"Пятерней по лицу
провожу. И в мозгу, как в лесу —
оседание наста"

(Стихи в апреле (1969)

"Принимаю пустынные веси
И колодцы земных городов!
Осветленный простор поднебесий
И томления рабьих трудов"

(1907)

Синь в ночи.
К небу идут лучи.
Дверь — карман —
В кармане звенят ключи.
Не омрачи,
Господи, не омрачи.

Не омрачи
Света своей свечи.
Не омрачи,
Выручи, научи,
Дальше толчи,
Воду свою толчи.

Синь в ночи.
В кармане звенят ключи.

Там, по лесам, — сеанс космической связи,
Невыносимо далекий от нашей грязи.
Там колокольня по арки залита Волгой.
Дорога туда оказалась не просто долгой,

Но бесконечной. Автобус плетется, жмется.
Зонтики жгучих растений. Палладий, стронций, —
Все будто фонит, будто гудит и злится.
В парке в обед встречает детей зарница.

В противогазах — по бережку — и в рощу.
А через речку — стена, монастырь. Не ропщут
Перед небесной силой экскурсоводы.
Им слишком привычны эти родные воды.

Под колокольней — полдень, палящий полдень.
Если прошел зарницу — то, значит, годен.
Если попал на остров — достиг чего-то
Кроме ожогов, жженья, мозолей, пота,

Себя самого и даже чего-то свыше.
Клен прорастает через гудрон на крыше.

Калязин

Грудью наткнусь на родину, на копье —
Древко мое, родное мое, мое —
И, проскользнув, упрусь в равнодушный пол.
Сколько же лет когда-то я тут провел.

Я несерьезен. Я слишком серьезен, да,
Кровь на копье омоет морей вода.
И все ж-таки, каждый — боже ж ты — каждый раз
На голубом — голубой и дрожащий глаз.

Невозвратимость. Необратимость. Под
Кучей игрушек, убранной за комод,
Прячется что-то помимо прошедших дней.
Шторм за окном. Весна — и закат над ней.

Это Слепок. О нем можно почитать.

Проблеск сознания.

"проблеск" — это маленькое независимое медиа о музыке и культуре.

Здесь и концерты, и разборы, и анонсы, и — интервью.

А еще — я там писал. Где-то. Поищите, а по пути почитайте все остальное. Глядишь — понравится.

"Стихли песни и пьяный галдеж. Завтра надо вставать спозаранок. В избах гаснут огни. Молодежь Разошлась по домам с погулянок"

(Ночной ветер (1957)

Звенящий день,
Заглохшая турбина,
Разбитый лоб,
Закрытый парашют.

День до земли.
Еще один — до места,
Где поисковые отряды нас найдут.

Придут, посуетятся, разберутся,
Раскурят пару пачек сигарет.
А я — летал. Я был живой когда-то.
И — нет.

И ты летел — в звенящем первом марта —
И с маской кислородной на лице.
А надо было — сдернуть эти маски,
Кусать весну и видеть ее цвет.

А надо было с рыжим парашютом
Выскакивать в еще холодный март.
Как жалко, что без компасов мы были
И карт.

"Жизнь была прожита ради апофеоза фирмы Кодак, поверившей в отпечатки и выбрасывающей негативы. Райские птицы поют, не нуждаясь в упругой ветке"

(Мы жили в городе цвета окаменевшей водки (1994)

"Автомобили тоже катились в сторону будущего и были черными, серыми, а иногда (такси) даже светло-коричневыми. Странно и неприятно думать, что даже железо не знает своей судьбы"

(Мы жили в городе цвета окаменевшей водки (1994)

"Подруга милая, кабак все тот же.
Все та же дрянь красуется на стенах,
все те же цены. Лучше ли вино?
Не думаю; не лучше и не хуже.
Прогресса нет. И хорошо, что нет"

(Элегия (1968)

Знание речи — собственной сиплой речи —
Будто в эпоху лампочек светят свечи.
Будто читает со сцены Савелий Тонны,
Будто слова не (так, как всегда) картонны.

Произносить — неважно, не так уж важно,
Звук — никогда не наш, навсегда не наш, но
Слово, произнесенное в мрак квартиры,
Важнее мира.

Речь — с придыханьем слов / со слюной и пеной —
Не ограниченная верой и, в общем, мерой —
Повелевает пулей, бегущей в дуло.
Море бежит. Тетрапод подставляет скулы.

10.02

***
На костяшках моих синеет эмблема братства.
Иду по Москве и сжираю красоты-яства.
На Трубной — ещё — новогодние инсталляции.
Весна. Февраль. Отставание покарается.

Дважды Цветной закатали в бетонотрубы.
Наверное, тут когда-то всплывали трупы.
Я буду таким же — не миновать — когда-то.
И, чтобы жить, помнить об этом надо.

Чувства острятся. Сглажено только слово.
Я выхожу наверх из бетона-крова,
Чтобы идти и жрать красоту и яства.
Кожа синеет под общей эгидой братства.

Алексей Красов
#поэзия