Χριστός Ανέστη εκ νεκρών!

Христос Воскресе! Со светлой Пасхой Христовой, друзья!

Возлюбим друг друга! Теперь даже смерть не властна над нами! «Заповедь новую даю вам: да любите друг друга; как Я возлюбил вас, и вы да любите друг друга» (Ин 13:34).

В христианстве все имеет смысл только в свете Воскресения. А Воскресение понятно только в свете любви.

Кто есть сей Царь славы? Господь сил, Той есть Царь славы. Да прославимся в славе Сильного!

С праздником, друзья!

Величание на Вход Господень в Иерусалим

Велича́ем Тя, Живода́вче Христе́, Оса́нна в вы́шних и мы Тебе́ вопие́м Благослове́н Гряды́й во и́мя Госпо́дне

А вот меж тем и новая пища для благочестивых размышлений в праздничный день. Ибо о чем же еще думать в праздник, как не о Господе и Его отношении к миру? 😇

Рубрика «Теоэстетика за пределами Бальтазара»
Богословие красоты Х. Яннараса. Ч. 2.

Как было сказано в Ч.1, богословие красоты Яннарас формулирует внутри своей персоналистической онтологии. В отличии от Бальтазара, Яннарас не использует метод аnalogia entis, но опирается на язык аналогий.

Начальная точка размышлений Яннараса – это свойственные для православного богословия оппозиции: сущность–ипостась и сущность–энергии (и здесь закладывается основное различи с Бальтазаром). Божественная сущность непознаваема и неописуема, к ней не может быть отнесена никакая категория. Поэтому красота описывает не божественное бытие как таковое, а применяется Яннарасом только к описанию божественных действий / энергий. Он пишет: «То, что философия называет Высшим Благом, для Церкви есть доступная причастности Красота». Высшим благом для мира называется Бог по Его отношению /действию к миру (т.е. божественные энергии). А так как «носительницей энергий сущности» является именно конкретная ипостась/личность, то и категория «красота» в богословии Яннараса неразрывно связана с категорией «личность».

Красота эротична (от «ἔρως» — любовь-влечение), она обладает призывающим характером, «представляет собой зов эротического желания, жажды личного отношения, общения и единения». Красота как призыв исходит от Личности и направлена к Личности, она призывает к отношению и со-бытию.

В триадологии Яннараса красота описывает то, как существует Св. Троица – как Три Личности в общении /любви /взаимопроникновени,и красота есть проявление (или свойство) любви/отношений божественных Ипостасей друг к другу.

Александр Солонченко

Завтра будет интересная конференция в Шанинке в рамках «Векторов»: «Перепридумать всё»: радикальное мышление и тупики социального знания

В своей книге «Теология и социальная теория» Джон Милбанк (2022) задался неожиданным вопросом: что представляют собой так называемые «науки об обществе» – ложь или ересь? Подобная постановка вопроса невозможна изнутри обсуждаемых наук – только радикально выбранная метапозиция позволяет его поставить, не ввязываясь ни в институциональные «критические» дебаты, ни в интеллектуальную эквилибристику в духе исследований науки и технологий. Несмотря на радикальность и авторитет, Милбанк не является ни первым, ни тем более единственным мыслителем, кому удалось нащупать внешние ресурсы для демонстрации тупиков социального знания: схожие интуиции можно обнаружить у Теодора Шанина, Ивана Иллича, Леопольда Кора, Эрнста Шумахера, Густаво Эстевы, Пола Фейерабенда, Паулу Фрейре, Густаво Гутьерреса – скончавшихся; Джорджо Агамбена – до сих пор, слава богу, здравствующего.

Несмотря на разницу в привлекаемых для постановки социальных наук под радикальное сомнение ресурсов (католическая ортодоксия, антиинституционализм и апофатическая теология, критическая география, буддийская экономика малого, антилиберализм, критическая педагогика и т.д.), всех их объединяет одно прозрение: в какой-то момент мы – вся культура мысли Запада – свернули не туда, совершили трагическую ошибку, ввергли ближних и дальних в заблуждение относительно устройства самих себя и «социального» (Sachs, 1992).

Плохие новости на этом не заканчиваются: обскурантизм настолько укрепился на «командных высотах» современной университетской цивилизации, что любые попытки простого и ясного вопрошания (ложь или ересь? как спросить о справедливости? либерализм – другое название для диктатуры? почему стал возможен крах социализма? есть ли у нас будущее?) маркируются как мракобесие.

Хорошие новости, впрочем, тоже есть. Всех перечисленных выше мыслителей если и можно как-то объединить, то лучше всего для этого подойдет термин Рафаэля Себастьяна Гийена Висенте – «интернационал надежды». Все они были убеждены, что если нам удастся обнаружить тот момент в истории цивилизации Модерна, когда всё пошло не так, то у нас появится шанс «перепридумать все», к чему призывал Шанин (1990); а если не получится перепридумать, то придется вспомнить все заново. «Инда еще побредем».

Ключевые спикеры

Николай Герасимов, кандидат философских наук, старший научный сотрудник Института философии РАН.
Владимир Шалларь, независимый исследователь, автор проекта «либертарная теология».
Дэвид Кейли, канадский писатель и телеведущий.
Артем Космарский, старший научный сотрудник Института исследований культуры НИУ ВШЭ.
Алексей Гагинский, кандидат философских наук, старший научный сотрудник Института философии РАН, доцент Московской духовной академии, руководитель проекта «Теоэстетика».
Джон Милбанк, теолог, профессор Ноттингемского университета (Англия), глава Центра теологии и философии при Ноттингемском университете.

Сегодня, 10 апреля 2025 г. исполняется 90 лет со дня рождения великого современного православного мыслителя – Христоса Яннараса († 24 августа 2024). Родился Яннарас в г. Афины, богословское образование получил в Афинском университете, потом обучался в университетах Бонна и Парижа. Защитил две диссертации: «Метафизика тела у св. Иоанна Лествичника» (Sorbonne-University of Paris IV) и «Онтологическое содержание богословского понятия личности» (в Фесалоникийском университете, в 1970 г.). Много лет был профессором философии Института политических наук и международных исследований Университета «Пантеон» (Афины). Яннарас написал несколько десятков книг и сотни статей.
Не обошёл своим вниманием Яннарас и богословие красоты. Этой теме на нашем канале будет посвящена серия постов "Богословие красоты Х. Яннараса" в рубрике «Теоэстетика “за пределами Бальтазара”».

Рубрика «Теоэстетика “за пределами Бальтазара”»
Богословие красоты Х. Яннараса. Ч. 1.

Х. Яннарас (10 апреля 1935 – 24 августа 2024) – один из самых известных современных греческих богословов.
У Яннарас нет специальных работ, посвящённых богословской эстетике, однако это не значит, что она была ему чужда. Своё учение о Боге как о красоте Яннарас излагает уже в своих ранних (и, пожалуй, самых известных) работах: «Хайдеггер и Ареопагит» (издана в 1971) и «Личность и Эрос» (1976, это доработанный текст защищённой и изданной им на греч. яз. в 1970 г. диссертации). Своё богословие красоты Яннарас формулирует без опоры на теоэстетику Бальтазара (в этих работах он ссылается только на раннюю работу Бальтазара – «Космическую литургию» – посвящённую богословию прп. Максима Исповедника), однако общие основания делают их концепции во многом схожими. Для обоснования своего богословия красоты Яннарас ссылается на восточных авторов: Ареопагита, прп. Симеона Нового Богослова, прп. Максима Исповедника, свт. Григория Паламы и др.

Яннарас как и Бальтазар (но независимо от него) пытается синтезировать патристическую традицию (особенно Ареопагита, Максима Исповедника и Григория Паламы) с современной феноменологической мыслью (особенно Хайдеггера и Сартра), в результате чего он создаёт персоналистическую онтологию, внутри которой формулирует своё богословие красоты.

Александр Солонченко

П.С. Кстати говоря, Г.В. Вдовина перевела только что важную книгу Яннараса, так что вскоре ее можно будет найти в книжных! Будем бдеть!

Фото 1. Яннарас с митр. Иоанном Зизиуласом
Фото 3. В первом ряду митр. Иоанн Зизиулас, за ним (во втором ряду, в центре внимания) Яннарас. Международный симпозиум, посвященный прп. Максиму Исповеднику, факультет православного богословия Белградского университета, 2012 г.


П.С. Стих Владимира Соловьева, который вспоминается, когда думаешь о том, кто ушел…

МИМО ТРОАДЫ
Что-то здесь осиротело,
Чей-то светоч отсиял,
Чья-то радость отлетела,
Кто-то пел — и замолчал.

