🔼🔼🔼

Но всё дело в том, что Дональд Трамп лишь увидел как изменился мир, сделал выводы о том, как можно использовать перемены, и начал действовать. В отличии от мягкотелых западных интеллектуалов, способных лишь выстраивать нежизнеспособные теоретические модели. А ведь в мире уже взошли ростки и нового фашизма, и нового феодализма. А ростки эти прежде были семенами, посеянными и удобренными над государственными олигархами и бюрократами. Истеричная активность левых либералов направлена на фашиствующих супербогачей. Но если в случае с трампоподобной картиной мира выгодоприобретатели – это олигархи, то в результате победы либерального проекта – это безликие бюрократы типа фон дерляйнен, макронов, стармеров, штольцев и пр.

Да, нынешний американский президент «дитя Хаоса» в чистом виде. Но без сомнений понятно и очевидно: всё «решено» до Д. Трампа. «Решено» цепью исторических событий, которые привели к тотальному слиянию операторов капиталов и национальных, равно как и наднациональных бюрократов. В обоих случаях управление недалёкого будущего предполагает рост иерархизации общества, размежевание народов, вассальную зависимость населения от горстки феодалов, сворачивание демократических институтов, обеднение населения и других прелестей «дивного нового мира». Эти тенденции увидели и болтуны типа Харари, и активисты типа Кляйн, и практики типа Трампа. Каждый интерпретировал упомянутые знаки по своему.

Полагаю, мы столкнемся с новой глобальной социальной депрессией. Будущее, видимое в общих чертах, предлагает весьма сомнительные альтернативы. Феодало-фашизм, бюрократо-феодализм, как бы вы это не назвали – содержательная часть не изменится. И здесь я позволю себе возразить уважаемому мыслителю, практикующему экономисту, марксисту Янису Варофакису (4). Его концепт технофеодализма рассматривает тоталитарное будущее как производное всеобъемлющей техносферы. Я же полагаю, что техносфера, направленная на контроль личности и общества, является продуктом олигархического капитализма, который и трансформируется на наших глазах в архаичное «чудо обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй» (5).
Не дайте себя победить! ✊✊✊

Примечание

1. Юваль Ной Харари, как утверждает нейросеть и военный историк-мидиевист, и футуролог. Профессионально лживо (относительно «исторических фактов») критикует Россию. https://www.ft.com/content/06cc7b0f-3e32-4164-b096-ff92a1532236

2. Наоми Кляйн, по словам нейросети, канадская журналистка, писательница и общественный деятель, одна из интеллектуальных лидеров альтерглобализма и критики неолиберального капитализма. https://www.theguardian.com/us-news/ng-interactive/2025/apr/13/end-times-fascism-far-right-trump-musk

3. Роман «Две крепости» 1954 года стал вторым томом «Властелин колец» Дж. Р. Р. Толкина, а в 2002 г. вышла экранизация «Властелин колец: Две башни» режиссёра Питера Джексона.

4. Янис Варофакис — греческий экономист, политический и государственный деятель. В прошлом — министр финансов Греции в 2015 г. Профессор экономики в Афинском университете и Техасском университете, известный специалист в области глобального и европейского кризиса. (собрано нейросетью)

5. Эпиграф к книге Александра Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву», впервые опубликованной в 1790 году. Фраза означает: «Чудовище тучное, гнусное, огромное, со ста пастями и лающее».

Очертания фашисто-феодализма?
Дмитрий Шелест

Признаки будущего в зародышевом состоянии находятся и в сегодняшнем дне. Это – трюизм. Проблема заключается не только в необходимости вычленить будущие тенденции, но и представить их развёртку в удалении, если не детальные, то хотя бы относительно конкретные черты. Многие полагают (и вполне справедливо), что заявления американского президента, Дональда Трампа, содержат интенции, направленные в будущее. Другое дело, что заявления и действия трактуются весьма своеобразно заинтересованными наблюдателями.

Не кажется удивительным, что в английской псевдолиберальной газетёнке The Guardian и схожей американо-олигархической Financial Times появились тексты совершенно разных по своим взглядам исследователей. Окололиберальный русофоб Юваль Ной Харари (1) и леволиберальная Наоми Кляйн (2). Еврейский автор прославился своими футурологическими изысканиями с вполне очевидным идеологическим подтекстом. На мой взыскательный взгляд, плодовитый Харари весьма посредственный автор, слабый прогнозист и никчёмный мыслитель. Рассуждения прячущегося от реального мира «книжного червя» в статье «Мир соперничающих крепостей» о «башнях войны» были бы интересны новым термином, если бы век назад не было Дж. Р. Р. Толкиена и четверти века назад фильма Питера Джексона (3).

С Наоми Кляйн другое. Это яростная женщина, настоящий боец, интеллектуалка, но не затворнического типа, а живая мыслительница, которая в гуще событий чувствует себя как рыба в воде. Как ни странно, её совместная с Астрой Тэйлор статья «Подъем фашизма конца времен» звучит в унисон со стенаниями еврейского гика. Единомыслие двух столь разных людей тиражируемое американской и британской прессой сходится на Д. Трампе, а точнее его планах «по завоеванию мира».

И вроде бы и у Харари, и у Кляйн можно проследить внутреннюю логику, которая ведёт их к упомянутым заключениям, но... И Кляйн (к ряду суждений которой я испытываю симпатию), и Харари (которого я считаю интеллектуальной проституткой) начинают «с середины». Ни одного, ни другого авторов не назовёшь идиотами. С чего бы они так рьяно заговорили о сегментации и вражде. А потому, что Трамп! В либеральных кругах американский президент является эталонным злом. И в случае с двумя писателями очевидно движение от истинного анализа к конвенциональности, следованию идеологическим клише.

Мир уже поменялся радикально и либералы у власти, как левого, так и правого толка приложили к этому руку. Подобное утверждение эти ребята никогда не признают. Кляйн широкими мазками очерчивает причины кризиса. «Три недавних материальных события ускорили апокалиптическую привлекательность фашизма конца времен. Первое — это климатический кризис. Второе — это Covid-19: эпидемиологические модели давно предсказывали возможность пандемии. ...Принятие ИИ, набора технологий, которые долгое время ассоциировались с научно-фантастическими ужасами о машинах.» Харари же находит лицо, персонально виновное в учреждении нового феодализма. «Сам Трамп прозрачно демонстрирует свои имперские амбиции», тогда как либералы-то «...рассматривают мир как потенциальную беспроигрышную сеть сотрудничества».

🔽🔽🔽

***

Когда жильцы освобождают дом
И непривычно обнажают стены,
В нем остаются отзвуки о том,
Что раньше было совершенной мерой.

Скрипят чуть-чуть дощатые полы
Воспоминаньем о коляске детской,
И силуэты, в воздухе проплыв,
Дают на стены отпечаток резкий.

И гости, и хозяева шумят
Страницами газет, кусками тканей,
И старший сын пятнадцать лет назад
Пускает утку в запыленной ванне.

Протяжен бесконечно старый дом
Во времени, в пространстве и в душе,
Не потому ли мы по-детски льнем
К дверям на позабытом этаже.


(Дмитрий Шелест, из сборника «Книга»)

🔼🔼🔼

Негениальное время
Часть II
Дмитрий Шелест

Таким образом понятия «гений» и «гениальность» не имеет смысла сводить к определённому психофизиологическому набору. «Вдумчивая» нейросеть определяет гениальность как «высший уровень интеллектуального или творческого функционирования личности». Но это не только исключительный глазомер и не способность к быстрому исчислению, не абсолютный музыкальный слух или потрясающая скорость реакции. А что же это?

Очевидно речь идёт о «настройке» человеческого сознания, которая способна трансформировать личность для реализации некой сверхзадачи. То есть гениальности подчинено всё существо человека. Его повседневные активности, способности и та же одарённость становятся инструментами для достижения цели, выходящей за рамки приспособления и выживания Homo Sapiens как вида.

Если использовать метафоры, то талант – это божественный дар, а гениальность – испытание или недуг, который Господь посылает особо стойким. Пример для сравнения: Делакруа и Энгр талантливые художники, и их талант несомненно велик; Ван Гог и Гоген гении, которые использовали язык живописи для создания Иного, того чего не существовало. Иногда гению даётся талант. Так Рембрандту был дан талант живописца, и Пушкину талант стихотворца, но всё их дарования были инструментами для выполнения более высокой, гениальной реализации. То есть талант не равен гению. Если первый можно назвать максимально удачной специализацией, то второй следует отнести к божественному, как приближению на человеческом уровне к всеведению и всемогуществу.

И теперь к началу размышлений. Мы живём в мире воспроизведения и копирования. Цивилизация довольна масштабированием идеологических, творческих и материальных клише. Наше существование напоминает средневековую цеховую модель производства и потребления, когда усреднённый «шедевр» (хоть чайник, хоть мобильный телефон) замыкает круг возможного. С одной стороны глобальное общество стремительно трансформируется, а с другой тщится сохранить status quo. Талантливый человек при определённом трудолюбии и смирении вписывается в систему «инволютивного» социума. Пусть не полностью, но таланты могут реализовать себя в условиях стагнации.

А гениальные люди? Их стремление привнести то, «чему нельзя научиться» в современном обществе в большинстве обречено на провал. Наша цивилизация поставив жёсткие рамки самовоспроизведения и не менее жёстко сузило пространство для реализации гениального. Проще говоря – сегодня-завтра Ренессанса не будет!

Гениев рождается меньше чем талантов, но, полагаю, вполне достаточно, уж точно больше чем принято считать. Просто гениальность ограничивается любым социумом. Избыток Чужеродного (даже великого) воспринимается обществом как угроза. А если социум закостенел в неподвижности, если общественная жизнь опирается больше на штампы, а не развитие, то проявления гениального сокращаются на порядок. Гениальные люди никуда не деваются. Как и все мы, они не могут убежать из своего времени, своей эпохи. А мы живём во времена, когда гений не может создать что-либо гениальное, ибо оно не приемлемо в мире чиновников, приспособленцев, мелких лавочников и демагогов.

Негениальное время
Часть I
Дмитрий Шелест

Непопулярными стали в творческой среде разговоры о таланте и гениальности. Это не удивительно, ведь нынешнее общество ориентировано на воспроизводимость, копируемость и предсказуемость творчества. Вдохновение вещь нестабильное, а вот ремесло в виде писательских или художественных курсов предмет внятный и осязаемый. Да и одарённость нуждается в ремесле более, чем ремесло в одарённости. Тем не менее, почему одну книгу читаешь и понимаешь – хороший текст, но «не торкает», а другую берёшь в руки, откладывает под утро и не думаешь о писательских ухищрениях: размышляешь о жизни, о смерти, о любви... То же самое можно сказать и о других видах искусства.

Но речь пойдёт несколько о другом. Противостоят ли понятия «талант» и «гениальность» друг другу и насколько они затребованы в современной обществе? Пожалуй, ответом на этот вопрос мало кто задаётся во время глобальной мировой перестройки.

Но давайте по порядку. Талант представляет собой врождённые психофизиологические характеристики, которые в потенции допускают выдающуюся реализацию в той или иной сфере человеческой деятельности с достижением экстраординарного результата. Он может иметь различную направленность и глубину. Сферы развития этого свойства хорошо описал американец Говард Гарднер в «Теории множественного интеллекта», не буду утомлять цитированием. Кроме предметной направленности уместно говорить об уровне таланта, его мощи. И если предметность более менее очевидна, то кардинальная способность, то есть его масштабность часто понятна только экспертам и коллегам в той или иной области применения. Говоря словами исследователя одарённости, психолога Б. М. Теплова «Способность по самому своему существу есть понятие диалектическое».

