Однако здесь произошло то, чего прежде никогда еще при подобных обысках не было, а именно: угрозы находящимся на усадьбе от одного из членов оперативной группы, что, мол, в следующий приезд и их заберут в полицию.
• Подобные угрозы людям, живущим в вымирающей станице, всеми позабытой и брошенной, довольно сильное потрясение, поэтому и по Мемориалу в Еланской, во избежание давления уже не на меня, а на окружающих меня людей, я принял решение прекратить его деятельность и перестать принимать приезжающих в музей.
Конечно же, это не остановит предстоящие в дальнейшем суды с уже заготовленными приговорами, но оградит рядом со мной находящихся людей от произвола. А это сейчас главное.
P.s. Сергей Юрьевич Василенко написал на своей странице по поводу прошедшего обыска: «Повторяется 2015», проводя сравнение с обыском и последующим судом, в отместку за строительство Часовни в Лиенце в 2015 году. Для меня же это более всего повторение 1928-го года, когда мой дед Мелихов Иван Иванович, избегая насильственного понуждения стать колхозником и спасая мою бабушку от высылки в Сибирь, был вынужден покинуть родной хутор и ушел на шахту.
Его и всех Мелиховых (97 человек) с хутора Варваринский, мою бабушку и всех Домановых (110 человек) в эти годы выдавили с родной земли, очистив ее для приехавших на нее «двадцатипятитысячников».
Через 100 лет все повторяется, вновь то же выдавливание и преследование. Но не принесет это счастья тем, кто так старался, чтобы правда об истории казаков, да и всего русского народа, попавшего в кровавые жернова ХХ века, была уничтожена и подменена фантомными вымыслами, которые когда-никогда превратятся в прах и неизвестно, что еще породят после себя.
Сейчас же, скорее всего, начнется череда судебных процессов, поэтому придется заниматься ими.
НА ФОТО:
Фото 1-2. Та самая кубанка, которую изъяли. На фото прекрасно видно, что при установке свастика была заклеена серебристым скотчем, который сам по себе никогда отклеиться бы не мог.
Фото 3-6. А это то, что я делал за неделю до обыска в Еланской. Стенды с текстовым пояснением к каждой экспозиции. Их 23, и готовили мы их, чтобы избежать всевозможных домыслов и иных трактовок относительно каждой экспозиции.
Фото 7-10. Последний день, находясь в Еланской неделю назад, решил съездить на фермерское хозяйство одного из первых и успешных фермеров Шолоховского района – Выпряжкина Петра Михайловича. Научный работник, имеющий кучу изобретений в сельском хозяйстве, он в начале 90-х уходит из научной деятельности и начинает заниматься животноводством и растениеводством, позже создает фермерское хозяйство, успешно работающее. На сегодняшний день он практически подошел к банкротству, как и многие другие фермеры Ростовской области. И это никого не волнует.
Фото 11. Сена накосили много в прошлом году, а кормить некого – молочное поголовье КРС порезали…

Сегодня все чаще можно услышать от многих, что история никого не учит. Однако это глубокое заблуждение – не учит она того, кто не хочет обучаться. Те же народы, которые нашли в себе силы осознать и понять предшествующие трагические события в их странах, смогли из них сделать выводы и избежать в дальнейшем саморазрушения и деградации. Германия и германский народ, осознав пагубность нацистской идеологии и всесторонне исследовав причины ее появления, не только отринули ее, но и выстроили прямо противоположную этой идеологии систему построения государства и жизни в нем немецкого народа, став передовой страной Европейского континента.
То же и Япония – осознав пагубность шовинистически-милитаристской идеологии, приведшей ее к трагическим последствиям в середине прошлого века, так же ее осудив и всесторонне изучив причины ее возникновения, намертво поставила заслон для ее воскрешения, выстроив демократическое государство и обеспечив благоденствие своей страны. Эти примеры можно продолжить и дальше, будь то страны Восточной Европы или Азиатского континента, но только в том случае, если народы этих стран осознали произошедшую в их стране трагедию.
В прошлом году, 5 апреля, на наш Мемориал в Еланской явилась опергруппа в составе следователей ФСБ, спецназа и еще кучи общественных представителей, целью которых (уже в который раз) было найти в экспозициях нашего музея и в нашей деятельности – деятельность экстремистскую, сепаратистскую, реабилитирующую нацизм и т.д. и т.п. Все, как и прежде: со штурмом ворот для телевизионной картинки, большим количеством изъятых издаваемых нами книг, архивных документов и т.п.
Год проводились экспертизы, о которых мы до сего дня ничего не знаем, и вот, ровно в годовщину прошлогоднего обыска, 5 апреля теперь уже 2025 года – вновь приезд следователей ФСБ, полиции, общественников и т.п. Но теперь уже одновременно в два места – на наш Мемориал в Подольске и на Мемориал в Еланскую. В этот раз обошлось без штурма ворот. Все прошли в открытые ворота, ну а далее – по расписанию:
▲ В Подольске: прибыло две группы, одна с уведомлением о передаче в суд материалов по памятнику Атаманам ВВД в Еланской, как объекту, относящемуся к экстремистским материалам. Это была полиция Шолоховского района и Ростовской области. Вручив уведомление, они ушли.
Вторая группа, состоящая из сотрудников ФСБ и сопровождавшей ее группы полиции, прибыла по решению Ростовского суда, на обыск, обосновывая его тем, что мы распространяем материалы, реабилитирующие нацизм, и публично призываем к осуществлению экстремистской деятельности. Эта группа и начала проводить обыск.
