https://telegra.ph/Vizantijskaya-ritorika-i-plach-Bogorodicy-04-20
https://vk.com/wall-184478279_239630

Наверное, самый живой, неожиданно яркий и пронзительный текст Страстной седмицы — это канон «О распятии Господни и на плач Пресвятыя Богородицы», егоже начало «Обе́шена я́ко ви́де на Кресте́...» (ἀναρτηθέντα ὡς εἶδεν ἐπὶ σταυροῦ...). По ссылке -- небольшой рассказ о том, откуда этот канон взялся и что я по его поводу думаю.

* * *

Византийскую риторику X столетия, эпохи «энциклопедизма», принято поругивать за сухость, искусственность и бездушие. Но на примере канона «На плач Пресвятой Богородицы» можно видеть, насколько сильные тексты могла создавать эта риторическая традиция. Это ведь именно классическое риторическое построение: речь от лица известного исторического лица в известных обстоятельствах; как «Героиды» Овидия — собрание писем от мифологических героинь, страдающих в разлуке с любимыми: от Пенелопы — Одиссею и т. д. Только накал переживаний и значение трагедии в случае с Пенелопой и близко не может сравниться со скорбью Богоматери. И однако один из патриархов Константинопольских с задачей все-таки справился: его слова, вложенные им в уста Приснодевы, заставляют нас плакать и надеяться вместе со скорбящей Матерью Господа до сих пор.

Христос воскресе!

«Я Бог твой, и со властию повелеваю узникам выйти, сущим во тьме просветиться, умершим воскреснуть; посему и тебе приказываю: “Восстань, спящий”, потому что Я не для того тебя создал, чтобы ты содержался во аде. “Воскресни из мертвых” — Я жизнь мертвых. Воскресни, подобие Мое, сотворенное по образу моему; встань, выйдем отсюда.

Восстаньте, выйдем отсюда, — из смерти в жизнь, из тления в нетление, из тьмы в вечный свет.

Восстаньте, выйдем отсюда, — из скорби в радость, из рабства в свободу, из плена в райское наслаждение, от земли на небо, ибо Я для того и умер и воскрес, да и живыми и мертвыми обладаю.

Восстаньте, выйдем отсюда».

__

Святаго Епифания епископа Кипрского, слово на Великую Субботу // Христианское чтение. 1846. Ч. 2. С. 27-50.

Пойдем, Адам. Здесь только прах и тьма.
Пойдем, Адам. Для нас с тобой не место
здесь. Наверху давным-давно весна.
Там звёзды светят так, что в небе тесно.

Пойдем, Адам. Там травы и цветы.
Пойдем, Адам. И Еве вытри слезы.
Идем со Мной. Она, и Я, и ты
— нас ждут уже сережки на березе,

тебя, ее, Меня ждут муравьи —
ты помнишь их? А пчел, гудящих роем?
А львов, а птиц — ведь все они твои.
Пойдем, Адам. Скорей иди за Мною.

Пс.-Епифаний Кипрский, «Слово на Великую Субботу»:

«“Дерзнув вниде к Пилату, и проси телесе Иисусова”. Смотри, какое благоразумие являет Иосиф пред Пилатом, чтобы достигнуть желаемой цели; с какою скромностию говорит Пилату, дабы, огорчив его, не лишиться желаемого. Так, он не говорит ему: дай мне тело Иисуса, который пред сим помрачил солнце, расторг камни, поколебал землю, отверз гробы и раздрал завесу церковную; но что же? Предлагает ему самую маловажную просьбу.

Судия! Я пришел, говорил он, предложить тебе небольшую просьбу: – позволь мне похоронить мертвое тело того Иисуса Назарянина, котораго ты осудил; Иисуса беднаго, не имеющаго дома, повешенного, обнаженного, презираемого, Иисуса – сына тектонова; Иисуса связанного, который обитал под открытым небом, странника неведомого, всеми небрегомого.

Дай мне сего странника: ибо какая тебе польза в Его теле? Дай мне сего странника, потому что он пришел из дальней страны, дабы спасти странников; Он сошел в темную область, дабы восставить странника; дай мне сего странника, потому что Он и Он один есть истинный странник; дай мне сего странника, отчизны коего мы странники не знаем; дай мне сего странника, отец коего неизвестен нам странникам; дай мне сего странника, коего место, рождение и образ бытия неизвестны нам, странникам; дай мне сего странника, который проводил странническую жизнь среди странников; дай мне сего странника Назарянина, не имевшаго где “главу подклонити” (Мф. 8:20), дай мне сего странника, который, подобно страннику на чужой земле, не имел собственнаго жилища, даже родился в яслях; дай мне сего странника, который из самых яслей должен был спасаться бегством от Ирода; дай мне сего странника, который даже в пеленах привитал в Египте, не имел града, веси, дома, жилища и родства, и обитал в чужой стране.

Дай мне, игемон, сего нагаго, висящаго на древе: я покрою Его, покрою того, кто покрыл наготу моего естества; дай мне сего мертвеца, который есть вместе Бог: я покрою Его, потому что Он покрыл мои беззакония; дай мне, игемон, сего мертвеца, который во Иордане похоронил мой грех.

Я ходатайствую о мертвеце, который от всех терпел обиды, котораго друг продал, ученик предал, братия гнали, а раб заушил; ходатайствую о мертвеце, коего осудили те самые, кого Он освободил из рабства; я прошу, игемон, о мертвеце, у которого нет отца на земле, нет друга, ученика, родственника, нет погребателя; Он один единородный единого Отца, Бог в мире, и нет другого, кроме Его».

_

Святаго Епифания епископа Кипрского, слово на Великую Субботу // Христианское чтение. 1846. Ч. 2. С. 27-50.

На Страстную Пятницу 1613 г. Джон Донн написал стихотворение, которое я очень люблю. Надо сказать, что поэзия барокко вообще близка эллинистической и византийской в силу любви к парадоксам, сложным многоярусным метафорам и причудливой образности. Поэтому когда барочный поэт пишет о Распятии, получается почти стихира кир Иоанна Английского.

Дальше — небольшой фрагмент и мой прозаический перевод (существующий поэтический, к сожалению, даже близко не соответствует красоте оригинала).

* * *

Там я бы увидел Солнце, которое, восходя [на крест], закатилось,
а закатом Своим породило бесконечный день;
ведь если бы Христос с креста вознёсся, тем самым пав,
грех погрузил бы всех в вечную ночь.

Впрочем, я дерзну даже радоваться, что не вижу
этого зрелища, которое было бы для меня чрезмерно тяжким.
Кто видит Божий лик, который есть сама жизнь, должен умереть;
какой же смертью стало бы зрение Божией смерти?
Его служительница Природа из-за этой смерти содрогнулась,
Его подножие раскололось, солнце померкло.
Мог ли бы я смотреть, как ладони, которыми измерены небеса,
и приведены в гармонию все сферы разом, — пронзены насквозь?
Мог ли бы я смотреть, как бесконечная высота, которая зенит для нас и для антиподов,
унижена под нашими ногами?..

There I should see a Sunne, by rising set,
And by that setting endlesse day beget;
But that Christ on this Crosse, did rise and fall,
Sinne had eternally benighted all.
Yet dare I'almost be glad, I do not see
That spectacle of too much weight for mee.
Who sees Gods face, that is selfe life, must dye;
What a death were it then to see God dye?
It made his owne Lieutenant Nature shrinke,
It made his footstoole crack, and the Sunne winke.
Could I behold those hands which span the Poles,
And tune all spheares at once peirc'd with those holes?
Could I behold that endlesse height which is
Zenith to us, and our Antipodes,
Humbled below us?

А про Иуду я много лет назад написал стишок. Сохраню его сюда, чтобы он не потерялся окончательно.

«Больше на свете нет
света: я продал свет;
пылью покрытый, сер
воздух: я продал цвет;
в затхлую тишину
зря направляю слух:
глухо, я продал звук;
если шагнуть хочу —
поздно, я продал путь;
выпью глоток воды,
но на зубах хрустит
только песок и пыль.
Мне надоело быть.
О, это смех и грех!
просто за горсть монет
продал я звук и цвет,
продал я воздух, свет,
воду, вино и хлеб,
Тело, и Кровь, и жизнь,
продал я целый мир!
...право, продешевил».

«От Каиафы повели Иисуса в преторию. Было утро; и они не вошли в преторию, чтобы не оскверниться, но чтобы можно было есть пасху» (Ин. 18:28).

Убивать Бога — это можно.
Входить к язычникам — это нельзя.
Не перепутай.

С одной стороны, конечно, нельзя не восхищаться тем, что французы XVIII в. больше читали византийских историков, чем сейчас их читает кто-либо, кроме профессиональных византинистов (Монтескьё читал и Хониата, и Пахимера...). Но с другой стороны, восприятие просвещенцами истории Восточной империи -- это какой-то анекдот. Корыстные монахи, которым нет дела до того, сотворен ли Фаворский свет или нет, всеобщее ханжество, парализовавшее всю империю и проч. «Русская ромейская душа -- тысячелетняя раба».

Upd. Понятно, что Монтескьё с Вольтером сводили таким образом счеты с собственным правительством (где они ругают Юстиниана, нужно видеть Людовика и т. д.), но образ-то остался! «В растленной Византии угас божественный алтарь...»

* * *

«Тогда произошло то же самое, что произошло несколько веков спустя при спорах Варлаама и Акиндина с монахами, волновавших империю вплоть до ее гибели. Спорили о том, был ли свет, окружавший Иисуса Христа на горе Фаворе, сотворенным или несотворенным. По существу монахи меньше всего беспокоились о том, был ли он сотворенным или несотворенным; но так как Варлаам нападал прямо на них, то непременно нужно было, чтобы этот свет был несотворенным» (Монтескье Ш. Л. Размышления о причинах величия и падения римлян. М., 2002. С. 379).

* * *

«Всеобщее ханжество уничтожило смелость в людях и привело в оцепенение всю империю. Константинополь, собственно говоря, являлся единственной страной на Востоке, где господствовала христианская религия. Но эта трусость, леность, расслабленность азиатских народов смешались с самой набожностью. <…> Когда я думаю о глубоком невежестве, в которое греческое духовенство погрузило мирян, я не могу не сравнить их со скифами, которые, по словам Геродота, выкалывали глаза своим рабам с той целью, чтобы ничто не развлекало их и не мешало им сбивать молоко» (С. 377, 379).

* * *

Кстати, вся эта византинофобия была отчасти смешана с фобией по отношению и к нашим дальним предкам:

«Христианская религия в Греческой империи пришла в такое же состояние упадка, в каком она находилась в наше время у московитов до того, как царь Петр I возродил этот народ и ввел в управляемом государстве больше перемен, чем это делают завоеватели в покоренных ими странах» (С. 378).

...нелепый мой зрак прегрешений совлецы причастием страданий твоих и одеждою славы твоей красоты украсив, сообедника светла мя покажи твоего царствия...

https://vk.com/@aletheia-canones-passionum

А ещё у Церкви есть очень красивые небольшие молитвенные последования, помогающие прожить Страстную седмицу правильным образом. Давайте молиться вместе!

«Конец был неотвратим, но восточные римляне смогли больше тысячи лет удерживать его наступление. <…> История Новой Римской империи — одна из самых захватывающих историй, рассказанных людьми. Порой она была библейской и опиралась на библейские архетипы; порой — героической, основанной на Гомере и других классиках. В ней много святых и грешников. Но за более яркими фигурами стояло множество бюрократов, юристов, военных инженеров, землемеров и сборщиков налогов, которые поддерживали все эту конструкцию в целости и сохранности. Это история единого общества, объединенного сильным чувством своих ценностей и своей идентичности, а также надежными институтами, которые позволили ему пережить самое опасное тысячелетие в истории человечества. Германские варвары, мусульманские завоеватели и грабители-викинги — все они приходили и уходили, а Романи‌я оставалась и пала под грохот пушечной канонады на пороге Нового времени».

Kaldellis A. The New Roman Empire: A History of Byzantium. Oxf., 2024. P. 1, 7

...а Константин Манасса в конце XII в. все любуется вечной молодостью Константинополя. Давайте полюбуется с ним вместе.

(с метром по-русски я просто побаловался)

...и Константин великий свои обращает взоры
на самый счастливый город, селение византийцев,
и город, блаженный город, на месте его возводит:
город, великий город, чтобы быть ему новым Римом,
Римом, что сбросит дряхлость и старческие морщины,
Римом вовеки юным, день ото дня все новым,
Римом, что красотою вселенной концы напо‌‌ит,
Римом в объятьях моря, Римом, землёй любимым,
Обласканным и Европы, и Азии поцелуем.