Талант интересен, но не необычен и в целом понятен. Талантливых людей достаточно много, реализуют себя далеко не все, но таких людей мы так или иначе встречаем в своей жизни. В нашем мире талант это превышение возможностей ремесла, а применение талантливого человека – возможность получить дополнительную прибавочную стоимость. Тот или иной дар, помноженный на обстоятельную работу, становится значимым элементом социально-экономического развития. Талантливый человек становится своеобразным медиумом «высококачественного продукта» хоть в живописи, хоть в физике элементарных частиц.

С гениальностью всё обстоит несколько сложней. Слово «гений» связано и с латинским gignere (творить, производить) и, одновременно, с genius (дух, покровитель). То есть речь идёт о некоей надчеловеческой возможности, что могло бы ранее трактоваться как «демонический». А в настоящем восприниматься как избыточное качество, не являющееся необходимым и даже где-то угрожающим размеренному существованию. Более рационально сказал Иммануил Кант: «Гений – это талант изобретения того, чему нельзя научиться». То есть если талант –медиум качества в нашем мире, то гений –это проводник невероятного в наш мир.

🔽🔽🔽

Мотылёк


Ты стала мотыльком:
Крыла иссиня-чёрны
И точки угольков.
Ты на эфира волнах
Порхала то ли в том,
А то ли в этом мире,
То, залетая в дом,
То, прорываясь шире,
Пространство возлюбя:
Во сны, мечты и грёзы,
Не ведая себя,
В чудес метаморфозы.
И бабочкой из сна
Ты вьёшься в мире этом,
Где каждая весна
Как будто под запретом.
Тебе иной лимит –
В соцветьях асфоделий
Никто не разглядит
Порханья еле-еле,
Где серо бытие
В присутствии не-жизни,
Как битое стекло
На позабытой тризне.
Ну что ж, мне жаль тебя,
Я другом остаюсь:
Залогом верным для
Маршрута наизусть.
Во сне ладонь тяну,
Чтоб угольный комок,
Спеша в мечту мою,
Реальность пересёк.


(Дмитрий Шелест, из сборника «Встречи с мертвецами и духами»)

🔼🔼🔼

Так гуманитарные знания, гуманитарные практики становятся периферией общественных процессов, или спекулируя на псевдогуманистике социальных фантазмов, или влача жалкое существование прислуги и скоморохов. При таком раскладе конкуренция на рынке труда делает нелепым занятие гуманитарными науками. Получал ли Блаженный Августин гонорар за «Исповедь»? Беспокоило ли его, что он занимается совершенно не прибыльным занятием? Вопросы риторические. Но теперь «профессиональные» гуманитарии в условиях экономического диктата становятся в массе своей маргинальными элементами именно в силу единственно значимой оценки – доходности их ремесла. В следствии этого их критические суждения относительно современного общественного устройства часто несуразны, а то и неумны. Когда же такие «мыслители» поддерживают замыслы царей и воевод, они выглядят двуличными мздоимцами.

Поэтому сегодняшние «творцы» в массе своей даже не подражатели великих, не те, кто, по словам И. Ньютона, «стоял на плечах гигантов». Это скорее забавные (до жути) ницшеанские последние человечки. Они, вспоминая Фридриха Ницше, более заняты перемигиванием. Человечеству впервые за всё его существование навязана система знаков без означающего и означаемого. Потребление – это тотальный фантом цивилизации. Гуманитарные знания не могут существовать в такой среде.

Фактически мы наблюдаем извращённый библейский сюжет: усекновение главы Иоанна Крестителя. Где гуманитарная сфера выступает в роли Предтечи, капиталистическая формация в роли царя Ирода, современное общество – его женой Иродиадой, подговорившей свою дочь выпросить у царя голову святого, а потребление становится новой Саломеей. И как раз используя в качестве метафоры библейский сюжет хотелось бы указать на важность того, что мы теряем в мире XXI века. Ибо обсуждая гуманитарные знания, мы говорим о гуманизме.

И это всё? Конечно нет! Я не пытаюсь обрисовать ближайшую перспективу как сообщество биороботов, чьи технические параметры и исполнительность поддерживаются чрезмерным потреблением, а эмпатия и альтруизм реализуется только по отношению к героям телесериалов. К счастью личность и социум меняются гораздо быстрее природного ландшафта. Выдающийся мыслитель, академик Вячеслав Стёпин неоднократно высказывался о наступлении новой гуманистической эпохи. Гуманитарное мышление как эквивалент гуманистического мышления неотъемлемая часть Homo Sapiens. Очевидно, человечеству в очередной раз необходимо пережить виток архаики, оскотинивания и невежества, чтобы шагнуть к упомянутой эпохе. А существующих гуманитариев поблагодарить за то, что они есть. Все эти люди станут субстратом, унавоженной почвой для Нового ренессанса духа.

Гуманитарные знания: реанимировать, закопать, откопать?...
Дмитрий Шелест

Кризис гуманитарных наук был объявлен ещё в 1990-х гг. Впрочем его начало проглядывалось и в молодёжных бунтах 1960-х гг., и в крахе общества социального равенства в тех же 1990-х гг. Попытки лечения гуманитарной сферы цифровизацией, геймификацией, междисциплинированием, дигитализацией с одной стороны только подчёркивают неспособность условных гуманитариев не то что противостоять, но и даже переосмыслить своё положение в XXI веке. С другой стороны, все игрища вокруг гуманитарной сферы более напоминают процесс жертвоприношения, а то и просто нескончаемое кормление цивилизационного Молоха.

То есть то, что сегодня именуется гуманитарным знанием и практиками заменяется некими фантомами. Литература становится текстовым призраком, философия – призраком смыслов, живопись – фигуративными или беспредметными фантазиами и так далее. Почему я говорю о такой фантасмагории? Всё дело в том, что искусство, гуманитарные науки и штудии ушли из реальной жизни (или жизнь ушла из них). Все они стали некими симулякрами, потому, что генерация смыслов – основная задача гуманитарной сферы – оказалась направлена только на осмысление упомянутых фантазмов. Гуманистические знания сегодня (пусть и не полностью) – это изучение сновидений шизофреника, их схематизация и приложение к реально существующим личностям и обществу.

К несчастью для философов, писателей, поэтов и прочих творцов, самая главная причина кризиса гуманитарных дисциплин выходит за рамки корпуса литературных текстов, кафедр и конечного объекта приложения гуманитарных знаний. Я уже упоминал о главном предназначении обсуждаемой сферы – рождение Смыслов. Причём осмысление чего-то недостижимого ранее в сфере духа вещь чрезвычайно редкая, требующая поистине титанической работы творческой личности в освоении культурного багажа предыдущих эпох, а затем созидание чего-то совершенно нового, даже в узнаваемом облике. Равно как и устремление к «вершинам духа» это не витание в романтических облаках, а тяжёлая, не видимая многим работа, помноженная на одиночество. Стоит ли говорить, что век потребления и массовых коммуникаций не располагает к такой работе и не поощряет подобную активность.

Современное общество угрожает гуманитарным знаниям не столько существованием в парадигме капиталистической формации. В конце концов, сами по себе товарно-денежные отношения, собственность на средства производства и ориентация на извлечение прибыли не является прямой угрозой для гуманитарных наук и творческих профессий. Однако следствием капитализма является упрощение человека, формирование одномерности (см. «Одномерный человек», Г. Маркузе).

Пребывая в состоянии одномерности индивид теряет раз за разом грани своих личностных качеств. Французский мыслитель Жан Бодрийяр назвал подобный статус «тотальной гомогенизацией». Это упрощение приводит к своеобразному состоянию, когда человеку необходимо избыточно потреблять для обеспечения существования вне гуманистических смыслов. Избыточное потребление окончательно устраняет смыслы из жизни. Причём речь не идёт о невротических страданиях, мы говорим о смыслах как программу созидания мира как внутри, так и снаружи личности.

🔽🔽🔽

Русский сонет

Ах, эта зависть к мертвецам,
Слепых, оболганных столетий
Рубцы от сыромятной плети,
Прошедшей по годам-юнцам.

Ах, эта ненависть к себе –
Залог прогресса и печали,
Обутый в сбитые сандалии,
Идущий по твоей судьбе.

Ах, эта дикая страна,
Татарской конницы сестрица –
Снаружи – словно вид окна,
Внутри же – божия десница,

В ней жизнь скрипит, как половица
В избе из сказочного сна.

(Дмитрий Шелест, из сборника «Книга»)

Федякин

Двоечник Вася Федякин
Прохожим залазил в карман,
В школе устраивал драки,
Тот ещё был хулиган.

Думать не мог он вовсе,
Простой, как меч-кладенец!
Даже с местной стройки
Попёрли его наконец.

Далее, блеск интеллекта –
Гоп-стоп у поста ППС.
Был малоумным субъектом,
Вот и попутал бес.

Семёрик на красной зоне
Много даже для мудреца,
В тайге он вдыхал озоны,
Не потеряв цвет лица.

Дурея от лесоповала,
Устав от игры в очко,
Вдруг стал он заядлым читалой,
Благо, читать было что.

В лагерной библиотеке
Водил заскорузлым пальцем
До ночи, не смежив веки,
Став первым её постояльцем.

Сначала был Достоевский,
Потом появился Бердяев,
Мелькнул и исчез Данилевский.
«Записки негодяя».

Читал и Сенеку, и Канта,
Мешал Соловьёва и Фрейда.
И «Исповедь фабриканта»,
И «Техники апгрейды».

Двоечник Вася Федякин
Что-то понял о мире,
И не какие-то бяки –
Глаза он раскрыл шире.

Освободившись, зажил
В своей наследной квартире,
Не надрывая жил,
Работал так, чтоб хватило.

По-прежнему много читал,
Пиво любил пить у моря.
Мы часто сидели у скал,
Трещали, не зная горя.

И как-то Вася промолвил:
«Пойду, искупнусь немного»,
Шагнул в бурные волны,
И брассом – прямо и строго.

Темнел горизонт летний,
Я понял, что Васи не будет,
Ушёл насовсем, бедный,
Как с пляжа уходят люди.

Я понял, Васёк отыскал
Переход в мир прекрасный, чудесный,
Не зря он так много читал
И часто ходил трезвый.

И в августе каждый год
Федякин из моря выходит,
Меня к краю вод ведёт,
Ладонью по дали проводит.

Но только всё время молчит,
Инструкции мне не понятны,
А то бы и я соскочил
В тот свет лимонадно-мятный.

(Дмитрий Шелест, из сборника «Встречи с мертвецами и духами»)

🔼🔼🔼

Следует добавить, что те или иные процессы не являются исчерпывающими. Абсолютно спекулятивно выдвину ряд предположений. Упомянутый Тёмный ренессанс может реализоваться совершенно в несекулярной форме. В частности в виде воинствующего христианства. Это может предполагать как региональные движения, так и возрождение «христова воинства» уже на национальном уровне.