Между 11 и 14 апреля 1898

Мудрость великого и блаженного Августина да пребудет с вами весь день

"Это на вульгарном языке называется филокалией. Не пренебрегай предметом из-за вульгарности названия. Ибо филокалия и философия названы почти одинаково, и представляются, да и в действительности, – во многом родственны друг другу. Что такое философия? – любовь к премудрому. А что такое филокалия? – любовь к прекрасному. Не веришь? – справься у греков. Ну, а что такое мудрость? Разве она не есть истинно-прекрасное? Выходит, философия и филокалия – сестры, и родились они от одного и того же отца; но хотя вторая совлечена силками похоти с неба и заперта простонародьем в клетку, однако самое ее имя напоминает нам, что не следует спешить ее осуждать. И ее-то, опозоренную, лишенную крыльев, в нужде, свободно парящая сестра узнает часто, но освобождает редко. Филокалия и не знала бы, откуда ведет свой род, если бы не философия. <...> Но возвратимся к нашим делам. Начнем философствовать..."

Августин. Против академиков II. 3.

Рубрика «Теоэстетика “за пределами Бальтазара”»

Богословие красоты прот. С.Н. Булгакова
Ч. 5. Красота и красивость

Как было сказано в предыдущих постах, для Булгакова мир является проявлением любви Бога, а потому прекрасен по своей природе. Но в результате свободного отречения мира (в лице человека) от соучастия в этой любви, прекрасный по своей природе мир впал в существование, где присутствует хаос, смерть и безобразие. В павшем образе существования «не природа очеловечивается, но человек расчеловечивается, становясь природным существом».

Из-за двойственности мира (прекрасен по своей природе, по участию в нём Бога, но безобразен по образу существования) появилось и двойственное понимание человеком красоты творения. Булгаков пишет: «не всякая красивость есть красота». Красота творения – это преображение мира в Божественной славе , «красота неотделима от святости», красота есть явление не только и не столько чувственное, сколько «умное» , красота влечёт к своей Причине, ко всеединству. Красивость же – это «недолжное» понимание красоты, она не освобождает человека от пленения безобразной формой существования, но вовлекает в хаотическое состояние многоединства, подчиняет падшему бытию. Красота творения влечёт человека к Богу, возгревает в нём любовь, красивость – растлевает, влечёт к падшему образу существования, к расчеловечиванию, к «уродству и безобразию» .

Итак, основные идеи богословия красоты Булгакова совпадают с основополагающими идеями теоэстетики Бальтазара: Бог-Любовь есть Красота, в мире прекрасно то, что от Бога, то, что по любви. Красота объективна, отличается от субъективной красивости: красота влечёт к Любви и всеединству, красивость – к хаосу многоединства, противопоставление красоты и красивости созвучно с бальтазаровским противопоставлением богословской эстетики эстетическому богословию.

Таким образом, можно констатировать: у русских православных мыслителей (у В. Соловьёва, П. Флоренского и особенно у прот. С. Булгаков) можно обнаружить богословие красоты, разработанное до и независимо от теоэстетики Бальтазара.

Александр Солонченко

Теоэстетика тут выпусткает серию постов с обоснованием своей позиции и того, почему католик Бальтазар не так уж и страшен для православных. Особенно меня порадовало в последнем посте лёгкое процессуальное прочтение 😇Булгакова.

А я, тем временем, вспомнил весьма полезную в этом апологетическом смысле для теоэстетов работу, которой уже лет 10 как, «Ганс Урс фон Бальтазар и критическое осмысление русской религиозной мысли» (Hans Urs von Balthasar and the Critical Appropriation of Russian Religious Thought) от Дженнифер Н. Мартин.

Я уже цитировал тут Шеллинга🥰 и намекал о его влиянии на Бальтазара. Так вот, исследование не только обосновывает расширительный взгляд на Бальтазара как не-консервативного и анти-ностальгического мыслителя, но и прямо указывает на связь Бальтазара с русскими религиозными философами (Соловьёв😇, Булгаков😇, Бердяев), их влияние на него, а также отслеживает через них сложную рецепцию Бальтазаром Шеллинга, где-то приветсвующую эсхатологичность ранней философии искусства, где-то критикующую шеллингианскую теодицею.

Из положительного: исследование как бы указывает, что не следует видеть в эстетике Бальтазара исключительно наивную возвышенность и размытое очарование рыхлостью концепта, неприемлющую никакое уродство, что там также есть место эстетике темноты и ночных крестных страданий, тёмное ядро креста, побеждающее красотой, но и сохраняющее в себе отраженное уродство греха, как кракелюр. Но это скорее должно быть обращением к его последователям.

Мне же лично, не особенно симпатизирует интерпретация Шеллинга Бальтазаром через Аквината и его трансценденталии, также как массу сложностей вызывает и унивокальный взгляд. Всё-таки подлинно бёме-экхаровсткое прочтение Шеллинга, инвертирующее Аквината, оставляет его на своем почётном месте.

Бонусом цитата из книги:

Против рационализма и научного функционализма эпохи Просвещения Шеллинг и Бальтазар выступают вместе в том смысле, что они очень серьезно относятся к мифу и высоко ценят его, хотя последний сопротивляется спекулятивной онтологии первого. Как уже говорилось выше, Шеллинг посвящает последние этапы своей философской карьеры разработке философии мифологии (а затем и откровения); Бальтазар посвящает четвертый том* своей «Эстетики» «Царство метафизики в античности» Гомеру, Гесиоду, Пиндару, Эсхилу, Софоклу и Платону. Конечно, нельзя сказать, что Бальтазар считал миф как таковой богословски непригодной категорией, хотя он и отвергает пагубную модель мифологизации, которая извлекает или абстрагирует аисторические истины из событий истории. Подлинный миф, однако, наполняет грубую фактичность тайной.

Действительно, для Бальтазара метафизика включает миф как откровение о смысле бытия. Мифопоэтическое воображение не только ценно как предварительное формирование отношений между Богом и миром, но и библейское откровение «происходит в том же формально-антропологическом локусе, где мифопоэтическое воображение создавало свои образы вечного... [и] в котором осуществляется вся философско-мифологическая постановка вопроса [человека]».

Бальтазар оставляет открытой возможность того, что истинный свет Божий озаряет мифы и спекулятивную философию, пусть и косвенно, так что эти образы могут привести искателя истины к Богу откровения.

Он выражает особое сочувствие и восхищение русским религиозным духом, который, в некоторой степени в духе мифологических интересов позднего Шеллинга, не является нетерпимым к античному, языческому прошлому.

* К слову, ББИ обещает скоро издать этот том под названием «Богословская эстетика. Том III. В пространстве метафизики. Часть 1. Древность».

Кстати говоря, мы с этой книгой знакомы

Рубрика «Теоэстетика “за пределами Бальтазара”»

Богословие красоты прот. С.Н. Булгакова
Ч. 4. Красота мира

Для Булгакова божественная Любовь/Бытие есть Благо, Истина и Красота. Мир есть ничто иное как проявление божественной Любви, мир только этой Любовью и существует, а значит он причастен Благу, Истине и Красоте. Для мира «Бог есть источник Красоты и сама сущая Красота» , красота мира есть красота божественной Любви.

Для Булгакова «Любовь есть всеединство» , то, что объединяет Бога и мир, то, что ведёт мир к поставленной Богом цели – к Богочеловеческому единству. Наш мир находится в становлении Богочеловечеством, на пути от небытия к Бытию и человек – свободный соучастник этого становления, поэтому в мире есть не только Красота, но и безобразие (как результат негативного проявления свободы).

Отрицательное применение свободы тварной Софии (в лице человека) – это отчуждение мира от движения к всеединству, отказ человека от отношений-любви с Богом. Этот отказ привёл к изменению образа бытия мира, он стал хаотическим существованием многоединства . Единый космос, природа раскололась, внутри неё появилось противоборство, вражда всех против всех, движение к вечному бытию превратилось в выживание, которое происходит за счёт взаимного (и само-) истребления, появились «паразитные формы» существования животных и растений.

Итак, мир прекрасен по своей природе, но в результате отчуждения от Бога – Красоты мир обрёл образ существования, где рядом с красотой присутствует безобразие.

Александр Солонченко

Христос пришел в мир. Монах уходит из мира. Подумайте об этом.

Рубрика «Теоэстетика “за пределами Бальтазара”»

Богословие красоты прот. С.Н. Булгакова
Ч. 3. Бог есть Красота.

Богословие красоты протоиерея С.Н. Булгакова (16 (28) июля 1871 — 13 июля 1944) связано с его софиологией. Учение о Софии претерпевало у Булгакова изменение во времени, но всегда было неразрывно связано в его богословских работах с учением о всеединстве и богочеловечестве. На последнем этапе богословского творчества София для Булгакова – это Любовь Св. Троицы, её природа и жизнь. Так же его софиология этого периода включает в себя учение о нетварной и тварной Софии. Под нетварной Софией Булгаков понимает божественный мир идей или «всеорганизм» идей, вечный прообраз мира, «предвечное Богочеловечество», а тварную Софию – как осуществление этого прообраза, божественного замысла о мире, называет её Душой мира, самооткровением Бога миру, Славой Божией, Церковью и др. Объединяет все эти описания Софии то, что София – это Любовь Бога во всех её проявлениях.

Св. Троица для Булгакова – это воипостазированная Любовь, каждая ипостась Св. Троицы по-своему открывает эту Любовь: Отец – как Благо, Сын – как Истину, Св. Дух – как Красоту. Но так как ипостаси Св. Троицы нераздельны, взаимопроникают друг в друга, то неразделимы и Благо, Истина и Красота.