Из осматриваемых помещений дома их более всего заинтересовала моя личная библиотека, туда первыми и зашли. Изъято было три книги, одна из которых издана в эмиграции и две другие, современные. Когда я спросил, зачем изымается книга, 2006 года издания и не находящаяся в списке Минюста как экстремистская, ответ был лаконичен: в 2006-м было одно, а сейчас другое время.
Более в доме ничего изъято не было. Далее отправились в музей, проходя все залы с первого до последнего.
Как должно осуществляться изъятие тех предметов, которые следователь посчитает необходимым изъять? По ходу следования группы следователь определяет обнаруженный к изъятию предмет, приглашает к нему меня, участников группы и понятых. При этом оглашая, что данный предмет изымается по тем-то и тем-то основаниям.
Как это происходило у нас? Мы прошли все залы, ничего изъято не было. Сели писать протокол. В этот момент участники группы выходили – кто в туалет, кто попить, кто покурить. Сев за стол, следователь заявляет, что перед написанием протокола мы сейчас пройдем с Мелиховым и принесем один предмет из экспозиции.
Мы вдвоем прошли вниз, туда, где размещена экспозиция, посвященная «Казачьему Стану» находящемуся в Италии в 1945г, и, подойдя к манекену казака в бурке и кубанке, сняли кубанку, на которой был размещен орел и немецкая свастика.

Все свастики, находящиеся на манекенах и в экспозициях, посвященных данному периоду, я сам лично заклеивал серебристым непрозрачным скотчем, который отлепиться сам по себе никак не мог, его нужно было отдирать ногтем или ножичком.
Я не могу утверждать, отодрали ли его в время обыска, пока мы, пройдя этот зал, были в других залах третьего этажа, а потом зашли в конференц-зал; был ли он содран предварительно, заранее, одним из посетителей экскурсии в музее, которая прошла в то время когда приехала группа ФСБ, специально, чтобы это и было впоследствии обнаружено.
Но что я знаю точно, так это то, что после выхода закона о запрещении демонстрации нацисткой символики, она была заклеена, есть фото установки этого манекена с предварительно заклеенным «пауком». Да и глупо бы выглядело то, что все свастики в экспозиции заклеены серебристым скотчем (а их около 10 предметов), а одна, на самом видном месте, открыта.
К изъятой кубанке присовокупили и изъятие Книги отзывов, наверняка, предполагая увязать положительные отзывы в ней относительно всего музея, но привязав их именно к этой кубанке и свастике на ней.
Я довольно долго – 18 лет, – создав два Мемориала, старался заниматься просвещением людей, представляя им наглядную, без фобий и искажений, объективную картину трагедии России, чтобы она вновь не повторилась в еще более страшной форме. Стремился показать ту чудовищную катастрофу, постигающую нашу страну, когда власть в ней выстраивается на вражде и ненависти одной части народа к другой; отразить то, как незнание объективной истории своего народа ведет ко всеобщей деградации во всех сферах жизни общества, из-за формируемых в ней фобий, ложных догм и порожденного, благодаря им, идеологического маразма.
Это был трудный и сложный путь. Более 15 обысков (почти каждый год по обыску), теперь уже более 600 только одних судебных заседаний по различным клеветническим доносам и сфальсифицированным обвинениям.
Но все это можно было как-то преодолевать. Однако когда в это противостояние внедряются новые методы – методы подлога, когда на абсолютно пустом месте выстраивается целая система непрекращающегося ни на один день давления, наступает предел. Ведь завтра опять в какой-то экскурсионной группе окажется некто, кто за штору у окна, в угол или под стенд подбросит некую бумажку с неким призывом, противозаконный объект или что-то подобное, а на завтра пришедшие сотрудники ФСБ его обнаружат и вот – новое уголовное дело.
Да и семья уже тоже на пределе. Если дети как-то приспособились к подобной ситуации в жизни и, хотя сильно переживая, понимают происходящее, то внуки, те, которые еще малы, довольно ранимы.
В этот раз, хотя группа ФСБ и прошла спокойно к дому, без штурма ворот и «масок-шоу», самый младший внук Тёма, гуляя по двору, увидев идущих с автоматами наперевес полицейских, жутко испугался и, обежав дом с другой стороны и войдя в него с запасного хода, бросился к взрослым, крича, что идут автоматчики. Об этом я узнал уже после завершенного обыска, и мне пришлось его успокаивать и объяснять, что это была игра.
• Поэтому, чтобы не давать повода для дальнейших провокаций относительно Мемориала и оградить малолетних членов нашей семьи от потрясений, я решил закрыть деятельность музея в Подольске и прекратить допуск по его посещению.
▲ По Мемориалу в Еланской: как я уже сказал, в это же время обыск проходил и там, хотя буквально три дня назад я там был целую неделю и монтировал там новые стенды, в которых размещены текстовые материалы по каждой экспозиции, чтобы они трактовались именно так, как они представлены, а не как вздумается их трактовать тем, кто в очередной раз будет осуществлять обыск или искать повод, к чему бы прицепиться, чтобы написать очередной донос. В прошлом году я установил их шесть, а в этом – еще 23.
Там тоже ворота не штурмовали на этот раз, им открыли, и они спокойно прошли, приступив к обыску, с находящимся там дежурным. Ничего внятного по изъятому он сообщить не смог, а сказал, что в музее изъяли «какие-то бумажки». Что это за «бумажки» и откуда они там появились, сказать пока не могу.