Тезис премьер-министра Индии Нарендры Моди о том, что государство Индостана является всемирным гуру вполне органично соседствует с идеями хиндутвы (религиозного национализма) и верой самого индийского лидера в свою великую миссию. Если к этому добавить готовность Нью-Дели стать лидером глобального Юга, то мы вполне можем получить реинкарнация империи Маурьев и нового «собирателя земель» Ашоку (4). Если учесть претензии Республика Индия к колониальному Западу и растущую военную мощь, то можно представить объёмы возможной экспансии.

И наконец третий альтернативный сценарий – «Реконкиста». Это слово используют многие американские консерваторы, упоминая о засилии Северной Америки выходцами из стран Южной Америки, оскорбительно именуемых латиносами или чиканос. Но если представить проблему (возможность?) несколько шире? То есть эдакий демарш Латиноамериканской цивилизации, новое боливарианское движение. Только вестись оно будет не в виде обороны на собственном континенте, а как поход Ганнибала на Рим во время Пунических войн (264-146 гг. до н. э.). Как следствие – порабощение бывших хозяев Западного полушария и изменение всей мировой политики.

Приведённые измышления не единственные возможные альтернативы развития человечества. Нет необходимости доказывать или опровергать их. Речь идёт об открывающемся пространстве возможностей, которые не управляются с помощью политических доктрин. И здесь, по окончании, следует вспомнить о международных отношениях. Очевидно, что подобный калейдоскоп выбивает почву из под ног классической дипломатии. Любые договорённости в рамках ранее выстроенных систем (Вестфальской, Ялтинской и пр.) меркнут на фоне ускоряющейся трансформации миропорядка и росте неопределённости.

Заканчивая эти рассуждения, следует отметить, что в период роста социальной энтропии теорий и авторов в сфере международных отношений, объясняющих «куда катится мир», хватает с избытком. А вот тех, кто способен действовать и создавать в условиях хаоса маловато. Поэтому меньше слушайте «объяснятелей» и «толкователей», больше наблюдайте за практиками. Их действия точнее дадут характеристику дивному новому миру, чем умозаключения безответственных болтунов.

Примечание

1. Организация, признанная террористической в России.

2. Легизм – философская доктрина древнего Китая, предполагавшая гармоничное общество только при условии абсолютного верховенства закона. В реальности же подобная социальная конструкция вела к бюрократическому диктату и жестокому приследованию всех действительных и мнимых нарушителей вне зависимости от степени вины.

3. Мир ртути – концепция, предложенная автором в 2016 г. Описание мира будущего после 2050 г. включало деление на высокоспециализированные регионы (схожую идею выдвигал М. Хазин) при максимальном развитии генной инженерии, включая и вмешательство в геном человека.

4 Ашока – император (264-227 до н. э.) древнеиндийского государства Магадха из династии Мауриев. Смог подавить междоусобные войны в Индии и создать могущественную империю. Именовался «Царём дхармы», завоёвывавшим Вселенную.

Значим ли предмет «международные отношения» в современном мире?
Дмитрий Шелест

Иногда следует задуматься не для галочки: а есть ли стратегическое понимание сути международных отношений у политиков и экспертов? Что бы не говорили о суверенных государствах XXI века, вольно или невольно они должны встраиваться в глобальные тренды. Причём, влияние сегодняшних международных процессов и тенденций по своей необратимости сопоставимо с нашествием гуннов или «Чёрной смерти».

Конечно, в глобальном плане подобных трендов не слишком много. Из тех, что на слуху, активно обсуждаются Либеральный проект, отражающий чаяния транснациональных финансовых групп; направление, преследующее консервативный, традиционалистский поворот, условно называется его противниками «Тёмным ренессансом»; далее следует проект Мирового халифата; Китай предлагает «Сообщество единой судьбы»... Это всё?

Для начала стоит задуматься о том, что какой бы проект не предлагался, вряд ли он будет единственной цивилизационной доминантой. Например, стоит вспомнить, что Кордовский халифат на Перинейском полуострове достиг пределов географической экспансии в 1000 г., а уже в 1031 г. рассыпался как карточный домик. Также и современные мечты «халифов» заведомо ограничены как распрями внутри уммы, так и внешнем неприятием моделей Аль Каиды (1) и изуверством «сирийских борцов за свободу».

И далее схожие тенденции. Китайское «Сообщество единой судьбы» определяет не столько мир конфуцианской этики, сколько мировое пространство тотального легизма (2). Изнанкой Тёмного ренессанса становится возрождение колониализма и расизма. Либеральный же проект доводит идею индивидуальной свободы вполне по гегелевски до её отрицания, одновременно лишая человека его природной сущности. Причём, все упомянутые процессы очевидно просматриваются экспертами в настоящем, но блёкнут даже при экстраполяции на 20 лет, то есть в течении жизнь поколения. Стоит ли говорить, что это не срок для истории.

Другая составляющая это максимальное внедрение новых технологий в нашу жизнь, которые позволяют, с одной стороны, влиять на социальные процессы, а с другой, находится под воздействием социальных изменений как более фундаментальных. Даже реализуемые цивилизационные проекты в этих условиях будут приобретать совершенно неожиданные очертания. Достаточно набрать в поисковых системах «технофеодализм», «искусственный интелект» или «Мир ртути» (3) как вы столкнётесь с весьма неожиданными картинами будущего.

🔽🔽🔽

~

Моей души недлинные дороги
И памяти моей кривые закоулки
Они лишь тени на пороге
Изысканной, запыленной шкатулки.

В ней стены-реки, стены-облака
Хранят механику охряных шестерёнок,
И музыка, прогорклая слегка,
Шагает в мир как хроменький ребёнок.

То город, в нём и жизнь, и смерть
Беспечно радуются мрачному несходству,
В нём пыльных улиц круговерть
Старается отчаянно бороться

С разрывами судьбы людской
И меркнущей, и гаснущей Вселенной…
Горящий пепел вопиёт: «Постой!»,
Столетия рекой смывают пену

Того, что было в нас от мира
Вместительней чем плоть,
Того, что с Универсумом роднило,
Чего не можно побороть,

Того, что в нас живёт в различных ипостасях…
Да, я забыл, тот город – Варанаси.

(Дмитрий Шелест, из сборника «Индийские тетради»)

Конформизм и анонимность
Дмитрий Шелест

«Конформизм и анонимность освобождают нас от груза ответственности за наши демонические влечения, обеспечивая вместе с тем их удовлетворение. Но это гарантирует также, что демоническое будет оставаться безличным, и делает демонические силы недоступными для включения в состав индивида; последний платит за это утратой шанса развивать свои способности по-своему, уникальным и неповторимым образом».

(Ролло Мэй, американский психолог)

Куда катится этот мир? Что за поколение мы вырастили? Очевидно, этот рефрен звучит столько же, сколько и существует человечество. Так или иначе кто-нибудь предъявляет претензии обществу, а кто-то, наоборот, от имени общества делает замечания той или иной персоне или группе лиц.

Недовольство часто имеет под собой основания, а критика тех или иных социальных процессов действительно указывает на проблемные зоны общества, нации, а то и всей цивилизации. Приведённая в качестве эпиграфа цитата из книги «Любовь и воля» относится аж к 1969 году. Но утверждение Р. Мэя становится опасной тенденцией уже в XXI веке как в России, так и во многих развитых странах.

Эпоха потребления, взращивание среднего класса, «квалифицированного потребителя» в конечном итоге, породили странного индивида. Представитель послевоенного неомарксизма, Герберт Маркузе назвал его одномерным человеком. Кстати, нет никаких исследований связи между ростом тех самых одномерных людей и снижением коэффициента интеллекта (IQ) со второй половины XX века. А ведь тот самый одномерный Homo Sapiens, он же представитель среднего класса в русском языке описывается весьма двусмысленным термином – мещанин. В нашем случае речь идёт только о негативной стороне – мещанстве, как концентрации жизненных сил и внимания на потреблении. Это и есть выражение конформизма анонимности.

Потребление, нравится вам это или нет, является весьма энергозатратной деятельностью с одной стороны, а с другой, скажем так, циклической. Возможно, в силу этого развитые государства застыли в модели одномерности, превращая общество в подобие колонии червей-паразитов. Простая система жизнедеятельности делает отношения более предсказуемыми и управляемыми, пусть сам человек в потребительских инстинктах более напоминает аскарид, а не венец творения (хоть Бога, хоть эволюции).

В свою очередь то «демоническое», другими словами творческое начало, раз за разом гаснет и затухает в социуме людей-аскарид. Изобретения, сотворения, инновации предполагают взрывы ментальных сверхновых. Те же, кто привык аккуратно потреблять, не выделяться и следовать общему курсу, не созидая, вряд ли оценят самопожертвование и самовоспламенение.

Конечно, не стоит утверждать, что потребление – это зло в чистом виде. Злом становится потребление, которое ведёт массы в сторону упразднения личности. Замещением индивидуальности конформизмом становится процессом обезличивания. Человек становится анонимен в негативном смысле, его устремления равны усилиям других похожих существ. Ни желание иметь новый автомобиль, ни стремление посетить зарубежный курорт, ни иные приятные и полезные вещи не должны упразднять созидательные усилия человека и человечества.

Владивосток, 25 марта, весна в разгаре...

К прошедшему Всемирному дню поэзии

***

Поэт в России больше чем поэт,
по крайней мере, рядом с замминистра.
Нелеп в движениях, посредственно одет,
непредсказуемый в активности речистой.

Он бьётся в стены: «Я, мол, нужен вам!»
Поэт бунтует (в рамах виртуальных),
но XXI век, надменный инстаграм,
и дивы рейтингом жонглируют нахально.

Кто он сегодня: клоун, бунтовщик?
Зачем невнятным отзвуком вне быта
он тащит текст, который не возник,
а сотворён в безвременье забытом?

(Дмитрий Шелест, из сборника «Революция - здесь!»)

Западная цивилизация: When the music over?
Дмитрий Шелест
Часть III

We want the world and we want it...
(The Doors, When the music over)

Известная история о том, что древнеримский политик Марк Порций Катон старший каждое своё выступление заканчивал фразой «Карфаген должен быть разрушен», несколько трансформировалась. Смерть Западу предсказывают и консервативные мыслители внутри цивилизации (в надежде предостеречь), и представители колониальных в прошлом держав (с плохо скрываемой радостью). Но нравится вам или нет, Западный мир слишком многогранен и имеет достаточный запас прочности, чтобы просто рассыпаться словно карточный домик.

Стоит вспомнить, что Римская империя начала рушиться задолго до того, как в Рим вошёл Одоакр, ставший первым королём-варваром в 476 году. Рассыпа́лась она и после воцарения германца на троне. И здесь уместно напомнить, что у римлян хватало врагов. То есть смерть цивилизации предполагает наличие врагов или конкурентов. А они есть у современного Запада?

Западную цивилизацию сложно назвать колоссом на глиняных ногах, но она находится в сложном положении. Фактически Запад переживает системный кризис: экономика и правовая система; влияние на другие страны и проблемы с собственной идентичностью; снижение военной мощи параллельно с «сжимающимся» уровнем жизни. Многое можно добавить по списку, однако есть одно «но». Вся человеческая цивилизация живёт в мире, созданном Западом, со всеми его противоречиями. Через политическое, военное, экономическое и культурное влияние, с разной степенью воздействия, противодействия и взаимодействия. Год за годом, столетие за столетием. Европоцентричность, точнее западоцентричность не выдумка токсичных мускулинных белых мужчин-шовинистов как об этом твердят во всё тех же западных университетах. Нет, это следствие исторического развития.