Александр Солонченко

На фото — этап росписи Александром Солдатовым храма в Бремене. Регулярные фотки на канале "Красота бесконечного". Ну а встречу с его работами иногда хочется описать вот такими словами:

"Только нечто оформленное может восхищать и поражать воображение; только из формы выстреливает молния вечной красоты. Бывают моменты, когда внезапно появившийся свет, проявившийся дух затмевает внешнюю форму — и от того, каким образом и в какой мере он это делает, зависит, «чувственная» это красота или «духовная», прелесть или великолепие; но без формы человек никогда не испытает восхищения и восторга. Но ведь восторг — это корень христианства" (Бальтазар. Слава Господа. Т. 1. С. 18).

Именно Александр Солдатов открыл глаза многим современным иконописцам (и даже философам и богословам) на значение формы. Но что есть форма..? Вот в чем вопрос! Художник и иконописец может ее явить, тогда как задача философа и богослова — объяснить. Но между явлением и объяснением нет никакого барьера (может поэтому в Синодальном переводе Евангелия от Иоанна глагол ἐξηγήσατο — объяснил, переведен как — явил: "Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил" — Ин 1:18). Форма — величайшая загадка и тайна.

Господи, как же все это круто, как интересно!

Рубрика «Теоэстетика “за пределами Бальтазара”»

Ч. 2. Богословие красоты в русской мысли

Одним из основоположников русского богословия красоты можно считать В.С. Соловьёва. Его взгляды на эту тему подробно описал Бальтазар, который был хорошо знаком с творчеством Соловьёва. Желающим познакомиться с этим аспектом творчества Соловьёва рекомендуем обратиться к работе Бальтазара «Слава Господа. Богословская эстетика. Том II: Сферы стилей. Часть 2: Мирянские стили». С. 303-380. А мы обратим внимание на тех мыслителей, о которых Бальтазар не написал.

Теоэстетика Флоренского

Отца Павла Флоренского (9 (21) января 1882 — 8 декабря 1937) с уверенностью можно отнести к представителям богословия красоты. Основные идеи богословия красоты обнаруживаются уже в его работе «Столп и утверждение истины. Опыт православной теодицеи в двенадцати письмах».
Для Флоренского Бог есть Любовь, а Любовь раскрывает себя как Красота, Благо и Истина. При этом Красота, Благо и Истина тождественны друг другу, есть описание одного и того же (Любви) с разных сторон. Для него «верховенство красоты» есть сама суть православия.

При этом Флоренский (как и Бальтазар) противопоставляет два вида богословия красоты (Бальтазар противопоставляет свою богословскую эстетику тому, что он называет эстетическим богословием), а именно: свой подход Флоренский противопоставляет подходу, который он находит у К. Н. Леонтьева. У Леонтьева (по описанию Флоренского) красота есть свойство материи, эстетика максимально удалена от мистики и религии. В богословии красоты Флоренского высшая Красота – это Бог, а красота мира – в его причастности Богу, красота – центр мистической жизни, эстетика находится в центре религии (православия). Для Леонтьева красота есть «оболочка», «внешний», «продольный слой» бытия, для Флоренского красота есть глубина бытия, сила, пронизывающая все слои бытия «поперёк». У Леонтьева «красота почти отождествляется с геенной, с небытием, со смертью», у Флоренского «красота есть Красота и понимается как Жизнь, как Творчество, как реальность» .

Таким образом, мы видим, что основные тезисы богословия красоты Флоренского совпадают с основополагающими идеями теоэстетики Бальтазара: красота есть свойство Бога, красота совпадает с благом и истиной, красота объективна, она не сводится к субъективной красивости.

Вот несколько цитат Флоренского по теме:
««Истина, Добро и Красота» — эта метафизическая триада есть не три разных начала, а одно. Это — одна и та же духовная жизнь, но под разными углами зрения рассматриваемая. Духовная жизнь, как из Я исходящая, в Я свое средоточие имеющая — есть Истина. Воспринимаемая как непосредственное действие другого — она есть Добро. Предметно же созерцаемая третьим, как во-вне лучащаяся — Красота.»

«Явленная истина есть любовь. Осуществленная любовь есть красота. Самая любовь моя есть действие Бога во мне и меня в Боге; это содействование — начало моего приобщения жизни и бытию Божественным, т. е. любви существенной, ибо безусловная истинность Бога именно в любви раскрывает себя.»

«Все прекрасно в личности, когда она обращена к Богу, и все безобразно, когда она отвращена от Бога.»

Александр Солонченко

О теоэстетике на «Радио Вера»

О чем речь?

— О теоэстетике
— О церковной эстетике в целом
— О Софии Константинопольской и венецианской Сан Марко
— О восприятии античного человека и современного
— Когда современный христианин чувствовал восторг от своей веры?
— О суете и красоте
— Как я открыл для себя теоэстетику
— Стишок Гагинского (кринж)
— О совпадении добра и красоты
— О похоти очей: растлевать или благоговеть?
— О сердце как самом центре всей проблематики
— Христос не монах: разные пути в христианстве
— Красота в Евангелии
— О христоцентризме теоэстетики
— Говорить с Богом или говорить о Боге? Присутствие
— Бог скрывается от нас за своим всемогуществом
— Миряне лишние в Церкви?

Это гениально 😆

Декалог по всему нехристианский текст.

Первая заповедь против Троицы.

Вторая заповедь иконоборческая.

Третья заповедь против непрестанной молитвы и "Господи, помилуй, 40 раз".

Четвёртая заповедь о почитании субботы вместо воскресенья.

Пятая заповедь вступает в противоречие со словами Христа о необходимости возненавидеть отца и мать.

Шестая заповедь посягает на священную войну.

С седьмой по десятую заповеди ещё куда ни шло, но досюда уже мало кто читает.

Теоэстетика и православие

Ч. 1. Богословие Красоты в Ареопагитском корпусе

Ареопагитский корпус (Сorpus Areopagiticum) часто называют самым влиятельным христианским текстом I тысячелетия (текст создан на рубеже V-VI вв. н. э.). Его авторитет признавали и ссылались на его тексты такие восточные христианские авторы, как свв. Максим Исповедник, Иоанн Дамаскин, Никита Стифат, Григорий Палама, Николай Кавасила, Никодим Святогорец и др. На западе он повлиял на таких авторов, как папа Римский св. Григорий I Великий, папа св. Мартин I, Гуго и Ришар Сен-Викторские, Бернард Клервоский, Альберт Великий, Фома Аквинский, Бонавентура, Майстер Экхарт, Иоанн Крест (Хуан де ла Крус), Николай Кузанский и множество других.

Ареопагит называет Бога Красотой, при этом Красота тождественна Благу, Бытию, Истине и Любви. Творение прекрасно по своей причастности Богу как «Причине всяческой красоты». Отклонение творения от Красоты/Блага/Истины/Бытия есть зло, грех, безобразие, безжизненность, смерть, несуществование.
Вот несколько цитат:

«Это Добро воспевается священными богословами и как Прекрасное, и как Красота, и как Любовь, и как Возлюбленное, и другими, какие только есть, благолепными применяемыми к Богу наименованиями сообщающей красоту благодатной зрелости. Прекрасное и Красота не должны различаться в Их все воедино собирающей Причине. Ибо разделяя Их применительно ко всему сущему на причастное и причаствующее, прекрасным мы называем то, что причастно Красоте, а красотой — причастность к делающей красивым Причине всяческой красоты. Сверхсущественное же Прекрасное называется Красотой потому, что от Него сообщается собственное для каждого очарование всему сущему».

«Из этого Прекрасного всему сущему дано быть прекрасным в соответствии с собственным логосом; и благодаря Прекрасному происходит сочетание, любовь и общение всех; и все объединяется Прекрасным; и Прекрасное есть Начало всего как творческая Причина, все в целом и движущая, и соединяющая любовью к собственному очарованию».

«Потому и тождественно Добру Прекрасное, что по всякому поводу все стремится к Прекрасному и Добру, и нет ничего такого в сущем, что не было бы причастно Прекрасному и Добру».

Александр Солонченко

Друзья, 27 марта в 19.00 в "Дом А. Ф. Лосева" состоится весьма теоэстетическое событие, а именно  доклад А.С. Никифоровой:

"Красота и образ: Д. Харт и русское богословие иконы XIX – XX веков"

В докладе будут рассмотрены взгляды Д. Харта в контексте работ русских религиозных мыслителей XIX-XX веков, посвященных богословию красоты и проблеме образа (В.Н. Лосский, П.А. Флоренский, Е.Н. Трубецкой, С.Н. Булгаков). Каковы основные положения теории Д. Харта и его книги «Красота бесконечного: эстетика христианской истины»? Как соотносится концепция образа с богословием красоты? Как менялось понимание образа в трудах русских религиозных мыслителей?
Рассмотрение эстетических взглядов Д. Харта в диалоге с идеями русской религиозной мысли позволяет говорить о нём как о православном богослове. И хотя понятие образа не становится ключевой темой исследования для Д. Харта, его выводы оказываются близки русскому богословию иконы. Также в докладе будут отмечены и существенные различия богословских подходов в понимании природы иконного образа.