ἐκεῖθεν μεταθέμενος στρέφει τὴν γνώμην ὅλην
ἐπὶ τὴν πανευδαίμονα πόλιν τῶν Βυζαντίων
καὶ πόλιν ὀλβιόπολιν αὐτῇ προσανεγείρει,
πόλιν τὴν μεγαλόπολιν, πόλιν τὴν νέαν Ῥώμην,
Ῥώμην τὴν ἀρρυτίδωτον, τὴν μήποτε γηρῶσαν,
Ῥώμην ἀεὶ νεάζουσαν, ἀεὶ καινιζομένην,
Ῥώμην ἀφ’ ἧς προχέονται χαρίτων αἱ συρμάδες,
ἣν ἤπειρος προσπτύσσεται, θάλασσα δεξιοῦται,
ἠπίως ἀγκαλίζονται παλάμαι τῆς Εὐρώπης,
ἀντιφιλεῖ δ’ ἑτέρωθεν τὸ τῆς Ἀσίας στόμα.

Constantinus Manasses. Breviarium Chronicum, 2318-2326. Athens, 1996. P. 127

...а Константин Манасса в конце XII все любуется вечной молодостью Константинополя. Давайте полюбуется с ним вместе.

(с метром по-русски я просто побаловался)

...и Константин великий свои обращает взоры
на самый счастливый город, селение византийцев,
и город, блаженный город, на месте его возводит:
город, великий город, чтобы быть ему новым Римом,
Римом, что сбросит дряхлость и старческие морщины,
Римом вовеки юным, день ото дня все новым,
Римом, что красотою вселенной концы напо́‌ит,
Римом в объятьях моря, Римом, землёй любимым,
Обласканным и Европы, и Азии поцелуем.

ἐκεῖθεν μεταθέμενος στρέφει τὴν γνώμην ὅλην
ἐπὶ τὴν πανευδαίμονα πόλιν τῶν Βυζαντίων
καὶ πόλιν ὀλβιόπολιν αὐτῇ προσανεγείρει,
πόλιν τὴν μεγαλόπολιν, πόλιν τὴν νέαν Ῥώμην,
Ῥώμην τὴν ἀρρυτίδωτον, τὴν μήποτε γηρῶσαν,
Ῥώμην ἀεὶ νεάζουσαν, ἀεὶ καινιζομένην,
Ῥώμην ἀφ’ ἧς προχέονται χαρίτων αἱ συρμάδες,
ἣν ἤπειρος προσπτύσσεται, θάλασσα δεξιοῦται,
ἠπίως ἀγκαλίζονται παλάμαι τῆς Εὐρώπης,
ἀντιφιλεῖ δ’ ἑτέρωθεν τὸ τῆς Ἀσίας στόμα.

Constantinus Manasses. Breviarium Chronicum, 2318-2326. Athens, 1996. P. 127

Константин Манасса в конце XII в. все еще любуется тем, как вечно юн и нов Константинополь. Полюбуемся с ним вместе!
(шестистопный ямб в переводе превратился в пятистопный, потому что мне кажется, что так правильнее)

«И мысль обращает Константин
свою на град счастливый — на Византий,
и град над градом воздвигает свой:
великий город — Рим, рождённый снова,
Рим, что не знает старости примет,
Рим вечно юный, вечно обновленный,
Рим, оросивший красотой своей
концы вселенной. И земля, и море,
прильнув, обняли этот новый град,
его Европа нежная ласкает,
его целуют Азии уста...»

ἐκεῖθεν μεταθέμενος στρέφει τὴν γνώμην ὅλην
ἐπὶ τὴν πανευδαίμονα πόλιν τῶν Βυζαντίων
καὶ πόλιν ὀλβιόπολιν αὐτῇ προσανεγείρει,
πόλιν τὴν μεγαλόπολιν, πόλιν τὴν νέαν Ῥώμην,
Ῥώμην τὴν ἀρρυτίδωτον, τὴν μήποτε γηρῶσαν,
Ῥώμην ἀεὶ νεάζουσαν, ἀεὶ καινιζομένην,
Ῥώμην ἀφ’ ἧς προχέονται χαρίτων αἱ συρμάδες,
ἣν ἤπειρος προσπτύσσεται, θάλασσα δεξιοῦται,
ἠπίως ἀγκαλίζονται παλάμαι τῆς Εὐρώπης,
ἀντιφιλεῖ δ’ ἑτέρωθεν τὸ τῆς Ἀσίας στόμα.

Constantinus Manasses. Breviarium Chronicum, 2318-2326. Athens, 1996. P. 127

А это Петр. Петр пишет интересное. Читайте Петра!

А ещё Петр — мой кум (и этот пост — кумовство). Поэтому тем более читайте Петра!

Χαῖρε, ὁδοιπόρε! Ave, viator! Здравствуй, путник, исследователь глубин интернета, рад, что ты набрел на мой канал!

Меня зовут Петр Озерский, я христианин и филолог-классик, преподаю древнегреческий и латинский языки и античную литературу, перевожу на русский язык богослужебные тексты.

В канале будут посты о языке, о прошлом и его артефактах, о христианских и языческих текстах на латинском и древнегреческом языках, красивые картинки из рукописей. Ну и просто то, чем хочется поделиться, но непонятно, с кем именно. Приятного осмотра достопримечательностей!

Писал сейчас другу: по работе мы постоянно читаем святоотеческие тексты, так что со временем они начинают казаться почти банальными. А потом неожиданно спотыкаешься о такие слова:

ἵνα εἰδῶμεν οἱ αὐτοὶ μέγιστοί τε ὄντες καὶ ταπεινότατοι, ἐπίγειοι καὶ οὐράνιοι, πρόσκαιροι καὶ ἀθάνατοι, κληρονόμοι φωτὸς καὶ πυρὸς, εἴτ’ οὖν σκότους, ὁποτέρως ἂν νεύσωμεν; Τοιοῦτον τὸ κρᾶμα ἡμῶν, καὶ διὰ ταῦτα, ὡς γοῦν ἐμοὶ καταφαίνεται, ἵν’ ὅταν ἐπαιρώμεθα διὰ τὴν εἰκόνα, διὰ τὸν χοῦν συστελλώμεθα.

Чтобы знали мы: нет нам равных ни в величии, ни в ничтожестве; мы принадлежим земле -- и небу, наша жизнь мимолетна -- но вечна, мы наследуем свет -- или огонь и тьму, стоит только склониться к одному или к другому. Так смешаны мы, и это, думается мне, для того, чтобы прах смирял нас, когда мы станем гордиться образом Божьим.

И думаешь: Господи, мой Господи, откуда мне сие?..

Gregorius Nazianzenus. Oratio 14.7 // PG. 35. Col. 865

Познакомиться с программой обучения можно не только на Дне открытых дверей. Многие преподаватели нашего университета читают публичные лекции в разных форматах. Послушать их — лучший способ познакомиться с содержанием будущей учебы.

Одна из программ богословского факультета по Теологии — «Библейское и святоотеческое богословие» — предлагает студентам погрузиться в исследование Священного Писания, творений Святых Отцов, а также в историю Церкви от апостольского времени до падения Византии.

Этим темам близки выпуски передач на радио ВЕРА, гостями которых стали преподаватели нашего факультета:

— Николай Константинович Антонов @KAnt961, руководитель программы, кандидат теологии, старший преподаватель кафедры систематического богословия и патрологии.
— Петр Алексеевич Пашков @scholarios, кандидат теологии, старший преподаватель кафедры древних языков и древнехристианской письменности.
— Анастасия Алексеевна Медведева @biblironism, кандидат философских наук, старший преподаватель кафедры библеистики.

Предлагаем к прослушиванию выпуски:

Из цикла о «главных» святителях Древней Церкви:
«Святитель Василий Великий» Н. К. Антонов
«Святитель Григорий Богослов» Н. К. Антонов
«Преподобный Максим Исповедник» П. А. Пашков

Из цикла о Символе веры:
«Как появился Символ веры» Н. К. Антонов
«Символ веры — история распространения» П. А. Пашков

Из цикла о Евангелиях:
Евангелие от Матфея А. А. Медведева
Евангелие от Иоанна А. А. Медведева

Еще немного поизобретаю велосипед: наверняка кто-то уже об этом писал, но мне эта мысль пришла в голову впервые и хочется ее зафиксировать, чтобы не забыть и не потерять.

Положим, во Франции XVII-XVIII вв. Византию любили (да настолько, что византийские любовные романы становились популярным чтением и выходили их салонные переделки, которые потом еще и на русский переводились). Затем просветители, Вольтер, Руссо и компания. стали клеймить Церковь, историю и Средние века. Особые «пятиминутки ненависти» они уделили Византии с ее исихастами, Юстинианами и Феодорами. Но почему же Средние века в целом пережили Просвещение, а с Империей ромеев случилось полное «проклятие памяти»?

Сейчас подумалось — повторюсь, уверен, что мысль не нова, просто фиксирую ее для памяти, — что, вероятно, дело в том, что в целом Средние века «реабилитровал» романтизм, пришедший на смену эпохе Просвещения. Начался поиск «духа народа», древних героев, «гордиться славою своих предков не только можно, но и должно; не уважать оной есть постыдное малодушие» (с) и прочая. Отсюда интерес к былинам, легендам, народным сказкам и песням, рыцарям, монастырям и всему в том же духе. Тем самым родился в культурной памяти второй лик Средневековья: если первый — это грязь, мракобесие, невежество и жестокость, то второй — это благочестие, доблесть, слава, честь и прочие Вальтер Скотт и «песнь о Вещем Олеге».

Однако у Византии не было своей нации, для которой она могла бы стать предметом национальной гордости: греки вели свою духовную родословную скорее из Афин, чем из Константинополя, и гордились не доблестью Ираклия с Дигенисом, а скорее победой при Марафоне. Про южных славян и русских и говорить нечего: для них Византия была скорее отрицательным персонажем исторической памяти (романтическим славянофилам современные им греки стояли поперек горла, антипатия переходила сразу на Болгаробойцу). Вот и вышло, что героями византийцы могли быть разве что для консервативной публицистики Российской империи, но один Леонтьев вряд ли мог сформировать культурную память о целой цивилизации (да и рисуемые им картины не назовешь симпатичными для широкой публики).

Тем самым выходит, что своя «черная легенда» у Византии была та же, что и у западного Средневековья с его крестоносцами, инквизиторами и мракобесными схоластами, а вот с романтическим мифом не сложилось. В итоге мы так и не имеем, скажем, значимого присутствия Византии в хоть сколько-то массовой культуре: сколько угодно книг и фильмов о рыцарях, но не найти ничего о приключениях протоспафариев, протоиперпансевастов (sarcasm) и прочих кувикулариев.

«Пусть вообразят строгие мои судьи, что мне пришла охота поиграть в бирюльки или поездить верхом на длинной хворостине.
В самом деле, разрешая игры людям всякого звания, справедливо ли отказывать в них ученому, тем более если он так трактует забавные предметы, что читатель, не вовсе бестолковый, извлечет отсюда более пользы, чем из иного педантского и напыщенного рассуждения?» (с)

https://vkvideo.ru/video-218362027_456239410

Ещё немного побурчу по поводу Рассела (хотя, конечно, это какое-то битьё лежачего).

«Уже на Феррарском соборе (1438), формально воссоединившем восточную и западную церкви, разгорелся спор, в котором византийцы отстаивали мнение о превосходстве Платона над Аристотелем».

Это называется «слышал звон, но не знаю, где он». В актах Ферраро-Флорентийского собора Платон упомянут ровно один раз (у Сиропула — ни разу), причем в предложении типа «Сократ и Платон суть подлежащие».

Возникает такой «мираж» вследствие загадочного мифа о том, что христианский Восток был платоническим, а Запад — аристотелевским. Это, кажется, действительно миф: если, скажем, св. Григорий Палама и обращался активно к наследию кого-то из философов, то это был в первую очередь Аристотель и его комментаторы типа Филопона. Платониками были Пселл и Итал, но своим платонизмом они спровоцировали как раз осуждение явно платонических идей.

Впрочем, спор, который Рассел помещает на соборе, действительно имел место, хотя и не был связан с собором: это была полемика Геннадия Схолария с Виссарионом и учениками Гемиста Плифона. В ее рамках Виссарион написал опус в защиту Платона (недавно переведен и издан на русском, кстати). Но это не был спор между греками и латинянами — это был философский спор среди самих греков, причем язычники и униаты стояли за Платона, а православные — за Стагирита.

Хотя когда в популярной исторической литературе речь заходит о Ферраро-Флорентийском соборе, я за голову хватаюсь заранее...