Думаю, поэтому Западная цивилизация не имеет прямого и явного врага за исключением маргинальных политических и террористических групп. Причём, как не парадоксально, сам Западный мир явно и скрыто угрожает многим странам. Но нужны ли России руины Европы или США с бродящими там ордами новых гуннов? Заинтересован ли Китай в сжимании рынков западных стран? Будут ли самостоятельно развиваться государства Африки, равно как и Ближнего Востока и Южной Америки? Откажется ли Индия от импорта западных технологий? Даже если ответить «да» на приведённые риторические вопросы, ответ необходимо будет сопроводить множеством оговорок и допущений.

Завершая рассуждения о смерти Запада стоит отметить, что уроки истории не стоит воспринимать слишком буквально. Распад мега-социума на более мелкие общности происходит не в первый раз. Однако, стоит учитывать, что Запад становится более условным понятием в рамках всей человеческой цивилизации. Глобальная экономика, как и глобальные угрозы кардинально поменяли мировой ландшафт. «Бремя белого человека» и «языческие племена» канули в прошлое. Это не значит, что мир стал добрее и чище. Это означает лишь то, что мировое сообщество переживает новую социальную трансформацию, причём и Запад, и Восток, и Юг. Просто в Мире Запада знаки грядущих перемен проявляются наиболее контрастно. И с такими знаками следует считаться и другим цивилизациям и нациям.

🔼🔼🔼

А что же теряет Запад? «Пассивы» Западной цивилизации – это трансформация всё тех же «активов», то есть, сплошная диалектика.

Главный «пассив» – глобальный Юг – был некогда источником развития Запада. Можно сколько угодно говорить о протестантской этике (3), но разграбление колониальных территорий позволили формировать то ядро Западного мира, которым так восхищаются его апологеты. Колониализм – это и привезённые в США рабы, это и экономические удавки неоколониализма, это и цветные революции. И всё перечисленное уходит в прошлое. Западу всё сложнее навязывать невыгодные условия развивающимся странам. Более того, Бразилия, Индия, Китай и другие страны фактически перевернули ситуацию в свою пользу, используя возможности чуждой им цивилизации в свою пользу. И для того, чтобы манипулировать некогда подчинёнными территориями, когда-то колониальным державам приходится тратить всё больше и больше ресурсов без гарантированного результата.

Другая составляющая «пассива» – демография, о которой так много говорил американский мыслитель и политик Патрик Дж. Бьюкенен. В США на 2024 год по предварительным расчётам он составляет 1,6 рождений на женщину. В Европе этот показатель 1,4. В Японии – 1,2. Среднемировой показатель составляет 2,25 рождений на женщину. Стоит ли упоминать, что это явно не за счёт Западного мира? Такое положение дел влечёт за собой и проблемы в экономике, и разрушение традиционных общественных структур. То, что тенденция будет повёрнута вспять в ближайшие 10-15 лет, представляется маловероятным.

Третьей статьёй «пассива» идут мигранты. И дело не в самих переселенцах или, по крайней мере, не только в них. Мигранты все меньше и меньше привносят что-то полезного, созидающего в новый дом, они всё меньше ассимилируются в социум принимающей страны, а то и демонстративно противопоставляют себя новому обществу, не скрывая своего презрения. Естественно, что большинство из них – выходцы из того самого потерянного Юга. Обратной стороной медали является то, что ни государство, ни общество Запада не имеют силы для направления новых граждан к деятельности на благо общества. Нынешние поколения мигрантов в свою очередь не испытывают никакого желания улучшать новый мир. Их задача максимизировать социальный паразитизм.

И здесь уместно вспомнить про четвёртую строку «пассивов» – социальный распад. Он является и причиной, и следствием упомянутых проблем. В реальности это фентаниловая эпидемия в Соединённых Штатах, бесчинства мигрантов в Европе, снижение уровня образования, неэффективность управления на всех уровнях власти, рост тревожности и апатии коренных жителей. Всё перечисленное, как и многое другое, становятся порочным кругом, который требует системного подхода. Состояние распада генерирует и ложные цели, и иллюзорное сознание в массах, и ошибочные решения, так уже поколение граждан западных стран утрачивают метафорически и реально дееспособность. Рассмотривайте это хоть с позиции гумилёвских этносов, хоть с точки зрения цивилизационного подхода А. Тойнби или С. Хантингтона, вывод очевиден – болезнь в разгаре.

Когда выдающийся американский социолог Иммануил Валлерстайн (4) говорил о том, что будущее скорее будет напоминать четырнадцатое столетие чем XIX век, он возможно приукрасил картину. Во многом наш мир был миром Запада. Даже Россия, которая по Самюэлю Хантингтону является Православной цивилизацией, оппонируя Западной, подчёркивает определённое сходство с ней. Даже Китай во многом унифицирует своё общество в соответствии со стандартами Западного мира. А сейчас образцы упорядоченного мира Запада раскалываются. Равенство же «активов» и «пассивов» говорит лишь о шатком равновесии.

Примечание

1. зиккурат – сооружение в виде усечённой пирамиды, как правило имеющей культовое значение. Типичный пример – мавзолей В. И. Ленина.

2. ризома – философский термин Ж. Делёза, отсылающий к способности растений (особенно сорных) давать спорадические побеги и образовывать новые точки роста.

3. протестантская этика – термин Макса Вебера, который по его мнению лежал в основе создания капитализма. Включает трудолюбие, скромность в потреблении, сбережение денежных средств.

4 Валлерстайн, Иммануил – американский социолог, прозорливо описавший развитие Западной цивилизации в 1990-х гг.

(Продолжение следует.)

Западная цивилизация: When the music over?
Дмитрий Шелест
Часть II

Cancel my subscription to the Resurrection
(The Doors, When the music over)

Множество авторов различных взглядов и мировоззрений говорят о проблемах Запада. Большинство из них – вполне прагматичные алармисты. То есть это исследователи, старательно кричащие «Волк!», в надежде что волк-то из чащи точно выйдет, а уважаемая публика и грантодатели вспомнят о шумном «пастушке». Другая категория – деятели, неспособные найти выход из системных проблем даже на уровне гипотезы. Таким исследователям и политикам, инициирующим подобное кликушество, необходимы внешние угрозы, реальные и мнимые. Они напоминают героев «В ожидании варваров» – стихотворения Константина Кавафиса: «И что же делать нам теперь без варваров?// Ведь это был бы хоть какой-то выход».

Чтобы сохранить подобие объективности, уместно сформировать «бухгалтерский баланс» виртуального Запада. Он, конечно, субъективен, но, на мой взгляд, «активы» вполне равны «пассивам».

В «активах» по-прежнему остаётся единомыслие Западной цивилизации. Да, да! При всём реальном и надуманном многообразии, мышление, сформированное греческой философией, римским правом и христианством, остаётся единым полем для различных народов и социальных групп Запада. Надолго ли сохранится единый ландшафт, сказать сложно. Прибегая к экстраполяции современных тенденций можно отмерить и пять, и десять лет, а можно говорить и о середине столетия. В любом случае, эта тройственная основа и её продолжение – прагматизм, рациональное мышление, примат экономики, ещё существуют. Жители Западной цивилизации говорят на одном языке (даже республиканцы и демократы).

Технологическое и научное преимущество – вторая статья «активов». Причём указанное превосходство следует воспринимать не по шкале «больше-меньше» инноваций, а как единый монолит. Наука и технологии представляют из себя своеобразный «зиккурат» (1) с тысячелетним фундаментом и надстройкой начала модерна, на котором зиждется научно-техническая революция (НТР). Именно подобный массив, во-первых, даёт эффект синергии, а во-вторых, во многом «зацикливает» возобновление и применение инноваций в западной сфере.

Благодаря упомянутым статьям существует и третий значимый «актив» – военная мощь. Огромный военно-промышленный комплекс пока уверенно чувствует себя благодаря научному «зиккурату» и подпытывается упомянутой интеллектуальной триадой. Сколько бы не говорили о потере дееспособности Североатлантического альянса, он пока является нешуточной угрозой для любого геополитического соперника, на который укажут перстами жрецы Запада. И, кстати, разговоры о Всеевропейских ВС не пустая болтовня импотентных политиков, а возможная реализуемая угроза. Стоит вспомнить, что в начале XIX века многие сомневались в возможности наполеоновской армии покорить всю Европу.

И, наконец, четвёртый «актив» – политическое доминирование на мировой арене. Как бы не деградировала Западная цивилизация, многовековая традиция международных отношений – от вручения бус до взятия царственных заложников – представляет воплощение ризомы Жиля Делёза (2) в реальном мире. Причём эта ризома, как и природный собрат, выкорчёвывается с трудом и заново прорастает незамеченной. В качестве примера стоит вспомнить пресловутый Госдеп США, равно как и приснопамятных семнадцать разведслужб, чудесная иллюстрация упомянутого тезиса.

🔽🔽🔽

Квентин Метсис, «Менялы», 1520 г.

Западная цивилизация: When the music over?
Дмитрий Шелест
Часть I

What have they done to the earth?
(The Doors, When the music over)

Прежде чем ответить на вопрос, вынесенный в заголовок, стоит задуматься: о каких отличительных чертах Западной цивилизации идёт речь? Что включает в себя понятие Запад?Одновременно стоит отдавать себе отчёт в том, что о «Закате Европы» и прочей «шпенглеровщине» не говорил только ленивый. И если Освальд Шпенглер (1) в прошлом веке старательно искал предпосылки гибели, я лишь хочу заметить, что слухи о смерти Западной цивилизации несколько приувеличены.

Для начала предлагаю вспомнить о том, что же «цементирует» Западную цивилизацию. Большинство исследователей традиционно указывают на греческую философию, римское право и христианство. Греческая философия, прежде всего сочинения Платона, сформировала стремление к идеалу в обыденной, земной жизни. Тексты Аристотеля дали основу для научного метода. Подобный подход заложил и основу для профессиональной кастовости и неравенства в будущем. Упоминая римское право вполне справедливо говорят о верховенстве закона в обществе, однако стоит добавить и унификацию западного социума в мышлении при всём кажущемся разнообразии. Христианство, дав чёткие и понятные морально-нравственные ориентиры, обозначив свободу воли, как основу личности, одновременно заложило основы для лицемерия и двуличия в обществе. Поэтому как и любая другая большая общность Западная цивилизация получила разнонаправленные векторы для его развития.

Сегодня Запад это государства Западной и Центральной Европы, Австралия с Новой Зеландией. Вопреки мнению политолога Самюэля Хантингтона (2), я бы сюда отнёс Республику Корея и Японию, которые в результате американской политической «вивисекции» были лишены значительной части, скажем так, «цивилизационной субъектности».

«Триумф воли» Запада в конце XX века сменился ожидаемым пессимизмом в начале XXI столетия. Разрушение башен-близнецов в Нью-Йорке стало условным триггером интеллектуальных спекуляций на тему «Смерть Запада». Одноимённая книга американского публициста и мыслителя Патрика Дж. Бьюкенена (3) стала одним из первых, но не последним примером ревизии западной саморефлексии.