Анна Сергеевна Никифорова – кандидат философских наук, старший преподаватель МГУ им. М. В. Ломоносова.

Анну Сергеевну мы знаем давно и очень уважаем, так что от души рекомендуем послушать — точно будет полезно и круто!

Новая и важная рубрика!

Теоэстетика и православие

Много раз приходилось слышать (и читать в комментариях) в православной среде, что теоэстетика – это феномен западного, католического богословия, чуждый православию, а православные последователи теоэстетики – это криптокатолики (или экуменисты, модернисты и т.п.).

Однако это ложные представления — они исходят из не(до)понимания либо теоэстетики, либо православной традиции (святоотеческого и современного православного богословия). Да, самая известная фигура в теоэстетике – Х.У. фон Бальтазар – католик. Однако это совершенно не означает, что те, кто соглашаются и принимают основополагающие идеи теоэстетики, автоматически отпадают от православия (как не означает, что тот, кто соглашается с законами Ньютона, автоматически становится англиканином, а тот, кто соглашается с законом Ампера – католиком).

Заслуга Бальтазара совсем не в создании богословия красоты, а в его реактуализации в ХХ веке. Бальтазар сделал важный вклад для возрождения того богословского аспекта, который играл значимую роль в домодерную эпоху христианской традиции (общей для католиков и православия), но в эпоху Нового времени стал забываться и вырождаться (Бальтазар даже попытался выявить исторические причины этого вырождения).

Чтобы показать, что богословие красоты – это часть православной традиции, на канале выйдет серия постов о теоэстетике «за пределами Бальтазара» (о теоэстетике в святоотеческом и современном православном богословии).

Александр Солонченко

Теоэстетика и пост

Ч. 5. К какому совершенству призваны христиане?

Христиане призваны к совершенству, а пост – это время особого усилия в движении к совершенству. Но к какому совершенству призваны христиане? Что в христианстве понимается под совершенством?

В христианстве под совершенством понимается уподобление Богу: «будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5:48). А в чём заключается совершенство Отца Небесного?

Если мы откроем стандартный учебник по православному догматическому богословию, то обнаружим там такие совершенные свойства, приписываемые Богу: неизменяемость, вездесущее, всемогущество, всеведение, благость (сюда же относят святость, праведность, милость, любовь и др.). Каким из этих свойств Бога призван уподобиться человек?

Неизменяемость отрицает возможность совершенствования человека, а значит делает невозможным его уподобление Богу. Уподобление в вездесущии невозможно (и чревато ожирением) в силу ограниченности человеческой природы в пространстве. Если призыв к совершенству это призыв ко всемогуществу или всеведению, то христианство это лишь один из вариантов теории сверхчеловека (выбирай по вкусу: Супермен, Тор, Халк, Дэдпул и т.д.), тогда пост – это время сугубой прокачки мышц и интеллектуальных скилов.

Все эти свойства были известны и приписывались Богу (например, античными философами) и до новозаветного Откровения, а значит не в этом новизна христианства, новозаветного Откровения. Но тогда в чём? Новозаветные тексты открывают о Боге, что «Бог есть любовь» (1Ин. 4:8) (святость, благость, милость и прочие качества, приписываемые Богу – всё это лишь попытка объяснить, что значит Любовь). Вот в чём новизна христианства: «Заповедь новую даю вам: да любите друг друга; как Я возлюбил вас, и вы да любите друг друга» (Ин. 13:34). Если «Бог есть Любовь», то призыв «будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5:48), есть призыв к совершенству в любви друг к другу. А если пост – это время сугубого стремления к совершенству, значит пост есть время сугубого совершенствования именно в любви друг к другу. Соответственно, отказ или воздержание от пищи, борьба со страстями, молитвы, бдения, участие в таинствах должны быть средствами совершенствования (и проявления) любви друг к другу. И если что-то из перечисленного становится самоцелью, не ведёт к совершенствованию в любви друг к другу, то оно становится бессмысленным. Нет в христианстве никакого иного призыва к совершенству, кроме как к совершенству в любви друг к другу.

В контексте размышлений о посте «Гимн любви» апостола Павла можно продолжить так:

Если я соблюдаю все ежегодные посты (и пощусь по средам и пятницам или даже круглый год), а любви не имею, то я – медь звенящая и кимвал звучащий.
Если имею дар молитвы, исполняю ежедневное молитвенное правило и даже монашеское правило, или вовсе имею непрестанную или чудотворную молитву, что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто.
И если я участвую во всех богослужениях и соблюдаю весь церковный устав и Типикон, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы.

Александр Солонченко

Шеллинг о воображении в «Философии искусства»:

§ 22. Как Божество — первообраз — становится в отображении красотой, так и идеи разума, созерцаемые в отображении, становятся красотой; таким образом, отношение разума к искусству совпадает с отношением Бога к идеям. Божественное творчество объективно выявляется через искусство, ибо последнее коренится в том же воплощении бесконечной идеальности в реальном, на котором основано и первое. Превосходное немецкое выражение «способность воображения» (Einbildungskraft) означает, собственно, способность воссоединения, на которой на самом деле основано всякое творчество. Она есть та способность, посредством которой идеальное есть в то же время и реальное, душа есть тело, — способность индивидуации, в собственном смысле слова творческая.

И далее, к слову, о влиянии Шеллинга на Бальтазара:

§ 23. Непосредственная первопричина всякого искусства есть Бог. — Ведь Бог через свое абсолютное тождество есть источник всякого взаимопроникновения реального и идеального, в котором коренится всякое искусство. Или: Бог есть источник идей. Только в Боге пребывают изначально идеи. Искусство же есть изображение первообразов; итак, Бог есть непосредственная первопричина, конечная возможность всякого искусства, Он сам источник всякой красоты.

🖼 Джон Мартин, «Сотворение света» (1825), меццо-тинто

Друзья, наш старый соратник и коллега Олег Давыдов открыл свой канал (со странным названием 😁) — там много интересных тем поднимается, так что — вэлкам! Ну а переиздание книги Гумбрехта мы не зря инициировали, и пост Олега тому подтверждение! 😎

Концепция «присутствия» Ханса Ульриха Гумбрехта

В эпоху цифровой гиперсемиотизации, где каждый объект становится знаком, а опыт сводится к потоку данных, вопрос о «присутствии» обретает новую актуальность. Немецкий литературовед и теоретик культуры Ханс Ульрих Гумбрехт предлагает альтернативу доминирующей герменевтической традиции, смещая фокус с поиска смыслов на переживание материальности. Его работы — это попытка вернуть миру и вещам право на существование вне диктата интерпретации.

Профессор Стэнфордского университета, Гумбрехт — ключевая фигура в современных гуманитарных науках. Его проект, изложенный в книге «Production of Presence», критикует зацикленность на «значении» и призывает реабилитировать «присутствие» как непосредственный контакт с миром. Для Гумбрехта важен не только текст как носитель идей, но и его физическая воплощенность: вес книги, запах бумаги, жест перелистывания страниц.

Гумбрехт не отрицает интерпретацию, но настаивает на её диалектике с материальностью. Например, средневековый собор: его символизм можно декодировать, но готические своды воздействуют на зрителя физически, через масштаб, свет, акустику. Это два режима восприятия: один обращен к разуму, другой к телу. Гумбрехт видит здесь наследие Хайдеггера с его идеей Dasein («бытие-в-мире»), но акцентирует эстетический аспект: искусство, спорт, ритуал как пространства, где присутствие доминирует.

В цифровую эпоху, где экраны заменяют тактильность, а алгоритмы предсказывают желания, концепция Гумбрехта звучит как манифест. Он напоминает: за любым «значением» скрывается невыразимый остаток, само бытие вещей. Соцсети, превращающие опыт в селфи, или ChatGPT, генерирующий тексты без авторского присутствия, — симптомы культуры, забывшей о материальном.

Теория Гумбрехта не есть универсальный ответ, а призыв замедлиться. Перестать видеть в мире шифр и позволить вещам быть, шероховатыми, тихими, неудобными. В этом, возможно, ключ к преодолению экзистенциальной тревоги нашего века.

Теоэстетика и пост

Ч. 4. Пост – дело добровольное

Христиане призваны к совершенству: «будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5:48). Поэтому жизнь христианина должна быть путём к совершенству. Совершенствование требует от человека усилий. У людей разные изначальные (в т.ч. приобретённые) способности и разные условия жизни. Поэтому каждый человек выбирает свою стратегию и скорость движения по этому пути, или усилие, соответствующее его возможностям. Это движение к совершенству можно сравнить с движением автомобилей, которые едут в одном направлении. У автомобилей разные по качеству навигаторы (поэтому кто-то чаще, а кто-то реже сбивается с пути, петляет и сворачивает на не на ту дорогу), разные по мощности двигатели, разные объёмы бензобака, количество груза и т.д. Поэтому у каждого автомобиля своя скорость движения, своё время для технического обслуживания, дозаправки топлива и т.д.