А вы знали, откуда, по мнению византийцев, получает свою власть законный «царь», сиречь император? Св. патриарх Фотий отвечает:

«τῷ δὲ βασιλεῖ νόμος τε τὸ ἀξίωμα καὶ ἡ τῶν ὑπηκόων ἐγχειρίζεται ψῆφος»
«θεσμοῖς καὶ γνώμῃ τῶν ἀρχομένων τὴν κατ’ αὐτῶν [ἔχει] κυριότητα (ταῦτα γὰρ τῷ κυρίως σημαινομένῳ διὰ τῆς τοῦ βασιλέως φωνῆς ἕπεται)»

«Царю его достоинство вручается законом и голосованием подданных».
«…по закону и воле подданных [он имеет] господство над ними (поскольку в собственном смысле слово “царь” подразумевает именно это)».

Photius. Amphilochia 24 // Epistulae et Amphilochia. Lpz., 1986. Vol. 4. P. 93–94 [рус. пер.: Фотий Константинопольский, свт. Избранные трактаты из «Амфилохий» / Пер.: Д. Е. Афиногенов. М., 2002. С. 86-87]

Откуда в «весьма хорошем» мире зло? Отвечает свт. Фотий Константинопольский.

«“Все хорошо весьма” сказано о природе созданного, а чистое и нечистое [называется так] применительно к человеческому употреблению. Употребление же и природа весьма сильно различаются: многое по природе очень хорошо, но для пользующихся становится большим злом, не из-за собственной природы, но из-за порочности пользующихся.

И чтобы придать достоверности настоящему рассуждению также и с другой стороны: вот небо, это дивное и премудрое произведение, есть нечто весьма хорошее, но для тех, кто придумал, будто оно есть одушевленное и разумное существо и бог, и воздал почитание созданию вместо Создателя, кто, хотя можно было воспользоваться творением для прославления Творца, злоупотребил им и сделал из сотоварища по рабству господина, — для них прекраснейшее по природе оказывается гибельным и вреднейшим. При этом оно не теряет ничего из собственной прирожденной красоты, но из-за безрассудной дерзости и злоупотребления сотоварищей по рабству делается для них величайшим злом.

Так что разные вещи – природная красота и неподходящее употребление. Итак, все хорошо весьма в смысле природы, а употребление не у всего одинаковое и не для всех хорошо, не только в применении к человеческой природе, но даже по отношению друг к другу».

Фотий Константинопольский, свт. Избранные трактаты из «Амфилохий». М., 2002. С. 58-59

«Историки и семиотики (наряду с
археологами) — это самые настоящие ищейки, даром что академические. Историк собирает, интерпретирует и объясняет доступные ему свидетельства, используя методы, мало чем отличающиеся от тех, которые использует детектив в художественной литературе. Оба ищут улики, которые отчасти помогают ответить на стоящие перед ними вопросы, выстраивают их в осмысленные схемы и оценивают их достоверность, значимость и причинно-следственные взаимосвязи.

И детектив, и историк оценивают достоверность показаний своих свидетелей, будь то живые люди или тексты, чтобы определить возможные предубеждения, которые могут повлиять на описание произошедших событий. Более того, немалая часть их работы представляет собой мучительный одинокий интеллектуальный труд — мучительный, но решительно необходимый, если мы не хотим потерять ключ к разгадке. Необходимо пойти по ложному следу, чтобы убедиться, что он на самом деле ложный; необходимо допросить молчаливого свидетеля о причинах его молчания.

Наконец, и историк, и детектив обречены совершать большой скачок от доказательств к заключению — процесс, который неизменно предполагает интуицию, или “обоснованное предположение”».

Haft A. J., White J. G., White R. J. The key to “The Name of the Rose”. Ann Arbor (MI), 1999. P. 21

Как всё-таки удивительно мрачно русская церковная наука смотрела на историю Византии и Церкви в Византии в средне- и поздневизантийский период. Перечитываю Лебедева — по отношению к поствизантийской эпохе он просто давится от презрения, но и период до падения Константинополя удостаивает лишь такой оценки:

«Что касается истории Греко-Восточной церкви от X, XI до середины XV в., то, по нашему суждению, она не чужда еще интереса и возбуждает некоторую любознательность. В это время греки, если и не задавались целью воплощать в жизнь религиозные идеалы, не ставили никаких великих задач для настоящего и будущего в церковном отношении, но они, во всяком случае, хорошо знали и ценили те религиозные идеалы, которые господствовали в лучшие, прошедшие времена; они их знали, ценили, хотя и не прилагали усилий, чтобы воплотить их в своей жизни, да и едва ли сумели бы приняться за это дело. <...> Пусть они, действительно, мало сделали; но <...> способны были к самокритике, этому могущественному двигателю просвещения и всякого прогресса».

(Лебедев А. П. История Греко-Восточной Церкви под властью турок. СПб., 2022. С. 15).

* * *

И это про эпоху Симеона Нового Богослова, Пселла, Евстафия Солунского, эпоху Паламы, Марка Евгеника, Схолария... Одна заслуга эмигрантского богословия несомненна: они хотя бы отчасти сняли печать вот этого необоснованного презрения с поздней Византии (перенеся все упрёки на поствизантийский период — это исправить уже наша задача).

«Тогда пошли бы в наступление темные силы плотского вещества, те силы, которые проявляются в рыгании и газопускании, и газопускание и рыгание присвоили бы себе то право, которым пользуется один только дух, – дышать где хочет!»

— Хорхе из Бургоса в романе У. Эко «Имя Розы».

Про кондак Недели Крестопоклонной

https://vk.com/wall-184478279_238017

Как кажется, действительно σβέσις выглядит больше похожим на изначальный текст св. Романа: в конце концов, если дерево Креста связывает огненный меч, это не парадоксальный, а просто несколько неуклюжий образ. В то время как дерево, которое угашает огонь (вместо того, чтобы гореть самому), — это действительно такой парадокс, какие очень любили византийские поэты и гимнографы.

____

[1] Триодь Постная. М., 1992. Л. 228 об.
[2] Триодь Постная в редакцкии Комиссии при Святейшем Синоде по исправлению богослужебных книг (1907-1917). М., 2025. Кн. 1. Л. 237 об.
[3] Седакова О. А. Словарь трудных слов из богослужения: Церковнославянско-русские паронимы. М., 2008. С. 274.
[4] Седакова О. А. Словарь трудных слов из богослужения: Церковнославянско-русские паронимы. М., 2008. С. 336.
[5] Romanus Melodus. De Crucis Victoria // Maas P., Trypanis C., ed. Sancti Romani Melodi Cantica. Oxf., 1963. Vol. 1: Cantica genuina. P. 164

Пост подготовлен при деятельном участии дорогого КУМА Петра Озерского :)

Про кондак Недели Крестопоклонной

После шестой песни канона Крестопоклонной недели (а потом и всю седмицу) читается кондак — краткий богослужебный текст — который начинается так:

«Не ктомꙋ̀ пла́менное ѻ҆рꙋ́жїе храни́тъ вра́тъ Е҆де́мскихъ, на ты̑ѧ бо на́йде пресла́вный соꙋ́зъ, дре́во Крⷭ҇тное»[1].

В этом году, однако, в храмах появились новое издание Постной Триоди, отражающие результаты т. н. «Сергиевской справы» — исправления и приближения церковнославянского текста Триоди к восприятию современного читателя и слушателя, произведенного Комиссией по исправлению богослужебных книг при Святейшем Правительствующем Синоде в 1907-1917 гг. В этой версии текст выглядит так:

«Оу҆жѐ пла́менное ѻ҆рꙋ́жїе не храни́тъ вра́тъ Е҆де́мскихъ: на то́е бо на́йде пресла́вное оу҆гаше́нїе, дре́во Крⷭ҇тное»[2].

Как видно, изменений немного и в большинстве своем они относятся к служебным словам. Значимая перемена здесь только одно одна: «преславный соꙋ́зъ» стал в «сергиевском» тексте «преславным угашением». Почему так? И что здесь стоит в греческом тексте (который, собственно, единственный и позволяет по-настоящему понять церковнославянский)?

***

Для начала, обманчиво слово «преславный» (сохраненное, кстати, и в «сергиевском» тексте — пожалуй, напрасно: оно в справе определенно нуждалось). Церковнославянскому «преславный» соответствует греческое παράδοξος, то есть «странный, противоречащий устоявшемуся мнению, парадоксальный»[3]. Не слишком удачный, как кажется, перевод этого слова на славянский связан со спецификой слова δόξα: славянские переводчики в большинстве случаев переводят его (и многочисленные производные) при помощи слова «слава». Часто это оправдано: выражения вроде «δόξα τῷ Θεῷ» в богослужении и аскетической литературе встречаются очень часто. Однако все-таки греческая δόξα обозначает не только «славу», но и «философское или богословское мнение»; встречается не только, так сказать, в «доксологии» (славословии Богу), но и в «доксографии» (собраниях философских суждений и мнений). Кстати говоря, есть основания полагать, что даже в слове ὀρθοδοξία речь идет именно об этом (втором) значении слова δόξα. И уж определенно именно оно присутствует в παράδοξος. Итак, «соꙋ́зъ» или «угашение» в любом случае не «преславные», а «парадоксальные и противоречащие ожиданиям».

Если с «угашением» все и так понятно, — что такое «соꙋ́зъ»? Словарь О. А. Седаковой указывает, что означает оно «узы», в смысле цепи или оковы[4]. Иными словами, если попробовать передать текст основном издания Триоди на современном русском языке, выйдет, что «пламенный меч более не сторожит врата Эдема, потому что Крестное древо пришло и парадоксальным образом его связало».

Но все-таки почему «соꙋ́зъ» и «угашение»? Откуда такое различие текстов? Чтобы понять это, придется обратиться к текстологии уже не славянской Триоди, а греческих кондаков Романа Сладкопевца. Во времена прп. Романа «кондаком» называлась обыкновенно длинная литургическая поэма, первая строфа которой и становилась с течением веков современным «кондаком» (кратким богослужебным текстом после 6 песни канона). Итак, среди кондаков-поэм св. Романа есть и кондак «О торжестве Креста», из которого взят краткий кондак для современной Триоди.

Интересующее нас место в поэме Сладкопевца выглядит вот так:

«Οὐκέτι φλογίνη ῥομφαία φυλάττει τὴν πύλην τῆς Ἐδέμ·
αὐτῇ γὰρ ἐπῆλθε παράδοξος [σβέσις / δέσις] τὸ ξύλον τοῦ Σταυροῦ» [5].

То есть:

«Более огненный меч не сторожит врат Эдема,
Крестное Древо пришло и парадоксально его [угасило / связало]»

В квадратные скобки помещено слово, относительно которого в рукописях есть разночтения. Различие «соуза» и «угашения» отражает расхождение между двумя вариантами исходного текста прп. Романа: большинство списков поэмы дают δέσις («соуз»), в то время как σβέσις содержится в нескольких из древнейших рукописей (в частности, Ath. Vatop. 1041, X-XI в.) и его предпочли издатели современных греческих богослужебных книг.

К Крестовоздвижению два материала о Кресте:

1. Исторический:
https://vk.com/@aletheia-de-sacris-imaginibus-venerandis

Когда мы готовили ответ на протестантскую критику, Петя сделал этот прекрасный материал, где существенная часть посвящена почитанию Креста в II–IV вв.

2. Богословский:
https://t.me/KAnt961/530

Выпуск нашего подкаста, посвященный осмыслению Креста как явления Любови Троицы свт. Филаретом Московским.

#подкаст
@KAnt961

Lexikon zur byzantinischen Gräzität

всё так

«Мне бы, признаться, хотелось повстречать единорога, пробираясь через густой лес. Иначе какое удовольствие пробираться через густой лес?».

— Умберто Эко. Имя Розы

Пашков П. А. Ферраро-Флорентийский собор // ПЭ. Т. 72. С. 142-171

Статья «Православной Энциклопедии» о Ферраро-Флорентийском соборе.

В статье представлено подробное описание хода собора, его подготовки и рецепции, в том числе на Руси. Детально описывается ход соборной дискуссии и содержание богословских позиций сторон. Представлена и некоторая библиография по теме.

«Множество людей озабочено вопросом, смеялся ли Христос. Меня это как-то мало интересует. Думаю, что вряд ли, поскольку был всеведущ, как положено Сыну Божию, и мог предвидеть, до чего дойдем мы, христиане».

— Умберто Эко. Имя Розы

Модель ООН есть много где, а модель Вселенского Собора — только у нас.

https://t.me/SchHumanitasPSTGU/566

Византия владеет нами, и это прекрасно!