П. Дж. Бьюкенен обозначил несколько болезненных направлений, которые по его мнению, равно как и других интеллектуалов-консерваторов США и Европы, подрывают основы Западной цивилизации. К началу XXI столетия к ним были отнесены: снижение рождаемости; левые идеологии; неконтролируемая миграция; дехристианизация и сегментация населения, которую в дальнейших работах он прямо называл трайбализмом. П. Дж. Бьюкенен словно Гомер в «Одиссее» высокопарно пророчит: «Горе безумным. Они в слепоте, незнакомые с правдой// Смерти своей не предвидят, ни чёрной судьбы ежедневно// К ним подступающей ближе и ближе...». Так ли это?

По окончании первой четверти XXI века можно смело утверждать, что проблемы, которыми правые консерваторы запугивали почтенных граждан, никуда не делись. Однако очертания угроз, если принимать за точку отсчёта 2025 года выглядят несколько иначе. Пророчество же культового персонажа российского кинематографа, Даниилы Багрова (к/ф «Брат» и «Брат-2») – «Кирдык скоро вашей америке!» – выглядят несколько преждевременным. Почему? В подобной головоломке следует разобраться отдельно.

Примечание

1. Шпенглер, Освальд (1880-1936), немецкий историк и философ, автор упомянутой книги, сторонник автономии и цикличности цивилизаций. В определённой степени стал мемом в политологии.

2. Хантингтон, Самюэль (1927-2008), американский политолог и социолог, автор концепций «столкновение цивилизаций» и «волн демократизации». В своей книге «Столкновение цивилизаций» относил РК и Японию к «китайской цивилизации».

3. Бьюкенен, Патрик (1938), американский публицист и мыслитель, консерватор и республиканец известен двумя книгами: «Смерть Запада» (2002) и «На краю гибели» (2006).

(Продолжение следует.)

Картина Лучиано Невес «Апокалипсис»

Передача счастья под внешнее управление?
Дмитрий Шелест

Чувствуешь какой-то подвох, глядя на опубликованные «индексы счастья». Иногда подобное ощущение перерастает в неловкость, когда знакомишься с «новейшими исследованиями» в такой неоднозначной сфере. И уж совсем испанский стыд охватывает, когда слушаешь, как некий учёный рассуждает о счастье с «научной точки зрения». Очевидно, что подобный интерес продиктован не заботой о людях и даже не желанием найти формулу счастья. Подобные замеры – скорее прихоть бюрократов и политиков, которые стремятся обеспечить видимость благополучия на «вверенном участке работы».

Отчего же так происходит? Почему же раньше счастье было в ведении поэтов, а сейчас этим заняты горе-исследователи? Лично я вижу в подобных изменениях воплощение пролеткультовского лозунга: «Загоним железной рукой человечество к счастью». В XXI веке такой переход вполне соответствует технологизации социальных практик: от передачи информации внутреннего состояния некоему ментальному технократу (психологу) до идеологической вовлечённости в общественные проекты. А основной результат: передача счастья под внешнее управление, его отчуждение.

В подобном развитии цивилизации счастье год за годом перестаёт быть прерогативой личности, оно теряет свою интимность, отсекается от конкретного человека. «Железная рука» социальной необходимости, а точнее властей придержащих трансформирует понятие счастья в «бюрократическое дао», задачу для государства и его слуг. В свою очередь человеку не остаётся возможности разглядеть что-то своё в жизни. Счастье становится массовым и масштабным, как проект, который основывается на выработанных алгоритмах и индексах, приправляется рекламой и назначением антидепрессантов.

Перемещение счастья в ведомство исследований, как и последующая вивисекция на составные части, а затем манипуляция обнаруженными элементами, редуцирует и понятие «человечность» в индивиде. Так современному массовому человеку оставляют «проект виктимизация». Он или она остаются с видением возможных и мнимых угроз, проявлениями абъюза или газлайтинга, физического или психологического насилия. Причём, такое происходит не в силу действительных угроз, а в результате утраты ориентиров на счастливую жизнь. Счастье перестаёт быть результатом внутренней духовной работы и заменяется осознанием навязанных псевдоугроз.

Так человек утрачивает главное – счастье «начинателя игры», говоря словами Н. Гумилёва (стихотворение «Волшебная скрипка»). Отсутствие реального противостояния с тем, что угрожает отдельному человеку в мире, отказ признавать страдания в качестве весомой части нашего бытия редуцируют и понятие счастья. Вслед за возможностью личного переживания этого чувства, теряются и пушкинские «покой и воля». Человек, лишённый возможности внутреннего переживания безмятежности, удовлетворённости победами и достижениями, попадает в ментальное рабство. И что самое ужасное, такая зависимость имеет совершенно безликое свойство. Поглощается ли человек Левиафаном в виде «заботы» государства или теряется в множественности сетевых псевдовселенных, результат один – человек теряет себя.

Однако, речь не идёт о безвыходном положении. Не стоит обвинять внешних заинтересантов и манипуляторов. Счастье теряется, прежде всего, от трусости конкретного человека. Передача личного, интимного под «внешнее управление» возможно или при угрозе жизни, или с согласия индивида. К сожалению будь это рассуждения о манипуляциях с массовым сознанием, о навязывание поведенческих моделей отдельной персоне или о злоупотреблении психостимуляторами речь идёт об отказе от ответственности многих наших современников. Счастье приходит после борьбы, после победы, после достижений, в конце концов, после удачной попытки выжить!

Тёмная весна

Снег падал вниз
Как тень на эшафот,
Как ниоткуда визг,
Который разберёт
Суглинок мартовский
И елей хоровод.

Да, не Стравинского весна,
Не нежности коловращенье,
Идёт к нам сука – постзима
В пренеприятном настроенье
Во сне оттаявшего зла.

Снег стал исходом в никуда,
И первообраза прохлада
Живое всё как слоем льда
Опутала каёмкой ада,
Через который льнёт беда.

И солнце вешнее – фонарь,
Зажжённый мрачным скоморохом.
Он – перевёрнутый алтарь,
Который собирает чохом
Закатов жёлтых календарь.

Весна пришла на радость людям,
Разлилась мёртвою водой,
Земля дрожит как чёрный студень,
Грачи вопят за упокой.
А лета никогда не будет!

(Дмитрий Шелест, из сборника «Разрыв»)

Весна


Из замерзшего сердца выплавляет ледок
Говорливое Солнце, и бежит холодок
По спине, через горы, по домам Февраля,
И с тоской провожает хулигана Земля.


В своем тихом именье неспокойна Душа
Слышит шорохи, смех. Отовсюду спеша,
Солнца громкие блики рушат зимний покой,
Грех, как кровь, разбавляя хладной талой водой.


И мечты-жеребята, дети Солнца и сна,
Мчатся вдаль без оглядки, восклицая: «Весна!».
Заклинают, топочут, в клочья рвут облака,
Словно жить им осталось два последних глотка.


(Дмитрий Шелест, из сборника «Книга»)

Многие знания – многие печали?
Дмитрий Шелест

Фразу из Экклезиаста, выведенную в заголовок, мне напомнило высказывание директора Манхэттенского института (МИ, Нью-Йорк, США) Рейхама Салама в интервью каналу PragerU.

К многочисленным размышлениям на указанную тему сложно добавить что-то новое. Руководитель МИ употребил возникший не вчера термин «избыточная информация» (Abandoned Information). В контексте выступления Р. Салама это звучало как замусоривание разнонаправленными отрывочными сведениями. Одновременно я припоминаю неоднократные высказывания моего научного руководителя, профессора философии Сергея Евгеньевича Ячина о том, что информация не равна знаниям.

Информация изначально фрагментарна и не связана с человеческим мышлением. Она, в лучшем случае, – интеллектуальный субстрат. Знания – это прежде всего внутренняя структура мышления Homo Sapiens, основанная на классификации сознательно (в большей степени) полученных данных в сферах, на которые распространяется интерес конкретного человека или социальной группы.

Футурологи, которые любят говорить об обществах будущего, как о социуме мусорщиков, экстраполируют сегодняшние страхи относительно избыточного материального потребления и сокращения природных ресурсов. Однако уже сегодня большая часть населения Земли живёт в глобальной ментальной помойке. Причём отдельному человеку сегодня гораздо легче контролировать материальное потребление, нежели информационное.

Потоки информации напоминают мутные селевые потоки, которые льются на человека со всех сторон. По мнению того же Рейхама Салама такая избыточность порождает фальшивое многообразие (False Diversity). Но это не самое страшное. Каждый из информационных потоков складывается из тех, или иных фрагментов сведений, которые произвольно выбираются трансляторами информации. Эти люди, сообщества или машины генерируют поток сведений, не порождая смыслов, а фактически тасуя имеющиеся данные.

Так, помимо информационного загрязнения сознания, происходит наведение ложных знаний. Потребитель контента соцсетей, классических медиа получает всё новые и новые фрагменты информации, которые преподносятся ему как знания. Он или она искренне верит, что узнаёт нечто новое, возможно, жизненно необходимое. Период в истории культуры, обозначенный как постмодерн, уместней назвать постзнаниевая эпоха, когда все мы раз за разом пережёвываем информационный субстрат, пережёванный до этого за нас.

В результате вырисовывается пугающая в своей нелепости картина. С одной стороны, население земного шара убаюкивается всё возрастающими дозами информационного наркотика. С другой стороны, отдельная личность погружена и заперта в устойчивый невроз, который напоминает герметичные камеры для порабощённого человека в фантастическом кинофильме «Матрица». Поэтому нынешнее психопатологическое состояние цивилизации не может купироваться заверениями отдельных политиков, духовных лидеров, блогеров или массовой помощью психоаналитиков.

Так вот, печаль в нашем мире рождается не столько от знаний сколько от избыточной информированности. Современный океан контента являет собой ту «дурную» бесконечность в античном понимании этого слова, где нет богов, нет места осмысленному действию, нет человеческих деяний. Общество уничтожается не сердечно-сосудистыми заболеваниями, злонамеренной оппозицией или войнами. Социум и каждого из нас убивает информационная онкология, которая ведёт человека и общество к болезням, потере рациональности и дееспособности, да и человеческого облика.

Картина Майка Дэвиса (Mike Davis)

***

этот тревожный стук
в сердце бесшумный всхлип
на выкрик похожий звук
«ну, дорогой, ты влип!»

нежной удавкой снов
стелется белый свет
дом предназначен под слом
ах, эти семь бед!

там, где душа жила,
сыплется штукатурка
что не сгорит до тла
пришлым достанется уркам

в прошлом – не старый дом
в будущем – не тоннель
беды – не снежный ком
счастье – не завтрак в постель

ибо что делал ты
хилым взошло ростком
средь ледяной пустоты
Богу на интерком

месседж за месседжем шлёшь
связи обратной нет
Боженьку не проведёшь
в офисе гаснет свет

Бог надевает пальто
тусклый берёт фонарь
смотрит как в вязком бардо*
плутает его инвентарь




*бардо – в буддизме состояние между
одной жизнью, смертью и последующем перерождением

(Дмитрий Шелест, из сборника «Разрыв»)

Мы страшимся тоталитаризма Биг фармы или боимся жить?
Дмитрий Шелест

Здоровье – вещь необходимая, как ничто другое. Чем благополучней жизнь общества, тем более значимым становится ценность здоровья для человека. Однако то благолепие, которое имеют развитые страны, является и генератором постоянных тревог и страхов. Так физическое и ментальное состояния приобретают сакральную значимость для индивида. Здоровье становится предметом культа, капризным и непредсказуемым, требующим постоянных затрат.