В христианстве есть ориентир, «общая» (усреднённая) практика, которая призвана помочь человеку в этом движении к совершенству — чтобы, с одной стороны, у автомобиля не перегрелся движок из-за несоответствия скорости движения мощности двигателя автомобиля, а с другой — чтобы была возможность задействовать все возможности автомобиля. В эту практику входит и практика ежегодных постов.

И здесь важно помнить, что как сам выбор христианства, выбор движения к совершенству – это свободный и личный выбор человека, так и ориентация на «общую» практику соблюдения постов – тоже свободный и личный выбор христианина (тем более, что эта практика у разных православных поместных церквей разная и по продолжительности, и по «строгости»). Она не должна быть навязанной, к ней нельзя принуждать. Поэтому опытные христиане и священнослужители должны на этом пути быть не полицейскими, штрафующими других водителей за нарушение скорости или лишающими прав за остановку/парковку в неположенном месте/времени, а дорожными знаками (не предписывающими, а рекомендующими), которые подсказывают направление и среднюю скорость движения.

Александр Солонченко

Несколько неожиданный для меня интерес к теоэстетике со стороны Сретенки, но тем не менее приятный.

Что такое теоэстетика? Интервью.

Теоэстетика может быть практическим руководством, которое помогает человеку правильно наметить ориентиры в жизни

Теоэстетика Достоевского (Татьяна Касаткина)

Учимся теоэстетике у филолога Татьяны Касаткиной

Добавили этот выпуск также на наш Boosty для тех, кому неудобен YouTube (просмотр доступен совершенно бесплатно, без подписки).

Смотреть и слушать: YouTube, Boosty, Apple Podcasts, ВКонтакте, Яндекс Музыка, другие площадки

00:57 – знакома ли Касаткина с теоэстетикой
03:14 – о "достоевщине"
15:15 – икона и картина, Достоевский и Ренессанс
32:08 – мы со-творцы с Богом
33:40 – "искусство – опасная штука"
37:15 – философия стала историей философии
39:55 – о свободе искусства
47:20 – Гольбейн "Мертвый Христос"
59:58 – Образ Божий в каждом
1:03:27 – Сияние Бога в творении
1:14:40 – теодицея Достоевского
1:22:08 – красота спасет мир?
1:34:48 – как читать книги
1:36:50 – что такое эстетика
1:42:50 – субъект-субъектный метод
1:49:15 – для Достоевского любовь – это и есть бытие
1:55:11 – красота – это присутствие Бога

Книга «Мы будем – лица». «Primus Versus» — магазин интеллектуальной литературы, расположенный в историческом центре Москвы (ул. Покровка 27,стр.1)

Эксклюзив на Бусти | Поддержать донатом | Наше приложение: Rustore, Huawei

Теоэстетика как фундаментальная доксология

Как пишет Ханс фон Бальтазар, в работе "Слава Господа (Herrlichkeit)"

"будет представлена… типология соотношений между красотой и откровением, с формальной точки зрения бесконечно разнообразных, но в своей целости указывающих на то, что не бывает и не может быть глубокого и исторически плодотворного богословия, которое не было бы зачато и рождено от констелляции καλός и χάρις".

И действительно, указанная констелляция является основополагающей. Поэтому главный вопрос в том, что такое χάρις, слава Господа. И никто не предложил более глубокого и богословски точного понимания этой сложнейшей темы, чем святитель Григорий Палама, его же и память ныне совершаем. Поэтому учение о божественных энергиях — это важнейший элемент фундаментальной доксологии, без которого любая теория будет пробуксовывать. Разумеется, ни Бальтазар, ни Харт (хотя его уже нельзя считать теоэстетом), ни другие современные богословы еще не осознали значимость наследия свт. Григория для теоэстетики. Но именно поэтому нам и надо сделать усилие, чтобы пазл сложился.

Из Православной энциклопедии:
Мистическая реальность, о к-рой учит Григорий Палама, — это слава Божия, многократно засвидетельствованная ветхозаветным Откровением, это слава Христова, осиявшая апостолов на Фаворе, это свет Воскресения, свет, явленный первомч. Стефану, Савлу на пути в Дамаск и множеству др. святых, к-рым во все времена Бог являл Себя. Отвечая на нападки Варлаама и др. рационалистов, упрекавших монахов-исихастов во впадении в прелесть и даже свет Преображения считавших каким-то эфемерным атмосферным феноменом, Григорий Палама формулировал учение о том, что Бог, неприступный в Своей сущности (οὐσία), являет Себя в Своих нетварных и вечных действиях, энергиях (ἐνέργεια). Учение это, cформулированное точно, определенно и пространно, имеет долгую предысторию.
И еще:
"[Святые] в песнях и писаниях называют [Фаворский свет] неизреченным, нетварным, вечным, вневременным, неприступным, безмерным, беспредельным, безграничным, для ангелов и человеков незримым, первообразной и неизменной красотою (ἀρχέτυπον κάλλος καὶ ἁναλοίωτον), славою Божией, славою Христовой, славою Духа, лучом Божества и т. п.» (Святогорский томос. 4 // ΓΠΣ. Τ. 2. Σ. 573). Этот Свет - «естественная слава Божия, естественный безначальный луч Божества, сущностное благолепие Божие, запредельная и сверхсовершенная красота (ὑπερτελὲς καὶ προτέλειον κάλλος)» (Антирритики. 1. 25 // ΓΠΣ. Τ. 3. Σ. 57).

Итак, с днем памяти святителя Григория Паламы — величайшего богослова и учителя Церкви, исихаста и имплицитного теоэстета!

Теоэстетика Шекспира

Сказано смело. И хотя это верно, теоэстетику Шекспира еще нужно постараться понять, до нее нужно дорасти, дотянуться. Это очень высокий уровень.
Много спорили о том, что за «друг», о котором пишет Шекспир. Кажется, во многих местах «друга» можно было бы интерпретировать в теологическом смысле. Отсутствие родовых окончаний в английском интригует… Но это позднее. Сейчас нужно просто попытаться войти в мысль великого барда.

Попробуйте вчитаться, вдуматься. Здесь скролить — грех.

Сонет 127

      In the old age black was not counted fair,
      Or if it were it bore not beauty's name;
      But now is black beauty's successive heir,
      And beauty slandered with a bastard shame:
      For since each hand hath put on Nature's power,
      Fairing the foul with art's false borrowed face,
      Sweet beauty hath no name, no holy bower,
      But is profaned, if not lives in disgrace.
      Therefore my mistress' brows are raven black,
      Her eyes so suited, and they mourners seem
      At such who not born fair no beauty lack,
      Sland'ring creation with a false esteem:
      Yet so they mourn, becoming of their woe,
      That every tongue says beauty should look so.

Буквальный перевод — самый лучший.

      В прежнее время черный цвет не считали красивым,
      или, даже если считали, он не носил имени красоты,
      но теперь черный цвет стал законным наследником красоты,
      а красота опорочена появлением незаконнорожденных детей,
      ибо с тех пор как каждая рука присвоила власть Природы,
      делая уродливое красивым с помощью фальшивой личины искусства,
      у красоты нет ни имени, ни священного приюта,
      она осквернена или живет в позоре.
      Поэтому брови моей возлюбленной черны, как вороново крыло,
      и глаза им под стать, -- кажется, что они в трауре
      по тем женщинам, которые не рождены красивыми [светловолосыми], но не имеют недостатка в красоте*,
      пороча творение незаслуженными почестями.
      Но траур их так идет им**,
      что любой язык скажет: красота должна выглядеть так.

      * Красотой, приобретенной искусствеными средствами.
      ** глазам возлюбленной


Для сравнения «перевод»Маршака. И это еще хорошее переложение.

Прекрасным не считался черный цвет,
Когда на свете красоту ценили.
Но, видно, изменился белый свет, –
Прекрасное подделкой очернили.
С тех пор как все природные цвета
Искусно подменяет цвет заемный,
Последних прав лишилась красота,
Слывет она безродной и бездомной.
Вот почему и волосы и взор
Возлюбленной моей чернее ночи, –
Как будто носят траурный убор
По тем, кто краской красоту порочит.
Но так идет им черная фата,
Что красотою стала чернота.

Этой цитатой Н.О. Лосский, отец знаменитого богослова В.Н. Лосского, начинает свою последнюю книгу «Мир как осуществление красоты». Книга большого внимания не получила. Лосский как бы остался в 19 в. — его стиль, его язык и аргументация остались где-то до Первой Мировой войны и Невеликой отечественной революции, но все же работа любопытная, некоторые интуиции в ней могут быть развиты. Да, это идеализм (а мы не идеалисты ни разу), с ним всегда связаны проблемы, но ряд мыслей и замечаний заслуживают внимания.
Ибо мир и правда есть именно осуществление красоты. Это хорошая формулировка. Этика — это осуществление добра. И т.д.

Теоэстетика и пост

Ч. 3. Ответы на вопросы.