Сейчас начнется конференция «Богословская мысль и аскетические практики в Поздней Византии: новые горизонты исследования»

Ее организовали дорогие Петр Пашков (@scholarios) и Эльга Канаева (@informal_logic), смотрите, какая крутейшая программа:


Секция 1. Богословские опыты и богословие опыта в Поздней Византии (модератор П.А. Пашков)

Изотова О.Н. (Москва, ПСТГУ)
О понятии "ἕξις" у прп. Феодора Студита

Михайлов П.Б. (Москва, ПСТГУ)
Фактор опыта в византийском богословии

Пашков П.А. (Москва, ПСТГУ)
Различие κατ'ἐπίνοιαν: был ли св. Марк Евгеник "смягченным паламитом"?

Макаров Д.И. (Екатеринбург, УрФУ)
Экклесиологические проблемы в полемике св. Григория Паламы с Никифором Григорой

Анашкин А.В. (Москва, ПСТГУ)
Особенности народной религиозности в Поздней Византии в зеркале канонических ответов Иоасафа Эфесского

Кравчук С.В. (Москва, ПСТГУ)
Неопаламизм в философии имени священника Павла Флоренского

Общая дискуссия

Секция 2. Исповедь и духовничество в Средней и Поздней Византии (модератор Э.Ю. Канаева)

иер. А. Фадеев. (Москва, СДА)
«Носите бремена друг друга» (Гал. 6, 2) в контексте покаянной дисциплины в традиции египетского и палестинского монашества IV–VII вв.

Ванькова А.Б. (Москва, ПСТГУ, ИВИ РАН)
Духовное окормление братии в византийских типиконах

Канаева Э.Ю. (Москва, ПСТГУ)
Пастух, врач и ходатай: к вопросу о структуре авторитета лица, принимающего исповедь в Средней и Поздней Византии (X-XV вв.)

Матвеева А.С. (Москва, ИВИ РАН)
Агиографический идеал женщины-подвижницы в поздневизантийском эпистолярном духовном наставничестве

Ячменик В.А. (Москва, ПСТГУ)
«Послание об исповеди» прп. Симеона Нового Богослова в исследовании С. И. Смирнова

Бирюков Д.С. (Рим, Папский университет Angelicum)
Иисусова молитва и имя «Иисус» у монаха Илариона Домрачева в контексте византийской традиции
Еще прекраснее сам формат — все участники заранее выслали тексты докладов, все их читали комментировали в о щеп документе заранее, так что на конференции будет лишь краткое их представление и — много обсуждения!

Мы с Петром когда-то сделали также конференцию о свт. Григории Богослове, из которого вырос сборник «Nazianzena Rossica».

**

Если кто-то хочет подключиться онлайн послушать этот пир византийского духа — пишите в личку, раздобуду ссылку.

@KAnt961

9 песнь канона свт. Григорию Паламе, составленного блж. Геннадием Схоларием:

«От Бога Бога Слова почтившии истинно, Церкве столпи неколебимии, трудами многими и болезньми сию укрепиша вси и многими словес доказательствы. Сих же в первых да прославится ныне Божественный Григорий.

Яко елень возжелав источника нетленнаго, добрый иерарше наш, обрел еси его по мнозих обхождениих и отонуду водами живыми довольно напоивый ся, неисчерпаемая явился еси благодатей Божественных пучина.

Меч обоюдоострый явился еси, нововводныя посекаяй помыслы лютых лжесловесников, иже суетная глаголаху и клеветаху, яко премудрии богословцы примышлением единым нашим существо Божие от действия Божественного различают.

Плача и рыдания исполнихомся вси, зряще паки ныне люте утесняему Христову Церковь. Но даждь молитвами твоими тишину в ней прежнюю и отеческих догматов твердое проповедание».

Gennadius Scholarius. Canon in honorem Gregorii Palama // OCGS. Vol. 4. P. 397

Мысли вслух по следам разговора о паламизме.

(Хотя на самом деле не совсем по следам этого разговора, а по следам многих разговоров).

Свт. Григорий Палама, — наверное, самый «проблемный» сейчас учитель Церкви. В прошлом веке на Паламу, исихазм, молитву Иисусову и проч. была практически мода: едва ли не все крупные православные богословы ХХ века так или иначе посвящали наследию св. Григория немалую часть своих трудов (даже о. Александр Шмеман в молодости занимался богословием св. Марка Евгеника), а исихазм и молитва Иисусова стала чуть ли не главным опознавательным знаком Православия (герои Селинджера — и те читали «Откровенные рассказы странника»!). Но потом крылатые качели полетели в обратную сторону, так что уже не только среди ученых, историков и патрологов теперь много настоящих антипаламитов, но и — главное — изменилось, как мне кажется, массовое настроение среди вообще интересующихся богословием мирян. Критика Паламы не просто существует как интеллектуальное течение — она вызывает отклик. Когда при разговоре об истории православной мысли мой собеседник упоминает Паламу, я сразу жду критики или, во всяком случае, скепсиса.

Почему так? Мне кажется, аномалией была как раз «мода на исихазм» (само сочетание слов звучит как шизофрения). Я не стану говорить, что Палама — самый христианский христианский автор в истории. Но все-таки, вне всякого сомнения, именно исихасты больше всего отдавали себя Богу. «Любовь есть благое расположение души, по которому она ничего из существующего не предпочитает познанию Бога» [1]. Миссионеры, проповедники, служители милосердия — все они понятны человеку хотя бы отчасти. Но молитвенник и молчальник, который ищет Бога в Нем Самом, а не через творения, — он предельно далек земного града и еще при жизни переселяется в Град Божий. А богословие св. Григория, которое учит о возможности непосредственного приобщения нетварному, прямого участия в Божественной жизни, как она есть, конечно, наилучшим образом дает обоснование этому пониманию духовной жизни.

Поэтому и Вольтер, и вообще весь круг интеллектуалов эпохи Просвещения, хотя их врагом, «гадиной», которую они хотели раздавить, было католичество, а вовсе не Православная Церковь, тем не менее, постоянно раз за разом обращались к критике Паламы. Именно исихазм как практика и паламизм как богословие были для богоборцев высшим выражением того самого старого христианского мира, который они хотели разрушить до основания:

«Было доказано, что какъ Восточную, такъ и Западную имперію погубили религіозные споры и монахи. И въ самомъ дѣлѣ… когда Магометъ бралъ Константинополь, то монахи гораздо болѣе заботились о вѣчности свѣта Ѳавора, который они видѣли на своемъ пупкѣ, чѣмъ о защитѣ города противъ турокъ» [2].

Сам св. Григорий вовсе не считал, что все поголовно должны непременно стать исихастами и при жизни увидеть Фаворский Свет (с тех, кто сам не святой, довольно и почитать святых и подражать им по мере сил, со смирением). Но все же он и его учение — православное учение — наилучшим образом выражает ту мысль, что человек, отрекшись от мира, может непосредственно и прямо обрести то, что больше и важнее мира. От этой мысли больно. Если это правда, то, по выражению Розанова, «прогорк мир» от такой «сладости». Это общая христианская идея, но мир никто не оставляет категоричнее исихаста и никто не обещает большей «сладости», чем Палама, который прямо утверждает возможность приобщения нетварному, без аналогий и подобий.

А от горького человек отвращается. Жестоко слово сие.

Вот что я думаю относительно св. Григория Паламы, так сказать, в публицистическом ракурсе. Научное и богословское будет на конференции в ПСТГУ в понедельник :)

С праздником, друзья и коллеги!

[1] Max. Conf. Cap. de Caritate, I 1.
[2] Вольтер. Человек с сорока экю // Романы и повести Фр. М. Вольтера. СПб., 1870. С. 363

Рефлексия на наше собеседование о Паламе, бывшее перед Постом, от Елизаветы. Постараюсь собраться с мыслями и тоже что-то по этому поводу (или не совсем по этому) написать, а пока хотел поделиться наблюдениями собеседницы.

https://t.me/toxic_orthodoxic/1269

Читали со студентами кондак (в смысле поэму) прп. Романа Сладкопевца, из которого в Великий покаянный канон попал его кондак (в смысле небольшое песнопение) «Душе моя, душе моя....». На самом деле кондак (поэма) посвящен Распятию Христову. Это невероятный, очень тонкий и местами остроумный шедевр: весь он посвящен диалогам диавола, который сперва пытается устроить казнь Спасителя, а потом понимает, что тем самым погубил сам себя.

Рефрен (повторяющаяся в каждой строфе поэмы последняя строка): «Повсюду все наполняющий», про Христа. Во всех речах диавола, его чертей, иудеев, Смерти (которая представлена единственной, кто понимает, к чему идёт дело) звучит рефреном это исповедание Христа. По-моему, это создаёт прекрасный драматический контраст.

* * *

Среди прочего меня позабавило обращение сатаны к своему войску: «Вы же, друзья бури и враги покоя!...»

Очаровательная перекличка с «Он, мятежный, просит бури, как будто в бурях есть покой», мне кажется.

Дорогие друзья и коллеги!

Я вполне сознаю, что сейчас и в России, и в мире вообще есть великое множество людей, которым помощь и поддержка нужна значительно больше, чем мне и моим начинаниям и затеям.

И тем не менее, раз в год я всегда обращаюсь с такой просьбой: если вам нравится то, что удается писать и делать, я бы попросил вас по мере возможности поддержать Алетею, тг-канал Схоларий и вообще научные и просветительские начинания разного рода.

Сделать это можно переводом по номеру телефона: +79647840146
Или карты сбербанка: 2202205372901220

Заранее благодарю вас всех.

Прямо сейчас начинается презентация учебного пособия по Истории древней Церкви.

Приходите во Владимирский зал!

Почитай Отца: великопостный, а точнее триодный цикл
#подкаст

С помощью этих выпусков мы хотели бы помочь слушателям погрузиться в пост не только богослужебно, но и через интеллектуальное наследие Церкви.

Ссылки на выпуски даю на агрегаторе основных платформ, слушайте и подписывайтесь на ваших любимых!

***

1️⃣Торжество Православия.
— Синодик в неделю Православия. Свт. Мефодий Константинопольский

2️⃣ Память свт. Григория Паламы. Тут целых три:
— Свт. Григорий Палама и латинский «паламизм»
— Свт. Григорий Палама. Догматическое развитие
— эфир "Поломать Паламу" (ВК, ютуб)

3️⃣ Неделя Крестопоклонная
— Крест Господень. Свт. Филарет Московский
Это, конечно, к Страстной, но не слушать же на ней...

4️⃣ Память прп. Иоанна Лествичника
— Лествица: как читать? С отцом Саввой (Мажуко)

5️⃣ Пасха
— Слово на Пасху свт. Иоанна Златоуста

6️⃣День Святой Троицы
— Как понять учение о Троице

***

Сохраняйте и делитесь!

@KAnt961

Торжество Православия, помимо того, что это праздник истинной веры, — это ещё и самая трогательная история любви из мне известных.

Собственно, Торжеством Православия называется восстановление почитания икон в 843 г. после второго периода иконоборчества, состоявшееся по инициативе св. императрицы Феодоры после смерти ее мужа, имп. Феофила. Но Феофил, хотя и был еретиком и гонителем иконопочитания, при этом пользовался любовью в народе, а главное — был действительно очень любим своей женой. Потерпеть, чтобы Феофила ждала посмертная участь всех еретиков, Феодора не могла. Поэтому она, когда он был уже на последнем издыхании, даже прикладывала к его устам иконы (и рассказывала, что он их лобызал, а значит, еретиком считаться не должен). А на первой неделе Великого поста Феодора упросила всю Церковь — всех многочисленных пострадавших от Феофила исповедников и монахов — молиться за своего мужа (они пытались не согласиться, но можно ли противостоять любящей женщине, особенно если она — императрица?). В конечном итоге Феофил по молитвам Церкви и своей супруги сподобился спасения.

Ниже — выдержка из «Повести о прощении императора Феофила», которая содержит описание вещего сна св. Феодоры. По-моему, это совершенно замечательный пример всепобеждающей силы любви, которая сильнее не только смерти, но даже и посмертной казни.

* * *

«И к концу первой недели, когда святая пятница подошла к рассвету, царица от многой скорби и говорения заснула. И оказавшись в исступлении, видит она во сне себя стоящей на форуме около колонны великого Константина — а некие люди с шумом и криками проходят по большой улице, держа в руках разные виды пыточных инструментов, как то: розги, клинья, воловьи жилы, палки, и какое есть еще орудия мучений, и шествуют по дороге вверх, а посреди них тащат, избивая, императора Феофила, обнаженного, с руками, связанными за спиной. Итак, когда августа Феодора увидела, как его столь позорно тащат и нещадно бьют, она, узнав его, последовала за уводящими его, плача и сетуя.