На этом поле давно уже царит организация, поддерживающая извращённый культ здоровья. Упомянутая структура включает в себя множество конгрегации, одной из которых является Биг фарма (от англ. Big Pharma), далее БФ. Речь идёт о крупнейших мировых производителях лекарственных препаратов и сопутствующих товаров.

Раз за разом всплывают детали, которые обрисовывают активность БФ в чёрных красках. Прежде всего, это избыточное назначение лекарств. Короли фарминдустрии, вкладываются в поиск новых молекул для лекарственных средств, стараются затем максимизировать прибыль всеми законными и не очень средствами. Отсюда всплывает лекарство для похудения «Оземпик», изначально разработанное как лекарство для диабетиков. Не стоит забывать, что сегодняшняя опиоидная эпидемия в США – «заслуга» всё той же БФ: рецепты на обезболивающие типа «фентанила» выписываются словно это витамины. Более 65% женщин в Соединённых Штатах плотно «сидит» на различных успокоительных (по России данные не встречал). И это не патриархальный заговор, о котором любят поговорить феминистки, это – вездесущая фарма.

А стоит ли говорить о многих группах «спорных» препаратов типа статинов (снижение уровня холестерина), антибиотиков, иммуномодуляторов и пр.? «Спорными» их делает не природа этих и многих других веществ, а неумеренное назначение и столь же неумеренный приём. Конечно, можно сказать, что БФ вынуждает врачей, даже формирует «чёрные списки» тех, кто отказывается от бездумных назначений. Можно упомянуть сенатора Роберта Кеннеди-мл. с его «крестовым походом» против гигантов фарминдустрии и множество врачей, вступающих в неравный бой. Но...

Но всё вышесказанное давно известно и обсуждается как новыми медиа, так и каноническими бабушками на лавочках. Однако давайте вернёмся к тому, с чего мы начали. Современные люди с какой-то мазохистской радостью погружаются в круговорот тревог и страхов, касающихся своей жизни. При этом, у большинства отсутствует хоть какое-нибудь желание разобраться самостоятельно в своём здоровье и нездоровье. Усреднённый городской житель, он же квалифицированный потребитель, представляет из себя избалованного ребёнка, который старается заполучить все увиденные игрушки (таблетки, процедуры и манипуляции), либо бьётся в истерике с криками «не хочу! страшно!» вне зависимости от жизненных показаний.

И возникает риторический вопрос: «Действительно ли фармацевтическая индустрия обладает тотальной властью над умами и душами современных людей, или это население развитых стран утрачивает любознательность и инстинкт самосохранения?» Биг фарма в её воображаемом образе напоминает монстра под кроватью у ребёнка. Он питается страхами и нелепыми желаниями, заслоняя действительную необходимость. Этот монстр, имея незначительную связь с реальностью, заслоняет с одной стороны достижения медицинской науки, а с другой предлагает инфантильным пациентам (настоящим и мнимым) переложить ответственность за свою жизнь на новые архетипы массового сознания.

Злой колдун может убить лишь тех, кто верит в его «способности». Знахарь готов помочь тому, кто завтра собирается на охоту, а не намерен до бесконечности искать у себя биполярное расстройство, рак, гонорею или что там ещё есть. Живём, радуемся, думаем!

🔼🔼🔼
Не Третья мировая, а новая Ост-Индская?
Часть II

Следует отметить, что речь идёт о своеобразной экстраполяции на фоне развития такого специфического бизнеса. Подобные спекуляции были в начале 2000-х гг. относительно устаревания тяжёлой бронетехники. Украинский театр военных действий несколько опроверг утверждение о бесполезности танков. А кто в «нулевые» смог предсказать неоспоримую значимость «беспилотников» на поле боя?

Туман предсказаний десяти- пятнадцатилетней давности рассеивается. Глядя на действия вновь избранного американского президента, Дональда Трампа становится очевидным –государство по-прежнему определяет приоритеты развития и экспансии. Впрочем, несколько ранее это демонстрировал и Президент России, Владимир Путин. Тем не менее, по прежнему в воображении многих наблюдателей рисуются будущие столкновения корпоративных интересов, корпоративных армий и других негосударственных акторов.

Да, в первой четверти XXI века в мире действует около двух десятков крупных ЧВК. Но большинство из них не воюет в полном смысле этого слова. Как правило, военные компании осуществляли охранные, инженерные, коммуникативные функции. В этом отношении только российская ЧВК «Вагнер» в полной мере может приравниваться к армейским подразделениям.

И здесь как раз и всплывает очевидная вещь. Все ЧВК значимы настолько, насколько они связаны с государством базирования. Военные компании не работают с кем попало. Крупнейшие заказы они не получают от «всемогущих» корпораций. Достаточно вспомнить, что крупнейший игрок рынка, Academi более 90% заказов получает от правительства США. Нелепо даже предположить, что такие американские компании будут работать на Москву, а российские на Вашингтон. ЧВК прямо или косвенно подконтрольны государству.

В этом отношении рассуждения о наёмничестве как таковом не соотносимы с современными «солдатами удачи». Одной из определяющих характеристик наёмников согласно доп. протокола Женёвской конвенции от 12.08.1949 г. является деятельность, «не направленная государством». Стоит ли говорить, что все крупные ЧВК – это государственные подрядчики.

Итак, новая эра военных конфликтов существует, если мы говорим о комбатантах, но реалистично ли её прочтение? Прежде всего стоит взглянуть на симбиоз государств и корпораций. Причём, если за транснациональными компаниями сохраняется экономическая экспансия, то государство остаётся главным держателем права на насилие. Уползающая с мировой сцены Аль Каида, равно как и сирийские боевики, переживающие трансформацию в государственную бюрократию, только подтверждают сказанное.

Другое дело, что крупные государства – держатели ядерного оружия – максимально не настроены спровоцировать прямые военные столкновения с себе подобными. Поэтому современные военные компании это ещё один инструмент противоборства равных, страхующий от взаимного уничтожения. Одновременно это и инструмент подавления слабых, который является страховкой от порицания со стороны мирового сообщества.

Подытоживая изложенное. Частные военные компании «полного спектра» будут де-факто государственными учреждениями под какой бы вывеской они не скрывались ещё лет двадцать. Другое дело, что стран, которые обладают реальным суверенитетом и могут себе позволить такие «игрушки», тоже штук двадцать, от силы. Они и будут двигать «солдатиков».

Не Третья мировая, а новая Ост-Индская?
Часть I
Дмитрий Шелест

Желание видеть вокруг себя устойчивые и понятные модели социального устройства, личных отношений, равно как и иные знаки стабильности без труда переносятся и на будущее. Поводом для изложенных ниже рассуждений послужила статья Мэтта Каплана и Майкла Брауна в Foreign Affairs, «Частный сектор на передовой».
В тексте скрупулёзно разбирается участие американских IT-гигантов в российско-украинском конфликте (на стороне Украины). Однако авторы мыслят шире конкретных примеров: М. Каплан и М. Браун пытаются понять значимость негосударственных акторов в военных действиях.

Считается, что в современном мире оперируют две противоположенных силы: государства и корпорации. Причём если первые демонстрируют уклон к авторитаризму (безоценочно) и устойчивому идеологизму, то вторые стремятся укрепиться в статусе равноправных, а то и равновеликих партнёров. Современные корпорации становятся на путь деверсификации не только в плане денежных потоков, но и в отношении новых условий на мировой арене. Считаются, что армии глобальных компаний, они же частные военные компании (ЧВК), станут новой старой силой, пока на региональных уровнях.

Собственно, выше не сказано ничего нового. Корпоративное будущее – это общее место многих фантастических произведений и научных прогнозов. Авторитаризм же государственных деятелей рассматривается в негативном ключе в виде его крайнего выражения: тоталитаризма и тирании. Но прогнозы имеют свойство сбываться абсолютно неожиданным образом. И теперь старое доброе наёмничество принимает иные очертания.

История частных военных компаний имеет долгую историю. От византийских варягов и генуэзской пехоты до отрядов Ермака и военных подразделений Ост-Индской компании. Но мы говорим о будущем. Считается, что наёмники в новейшей истории ведут свой отсчёт с 1965 г., основания ЧВК Watchguard International. С тех пор количество «солдат удачи» множилось и не только фантасты, но и вполне вменяемые эксперты заговорили о будущих корпоративных ЧВК как новой силе на поле боя.
🔽🔽🔽

***

Где бесконечность терзала, правила,
где из проклятий туманы стелются,
там мы с тобой играли. Ты ставила
на чёт, а я на нечет. Метелицей

кости летели и карты краплёные.
Странное чувство: как будто заново
мы родились в доспехах воинов,
в плоть замурованы души камнями.

Тяжесть окружностей, кольца сатурновы,
всё против нас – чёрным по белому.
Жизнь – это миф с погребальными урнами.
Среди обломков в одно только верю я:

чувство, которое зреет и теплится,
вне гравитаций колоды шулерской,
там, где ломается Иакова лестница,
там, где пунктиром небесная улица,

мы прислонились как чёт и нечет,
будто бы Инь и Янь первозданные.
Все говорят, будто время лечит,
мы не хотим, мы всегда желанные!

(Дмитрий Шелест, из сборника «Разрыв»)

🔼🔼🔼

Поэзия, которая есть, поэзия, которая отсутствует
Часть II

Моё утверждение, возможно, и спорно, но абсолютно незамысловато. Той самой поэзии, несущей в себе «экзистенциальный заряд», на порядок меньше, чем поэтических текстов. Поэзия стала формой досуга, хобби, а не формой мышления и размышления. Общество в его современном статусе рассматривает свободное время в качестве объекта увеселения, потребления контента, но не познания. И в этом аспекте поэзию, как часть общественной мысли, как субъекта культуры, оказывающего влияние на читателей, девальвируют две вещи.

Первое. Условная поэзия одиночки – это не более чем самостоятельная психологическая (иногда и психиатрическая) помощь с использованием в качестве инструмента сочинительства. То есть человек не столько работает над текстом, сколько, ведомый интуицией, обнажает свои личностные проблемы, пусть и с помощью метафор. Такие стихотворения могут быть весьма милыми и положительно восприниматься друзьями и родственниками (а куда им деваться!). Однако, в подобном случае мы увидим не столько путь от индивидуального ко всеобщему, сколько зацикленнось на персональных тревожных расстройствах. Описанное трудно соотнести с общечеловеческим. Это что-то вроде: «у меня заноза в пальчике саднит, крохотный мизинчик весь огнём горит, как же я страдаю всем вам не понять, в куклы не играю, очень больно, бл#ть».

Второе. Поэт это тусовка. Вращение в определённых (творческо-креативно-богемных) кругах всегда было частью жизни художника. Однако, в якобы постиндустриальном мире творчества, как в кавычках, так и без, в таком избытке, что та самая богема превращается в массу разрозненных племён, иногда непримиримо враждующих друг с другом (в том числе за бюджет). Там «своему» поэту прощают множество ошибок, которые въедливо замечают у «чужих» стихотворцев. И рождаются опусы типа, «О, заноза в сердце как перикардит, творчески страдаю, а у них свербит, ибо бесталанны, ибо дураки, бяки завидущие и в обще – враги». Сектантство ведёт к деградации поэтического языка, а само творчество становиться интересным скорее для антрополога, изучающего отсталые племена. Творческое мастерство, стиль и талант становятся опознавательными знаками той или иной секты. О какой экзистенции может идти речь?