Предыдущие «посты о посте» (см. Ч.1 и Ч.2) вызвали живую (и местами эмоциональную) дискуссию в комментариях. Андрей Шишков написал в своём канале пост, где дал некоторые комментарии и поставил ряд вопросов, на которые я попытаюсь здесь ответить. Но прежде благодарю всех читателей, комментаторов и Андрея! Ваше внимание, живой интерес, вопросы и (конструктивная) критика мотивируют нас на дальнейшее написание текстов и более глубокий анализ.

Главный вопрос Андрея: как мирная онтология (теория) теоэстетики может быть применена к посту, к какой практике она ведёт?

Ответ: к практике, стремящейся к ненасильственному существованию.

Да, мы находимся в таком модусе существования, где один вид сущих выживает за счёт убийства и поедания других видов сущих. У нас есть два варианта, как относиться к этой ситуации: 1) сказать, что это нормально, естественно и тем самым узаконить выживание посредством воспроизводства смерти, соответственно даже не пытаться что-то изменить; 2) сказать, что это ненормально, предположить, что может быть и другой вариант существования, и пытаться изменить сложившуюся практику.
Теоэстетика (как и христианство в целом) выбирает второй вариант.

Андрей считает «достижение совершенства ложной целью, потому что совершенство недостижимо. Во всяком случае в контексте человеческой жизни».

Но ведь и теоэстетика не говорит о возможности достичь (абсолютного) совершенства в контексте человеческой жизни. Теоэстетика предлагает верить и надеяться, что такой (ненасильственный) способ существования, совершенное бытие возможно в Эсхатоне, что Бог хочет и может изменить (и сделает это) модус существования на мирный, не предполагающий насилие, убийства и смерть. Однако недостижимость совершенства (в историческом существовании) совсем не делает стремление к совершенству ложной целью, как минимум, потому что недостижимость совершенства абсолютного не отменяет возможность совершенства относительного.

Стремление и достижение относительного совершенства в практике поста может реализоваться следующим образом. Сначала человек учится не есть других людей (для нас это норма, но мы знаем, что даже в современной истории есть множество примеров, когда эта норма нарушалась). Потом человек пытается отказаться от продуктов, полученных в результате убийства животных. Хорошо, если человек может это сделать повседневной практикой. Но если по каким-то обстоятельствам человек отказывается от животных продуктов лишь на время (это и называется «пост»), это не делает этот временный отказ бессмысленным. Если невозможно остановить войну, то даже короткое перемирие – это благо (хоть и относительное), ещё большее (хоть и относительное) благо – регулярные перемирия, а длинные перемирия – большее благо по сравнению с короткими.

Андрей задаёт резонные вопросы: «А что там с растениями?», «А микроорганизмы?»
Повторю здесь свой ответ с некоторым добавлением: да, я считаю, неплохо стремиться отказаться от воспроизводства смерти, независимо от размера организма, которому причиняется смерть. В идеале никакое сущее не должно становиться средством выживания другого сущего. И даже если мы не можем на данный момент полностью отказаться от воспроизводства смерти ради своего выживания (растений или микроорганизмов и др.), это не означает, что мы не можем попытаться хоть как-то минимизировать это воспроизводство смерти. Это ложная дилемма: «или я отказываюсь от полного воспроизводства смерти» (на данный момент при всём желании это просто неосуществимо), «или, раз преодолеть убийство микроорганизмов я не могу, буду без какого-либо чувства вины участвовать в убийстве всего живого».
Таким образом, в теоэстетике (по крайней мере в данном вопросе) нет «идеалистического скрывания и замалчивания темных сторон», а есть реалистическая констатация и негативная оценка существующего модуса бытия, и конкретное практическое предложение, как достичь хотя бы относительного (пусть даже временного) совершенства.

Александр Солонченко

P.S. Ну и всем, кто считает "достижение совершенства ложной целью, потому что совершенство недостижимо", рекомендуем читать Евангелие: "Итак, будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный" (Мф. 5:48).

Нежность весны ❤️

Теоэстетика и пост

Часть 2. Пост как служение всему живому.

Пост прекрасен, если является действием любви, т.е. если воздержание от принятия пищи или пищевые ограничения делаются ради служения Другому. Но помимо важнейшего условия поста – самоограничения ради служения человеку, в теоэстетике есть ещё аргументы, обосновывающие необходимость воздержания или отказа от каких-то продуктов питания.

С точки зрения теоэстетики, конечное бытие есть процесс реализации Красоты, движение к тому состоянию, когда Бог-Красота будет всё во всём (1 Кор. 15:28). Человек призван быть свободным соучастником этого процесса реализации Красоты, результат этого процесса – состояние, когда «смерти не будет уже; ни плача, ни вопля» (Откр. 21:4). Насилие, убийство и смерть – это реализация без-образ-ия, бес-форм-енности, противоположности Красоте (как двуединству формы и сияния).
Отказ от продуктов питания, получаемых в результате убийства и насилия над живыми существами, является отказом от соучастия в безобразии, от которого «вся тварь совокупно стенает и мучится» (Рим. 8:22).

Свт. Василий Великий так описывает этот аспект воздержания от пищи: в пост «ни одно животное не жалуется на смерть; нигде нет крови; нигде неумолимое чрево не изрекает приговора на животных; нож поваров бездейственен» (Беседа 1. О посте 1-я).

Итак, пост прекрасен, если он есть действие любви, самоограничение не только ради другого человека, но и ради всего живого.

Александр Солонченко

"Смерть близкая и незнакомая": четвёртая лекция курса "Современность и смерть"

Смотреть на Бусти.

В этом видео речь пойдет о принципиальной невозможности какой-либо интерпретации смерти. Иначе говоря, А.М. Гагинский утверждает, что смерть остается непостижимой и неизвестной, а ее интерпретация оказывается невозможной. Речь идет о том, чтобы разорвать жесткую привязку смерти к конечности, которую проводит Хайдеггер в "Бытии и времени". Мы не знаем, что такое смерть (Янкелевич), а потому и не существует непосредственного страха смерти (Ницше) — мы боимся лишь боли и неизвестности. Но логически из смертности не следует конечность. Следовательно, если современная смерть изобретена, то ее можно деконструировать.

Эксклюзив на Бусти | Поддержать донатом | Наше приложение: Rustore, Huawei

Новая рубрика 😁🥂

Теоэстетика и пост

Часть 1. Пост как служение человеку.

Пост (в узком, гастрономическом смысле) – это воздержание от принятия пищи или пищевые ограничения по религиозным соображениям. Есть ли какие-то богословские, теоэстетические соображения, обосновывающие необходимость воздержания или отказа от пищи?

С точки зрения теоэстетики, Бог есть любовь, и всё что по любви, то прекрасно. Человек сотворён Богом по Его образу и призван к прекрасному, то есть к любви. Любовь – это служение Другому (в новозаветной терминологии – ближнему), самоумаление, самоотречение, самопожертвование ради Другого.
А значит пост имеет смысл и оправдан, если воздержание от принятия пищи или пищевые ограничения, делаются ради любви. Пост прекрасен, если является служением Другому. Но как моё воздержание в пище может быть служением Другому? Короткий, но ёмкий ответ даёт свт. Иоанн Златоуст: «Смысл поста не в том, чтобы мы с выгодой не ели, но в том, чтобы приготовленное для тебя, съел бедный вместо тебя» (О посте. Слово 2-е).

Итак, если наше воздержание в пище позволяет нам сэкономить ради помощи нуждающемуся, то такой пост есть дело любви, он прекрасен. Если же моё воздержание от принятия пищи или пищевые ограничения никак не помогают Другому, не есть дело любви, что в нём прекрасного?

Александр Солонченко.

Теоретические основания теоэстетики. Подводим итоги

Основные тезисы.