И когда они достигли Медных ворот, она увидела некоего великого и страшного мужа, сидящего на престоле перед страшной и святой иконой Господа нашего Иисуса Христа. Туда-то и привели императора Феофила державшие его, и поставили напротив него связанным, как был. Честная же и боголюбивая жена его, обняв ноги восседавшего впереди страшного и славного царя, пала перед ним ниц, рыдая со многими слезами и умоляя за собственного мужа.

И после того как она долго молила и била себя в грудь, страшный этот муж, открыв свои пресвятые уста, отвечал ей: “О женщина, велика вера твоя – итак, знай, что ради твоих слез и твоей веры, а также и просьбы и моления моих иереев, я даю прощение твоему мужу”. И сразу с этими словами он повелел стоявшим рядом и державшим его, сказав так: “Развяжите ему руки и оденьте его, и отдайте его жене”. И когда это было сделано, она, взяв его с судилища, которое видела, вышла, радуясь и ликуя, – и сразу проснулась».

Афиногенов Д. Е. «Повесть о прощении императора Феофила» и Торжество Православия. М., 2004. С. 107-109

Указ императоров Аркадия и Гонория (20.08.399 г.) о языческих праздниках.

«Несмотря на то, что, издав спасительный указ, мы уже рассеяли нечестивые священнодействия, праздничные собрания горожан, всем приносящие радость, все же разгонять не позволяем. Посему постановляем: избегая каких-либо жертвоприношений и суеверий, которые должны {всемерно} осуждаться, устраивать увеселения согласно древнему обычаю, а также участвовать в праздничных пиршествах, в случае если таково будет желание народа».

CTh.16.10.17 [рус. пер.: Ведешкин М. А. Кодекс Феодосия «О язычниках, жертвоприношениях и храмах» // Научные ведомости Белгородского государственного университета. № 15 (128). Вып. 27. 2013. С. 38–47].

Снова играем в «помогите Даше западным интеллектуалам найти Византию».

Бертран Рассел пишет:

«...большая часть того, что являлось римскими провинциями на Востоке, включая также Африку и Испанию на Западе, стала магометанской. Арабы, в противоположность германцам, отбросили религию, но восприняли цивилизацию тех, кого они победили. Восточная империя была греческой, а не римской по своей цивилизации; соответственно, с VII до XI века именно арабы сохраняли греческую литературу и все, что осталось от греческой цивилизации как противостоящей латинской» (Рассел Б. История западной философии. М., 2021. Т. 1. С 438).

С VII по XI века именно арабы сохраняли... Св. Фотий и его круг, Михаил Пселл, Арефа Кесарийский — благодаря которому мы имеем Oxon. Clark. 39, важнейшую рукопись Платона, и который ввел в широкий оборот «Размышления» Марка Аврелия! — всех их не было. В 856 г. на площади Тяньаньмэнь в Магнаврском дворце ничего не происходить.

Великая сила — гуманитарные науки. Они могут сделать бывшее небывшим, а не-сущее — сущим.

«Но пусть и принадлежит ему Небо по исконному праву - каково же при том положение человека, хоть и выделен он среди всех созданий? Одного дуновения лихорадки достаточно, чтобы сбить его с ног, лихорадка приходит - и лишает человека царственного достоинства; вот, вчера еще эта глава, увенчанная венцом царственным, гордо высилась, претендуя на пять футов ближе быть к венцу славы; но натиск лихорадки заставил ее склониться, и смотрите - сегодня пребывает она вровень со стопами».

Джон Донн. Обращения к Господу в час нужды и бедствий / Пер.: А. В. Нестеров // По ком звонит колокол. М., 2023. С. 48

«Светотво́рное вре́мя, его́же ны́не освяти́л еси́, и даровал еси́ нам воздержа́ния, Го́споди, Ты сподо́би нас во умиле́нии всех чи́сте прейти́ ми́рствующих, Креста́ кре́постию, еди́не Человеколю́бче».

«Будь я лишь прахом и пеплом, и тогда мог бы я говорить перед Господом, ибо рука Господня вылепила меня из этого праха, и ладони Господни соберут этот пепел; Господня рука была гончарным кругом, на котором этот сосуд глины обрел форму свою, и Господня ладонь — та урна, в которой сохранен будет мой прах. Я — прах и пепел Храма Духа Святого; найдется ли мрамор, удостоившийся подобной чести?

Но я — больше, чем прах и пепел; я — лучшая моя часть, я — душа моя. И коль так, коли я — от дыханья Господня, то, покуда во мне есть дыханье, я могу возносить жалобы Господу Богу моему».

Джон Донн. Обращения к Господу в час нужды и бедствий / Пер.: А. В. Нестеров // По ком звонит колокол. М., 2023. С. 33

«Всечестно́е воздержа́ние начне́м све́тло, луча́ми сия́юще святых за́поведей Христа́ Бо́га на́шего, любве́ све́тлостию, моли́твы блиста́нием, чистоты́ очище́нием, благому́жества кре́постию: я́ко да светоно́сни предвари́м во свято́е и тридне́вное Воскресе́ние, осиява́ющее нетле́ние миру».

«Монархия лучше, чем аристократия, аристократия лучше, чем полития. Но хуже всего порча лучших, поэтому тирания хуже, чем олигархия, а олигархия хуже, чем демократия. Таким путем Аристотель приходит к ограниченной защите демократии: поскольку большинство существующих правлений плохи, среди этих правлений демократию можно считать лучшей»
(Рассел Б. История западной философии. М., 2021. Т. 1. С. 313).


«В нашем предыдущем рассуждении о видах государственного устройства мы распределили их так. Три вида правильные: царская власть, аристократия, полития; и три отклоняющиеся от них: тиранния — от царской власти, олигархия — от аристократии, демократия — от политии. <...>
Ясно, какой из видов, отклоняющихся от правильных, является наихудшим и какой ближе всего к нему. Конечно, наихудшим видом будет тот, который оказывается отклонением от первоначального и самого божественного из всех видов государственного строя. Царская власть, если это не пустой звук, если она существует действительно, основывается на высоком превосходстве царствующего. Таким образом, тиранния, как наихудший из видов государственного устройства, отстоит далее всего от самой его сущности; к ней непосредственно примыкает олигархия (аристократия далеко не то же, что олигархия); наиболее же умеренный из отклоняющихся видов – демократия. В таком же смысле высказался ранее один из моих предшественников, хотя он подразумевал не то, что имеем в виду мы; по его мнению, если взять виды государственного строя в образцовом состоянии, как-то: хорошая олигархия и прочие, худшим окажется демократия, но если взять их же в испорченном состоянии, то она – наилучшая»
(Arist. Polit. 1289a-b).

Яркая и свободолюбивая античность, столь непохожая на христианство, которое подавляет всякую индивидуальность, говорите?

Кстати, высказанные ниже соображения Рассела довольно хорошо объясняют, почему у Оригена всякая индивидуальность тоже упраздняется в конце цикла эонов.

* * *

«Подобная жизнь [т. е. посвященная умозрению] будет, пожалуй, выше той, что соответствует человеку, ибо так он будет жить не в силу того, что он человек, а потому, что в нем присутствует нечто божественное, и, насколько отличается эта божественная часть от человека как составленного из разных частей, настолько отличается и деятельность, с ней связанная, от деятельности, связанной с [любой] другой добродетелью. И если ум в сравнении с человеком божествен, то и жизнь, подчиненная уму, божественна в сравнении с человеческой жизнью» (Arist. Eth. Nicom. 1177b).

Б. Рассел отмечает:

«На основании этих отрывков представляется, что индивидуальность – то, что отличает одного человека от другого, – связана с телом и иррациональной душой, тогда как разумная душа, или разум, является божественной и безличной. Один человек любит устриц, а другой ананасы; это составляет различие между ними. Но когда они думают о таблице умножения – при условии, что они думают правильно, – между ними нет различия. Иррациональное разделяет нас, разумное объединяет. Таким образом, бессмертие ума, или разума, не является личным бессмертием отдельных людей, но частью в бессмертии Бога. <...>

Человек может увеличивать элемент божественного в своей природе, и делать это – величайшая добродетель. Но если бы он достиг в этом полного успеха, он перестал бы существовать как отдельная личность».

Рассел Б. История западной философии. М., 2021. Т. 1. С. 284-285

По поводу.

«То, что творите вы, не только жестокое дело, это — поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей — загробной и страшному проклятию потомства в жизни настоящей — земной»

(св. патр. Тихон, Послание с анафемой безбожникам).

Поломать Паламу? Эфир 26.02.25

Николай Антонов, Елизавета Иванькова и Петр Пашков в дискуссии о монашестве, афонском исихазме XIII-XIV вв. и учении свт. Григория Паламы.

Как сочетаются Евангелие и монашество?
В чем специфика афонского исихазма?
Что писали святые о Фаворском Свете?
И что Палама думал о простоте Бога?

Эфир вышел интересным — надеемся на новые встречи.


https://t.me/KAnt961
https://t.me/toxic_orthodoxic

В некоторых рукописях (например, XI в., Bodl. Crom. gr. 13) «Точного изложения православной веры» в главе 51 (III 7) присутствует рассуждение о Фаворском свете, которого нет в современном русском переводе.

«И на Фаворе [плоть Христова] просияла и сияет не по собственному естеству, но посредством действия ипостасно соединенного с нею Божества, как и дерево светит и жжет не собственным природным действием, но по причине приобщения действию ипостасно соединенного с этим деревом огня».

«Καὶ ἐν Θαβὼρ ἤστραψε καὶ ἀπαστράπτει οὐ διὰ τὴν ἰδίαν φύσιν, ἀλλὰ διὰ τὴν τῆς καθ᾿ ὑπόστασιν ἡνωμένης αὐτῇ θεότητος ἐνέργειαν, ὡς τὸ ξύλον λάμπει καὶ καίει οὐ κατὰ τὴν οἰκείαν φυσικὴν ἐνέργειαν, ἀλλὰ διὰ τὴν τοῦ καθ᾿ ὑπόστασιν ἡνωμένου αὐτῷ πυρὸς τῆς ἐνεργείας μέθεξιν».

Joannes Damascenus. Expositio fidei // Die Schriften des Johannes von Damaskos / Hrsg.: B. Kotter. B.; N. Y., 1973. Bd. 2. S. 124-125.

UPD. Трансляция будет и в ВК!

«Поломать Паламу»? Эфир-дискуссия с «Токсик-Ортодоксик»

Среда, 26.02 / 20:40

В эту среду вечером мы (то есть Петр Пашков, Николай Антонов и Елизавета Иванькова, также известная как «Токсик-Ортодоксик») попробуем поговорить о наследии свт. Григория Паламы и его месте в Предании Церкви. Разговор обещает быть местами довольно острым: у Елизаветы есть заметные недоумения по поводу учения свт. Григория, которые мы, по мере сил, попытаемся разрешить (надеюсь, посыпать голову пеплом и принимать томизм не придется). Думается, эфир будет не совсем бесполезен не только тем, у кого есть вопросы к паламизму, но и вообще всем, кому интересно православное богословие.

Эфир пройдет на канале Елизаветы и в нашей группе ВК и, надеемся, будет иметь продолжение. Постараемся сделать запись.

https://t.me/toxic_orthodoxic
https://vk.com/aletheia

Периодически рассказываю о книгах и статьях, которые писал сам, а здесь книгу написала моя мама, Мария Винарова: виммельбух «Я приступаю к таинству».

Книга писалась долго и местами не без искушений, но зато в итоге вышла действительно замечательная вещь. Цитирую описание от издательства:

«Эта познавательная книга для детей и взрослых в яркой форме рассказывает о самом важном – что лежит в основе церковной жизни и является ее самым великим сокровищем, – о святых таинствах Церкви, об их смысле и значении. О том, как через них Господь наполняет Своим светом всю нашу жизнь – от духовного рождения в Крещении до стяжания благодати Божией и святости.

Семь таинств Церкви – это семь ключей от вечного Царства Божиего, наследниками которого являемся все мы, православные христиане.

🎞️ Увлекательное
🎞️ повествование
🎞️ дополнено красочными
иллюстрациями, рассказом о евангельских событиях, вдохновляющими примерами из жизни святых, а также вопросами и заданиями для закрепления материала».

Книга крупного формата, замечательно оформленная, годится, чтобы читать дома (такую же про праздники мы читаем с семьёй) или использовать в воскресной школе.

Очень-очень советую!

https://t.me/sretensky_books/8653?single

Иоанн Пустынник, ок. X в. (приписывалось свт. Иоанну Златоусту):

«И все твори с памятованием и призывай Господа, чтобы Сам Он был Тебе путеводителем во всем, что бы Ты ни делал. Ведь там, где призывается Христос и там, где Христос пребывает, там все свято, там все благословенно. Там Христос радует и там Христос радуется. Там Христос служит и Христу служится. И блаженны алчущие Его и жаждущие Его, и Его вкушающие, и Его пиющие, и Его любящие, яко тех есть Царствие Небесное.

