Вера Калмыкова [04.02.2025]
⌨️⌨️⌨️⌨️⌨️
ТОТАЛЬНЫЙ ТЕАТР, "АБСОЛЮТНАЯ ТЕАТРАЛЬНОСТЬ", СОВЕРШЕННАЯ КЛОУНАДА
Страшно назвать цифру. Я посчитала: в "Эрмитаж" хожу уже 40 лет. Сорок! (Дольше живу только с Давидом Микеланджело, Синявский пришёл в мою жизнь одновременно с "Эрмитажем".) Сейчас этот театр остался для меня вообще единственным: мне теперь уже неинтересно идти куда-то смотреть, как один человек представляет другого на сцене. Зачем мне обыденность или отношения меж людьми, пусть и приподнятые на метр сценической площадки над привычным? ЧтО мне это даст? Чего я ещё не знаю, чтобы узнать в театре - реалистическом, психологическом?..
Актёрское перевоплощение мне довелось увидеть дважды в жизни: в совершенно забытом, не имевшем достойной прессы спектакле "Полёт над гнездом кукушки" (покойный театр Гоголя, актёров не помню) и в "Поминальной молитве" с Евгением Леоновым (причём в тот раз представление было не очень удачным, все актёры, кроме Леонова, работали вполсилы, а он пламенел и на глазах вырастал до общечеловеческого).
В воскресенье была на спектакле "Лес. Частный случай" по Островскому в театре "Эрмитаж". Разумеется, спектакль начинается явлением Пушкина (Виктория Закария) - но чтО режиссёр Михаил Левитин без Пушкина? Разве он когда-нибудь куда-нибудь ходил без него?.. Это Пушкин-африканец, с Лукоморьем и тамтамами, босоногий и пластичный. Пластика Закарии диктует пластику и других актёров, и она - совершенна. Левитин, сколько я себя помню, последовательно и методично, с упорством поистине небывалым - и на моих глазах, - доводит до абсолюта именно пластические средства выразительности, потому что его идеал актёра-клоуна, МОГУЩЕГО ВСЁ, недостижим без полного владения телесностью, победы над ней - одухотворением её.
И драматические сцены режиссёр тоже решает пластически; актёры двигаются в своём лесу - а декорация (Гарри Гуммель) действительно являет собой лес, только уже проданный Гурмыжской (Ирина Богданова) купцу Восмибратову (Денис Назаренко), срубленный и даже оструганный. Громадные брусья свисают с потолка - попрыгай-ка ты между ними, как раз в лоб получишь. А не получи, на то тебе и сцендвижение! Актёры перемещаются в этом оплачивающем прихоти Гурмыжской лесу стремительно и точно, будто это совершенно свободное пространство, пустое, незаполненное.
Ким Кошева (Аксюша), тонкая, хрупкая - вот переломится, оставляет впечатление неженской физической силы - но ведь такова её героиня, духовно неломаемая. Дуэт Кошевой-Корсунова (Пётр Восмибратов) проходит с явным перевесом на женскую сторону, но ведь таков Островский. Дуэт Гурмыжская-Аксюша идёт на равных. По ходу действия актёры - не все, не все, и в этом тоже ключик, - скидывают обувь, и эта манипуляция с вещами для Левитина типична. Они словно совершенно раздеваются перед зрителем - вот он я, и не персонаж и не человек, а клоун, ДРАМАТИЧЕСКИЙ КЛОУН (слово найдено?), ешь меня или не ешь, но я тут, есть, весь, а уж как ты меня прочитаешь, перекодируешь, - твоя воля, моё дело показать.
Как у Станислова Сухарева (Несчастливцев) получается совместить островскую драму с левитинским цирком, умом не понять, но он совмещает! Как Ольга Левитина (Улита) может передать двумя-тремя гротесковыми чёрточками (ох, как на этот раз ограничил её актёрские возможности режиссёр!) всю низость холопства, до такой степени, что остаётся гадкий привкус на языке, - непостижимо! Вдруг и Островского допонимаешь: кажется, не будь вековой подлости Улиты, не было бы и предательства Счастливцева (Сергей Бесхлебнов, которого лично я хотела бы увидеть в роли Чарли Чаплина). Левитина эту краску передала, а Бесхлебнов подхватил...
Как отвратительно нелепы Милонов (Владимир Дмитриев) и уж, конечно, Буланов (Андрей Павлов), самая молодость которых кажется гадкой фарсой. И забавен Уар Кирилыч Бодаев (Олег Заболотный), у Островского явный резонёр, сниженный Левитиным до простого любителя пострелять уток. Как, наконец, открыто эмоционален старый слуга Карп (Пётр Кудряшов), сопереживающий всем, кто ни есть в доме, по-человечески, а не из привычки угождать.