1. В основании теоэстетики лежит метод «analogia entis». (Подробнее см. Ч.1 и Ч.2)
2. «Analogia entis» – это формальный принцип философско-богословского мышления, при котором усматривается аналогия между бытием Бога и бытием мира, что указывает одновременно как на их сходство, так и на их различие. (Подробнее см. Ч.1 и Ч.2)
3. «Аnalogia entis» предполагает проведение пропорции (аналогии) не от конечного бытия к бесконечному, а от бесконечного бытия к конечному. (Подробнее см. Ч.3)
4. Конечное бытие аналогично (пропорционально) бесконечному бытию не в том, что оно есть, а в том, как оно есть. (Подробнее см. Ч.4)
5. Так как бесконечное бытие есть любовь, то и конечное бытие существует как любовь, аналогично любви, по причастности к любви. (Подробнее см. Ч.4)
6. Так как бесконечное бытие-любовь есть бытие совершенное, совершенство всех благ, совершенство красоты, блага и истины, то и конечное бытие (аналогично) прекрасно, благо и истинно. (Подробнее см. Ч.5 и Ч.6)
7. Так как бесконечное бытие есть бытие простое, то в нём все совершенства совпадают, соответственно, красота, благо и истина – как трансценденталии бесконечного бытия – едины, взаимопроникают друг в друга. (Подробнее см. Ч.6)
8. Так как конечное бытие аналогично бесконечному бытию, а в бесконечном бытии красота, благо и истина совпадают, то и в конечном бытии прекрасное благо и истинно, благо истинно и прекрасно, истина блага и прекрасна. (Подробнее см. Ч.6)
9. Так как в теоэстетике аналогия проводится от бесконечного бытия к конечному (а не наоборот), то прекрасным, благим и истинным во внутримирной реальности считается то, что от Бога, т.е. по любви. (Подробнее см. Ч.6)
10. Восприятие прекрасного возможно, благодаря наличию у прекрасного формы и сияния/славы. (Подробнее см. Ч.7)
11. Формой красоты называется проявление божественного в тварном, а сиянием – ощущение реального присутствия божественного в этом проявлении. (Подробнее см. Ч.7).
12. Априорное условие явления прекрасного как формы и сияния – это вера в Бога-Красоту и расположенность к Его восприятию. (Подробнее см. Ч.7 и Ч.9)
13. Так как кульминация божественного откровения, явления и присутствия Бога в творении – это Воплощение, то Христос (и Его Домостроительство) есть воплощённая Красота и «форма всех форм». (Подробнее см. Ч.8)
14. Восприятие Красоты есть принятие созерцающим формы созерцаемого, приобщение к Красоте. (Подробнее см. Ч.11)
15. Созерцание Христа, воплощённой Красоты возможно благодаря Церкви, воспринявшей и являющей форму Христа. (Подробнее см. Ч.11)
16. Человек, созерцающий и (вос)принимающий форму Христа, сам становится её носителем, а значит и тем, кто её являет. (Подробнее см. Ч.11)
17. Явление Церковью формы Христа возможно через Писание, Таинства, богословие и другие дела любви. (Подробнее см. Ч.10 и Ч.12)

Александр Солонченко

🎬 Запись презентации книги Марка Роша «Прекрасное уродство»

Прекрасное vs. уродливое: где граница искусства?

Искусство не всегда воспевает красоту — иногда оно обращается к уродству, вызывая самые сильные эмоции.

📖 На презентации книги Марка Роша «Прекрасное уродство» мы обсудили:

🔻как в книге пересекаются эстетика, философия и богословие,
🔻почему уродливое может быть возвышенным,
🔻как менялось отношение к этому в разные эпохи.

Исследователи из области философии и теологии разобрали ключевые идеи книги, основанные на христианской традиции и истории эстетики.

Вас ждет глубокий разговор об искусстве модерна и новые перспективы понимания красоты.

📍Присоединяйтесь к нашему сообществу, чтобы вместе открывать новые грани культуры и искусства. ✨

📘 Книга Марка Роша «Прекрасное уродство» в нашем книжном.

#видео

"Победа Хайдеггера и эпоха постмодерна": новая лекция курса "Современность и смерть"

Смотреть на Бусти.

Накануне Великого поста продолжаем аскетические беседы о смерти.

В этом видео речь пойдет о том, как ранняя философия Хайдеггера, в частности, трактовка смерти в "Бытии и времени", оказала влияние на становление постмодернизма и современной культуры. Несмотря на то, что в споре Хайдеггера и Кассирера прав был последний, тем не менее формальную победу одержал именно первый, ибо его точка зрения стала более востребованной и популярной. Трактовка смерти как конечности существенно повлияла на Ж.-П. Сартра и последующих постмодернистов. Важно здесь то, что в современной культуре, — а именно в кинематографе, музыке, литературе, поэзии, художественном искусстве, в архитектуре, рекламе и производстве, короче говоря, повсюду, — можно увидеть следы такого понимания смерти, которое было зафиксировано, или изобретено, Хайдеггером периода создания фундаментальной онтологии (однако Хайдеггер после поворота существенно переосмысляет понимание смерти). Это понимание смерти определяет конститутивные черты современной культуры.

Эксклюзив на Бусти | Поддержать донатом | Наше приложение: Rustore, Huawei

Икона и картина

Разница между живописью, например, Вермеера и Рублева, между картиной и иконой, заключается именно в том, что язык живописи и картин Вермеера — это язык по сути научной картины мира, а язык живописи и икон Рублева — это метафорический библейский язык. В научной картине мира язык реалистической живописи с ее прямой переспективой, прозрачностью форм, света и пространства — естественны и прекрасны. В библейском метафорическом повествовании все иначе, более естественным и органичным для него является язык иконы с обратной перспективой и условностью форм. Потому-то бессмысленно противопоставлять икону картине или тем более говорить, что одно лучше другого или что картина —это якобы стрела свободы, пущенная в бесконечно изменяемое будущее развивающихся форм, а икона — якобы застывшая несвобода примитивных и застывших форм традиции (как думает Д.Харт). На самом деле, они совсем о разном, это разные языки, и оба языка нам необходимы, и оба языка по-своему прекрасны, и оба языка с разных сторон и по-своему каждый дают возможность приблизиться к прекрасным тайнам бытия.

Кстати, когда именно реалистическими формами иллюстрируют Библию, получается либо просто этический рассказ высокого уровня (например, Рембрандт), либо уже просто картинки, иллюстрации библейских историй (например, у великого Доре). Ну а попытка говорить о библейских метафорах языком современного реализма всегда рискует скатиться именно в комиксы и не более. Поэтому не стоит смешивать эти разные подходы к картине и к иконе, даже когда картины пишутся языком образным, не совсем в реализме форм, или даже в полностью абстрактных формах, — все равно это картины, и есть принципиальное различие с иконой. И хотя формальные законы живописи (такие как законы композиции, цвета, формы), с одой стороны, едины что в картине что в иконе, но все-таки тут разные задачи и цели, которые определяют и разное использование законов изобразительного искусства.

Александр Солдатов

Теоретические основания теоэстетики.

Часть 12. Условия восприятия формы Христа / Красоты через Писание.

Бальтазар утверждает, что прекрасное может быть явлено человеку только в двуединстве формы и сияния. Вне формы и сияния восприятие прекрасного человеку недоступно. Христос есть воплощение прекрасного, или «форма всех форм». Если апостолы имели возможность созерцать красоту непосредственно в Лице Христа и в Его действии, то христиане других эпох созерцают «форму Христа» в Церкви. А одна из форм Христа, порождённая Церковью – это Писание.

Бальтазар говорит: «Писание есть “тело Логоса”» , это одна из форм явления Бога, явления Красоты. Писание не есть сам Логос, не тождественно Ему, оно лишь образ/форма Логоса, свидетельство о Логосе, точно так же как человеческое тело Христа не тождественно Логосу, но есть Его образ, свидетельство о Его Воплощении, форма явления Логоса. Но как образ Христа, человеческое тело Логоса делало возможным для апостолов созерцать (видеть, слышать, осязать) Логос/Красоту/Истину, так и Писание делает возможным для нас созерцать форму Логоса/Красоты/Истины.

Воплощение есть явление Самого Логоса, максимальное самораскрытие Бога в Его прикровенности плотью (Бог является миру в определённой «форме» – в человеческой природе), это означает, что это явление Логоса/Красоты/ Истины несёт на себе отпечаток принимающего Его мира, человеческое тело Логоса имеет свои человеческие особенности (цвет глас, кожи и волос, разрез глаз, овал лица и т.д.). Так и Писание как «тело Логоса» есть форма явления Логоса/ Красоты / Истины в прикровенности текстом; форма, которая несёт на себе исторический отпечаток и человеческие особенности (привнесённые авторами текстов Писания). И как «форма Христа» не сводится к особенностям Его человеческого тела (хотя только в них и открывается в истории), так и «дух Писания» не сводится к его букве (хотя только в ней и даётся нам).

Но если апостолы видели форму Христа/Красоту лицом к лицу, то встреча последующих поколений христиан с формой Христа/Красотой через Писание опосредована опытом восприятия и трансформацией этого восприятия формы в текст апостолами. Таким образом, текст Писания – это не транскрипция, не простой перевод прямой речи (Бога) в текст, где человек исполняет пассивную роль пишущей машинки, а результат творческого процесса, взаимодействия, в котором активную роль играли и Бог (тот, кто является созерцанию), и человек (тот, кто созерцает и переводит созерцаемую форму в текст).

Александр Солонченко

Когда красота становится формой, которая уже не понимается как идентичная бытию, духу или свободе, тогда вновь приходит период эстетства, и реалисты оказываются правы. Они низвергают то, что опустошено, но не могут ничем подменить силу бытия, кроющуюся в создании форм. Пока же форма истинна, т. е. жива и действенна, она есть одухотворенное тело, в котором смысл и закон единства продиктованы и налагаются духом. (Бальтазар. Слава Господа. Т. 1, с. 8)

Итак, запомним: красота открывается в форме, форма есть бытие, а также дух и свобода.
Таковы критерии подлинной красоты.
Красота — форма, бытие, дух, свобода.
Ergo. Где нет свободы, там угашают красоту. Где презирают форму, там угашают красоту. Где лишь видимость и нет бытия — там угашают красоту. Где угашают дух, там нет красоты. Где угашают свободу — там красота не дышит. Ибо Дух дышит, где хочет.
Хм, запомним.