Кто нас, сказано, разлучит от любве Божией, скорбь ли, или теснота, или гонение, или глaд, или нагота, или беда, или мeч, или смерть? Ведь сладость Христова и Божественная любовь Его вместе все это одолеют».

___

Иоанн Пустынник (пс.-Златоуст). Послание к игумену (К Феофилу. Изложение правила) // Символ. 2007. Вып. 52. С. 459

Свт. Марк Евгеник, митр. Эфесский:

«Грешник предпочел любви Божией какое-нибудь удовольствие и страсть, или человеческое ублажение и славу, или вообще что-нибудь временное. Ясно, что он предпочел это не как временное и скоро преходящее, но с намерением владеть тем всегда, если бы мог, и всегда презирать Бога. Потому, лишаясь, он болезнует о них и сильно стремится к ним во всякое время, а Бог для него — суетное и ничего не значащее имя. Итак, и по его собственному суду справедливо ему и навсегда быть отлученным от Бога, которого рассудил он пренебрегать постоянно, и лишиться того, что предпочел [Богу], так как [эти вещи] не могут пребывать вечно.

А отлучение от Бога есть постоянная и окончательная мука. Она, сообразно видам преступлений, есть и “тьма глубокая и внешняя” (Мф. 8:12; 22:13) для возлюбивших сердцем тьму неведения и не восхотевших устремлять взоры к лучам Божественного света (Ин. 3:19); она есть “червь” (Мк. 9:44) ядоносный для высоко ценивших плотское удовольствие и погрязших в тине страстей; она — и тартар для охладевших относительно любви к Богу и ближнему, и “огонь не угасающий” (Мк. 9:45) для разгоряченных гневом, безумных нравом и звероподобных, и “скрежет зубов” (Мф. 8:12) для говорящих постыдное и клеветливое, и произносящих устами все, что ни случится.

Ибо, если “Бог будет все во всем” (1Кор. 15:28), то для отпавших от Бога остается одно только зло. А зло, лишенное удовольствия, есть мучение для души, как болезнь — для тела».

____

Марк Евгеник, свт. Ответ царю Иоанну Палеологу на его недоумения, касательно нравственной немощи человека // Странник. СПб., 1872. Т. 3. С. 32-50

«Один брат, одержимый печалью, спросил старца:
– Что мне делать!? Помыслы одолевают меня, внушая мне, что напрасно я отрекся от мира и – все равно – спасения не достигну...

– А ты, знаешь ли, – ответил старец, – хотя бы мы и не могли достигнуть земли обетованной, нам лучше сложить кости в пустыне, чем возвратиться в Египет!?..»

Иоанн Мосх, блж. Луг духовный, 208. Серг. П., 1896. С. 258

Любопытное (хотя, возможно, и ошибочное) наблюдение. Мне кажется, что св. Григорий Нисский, хотя он и самый большой «оригенист» среди Каппадокийцев, в действительности скрытым образом полемизирует с Адамантием в своих эсхатологических воззрениях. Характерная для св. Григория идея эпектасиса, бесконечности духовного восхождения («дальше вверх и дальше вглубь!»), как будто направлена против идеи Оригена о достижении душами в конце цикла эонов полного совершенства и прекращения всякого движения.

В свою очередь, эпектасис как раз позволяет св. Григорию, как кажется, сохранить существование индивидуальности и различий между тварными разумными созданиями в пакибытии, поскольку каждая тварь восходит к Богу в этом бесконечном движении индивидуально (у Оригена же к полному упразднению множественности приводит именно идея совершенства, которое может быть только одно). К тому же Адамантий как будто утверждает достижение тварями сущности Логоса (он и в других местах пишет, что предпоследним актом цепочки эонов станет то, что все твари «станут в точности Сыном», чтобы затем Сын мог вернуться ко Отцу и упразднить последнее различие в бытии). У св. Григория сущность вечно остается влекущей, но недоступной, а происходит бесконечное возрастание в приобщении «тому, что при ней».

Повторюсь, не уверен в своих наблюдениях, но пока кажется так.

* * *

Ориген: «“Имя твое — миро разлитое. Посему отроковицы возлюбили тебя, привлекли тебя: мы поспешим за тобою по благовонию мира твоего” (Песн. 1:2-3). <...>
Одно “имя” Его, поскольку оно сделалось “разлитым мυром”, возымело такое воздействие и такие чувства вызвало в “девицах” [т. е. разумных созданиях], что они сперва Его “привлекли” к себе, а затем, когда Он был у них, ощутили запах Его “мυра” и немедленно “поспешили” за Ним. Спрашиваю: если все это произвело одно имя Его, что же, по-твоему, сделает сама сущность (substantia) Его? Какую же силу эти девицы воспримут от нее, какую мощь, если каким-то образом некогда смогут достичь этой непостижимой и неизреченной сущности? Я полагаю, что, если они когда-либо достигнут ее, они больше не будут ходить или “спешить”, но будут пребывать с ней, прикованные к ней как бы некими узами любви, так что не останется в них никакого места для какой-либо подвижности, но будут они с Ним “единым духом”» [1].

Св. Григорий: «Что же здесь изображено? Возьмем, к примеру, падение тел, которые скользят по наклонной плоскости: если только они не встречают никакого противодействия начальному движению, то движутся сами по себе с возрастающей скоростью, пока поверхность скольжения наклонена вниз, и их движению не мешает никакое препятствие. Точно так же и душа, освободившись от земных пристрастий, становится парящей и легкой и, устремляясь вверх, взлетает от низин к выси.
Если этому движению не будет никакого противодействия свыше, то, поскольку природа добра обладает притягательной силой для взирающих на нее, душа будет возноситься все выше, по небесному своему устремлению “простираясь вперед”, как говорит апостол (Флп.3:13), и постоянно направлять свой полет к новым высотам.
Горя желанием не потерять из-за уже достигнутого ту высь, которая еще осталась перед ней, душа делает свое вознесение непрерывным, находя в каждом достижении толчок к новому взлету» [2].

____________________

[1] Origenes. Commentarius in Canticum Canticorum, I // Origenes. Werke. Bd. 8. S. 103.
[2] Григорий Нисский, свт. О жизни Моисея законодателя, или О совершенстве в добродетели / Пер. А. С. Десницкий. М., 1999. С. 82-83

Прп. Макарий:

«Вопрос. В воскресение все ли [целиком] тела восстают?

Ответ. Богу все легко. Таково и обетование Его. Но человеческой немощи и человеческому рассудку кажется сие невозможным. Как Бог, взяв немного праха и земли, устроил иное какое-то естество, именно естество телесное, неподобное земле, и сотворил многие роды [телесного устройства], как-то: волосы, кожу, кости и жилы, так опять все восстанет с земли.

И каким образом игла, брошенная в огонь, изменяет цвет и превращается в огонь, между тем как естество железа не уничтожается, но остается, — так и в воскресение все члены будут воскрешены и, по написанному, волос не погибнет, и все соделается световидным, все погрузится и преложится в огонь и свет, но не распадется и не сделается огнем, так чтобы не стало уже [прежнего] естества, как утверждают некоторые.

Ибо Петр остается Петром, и Павел Павлом, и Филипп Филиппом; каждый, исполнившись Духа, пребывает в собственном своем существе. А если утверждаешь, что естество распалось, то нет уже Петра или Павла, но всё и повсюду Бог, и отходящие в геенну не чувствуют наказания, а идущие в царство благодеяния».

Источник: Макариевский корпус. Слово XXXII 1.1// Макарий Египетский, прп. (Симеон Месопотамский). Духовные слова и послания: Собр. I / Подгот. изд.: А. Г. Дунаев, иером. В. Дэпрэ при участии М. М. Бернацкого и С. С. Кима. Афон; М., 2015. С. 515.

Для одной статьи читаю Оригена и его преданную защитницу Иларию Рамелли (очень пламенную: постоянные рассуждения о том, что «Церковь Империи» осудила Оригена потому, что ее духовность была основана исключительно на страхе, уже утомили).

Ориген, конечно, мудр, как змей. Он пишет в «Письме к друзьям в Александрии»:

«Некоторые из любителей обвинять своих ближних выдвигают против нас и нашего учения обвинение в богохульстве, хотя от нас они никогда не слышали ничего подобного. Что же, если они не хотят помнить заповедь, им предстоит самим увидеть, что “злословящие не наследуют Царства Божьего” (1 Кор. 6:10). Ведь они заявляют, что я считаю, будто отец зла, погибели и тех, кто будет извержен из Царства Божия, то есть диавол, должен быть спасен. А этого не может сказать ни один человек, даже если он уже лишился рассудка и явно безумен» (Rufin. De adult. lib. Orig. 7)

Казалось бы, как это? Ведь в других местах тот же Ориген прямо пишет, что все непременно должны быть спасены в силу онтологической необходимости:

«Я полагаю, что царство смерти не будет вечным в том же смысле, в каком [вечно царство] жизни и праведности <…>. Если считать вечность смерти такой же, какова вечность жизни, то смерть будет уже не противоположна жизни, а равна ей. Ведь вечное вечному не противоположно, а тождественно» (Comm. in Ep. Rom. V 7).

И тут Рамелли совершенно верно — и очень изящно — объясняет, в чем тут дело.

«Действительно, в своем письме друзьям в Александрию, написанном с намерением защититься от обвинений современников, Ориген также осудил фальсификацию своих произведений и слов. Он заявил, что даже глупец не мог бы утверждать, что дьявол будет спасен, поскольку даже грешники не войдут в Царство Божие. Это, конечно, означало, что пока они будут грешниками и не покаются, они не войдут в Царство. Точно так же дьявол не будет спасен, пока не покается. <...> Дьявол спасается не как дьявол или как причина греха, а как Божье творение» (Ramelli. P. 155-156).

Вот она, пресловутая фальсификация трудов Оригена его ненавистниками! Он ведь не говорил, что дьявол спасется, — то есть не спасется, пока остаётся дьяволом, а ведь это совсем другое, правда?

Где иезуит учился, там оригенист преподавал.

Про святого Валентина и валентинки

Если открыть соцсети и мессенджеры 14 февраля, непременно хоть раз наткнешься на тексты об истории праздника. В одних излагается романтический сюжет о том, как император Клавдий запретил солдатам жениться, а священник по имени Валентин продолжал их тайно венчать и за это был казнен, а впоследствии причислен к лику святых. В других рассказывается та же самая история, но с известным нюансом: оказывается, что солдаты эти были нетрадиционной ориентации и венчал их священник между собой. Сопровождается такая версия простой моралью: «День св. Валентина» 14 февраля — праздник сугубо зловредный.

Конечно, современный «День святого Валентина» — это праздник коммерческий и потому порочный. Но все же придумали его (или назначили его днем всех влюбленных) вовсе не по случаю одобрения содомии «священником Валентином».

14 февраля было днем памяти священномученика Валентина, епископа Интерамнского, на христианском Западе за много веков до раскола: мы встречаем его память уже в т. н. «Мартирологе Иеронима» [1] — древнейшем латинском церковном «всемирном» календаре, включавшем памяти всех святых со всего мира, которых почитали в ту эпоху. Составлен он не позднее VII века. Почитает этого святого и сегодняшняя Православная Церковь, просто в Византии и на Руси его день памяти приходился на 30 июля.

Исторический св. Валентин никаких подвигов, связанных с тайными венчаниями, не совершал; он был казнен, как и все мученики, за исповедание христианской веры. С влюбленными его память связал народный обычай средневековой Англии. Уже в XIV в. считалось, что именно 14 февраля птицы начинают искать себе пару. Это представление отразилось в поэме знаменитого английского литератора Джеффри Чосера «Птичий Парламент»:

«Несметные и всяческие птицы
Слетелись внять велениям царицы.
Зане был день Святого Валентина,
Когда пернатые вступают в брак;
Толь дивная открылась мне картина!» [2]

«For this was on Seynt Valentynes day, // Whan every foul cometh ther to chese his make». Конечно, если в этот день вступают в брак «пернатые», то и люди довольно быстро начали связывать память св. Валентина с любовью и браком (собственно, и у Чосера уже рассказу о птицах предшествовали образ влюбленных из античной и средневековой литературы). В XV столетии появляются и первые «валентинки» — письма, в которых автор признавался в любви, называя возлюбленного / возлюбленную в честь святого — «Валентином» или «Валентиной». эта традиция, хотя и совсем не свойственна исторической России, все же насчитывает уже пять сотен лет.

Самую первую «валентинку», дошедшую до нас, написал (и адресовал своей жене) француский рыцарь и поэт, герцог Карл Орлеанский, заключенный в темнице в Англии: «О, как я томлюсь любовью, моя сладчайшая Валентина» [3].