Вывод прост. Поэт обязан быть максимально критичен к себе, читатель должен быть достаточно образован. Поэт обязан соотносить себя с миром во всех его проявлениях, читатель должен принимать мир в его многообразии. Очевидно, тогда хороший автор и внимательный читатель встретятся.

Поэзия, которая есть, поэзия, которая отсутствует
Часть I
Дмитрий Шелест

В Нобелевской лекции Иосиф Бродский доходчиво излагает, что значит быть поэтом. Однако, его рассуждения касаются личности, которая занимается поэзией, не статуса поэта, как элемента общества. И действительно, каждый ли человек, который пишет стихотворения, попадая в «зависимость от языка», имеет право называться поэтом? Ответ «да», если мы говорим в широком смысле. Ответ «нет» в случае, когда личность творца, художника соотносится с миром людей.

Поэта делает поэтом не рифмованные стихи, а стихотворение становится поэзией не в силу соблюдения формы. Упомянутое является условием принадлежности к этому виду искусства, но далеко не единственным. Более того, нестандартная рифма, устойчивый ритм и метафоричность – всё это формальные признаки, необходимые поэтическому тексту. Но только ли вышеназванное делает стихотворение?

Уэндел Берри в стихотворении «Как быть поэтом» (перевод Ивана Ющенко) писал: «Опираться на привязанность, на то, что читал, на свои знания/ на мастерство — больше/ чем прежде - на вдохновение,/ труд, на то, что становишься старше, и на терпение,/ ибо терпение соединяет время/ и вечность». Если попытаться рационализировать вышесказанное, то можно сказать следующее. Поэзия – это естественно мастерство, потока сознания вызванного приливом вдохновения недостаточно. Поэзия – это чёткое осознание своего места в мире и принятие мира в себе.

И, самое главное, поэзия – это (вспоминая Карла Ясперса) высветление экзистенции. То есть определение пограничной ситуации, надлома как в душе, так и в окружающем мире. Выражения осознания всего этого как момента единственного и неизбежного присутствия. Принятия и борьбы со временем, с местом, с собой и с окружающей действительностью. Многовато?! Но если этого нет, то остаётся клоунада, торговля индивидуальностью, замысловатостью, мастеровитостью, рифмосочинительство. Причём, истинность поэтического текста как раз и проявляется в этом труднообъяснимом комплексе факторов более, чем в соблюдении размерности.

🔽🔽🔽

***

Ещё февраль не отступил,
но где-то в мире потаённом
пытается набраться сил
бродяга, солнцем опалённый,
как ангел, ропщущий без крыл.

Незримый странник одинок
и равнодушен к местным видам.
В его крови огня поток,
он грезит Мартовские иды,
в которых зрит жестокий рок.

Бродяга знает, что весна –
не вдохновенье для поэтов.
Она – богиня! не со зла,
сопровождает смертных в Лету
и выжигает свет до тла.

Весна однако на подходе,
и путник из далёких мест
идёт средь скопища народа
и ищет цезарей окрест,
в заботе о людской природе.


(Дмитрий Шелест, из сборника «Революция — здесь!»)

Современные -измы: странное общество или странные люди?
Дмитрий Шелест

Смена глобальных вех в культуре цивилизации порождает изменения, которые фактически перелицовывают общество. Прешедший на смену модерна постмодерн в 1970-х гг. не стал точкой созидания. В культуру и общество Нового времени проникли релятивизм (грубо говоря, относительность и прерывистость мировоззренческих установок) и деконструкция (негативный анализ, разбор на элементы, с включением их в новые смысловые структуры).

Окончание XX века ознаменовалось триумфом постмодерна в философии и искусстве. За недолгую четверть XXI века мы увидели, как деконструкция и релятивизм внедрились в общественную жизнь. Нельзя сказать, что в социальной ткани появились качественно новые элементы. Скорее раскручивающийся маховик постмодерна в глобальном масштабе ввёл переосмысление социальных практик. Например, тот феменизм, который существовал в начале XX века крайне далёк от того, что называется феменизмом сегодня. Как описал это британский консерватор Дуглас Мюррей: борьба за свободу женщин сменила борьба за право женщин на месть.

Однако состояние после модерна сделало актуальными множество -измов: некрореализм, вэлферизм, позитивизм, сатанизм... Всё не перечислишь, да и вряд ли это имеет смысл. Следствием подобных «новаций» стали множественные апологии дичайших социальных практик. Оправдываются педофилия и ритуальные убийства, призывы к уничтожению «недемократических» наций и трансгендерная «лёгкость бытия». Человечеству не впервой сходить с ума. Возможно впервые в истории это происходит столь массово, столь глобально.

Однако проблема заключается не в феменизме, или спекулятивном реализме, или иных -измах. Постмодернистский «измизм» – это скорее знак, симптом, а не сама болезнь. Суть новоявленных бед лежит в гуманитарном и гуманистическом хаосе. Своеобразная энтропия человечности – это не единовременное явление, а исторический процесс со многими факторами влияния. В политическом плане мы наблюдаем возрождение колониальных идей, приправленных новыми расистскими измышлениями, на их фоне национализм плавно перерастает в модернизированные нацизм или фашизм. В свою очередь такое состояние питается и поддерживается концентрацией капитала в руках олигархов. Одновременно с этим мы наблюдаем кризис гуманитарных наук, который вместе с предыдущими факторами вырастает в снижении условного индекса гуманности.

И в заключение пара слов о том, как сложившаяся ситуация повлияет на будущее. Вводя ненаучный термин «измизм», следует провести аналогию с грибами и растениями-паразитами. Упомянутые живые организмы образуют колонии на теле некогда здорового растения, усугубляя болезнь. Если переносить такое утверждение на общество, то подобные -измы неспешно разрушают здоровую социальную ткань. Как результат: трайбализм (распад единого этноса или нации на племена) и погружение в архаику. В свою очередь подобное дробление – среда для образования неофеодальных структур.

Картина Антона Франца Хугера

🔼🔼🔼
Социализм – будущее здорового человека?
Часть II

В социалистической системе управления также присутствовала угроза «коррозии» государственных институтов. Собственно во многом она и реализовалась. Прежде всего я говорю о советской бюрократии, которая год за годом превращалась в кафкианский «Замок» внутри соц. системы и, прежде всего, Советского Союза.

Следует заметить, что в СССР работала система сдержек и противовесов. Во-первых, партийный контроль за хозяйствующей бюрократией. Во-вторых, контроль аппарата государственной безопасности (КГБ и МВД). В третьих, народный контроль от депутатов различного уровня до профсоюзов и рабочих комитетов. Когда все структуры контроля начали давать сбой, Союз ССР начал стагнировать и безвозвратно стал историей в 1991 г.

Но, ещё раз. Если мы говорим о СССР, то рассматриваем систему, направленную на создание и поддержание равноправного общества. В различные периоды «правильность» конкретных шагов притерпевала изменения. Например, если при И. В. Сталине доходы напрямую зависели от выполненного объёма работы, а при Н. С. Хрущёве разница в заработках передовиков и отстающих была фактически уравнена. Но даже во времена наиболее пышного расцвета бюрократии – советского deep state, направленность на социальное равеноправие оставалась доминирующей идеей в верхах и в народе.

Но, возвращаясь к будущему, отмечу, что проект СССР 2.0 не является объектом мечтаний хоть сколько-нибудь здравомыслящего человека. Просто неоднократно возвращаясь к хлёсткой фразе Розы Люксембург: «Социализм или варварство», я предлагаю переосмысливать альтернативы. Если кому-то не по нраву термины «социализм» и «коммунизм», давайте говорить о социально ориентированном обществе, о социуме, основанном на равноправии и развитии человечества.

Реализация любой общественной мысли на практике безусловно обречена на частичный результат, на череду ошибочных решений. Перфекционизм в отношении создания лучшего человечества хорош до определённых пределов. Другое дело, что современная направленность мирового «развития» очевидно античеловечна и противоестественна. От демагогии «рептилоидов» в Давосе до навязчивой услуги эвтаназии в Канаде при Джастине Трюдо.

Современная цивилизация не становится лучше, но это не означает, что она не может стать лучше. Конгломерат значительной части политиков, бюрократов высокого уровня и олигархов нередко соседствует с «беззубостью» профсоюзов, общественных объединений да и самих граждан. Однако направленной социальной активности большинства достаточно, чтобы менять общество к лучшему. Фридрих Энгельс в книге «Положение рабочего класса в Англии» указывал на то, что добиться справедливости можно и без кровопролитной революционной борьбы. Просто решением вопроса о приемлемом для простого человека грядущем не следует заниматься не дожидаясь того самого «жуткого» будущего.

Социализм – будущее здорового человека?
Часть I
Дмитрий Шелест

Движение нашего мира к всеобщей антиутопии становится общим местом в рассуждениях многих исследователей. В этом отношении я не отстаю от алармистов, раз за разом выдвигая версии-предупреждения о трансформации ведущих держав в феодальные общества или, как говорит Янис Варофакис, в технофеодализм. Однако, если человек, размышляющий о будущем, не считает себя пророком, с которым говорит Бог, уместно любую спекуляцию о грядущем именовать «сценарий».

Итак, на одном полюсе умеренно негативный сценарий – условное квази-феодальное общество. Умеренно, потому что есть менее вероятностные, но более опасные варианты: распад цивилизации, возврат к архаике и ужасающий в виде самоуничтожения человечества. Якобы не самый лучший, но приемлемый вариант в сравнении с войной всех против всех навязывается нам олигархической верхушкой. Раз за разом сборище психопатов старается исключить большее количество граждан из участия в общественной жизни. Подобное уже делается путём изменения законодательства, внедрения мифологем (новый монархизм), коррекции трудовых отношений и в целом перекройки социального ландшафта. Фактически олигархи более или менее суверенных государст пытается возродить социум, в котором они оставят право выяснять отношения только за собой, за своими кланами, за равными себе персонами и группами. Остальным уготована роль вассалов и просто статистов для сцен разграбления и насилия.

Но действительно ли эта единственная перспектива человечества? Под разговоры о том, что «демократия исчерпала себя», уничтожается любая альтернатива олигархическому правлению. А ведь социализм в широком понимании это вполне рутинная система управления обществом. Причём эта система управления нацелена на поддержание социального и экономического равенства, а также развитие общества и граждан. Реализация упомянутой стратегии весьма различна по тактическому воплощению – от СССР до СФРЮ.

🔽🔽🔽

Реализация же феодального проекта в купе с развитием технологий типа биометрического сканирования, тотального наблюдения и прав чеканки монеты (криптовалюты) отдельными феодами даст такую антиутопию, что мир Джорджа Оруэлла покажется милой пасторалью. А вы что, верите в просвящённую монархию XXI века?!

Монархия, олигархия: есть ли разница?
Дмитрий Шелест

Послушал недавно пусть и не новую (2022 г.), но интересную передачу на американском канале Fox News. На Шоу Уилла Кейна выступал английский неоконсерватор, писатель Дуглас Мюррей на тему «Британская монархия против американской олигархии». Англичанин – человек с хорошо подвешенным языком и со слабым знанием истории. Собственно Мюррей представляет эдакого идеолога-демагога, отдалённо напоминающего худший вариант советского лектора из общества «Знание». Для нас же важно, что общительный Дуглас «придаёт крайне правым идеологиям социально приемлемый облик» (Википедия).

