после…
“Да что ты ей даты-то зачитываешь! Какой в этом смысл без контекста!” — возмущается Джулиан.
“Ты меня спросил про вес. Дай мне рассказать нормально!” Кристиан продолжает, причем погромче, чтобы Джулиан не перекрикивал.
Джулиан: “Да дашь ты мне хоть слово вставить!?” Закатывает глаза как подросток.
Я довольно быстро обнаружила, что, если не просто на это умиляться про себя, а не сдерживаясь хохотать в голос, то и они не выдерживают и начинают невольно улыбаться. Цапаться, впрочем, не перестают, само собой.
Джулиану тяжело, он очень болеет и скоро умрет. Кристиану тяжело — Джулиан очень болеет и скоро умрет.
Как Кристиан останется без него, не представляет себе ни Джулиан, ни Кристиан. Ни я.
Попробуй тут не собачиться. Мальчики, по-моему, в любом возрасте гораздо более хрупкие и больше подвержены перепадам настроения. Простите уж мне это обобщение. Хотя бывает, конечно, по-разному.
Мы заходим на обсуждение очень большой проблемы — еды. Джулиан почти перестал есть. Кристиан нервничает и злится. Это важный и сложный разговор. За одну встречу мы не разберемся. Я пытаюсь уговорить Кристиана, что увеличение питания вряд ли поможет. И что Джулиан не просто так упрямится. Джулиан в это время крепко держит меня за руку и на этот раз помалкивает.
Я спрашиваю у Джулиана, есть ли у него какие-то техники, которые помогают справиться с отдышкой и паникой. “Нет, — отвечает задумчиво, — хотя… (Кристиан смотрит на него пристально), ну вот его зову, и он прибегает!». Джулиан указывает сухим пальцем на Кристиана. Тот удовлетворенно кивает.
Они оба устали. На очередном витке их препирательств я решаю резко сменить тему. “Ой, — говорю, — такая у тебя кожа сухая на руке. Может быть у вас есть лосьон, и я помажу?”
Кристиан тут же отвечает “Да есть, конечно, только он терпеть этого не может!”
Джулиан: “Ничего подобного! Просто мне предлагают это раз в 6 месяцев!” Очевидно, 6 месяцев назад Кристиану крепко попало за это предложение. И по делом, небось!
Смеемся опять.
Я мажу ему левую руку лосьоном. Повернуться другим боком, мне кажется, ему тяжеловато. “Ну что”, — говорю, — намажем вторую? Или бог с ним?”
“Я думаю, одной руки на одну встречу вполне достаточно. Давай в следующий раз.”
Я: “Точно?”
Джулиан: “Promise!” (Обещаю)
Ну что ж, я приду еще. Скоро.