А чуть позже, в феврале 1477 г., благородная девица Марджери Брюс написала «валентинку» своему возлюбленному, сэру Джону Пастону. В нее она рассказывала, что ее отец не может дать за ней большого приданого, и потому, если Джон любит ее, он должен быть готов вступить в брак бескорыстно. Забегая вперед: это письмо было найдено в семейном архиве Пастонов вместе с документами, которые показывают, что брак все-таки состоялся и юная Марджери сделалась, по ее же выражению, «meryest mayden on grounde» [4]: самой счастливой девушкой на земле.

«Моему поистине возлюбленному Валентину (my ryght welbelouyd Voluntyn) Джону Пастону, сквайру, да будет доставлено сие. Драгоценный мой, обожаемый, поистине возлюбленный Валентин, вверяю тебе себя чистосердечно, желая слышать о твоем благополучии, о котором я молю Вседержителя Бога, да сохранит тебя на многие лета по Его благоволению и желанию твоего сердца…» [5]

Так что не нужно придумывать сказок — ни «розовых», ни «черных» — про 14 февраля. Реальность интереснее любой фантазии.

***

[1] MartHieron. P. 92-93
[2] Джеффри Чосер. Книга о королеве. Парламент птиц. М., 2005. С. 111.
[3] Les poésies du duc Charles d'Orléans. P., 1842. P. 479
[4] Manuscript Lond. BL. Add. 43490, f. 24r.
[5] Manuscript Lond. BL. Add. 43490, f. 23r.

https://t.me/foma_academy/2485

Этот мир подробен по-византийски,
Он похож на рукопись каллиграфа:
Завитушки, чёрточки, лигатуры,
Золото, пурпур.

Пышный он избыточно и чрезмерно:
Как эллинистические колонны,
Мозаичных стен пестрота и дробность
В храме Софии.

Этот мир как речи во вкусе Пселла:
Ни словечка тут тебе в простоте не скажут,
О любой былинке звучит часами
Похвала мухе.

И еще вдогон к дню памяти Новомучеников! заказали про то, как говорить детям, а написалось и "вообще" - как.
https://www.miloserdie.ru/article/kak-govorit-s-detmi-o-repressiyah-goneniyah-na-czerkov-i-podvige-novomuchenikov/,

Для истории представлений о священной империи.

«Как правдиво сказал оракул, благодаря тому, что все соблюдали эти установления богов, Римская империя была невредимой, и Рим сохранял власть фактически над всеми обитателями мира».

Зосим. Новая история, II 7. Белгород, 2010. С. 101

«Насколько массовыми были гонения? Вероятно, лучше, чем пересказывать общие исторические данные, приводимые в разных книгах и самиздате, дать несколько бытовых зарисовок, сохранившихся в памяти от тех лет.

В 1929 г. я задал вопрос маме: “Мама, а почему всех арестовывают, а нас не арестовывают?” Вот впечатление ребенка — почему всех арестовывают, а нас не арестовывают? Мать ответила: “А мы недостойны пострадать за Христа”.

Все мои пять первых духовников скончались там, в тюрьмах и лагерях: кто расстрелян, кто погиб от пыток и болезней.

В 1931 г., помню, шел разговор между матерью и одной из девушек из общины о. Василия Надеждина (настоятеля храма свт. Николая у Соломенной сторожки). Она говорила: “Как я завидую тем, которые там находятся, в тюрьме. Они за Христа страдают”. Мать сказала: “А ты знаешь, что ведь те, которые мечтают быть арестованными за веру и попадают туда, они [и по опыту первых веков] чаще отрицаются от Христа и переживают арест тяжелее, чем те, которые пытались всеми правдами и неправдами избежать ареста. Так было и в первые века”.

В начале 20-х гг. по делу Христианского студенческого кружка арестовали девушку по имени Зоя. Оказавшись в камере, она решила, что она как христианка не должна врать и обязана честно и прямо отвечать на все вопросы следователя. Ночью не то во сне, не то наяву она слышит отчетливый голос “Не бо врагом Твоим тайну повем, ни лобзания Ти дам, яко Иуда”. Во время первого допроса эти слова снова прошли в ее сознании. Они определили ее поведение со следователем: она вела себя мужественно и никого не предала».

* * *

Глеб Каледа, прот. Очерки жизни православного народа в годы гонений. (Воспоминания и размышления) // Альфа и Омега. 1995. Вып. 6. С. 138

Каждый раз меня забавляет, что в византийском греческом тоже были идиомы, связанные с образом «натянутости».

«Ἀξιώσομεν δὲ τὸν ταῦτα λέγοντα μὴ τὰ πράγματα ἕλκειν ἐπὶ τοὺς λόγους».

«Будем считать, что он, говоря это, не натягивает вещи на слова».

...сову на глобус.

Покаяние имп. Феодосия перед свт. Иоанном Златоустом... и память о нем в русской церковной истории

В русской версии Житий святых свт. Димитрия Ростовского приводится следующая покаянная речь имп. Феодосия II, произнесенная им при перенесении мощей свт. Иоанна Златоуста:

«Царь, сняв свою багряницу, простер ее над мощами, а затем, припав на перси святаго, со слезами говорил:

“Прости, отче, прегрешение, причиненное тебе завистью. Не считай меня сообщником греха моей матери и не допусти, чтобы я страдал от оскомины за родительскую невоздержность. Хотя я и сын твоей гонительницы, однако, я неповинен в причиненном тебе бедствии. Прости ей согрешение, чтобы и я был свободен от упрека, тяготеющего на ней. Преклоняю свой сан к ногам твоим и всю мою власть подчиняю твоему молению.

Прости оскорбившую тебя безрассудным насилием, ибо она раскаялась в сделанном тебе и просит прощения, обращаясь к тебе со смирением моими устами так: помяни, отче, твое учительное слово о непамятозлобии и сам забудь мою злобу <...>”.

Говоря эти слова от лица своей матери, царь не переставал плакать».

* * *

Русская версия сказания о перенесении мощей, в свою очередь, следует за славянской (собственно, оригинальным текстом свт. Димитрия) [2], в которой помещена пометка, свидетельствующая о том, что свт. Димитрий воспроизводит текст Космы Веститора. Косма Веститор, в свою очередь, был известен свт. Димитрию по славянскому переводу, который входил в состав Великих Миней Четиих свт. Макария, митр. Московского [3].

Сам Косма, византийский агиограф VIII-IX вв., создал свой текст [4], опираясь на рассказ о перенесении мощей свт. Иоанна у Феодорита, еп. Кирского:

«Впоследствии, однако ж, и самые останки великого учителя перенесены были в царствующий град. <...> Это сокровище доставил тому городу нынешний царь, носящий имя своего деда [Феодосия Великого] и сохраняющий неповрежденным его благочестие. Склонив на гроб святителя очи и чело, он принес молитву за своих родителей и просил простить им обиду, причиненную по неведению, ибо его родители давно уже умерли, оставив его в сиротстве весьма юным» [5].

По-видимому, Косма расширил схематичный рассказ Феодорита: где Феодорит просто говорит, что Феодосий «принес молитву за своих родителей», там Веститор создает обширный текст (это устроено примерно так же, как речи у античных историков). От него он потом перешел в сказание прп. Симеона Метафраста, в «Историю» Никифора Каллиста Ксанфопула и т. д.

* * *

А еще у этого сюжета есть интересное отражение в русской церковной истории: государь Алексей Михайлович при перенесении мощей свт. Филиппа Московского испрашивал у святителя прощения за неправедные гонения со стороны царя Иоанна Грозного, цитируя покаянную молитву императора Феодосия (тем самым сообщая риторическому построению Космы Веститора историческую «плоть»):

«Молю тебя о сем и честь моего царства преклоню пред честными твоими мощами, повергаю к молению тебе всю мою власть, приди и прости оскорбившего тебя напрасно...» [6].

___

[1] Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней св. Димитрия Ростовского. К., 2004. Т. 5. C. 887-888
[2] Книга житий святых. К., 1764. Т. 2. Л. 438 об.
[3] Великие Минеи Четии, 27 янв. // ГИМ. Син. 991. Л. 1162 об.
[4] Δυοβουνιώτης Κ. Κοσμᾶ Βεστίτωρος ἀνέκδοτα ἐγκώμια εἰς Χρυσόστομον // Ἐπετηρὶς Ἑταιρείας Βυζαντινῶν Σπουδῶν. 1925. Τ. 2. Σ. 76
[5] Феодорит Кирский, еп. Церковная история, V 36. М., 1993. C. 209
[6] Молебное послание государя царя Алексея Михайловича к мощам Святого Митрополита Филиппа // Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в государственной коллегии иностранных дел. М.,1822. Ч. 3. С. 471

[5] Феодорит Кирский, еп. Церковная история, V 36. М., 1993. C. 209
[6] Молебное послание государя царя Алексея Михайловича к мощам Святого Митрополита Филиппа, отправленное с Новгородским Митрополитом Никоном и Боярином Князем Иваном Хованским, ездившими в Соловецкий монастырь для привезения оттуда в Москву // Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в государственной коллегии иностранных дел. М.,1822. Ч. 3. С. 471

Покаяние имп. Феодосия перед свт. Иоанном Златоустом... и память о нем в русской церковной истории

В русской версии Житий святых свт. Димитрия Ростовского приводится следующая покаянная речь имп. Феодосия II, произнесенная им при перенесении мощей свт. Иоанна Златоуста:

«Царь, сняв свою багряницу, простер ее над мощами, а затем, припав на перси святаго, со слезами говорил:

“Прости, отче, прегрешение, причиненное тебе завистью. Не считай меня сообщником греха моей матери и не допусти, чтобы я страдал от оскомины за родительскую невоздержность. Хотя я и сын твоей гонительницы, однако, я неповинен в причиненном тебе бедствии. Прости ей согрешение, чтобы и я был свободен от упрека, тяготеющего на ней. Преклоняю свой сан к ногам твоим и всю мою власть подчиняю твоему молению.

Прости оскорбившую тебя безрассудным насилием, ибо она раскаялась в сделанном тебе и просит прощения, обращаясь к тебе со смирением моими устами так: помяни, отче, твое учительное слово о непамятозлобии и сам забудь мою злобу. Я хочу восстать от падения, но подай мне руку, ты, говоривший: если кто пал однажды, встань и спасешься. Я не могу перенести твоего недовольства мною; даже гроб мой сотрясается, сокрушая мои кости. Боюсь я и вечной казни и того, чтобы не быть устраненною от стояния одесную на Страшном Суде Христовом <...>”.

Говоря эти слова от лица своей матери, царь не переставал плакать, но орошал слезами тело святаго, и лобызал его со страхом».

* * *

Русская версия сказания о перенесении мощей, в свою очередь, следует за славянской (собственно, оригинальным текстом свт. Димитрия) [2], в которой помещена пометка, свидетельствующая о том, что свт. Димитрий воспроизводит текст Космы Веститора (вероятно, BHG, N 878). Косма Веститор, в свою очередь, был известен свт. Димитрию по славянскому переводу, который входил в состав Великих Миней Четиих свт. Макария, митр. Московского [3].

Сам Косма, византийский агиограф VIII-IX вв., создал свой текст [4], опираясь на рассказ о перенесении мощей свт. Иоанна у Феодорита, еп. Кирского:

«Впоследствии, однако ж, и самые останки великого учителя перенесены были в царствующий град. И православный народ, посредством судов сделав свое море как бы сушею, устье Боспора около Пропонтиды покрыл светильниками. Это сокровище доставил тому городу нынешний царь, носящий имя своего деда [Феодосия Великого] и сохраняющий неповрежденным его благочестие. Склонив на гроб святителя очи и чело, он принес молитву за своих родителей и просил простить им обиду, причиненную по неведению, ибо его родители давно уже умерли, оставив его в сиротстве весьма юным» [5].

По-видимому, Косма расширил схематичный рассказ Феодорита: где Феодорит просто говорит, что Феодосий «принес молитву за своих родителей», там Веститор создает обширный текст (это устроено примерно так же, как речи у античных историков). От него он потом перешел в сказание прп. Симеона Метафраста, в «Историю» Никифора Каллиста Ксанфопула и т. д.

* * *

А еще у этого сюжета есть интересное отражение в русской церковной истории: государь Алексей Михайлович при перенесении мощей свт. Филиппа Московского испрашивал у святителя прощения за неправедные гонения со стороны царя Иоанна Грозного, цитируя покаянную молитву императора Феодосия (тем самым сообщая риторическому построению Космы Веститора историческую «плоть»):

«Молю тебя о сем и честь моего царства преклоню пред честными твоими мощами, повергаю к молению тебе всю мою власть, приди и прости оскорбившего тебя напрасно...» [6].