Итак, два высококультурных джентельмена обсуждают значимость британской монархии для развития человечества. И единственная значимая разница в глазах участников диалога заключается в том, что царствующие особы в Англии – это одновременное воплощение и традиции (читай право на власть отдельной фамилии), и политики. Что же касается США, то там всё попроще с точки зрения Д. Мюррея, но к счастью также существует привилегированный класс и «высшая знать» – кланы Бушей, Клинтонов, Кеннеди.

Но самое интересное в этой беседе – вопрос колониализма. Он, в глазах выразителей неоконсерватизма, или лучше сказать палеоконсерватизма, имеет как негативные, так и позитивные черты. Естественно, что выпускник Итонского колледжа вспоминает Жемчужину британской короны – Индию, где при британском владычестве «было не всё так плохо» и, прежде всего потому, что англичане создали «прекрасную инфраструктуру, которой пользовались и индийцы». Он конечно забывает упомянуть о том, что инфраструктура была создана для того, чтобы «за копейки» производить на местах товар, если сырьё вывозить дороже; чтобы доставлять награбленное в порты; чтобы отправлять награбленное из портов в Англию и Европу. Как-то не упоминается сколько коренного населения погибло в результате колониальной политики Англии. Ну, и, конечно, забывается, что всеми благами цивилизации сами индийцы смогли воспользоваться в полной мере только после обретения независимости. Ну это же такая мелочь для джентльмена!

Хочется спросить: «Это всё, что вы можете сказать о формах правления?», и посоветовать хоть краем глаза заглянуть в «Политику» Аристотеля, не говоря уже о более сложных текстах. Подобная неосведомлённость неудивительна, потому что если мы используем термин «крайне правая идеология», то не должны забывать о том, что упомянутая фраза вмещает в себя неофашизм, неонацизм, новые вариации расизма, ксенофобии и прочей мерзости. Такого рода деятели изящно оправдывают колониализм и также изящно избегают упоминания о связях и европейских монархий, и американского олигархата с нацизмом и фашизмом, зародившимися между двумя мировыми войнами. И ответ на якобы дискуссионный вопрос о сравнении монархии и олигархии прост: и та, и другая форма правления одинаково хороши в создании и поддержки людоедских режимов.

Казалось бы, что интересного в том, что выразитель праворадикальных интересов политической и финансовой элит некогда Великобритании старательно обеляет нацисто- и расистолюбивую царствующую династию. Но дело в том, что домыслы о «благородных» царях как-то упорно начинают витать в современном мире, включая и Россию. Монархическим бредням предшествовали вполне себе здравые размышления исследователей общества о завершении капитализма и воцарении нового феодализма, или техно-феодализма или иной, показательно не демократической формы правления.

Возможно движение от «сильных» лидеров (Н. Саркози, Б. Обама и пр.) к «авторитарным» лидерам (Н. Моди, Д. Трамп и пр.) является очередным олигархическим проектом, который предполагает смену политической парадигмы? И чем же тогда являются пляски вокруг монархизма в России? Подобную идею закидывают явно не идиоты, подхватывают её не только ряженые шуты. Все эти известные и неизвестные персоны – проводники определённых интересов.

Зимняя трансцендентная

I
Стеклянный иней пал
на чахлые кусты, на лиственницы,
ели… Я с удивленьем замечал:
зимой тайга наперсница
пространства, в котором время не циклично,
а как медведица тяжёлая в берлоге
вздыхает и ворчит излишне мелодично.
Так дней отсчёт, не ведая дороги,
пытается найти вселенский метроном,
постичь космических гармоний суть,
когда в ответ лишь колокольный звон,
и сом на дне реки подымет муть.
Всё это из других веков и весей
пройдя чрез нас, к невидимым потомкам
вернётся враз венком унылых песен.

II
То бишь зима есть времени котомка,
в которой без разбора и причины
накиданы секунды и года,
и смерти наши, и чужие именины?
Конечно же! И было так всегда.
Мороз ведь просто медленное время,
тем самым нас спасает от огня,
живущего как дар и как столетий бремя
внутри людей. И холода коря,
себе мы не признаемся: зимой
в душе мостим Гиперборею
и небеса недрогнувшей рукой
стеклим как ту оранжерею,
где Боженька, весёл и бородат,
за доброту воздаст нам во сто крат.

III
Зимой просторы все не вдруг
для человека мачеха сварлива.
Но время! Время размыкает круг,
в котором каждый раз пугливо
мы тщимся отыскать себя в миру,
и мир найти, и получить аванс
за проигрыши шулеру в игру,
за прожитый нелепо контрданс.
Да, только так, присев на ствол пониже,
ты в миг поймёшь, что только в зимней стуже
сшиваешь временем пространство жизни,
иглою становясь и тыкаясь натужно
в морозный воздух, в мысли и в привычки,
пройдёшь весь круг и сим замкнёшь кавычки.

(Дмитрий Шелест, из сборника «Разрыв»)

🔼🔼🔼
Разве зумеры разрушают мир?
Часть II

2. О главном. Очевидно, что к какой бы поколенческой среде не принадлежал человек, он или она всего лишь элемент одной из общественных структур. А все эти структуры человеческого бытия вмещаются в огромный исторический поток. И любое явление, включая различия поколений, лишь часть отдельного процесса в этом потоке.

Миллениалы или те же зумеры не могли вырасти вне социальных процессов, будь это хоть «лихие девяностые», хоть «тучные двухтысячные». Они, как и все мы часть процесса. Более того, они будут меняться вместе с этим процессом. Нет ничего глупее, чем безоглядно экстраполировать какие-то отдельные поведенческие черты определённой группы хотя бы на пол века их жизни. Да и в конце концов «быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей», быть можно поклонником Билли Айлиш и храбро сражаться в штурмовых отрядах, беззаветно ухаживать за раненными в госпиталях.

«Так в чём же проблема?» – раздражённо спросит пытливый читатель. А дело в том, что мой прадед, мой дед, мой отец и я смотрели художественный фильм «Чапаев» (1934 г.). Как и многие другие кинофильмы. Как и во многих других советских семьях. Тоже самое можно сказать и про иные объекты нашей культуры книги, песни и даже анекдоты. Мы жили в едином культурном пространстве. Мы могли не соглашаться с нашими родителями, но понимали их, и наоборот. Развал СССР (вне зависимости от оценки этого события) стал и крушением традиционной приемственности культурных традиций на бытовом уровне. А вот миллениалам и зумерам просто угораздило родиться в это время.

Англо-американский философ Альфред Уайтхед заметил: «...Сплочённость социальных систем зависит от поддержания структур поведения, а развитие цивилизации – от удачной модификации этих структур». Достаточно внятное и краткое определение условия существования нации или цивилизации.

Очевидно, что не одно или другое поколение опасности для национальной безопасности не представляет. Есть гораздо более страшная вещь – угроза разобщённости. Причём она развивается по своим собственным законам, заходит гораздо дальше вероятности гражданской войны. Это угроза сопоставимая с Вавилонским столпотворение даже при сохранении одного языка. Мы все движемся к обществу Разрозненных сознаний, эдакому солипсизму* де факто.
И решать такую проблему необходимо срочно. Иначе угроза непонимания будет разрастаться как раковая опухоль.

Примечание от нейросети

*Солипсизм (от лат. solus — «одинокий» и ipse — «сам») — философская доктрина и позиция, характеризующаяся признанием собственного индивидуального сознания в качестве единственной и несомненной реальности и отрицанием объективной реальности окружающего мира.

Разве зумеры разрушают мир?
Дмитрий Шелест
Часть I

Упоминания о разрывах в поведенческих моделях различных поколений стало общим местом в гуманитарных исследованиях. Однако, стоит вспомнить, что деление людей, родившихся в разные годы, – от бумеров до альф – основано на запросе маркетологов и отражает лишь одну из сторон человеческой общности. Причём изначально речь шла об американском социуме и о поколенческом отклике на рыночные предложения.

В свою очередь, достаточно взрослое на сегодняшний день поколение зумеров является как минимум объектом, раздражающим иные возрастные страты, а то и предвестником гибели цивилизации. И здесь уместно задаться вопросом: «Существует ли вообще такого рода проблема?»

И, если коротко, то да, проблема существует, но корни находятся вне привычек отдельного поколения. Вообще, склонность фокусироваться на каком-либо аспекте социальной жизни – вещь полезная до определённой степени. В конце концов, будь то мир людей или мир животных, мы говорим о холистической, всеобъемлющей системе. И в этом отношении жизнь общества, жизнь нации – это абсолютная взаимозависимость. Можно вспоминать героя декаденского романа Ж.-К. Гюйсманса или говорить о японских затворниках-хикикомори, даже в этих случаях необходимо признать, что такие люди, пусть и опосредованно, но связаны с обществом.

Если не затрагивать проблемы развитых стран Запада и Японии, а обсуждать Россию, в любом случае следует указать на некоторые общие места, о которых нередко забывают.

1. Любые социальные феномены настолько же уникальны в деталях, насколько они имеют сходство с подобными явлениями и процессами в исторической перспективе.

Так, поколение победителей в Великой отечественной войне 1941-1945 гг. часто осуждало своих детей, тех самых бумеров (1940-1960 гг.), обвиняя их в неприспособленности, непатриотизме, непрофессионализме и т. д. Не стоит забывать, что стиляги и хиппи, раздражавшие советское общество, – это бумеры.

Вполне естественно, что следующие поколение, именуемое «иксерами» (примерно 1960-1980 гг.) также было неоднородно. Кто-то успел побыть хиппи, многие металлистами, панками и попперами и прочими чудаками.

И в каждый период времени то или иное молодёжное течение и его представителей называли бездуховными, неприспособленными, бездумными. Короче говоря всё свидетельствовало о том, что эти люди низвергнут общество в геенну огненную. С другой стороны, в любой возрастной категории всегда есть определённый сегмент людей, склонных к тем или иным видам асоциального, маргинального поведения.
🔽🔽🔽

Дворняга

Пройтись по грязным улицам,
И лапою ступать то в лужи, то в дерьмо.
Пройтись и посмотреть, как пудель-умница
Глядит на братьев в чистое окно.

И, выпустив наружу одиночество,
Под вечер воем раздразнить квартал.
Придет черед, собачий бог по отчеству
Шепнет тебе: «Ну что, устал?»

Ты к Гончим псам рванешься по ночи,
Перекусив ковригой на помойке.
Крысиный яд в затменье солнечном
Благоволит проверить твою стойкость.

Твой бесподобный ужин обернется
В душе сиюминутной странностью,
И тихо, по-собачьи, плакать не придется,
На пять минут тебе останется

Дожрать и сплюнуть кровь с крысиным ядом,
Упасть и лапами скрести в надежде,
Что кто-то подойдет и рядом
Упадет на серые бетонные одежды.

(Дмитрий Шелест, из сборника «Книга»)

Белка


На снеге белом
Скачет дымкой
Неуспокоенная белка.
Распавшись на две половинки,
Она промеж ветвей
Порхает,
И множество её теней
Вмещают
Присутствие вовне
И порознь одновременно.
И не поймёшь, для белки где
На дереве чердак и стены.
Зверёк расколотый
На то, что видимо и мнимо
Скакнёт за ворот,
Как периной
Укроется сердечной стенкой,
Взойдёт инфарктом миокарда,
Забьётся бирюзовой венкой,
Потерянным напевом барда…

Зима зашепчет в оба уха:
«Почувствуй устремленье духа».


(Дмитрий Шелест, из сборника «Раскрытое присутствие»)