для кого-то отец Илий – это духовник патриарха, а для меня он – тот, благодаря кому я стала арабистом

старец каждый год приезжал к нам в школу, иногда по нескольку раз. его приезд всегда был настоящим событием.
в 2011 году я училась в десятом классе.
у нас в пансионе в то время была традиция – спрашивать у старца Илия благословение на подготовку к поступлению, которая как раз начиналась в десятом классе

я от этой традиции была не в восторге: а что если не благословит? что если скажет сидеть дома и растить детей? а если вообще велит идти в монастырь? или ещё хуже – в ПСТГУ? (почему-то у нас ПСТГУ считалось чем-то нехорошим. уже через пять лет я узнаю, что там совершенно замечательные востоковеды, но это всё потом).
по опыту выпускников я знала, что бывало и такое – дети действительно меняли свой выбор после беседы со старцем. и правда – как со спокойной душой поступать, если старец не благословил?

я была почти уверена, что отец Илий не благословит меня идти туда, куда я хочу. а хотела я в ИСАА на японскую филологию. с самого детства хотела, и ничего другого в голове не было. Восток для меня на тот момент – это Восток Дальний и никак иначе. Ближний Восток как предмет изучения я не рассматривала – что я там забыла, я же не мусульманка (ха-ха).

всё же нарушать традицию я не стала и зачем-то попёрлась к старцу.
прихожу и говорю: хочу быть востоковедом. а сама вся съёжилась, стою и жду, когда же он начнёт меня вразумлять рассказами о спасении чадородием.

а старец помолчал немного и отвечает:
— Восток… Восток… хорошо, Восток. Восток – это Византия. будешь её изучать, а потом деток учить.

я тогда подумала: что за бред? какая Византия, мне вообще-то Япония нужна! и какие ещё детки? что за детки такие, которым нужна Византия?

в 2013 мне не хватит пары баллов, чтобы поступить в ИСАА на японистику. тогда я решу не терять год и пойти на востоковедение в другой вуз, чтобы после первого курса перепоступить в ИСАА. выберу университет, в котором не будет даже общежития (без которого мне никак) – всё чтобы не задержаться и точно перепоступить через год. а там из всех вариантов выберу язык, который мне меньше всего интересен, и даже вызывает некоторую неприязнь. потом всё изменится, но сильно потом.

разумеется, я никуда не перепоступила. так и осталась учить, а затем и преподавать арабский язык в Институте классического Востока (!) и Античности (!!)
слова старца я надолго забыла, и вспомнила только пару лет назад, когда кому-то пересказывала эту историю. я ещё тогда сказала, мол, всё сошлось, вот только никаких «деток» я не учу. сказала, и тут же осознала – ведь всё это время я за глаза называла своих студентов… детками!

сейчас я знаю, что Институт был лучшим из возможных выборов. но сама я его, этот выбор, ни за что бы не сделала.

вечная память, дорогой батюшка 🤍

только что сдала в издательство исправленную вёрстку кувейтской антиутопии про книжную цензуру «Белая линия ночи» – и вот что я об этом думаю.

в феврале двадцать третьего, два года назад, горел первый срок сдачи этого романа. мне тогда было особенно тяжело.
это был пик болезни папы. уже в марте его не станет.

я тогда мечтала, что если роман всё же выйдет, я выкуплю весь тираж, отвезу в родной город и сожгу дома в конце огорода (прямо как это делали в книге). я думала, мне так станет легче. я этот роман тогда просто ненавидела.

а сейчас я смотрю на него с нежностью.
вспоминаю, как каждую свободную минуту открывала ноутбук, чтобы переводить – и вместо этого просто смотрела в одну точку, потому что мысли были вообще не о романе.
тогда мне было очень плохо, но зато я могла позвонить папе и спросить, как у него дела.
я никогда в жизни так много не думала о папе, как тогда. осознавая это, становилось ещё тяжелее.

«Белая линия ночи» – не о том, как мало за неё заплатили по сравнению с затраченными силами и временем. не о том, как трудно работать одновременно и переводчиком, и редактором – а иначе в случае с арабской литературой никак. он о том, как я целых два года после смерти папы ощущала его постоянное присутствие.
папа ушёл, а роман остался.
а теперь уходит и роман.

коротко о работе в университете

зп, правда, не за одного, а за 0,5

эксмо, оказывается, уже анонсировали покупку слона!

поверьте, роман куда интереснее анонса

https://vk.com/wall-195767155_45249

беременность у слонов длится от 18 до 22 месяцев в зависимости от вида

однако если ваш слон голубой, его появления на свет придётся ждать целых пять лет

🩵🐘

Когда человек съел "голубого слона", то реальность становится далианской. Роман "Голубой слон" (الفيل الأزرق) египетского писателя Ахмада Мурада, как рассказала нам Екатерина Колоскова на Зимней школе перевода СПбГУ, – это роман не про милых животных, а про страшные галлюциногенные миры, порождаемые наркотиками ("голубой слон" – сленговое название одного из них). Джинны, русалки, чёрный юмор, литературные мистификации – гремучая смесь мистики, восточной мифологии, пелевинской эстетики и посмодернистких штучек. Кто пропустил блистательное выступление Екатерины, может почитать о её переводческой работе в интервью, которое мы записали с ней в прошлом году. В том числе там можно узнать о том, как кино и футбол помогают в переводе.😉

🥰🤍

https://t.me/qifa_nabki/537

эксмо пока не торопятся делать анонс «Голубого слона» на своём сайте, и я решила им помочь

обложка – ода переводчику: придавленный тяжестью своего труда, он вносит с телефона Самые Последние Правки, а его труд, весь огромный и прекрасный, сидит и улыбается во весь рот