____

Источники:

[1] Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней св. Димитрия Ростовского. К., 2004. Т. 5. C. 887-888
[2] Книга житий святых. К., 1764. Т. 2. Л. 438 об.
[3] Великие Минеи Четии, 27 янв. // ГИМ. Син. 991. Л. 1162 об.
[4] Δυοβουνιώτης Κ. Κοσμᾶ Βεστίτωρος ἀνέκδοτα ἐγκώμια εἰς Χρυσόστομον // Ἐπετηρὶς Ἑταιρείας Βυζαντινῶν Σπουδῶν. 1925. Τ. 2. Σ. 76

«История Церкви. Древнехристианский и византийский периоды»: новое учебное пособие для студентов духовных школ для студентов духовных школ и отделений «Теология» высших учебных заведений представлено издательством Общецерковной аспирантуры и докторантуры им. святых равноапостольных Кирилла и Мефодия.

Это пособие — коллективный труд 18 авторов под общей редакцией сотрудников и преподавателей кафедры систематического богословия и патрологии ПСТГУ д. ист. наук, доцента Г. Е. Захарова и кандидата теологии Э.Ю. Канаевой.

Учебное пособие охватывает 15 веков церковной истории — от апостольских времен до падения Византийской империи. Наследие древнехристианского и византийского мира имеет фундаментальное значение для православной традиции, так как именно в этот период были сформулированы основные догмы, установлены церковные каноны и созданы важнейшие церковные институты.

Учебное пособие уже доступно в Культурно-просветительском центре «Книжная палата в Черниговском» по адресу: ул. Пятницкая, 6/1 стр. 3 (на территории храма свв. Михаила и Федора Черниговских). Тел. +7 (996) 710-96-90

Как долго мы шли к этому дню!

Вынесу из комментариев ВК.

Были ли первые христиане монахами? — спрашивает уважаемый оппонент. Ответ: смотря что под этим понимать.

Были, конечно, первые христиане, которые исполнили совет Господа:
«Иису́с сказа́л ему́: если хочешь быть соверше́нным, пойди́, продай име́ние твое́ и раздай ни́щим; и будешь име́ть сокро́вище на небеса́х; и приходи́ и следуй за Мно́ю» (Мф. 19:21).

Как мы назовем христиан, которые продали все имение и стали странствовать по миру, проповедуя слово Божие? Неженатых (или не имеющих с женами семейной жизни), не имеющих своего имущества и своего дома? Это миряне? Нет, конечно. У них нет пострига и устава, но, конечно, они похожи на монахов. Апостолы — это монахи, не по форме, а по содержанию. Их ученики, которые тоже в большинстве своем были безбрачные, — монахи по сути.

А как мы назовем христиан, которые отреклись от своего имущества, имели все общее и жили вместе в труде и молитве? Как, например, община вдовиц, в которой была Тавифа, воскрешенная Петром? (Деян 9:36-42) Это разве то, как живём мы, миряне? Да нет, конечно, это монастырь. Не по форме, а по содержанию.

Конечно, сразу же очень многие оказались недостаточно решительны для исполнения советов Христа. Но в целом среди первых христиан, как их описывает Дидахе или книга Деяний, совершенно очевиден именно тот дух, которого требует Евангелие — и это дух, который потом получит название монашества.

Господь не говорит: если хочешь быть совершенным, веди активную общинную жизнь и имей много друзей. Не говорит: если хочешь быть совершенным, веди хозяйство хорошо и деток воспитывай, мороженое им покупать не забудь. Он говорит: оскопи себя ради Царства Небесного, оставь дом и жену, возьми крест и уходи. Это ведь и есть монашество, а черные одежды и Типикон — приложиться могут.

Конечно, не все вмещают слово сие (я не вмещаю). Но нет ничего более нелепого, чем говорить, что монахи испортили христианство, завалив его аскезой. Если так, то первым монахом, который это сделал, был Спаситель.

Читаю «Луг духовный». В отличие от «Лавсаика», который выдержан в очень ровном тоне и рассказывает большей частью о подвигах воздержания и чудесах подвижников, это, напротив, «неровная» книга. И, конечно, совсем не «Apophthegmata Patrum» с их величественной простотой, которая заставляет вспомнить, как Толстой говорил про Гомера: «Вода из ключа, ломящая зубы — с блеском и солнцем и даже со щепками и соринками, от которых она еще чище и свежее».

А «Луг духовный» каков угодно, но только не прост. Тут и страшные истории, которые тянут на готическую повесть в жанре horror (Prat. Spirit. 177, 19, 75, 77, 78): злой дух, поселившийся в келье Евагрия доводит молодого подвижника до самоубийства, мертвецы встают...

Есть и абсолютно «достоевские» в своем психологизме рассказы о покаянии (166, 165, 167, 189): подвижник много лет назад не впустил в свою келью брата, которого на улице разорвали собаки и томится в ожидании, что его самого разорвут звери.

А ещё есть добрый батюшка, который кормил котиков и муравьёв (184) — тоже почти «достоевский» в своей исключительной кротости.

При этом у блж. Иоанна Мосха значительно больше внимания уделено теме ересей. Есть целый цикл чудесных сказаний о свт. Льве Римском и о свт. Григории Беседовнике (147-151) и просто масса историй, направленных против севириан (106, 26, 29, 36, 48, 49, 79, 188, 213).

В общем, очень интересно. Из многих историй можно сделать фильм или роман, было бы дарование. И, конечно, все сочинение было изначально написано, чтобы быть увлекательным, и отражает своеобразие эпохи, когда ещё было живо наследство классической учёности, но при этом подступающие «темные века» породили интерес к жуткому, почти гротескному, причудливому и странному.

* * *

Толстой Л. Н. Письмо А. А. Фету, 1871 г. // ПСС. Т. 61. С. 247-248

Филологи в «Луге духовном»

Два философа пришли однажды к старцу и просили сказать им слово назидания, но старец молчал.
— Что же ты не отвечаешь нам, отче? – спросили философы.
— Что вы филологи, сиречь любители поговорить (φιλόλογοι), это я знаю, но в то же время уверяю вас, что вы вовсе не философы. Доколе будете учиться говорить — вы, никогда не знающие, как и о чем говорить? Вот вам предмет для вашей философии — размышлять непрестанно о смерти. И соблюдайте себя в безмолвии и тишине!

Joannes Moschus. Pratum Spirituale // PG. 87. Col. 3024-3025

The Walking Dead: византийская версия

Рассказ одного слепца в «Луге духовном» блж. Иоанна Мосха:

«Сказать вам по правде, – отвечал тот, – в молодости я ненавидел труд, к тому же был и мот. Дошло до того, что мне нечего было есть, и я принялся за воровство. Однажды, уже совершив много преступлений, я стал на площади. Смотрю – хоронят покойника, роскошно разодетого. Иду за процессией, чтобы заметить место погребения. Обошли церковь св. Иоанна и, положив покойника в склепе, разошлись. Тогда я, оставшись один, вхожу в склеп. Сняв с покойника все одежды, я оставил на нем только один саван. (Собственно полотно, в которое было обернуто тело). Я уже собирался выйти, много забрав, как дурная привычка моя шепнула мне: прихвати-ка и саван, он из дорогой материи. Вот я и вернулся – на горе себе! Как только снял я саван, обнажив совершенно мертвеца, вдруг он встает прямо передо мною и простирает обе руки ко мне... Ощупав пальцами мое лицо, он вырвал мне глаза. Тогда я, несчастный, бросив все, с большою горестью и с ужасом ушел из могилы. Вот и я вам рассказал, как я ослеп...»

___

Иоанн Мосх, блж. Луг духовный, 77. М., 2008. С. 90-91 (PG. 87. Col. 2032)

Вопрос-предположение к старшим коллегам (особенно к специалистам по истории русской духовной школы).

За некоторыми авторами в дореволюционной науке закрепилось именование «блаженных» (не в смысле юродивых, разумеется). Смысл этого именования не очень понятен: в ПЭ в статье даже не очень ясный вывод.

Я попробовал вывести какую-то закономерность. И обратил внимание, что очень часто «блаженными» называли авторитетных авторов прошлого, чьей памяти на тот момент не было в официальных святцах. Так именовали Симеона Солунского, Феофилакта Болгарского, Феодорита Кирского, Августина, Иеронима, Николая Кавасилу, Петра Хризолога, Иоанна Мосха. Всех их тогда в календаре не было (некоторых и сейчас нет, Феодорита, кажется, например, и не может быть).

Не может ли быть, что именно это наши старые патрологи и имели в виду? Что «блаженный» — это авторитетный православный автор, памяти которого официально в календаре нет?

Меры по улучшению демографии.

«Законоположения, касающиеся деторождения, также имеют целью противодействовать малолюдству; законодатель, стремясь к тому, чтобы спартиатов было как можно больше, побуждает граждан к возможно большему деторождению. У них существует даже закон, что отец трех сыновей освобождается от военной службы, а отец четырех сыновей свободен от всех повинностей».

Arist. Polit. 1270a-b

Pal. gr. 398. Fol. 158r и Coislin. gr. 155. Fol. 19v со схолиями св. Марка на полях.

Pal. gr. 398. Fol. 158r со схолией св. Марка на полях.

Не устаю удивляться тому, как причудливо складывается иногда судьба исторических героев — в частности, моего любимого свт. Марка Евгеника, митр. Эфесского.

Вот знаменитая рукопись из круга св. патр. Фотия — собрание «естественнонаучных», географических и медицинских текстов античности (очень красивая, кстати, рукопись). Рукой св. Марка и его брата Иоанна сделано оглавление ко всем этим описаниям чудес и диковинок, творениям парадоксографов, к Арриану, Гиппократу и Страбону.

На полях мелькают пометки Марка — если не знать, что пишет исихаст и полемист, как не предположить, что это схолии какого-то ренессансного гуманиста? Вот, например, замечание к опусу «О названиях гор и рек»:

«Это псевдоэпиграф. Тут и близко нет Плутархова гения (μεγαλοφυΐας) — ни в содержании (διάνοια), ни в стиле (φράσις). Разве что это какой-то другой Плутарх» (Pal. gr. 398. Fol. 158r).

И действительно, кстати, это псевдо-Плутарх, Марк не ошибается.

А вот на полях собрания диалогов Платона он оставляет 5 комментариев к рассуждению Сократа в «Федоне» о желанности смерти для философа (это настоящие примечания — у соответствующего места в строке св. Марк ставит значок и таким же значком помечает схолию на полях, все значки разные): «Это взято у мудреца Орфея». В другом месте «Это Анаксагор» (Coislin. gr. 155. Fol. 19v, 33r).

Занятно, что этому человеку, который был, очевидно, увлечённым гуманистом, книжником и любителем Античности ничуть не меньше Виссариона*, пришлось стать символом православного сопротивления унии и исповедником. Согласитесь, это ведь совсем не тот образ, который складывается при чтении большинства популярных изложений его истории? Наверное, и современники не ждали от него такой принципиальности и воинственности — а может, он не ждал ее и сам от себя.


* признан униатом, внесён в реестр кардиналов.

Раз дорогой КОЛЛЕГА Никита Сюндюков просит репостить...


https://t.me/hungryphil/4162

А вот он у нас -- в ПСТГУ.

Православная Автокефальная Церковь Албании с глубокой скорбью сообщает о кончине его Блаженства Архиепископа Тиранского, Дурресского и всей Албании Анастасия. Его Блаженство скончался сегодня, 25 января 2025 года, в 08:30 утра, в возрасте 95 лет, в больнице "Евангелизмос" в Афинах, в результате полиорганной недостаточности.

* * *

Из всех предстоятелей нашего времени он был, наверное, самым удивительным. По-настоящему духовным. Вечная память!

Листаю Расселла.

Юстиниан, конечно, как стал пугалом ещё во Франции XVIII столетия, так им и оставался. Но удивительно, насколько это отношение имело власть над интеллектуалами ХХ века: у Расселла «религиозный фанатик Юстиниан», у фон Бальтазара «страшное имя Юстиниана»... В советских учебниках была «реакционная политика Юстиниана по возвращению рабовладельческого строя, отвергнутая трудящимися Европы» (не шутка, см. скрин). И все они подчёркивают, что «завоевания его были эфемерны» (хотя на самом деле заданный им вектор византийской политики на контроль над Италией продержался до XI века), а террор страшен.

Мне это странно, потому что я все это благополучно пропустил в свое время, а потом впервые сознательно встретился с Флавием Петром Савватием уже при изучении истории Церкви, а там он всё-таки, со всеми оговорками, герой, а не злодей (по крайней мере, с православной точки зрения).