"Мы всегда исходим из аргументов". Новое видео для подписчиков на Бусти

Благодарим всех, кто поддерживает нас подпиской и донатом! Специально для вас ещё 30 минут подкаста с Иваном Девятко о рациональности, действенности аргументов в богословии и философской оправданности научных представлений об эволюции.

Переходите по ссылке!

Теоретические основания теоэстетики.

Часть 11. Как стать соучастником Прекрасного?

С теоэстетической точки зрения задача (не единственная) христианина – это созерцание Красоты (как трансценденталии божественного бытия, т.е. Любви). Максимальным раскрытием Красоты было само её воплощение и явление в «форме всех форм» – во Христе (в его спасительном подвиге). Созерцание формы Христа есть её восприятие, т.е. принятие созерцающим формы созерцаемого, приобщение к этой форме. Таким образом, в плоскости теоэстетики быть христианином означает быть причастным к прекрасному, т.е. обладать формой, присущей Христу.

Но как человек сейчас может быть причастен к прекрасному, созерцать форму Христа, если эта форма была явлена две тысячи лет назад? Бальтазар говорит, что Церковь в лице апостолов (и их последователей), которые созерцали «форму всех форм», восприняла форму Христа и являет её всем, кто желает эту форму созерцать. Как форма Христа есть процесс (реализации Его кенотичной (жертвенной) любви), так и Церковь есть не статичная форма, а процесс, форма в процессе своей реализации (завершение которой произойдёт в Эсхатоне). И как форма Христа была одновременно и божественным, и человеческим процессом (начиная с Воплощения, как схождением Св. Духа (Бога), на Марию (человека), и продолжая действиями Христа, как Богочеловека), так и форма Церкви есть действие одновременно и божественное (действие Св. Духа) и человеческое (каждого человека, входящего в Церковь).

Итак, явление и созерцание формы Христа / воплощённой Красоты возможно через соучастие в бытии Церкви.

Александр Солонченко

Сознание существует? Что говорят философы (Иван Девятко)

Философ и теолог Иван Девятко о сознании, душе, Боге и способах спорить с материализмом.

Добавили этот выпуск также на наш Boosty для тех, кому неудобен YouTube (просмотр доступен совершенно бесплатно, без подписки).

Смотреть и слушать: YouTube, Boosty, Apple Podcasts, ВКонтакте, Яндекс Музыка, другие площадки

00:00 приветствие
01:09 что такое философия сознания
14:20 современные теории сознания
23:50 сознания нет?
39:57 субстанциальный дуализм
48:43 сознание и душа
52:00 почему учение о душе стало проблематичным?
55:50 зачем христианам учение о душе?
58:40 виды дуализмов: Суинберн, Лоу
01:05:40 аргумент из Евангелия
01:06:29 христианский физикализм
01:11:15 Иван доказывает существование Бога
01:21:32 сокрытость Бога
01:26:37 мы живём в матрице?
01:31:44 онтологический аргумент
01:36:50 христианский философ во враждебном окружении

Эксклюзив на Бусти | Поддержать донатом | Наше приложение: Rustore, Huawei

Друзья, сегодня день рождения большого друга нашего проекта, знатока современного богословия и вообще очень умного и благородного человека — Александра Солонченко.
Дорогой Саша, от всей души желаем тебе благополучия и очень надеемся на дальнейшее плодотворное сотрудничество! 🥳🔥🥂🍷🍾

Женщина, когда рождает, терпит скорбь, потому что пришел час ее; но когда родит младенца, уже не помнит скорби от радости, потому что родился человек в мир (Ин. 16:21).

Теоретические основания теоэстетики.

Часть 10. Восприятие прекрасного в творчестве (в творении человека).

Бальтазар в своём феноменологическом анализе показывает, что условием восприятия прекрасного (как соединения формы и сияния) в творении Божьем является двойное «действие» (в терминологии Бальтазара – две стороны): действие Бога (объективная сторона) – явление красоты, и действие человека (субъективная сторона) – восприятие красоты (вера в Бога и расположенность к Его восприятию). Но возникает вопрос: может ли красота быть явлена/воспринята не в творении Бога, а через/в творении человека, и если может, то каковы условия этого явления/восприятия? Следуя логике Бальтазара, необходимо дать на этот вопрос положительный ответ, при этом условия явления/восприятия прекрасного усложняются.

Человек, в силу того что он сотворён по образу Божию, способен (аналогично Богу) творить и любить, а так как красота, по Бальтазару, есть трансценденталия любви, то любовь человека, проявленная в действии, есть процесс творения прекрасного. Чтобы творение/действие человека могло быть воспринято как прекрасное, созерцающий это творение субъект должен быть открыт к восприятию действия человека-творца как любви (и её трансценденталии – красоты). При этом воспринимать действие другого человека, как действие любви, может только тот, кто сам способен и расположен (в данный момент) к любви.

Таким образом, дополнительным условием восприятия прекрасного в/через творение/действие человека является способность и расположенность воспринимающего к любви и его вера в то, что действие человека-творца есть проявление его любви.

Александр Солонченко

Будущее и его открытость есть движение вперед, к новому, небывалому. Развитие происходит посредством творчества (в широком смысле слова). И только так. Покуда христианство блокирует творческое начало в себе, постольку оно будет принадлежать прошлому. Как сейчас. До тех пор, пока не исчезнет совсем. Это неизбежность. Dixi.

Приглашение

25 апреля 2025 г. в Саратовской государственной консерватории им. Л.В. Собинова состоится Всероссийский научный круглый стол
«Эстетика, поэтика, образ. Философское осмысление искусства и эстетического опыта».

Тематические направления:
• Искусство между интерпретацией, эстетическим суждением и чувством
• Эстетический поворот современной философии
• Феноменология эстетического опыта
• Теоэстетика
• Онтология искусства
• Проблема методологии искусствоведческих наук

Заявку (см. вложение) можно прислать до 1 марта по адресу: aesthetics.poetics.image@mail.ru

Вот такое интересное мероприятие, я думаю съездить. Заодно и Саратов посмотреть.

Коллеги сняли фильм про Владимира Соловьева. Мы бы тоже сняли фильм, да не один, но время еще не пришло. Впрочем, при дверях уже. 😉

Теоретические основания теоэстетики.

Часть 9. Условия явления/восприятия красоты

Богословская эстетика утверждает, что восприятие прекрасного возможно благодаря наличию у прекрасного формы и сияния/славы. Формой красоты является проявление божественного в тварном (Откровение), а сиянием – ощущение реального присутствия божественного в этом проявлении (Откровение есть самораскрытие Бога).

Важным априорным условием восприятия красоты как соединения формы и сияния является вера.
Перечисленные условия восприятия прекрасного показывают, что это восприятие возможно только при двойном действии: действии Бога и действии человека. Действие Бога – это его самооткровение человеку через мир (его творение и присутствие в нём через участие в его истории) и через Воплощение и жизнь Христа. Это объективное (не зависящее от человека) действие, явление миру Красоты, которое можно назвать объективным условием явления/восприятия Красоты. Действие человека – это его вера в Бога и его расположенность к восприятию Бога / Красоты. Это субъективное условие восприятия Красоты. Наличие субъективного условия явления Красоты объясняет тот факт, что одна и та же вещь может быть воспринята разными людьми по-разному: один воспримет её как прекрасную (есть вера в Бога и расположенность к Его восприятию), а другой – нет (нет веры в Бога или расположенности к Его восприятию). Это же субъективное условие объясняет и тот факт, что один и тот же человек одну и ту же вещь в разное время может воспринимать по-разному.

Логику Бальтазара можно проиллюстрировать «двумя встречами» прот. Сергия Булгакова с Сикстинской Мадонной Рафаэля в Дрезденской галерее. В первый раз он испытал, как он сам пишет, «настоящее духовное потрясение», созерцал Красоту (была расположенность к восприятию), второй раз – нет, «переоценка явилась разочарованием» (расположенности к восприятию не было).

Бог, будучи кенотичной, самодарующейся абсолютной Любовью, всегда (в каждый момент времени) свободно являет себя человеку, дарует себя, т.е. Красота всегда открыта для созерцания её формы и сияния. Человек, будучи существом изменчивым, не всегда открыт для Красоты, не всегда расположен к восприятию её формы и сияния.

Александр Солонченко

Друзья, напоминаю, что сегодня в 20:00 — прямой эфир со священником Тарасием (прямиком с острова Бурьяна Кипра).

Осталось меньше 2-х часов…

Мы будем беседовать на YouTube-канале Догма-Хакер. Анонс был вчера, но тему напомню, ибо сформулирована удачно:

🎙 "МОЖНО ЛИ УВИДЕТЬ БОГА? Тайна красоты".

Я хочу поделиться мыслями о фундаментальной доксологии — так примерно можно сформулировать то направление, куда вписывается теоэстетика и которое нужно разработать, поскольку оно чрезвычайно актуально для современности. Понятно, что это направление охватывает и включает в себя и фундаментальную онтологию, и радикальную ортодоксию, и феноменологию, и паламизм, и многое другое, но самое важное, пожалуй, состоит в том, что она стремится «видеть Бога как Он есть».

Одним словом, подключайтесь! Давайте побудем немного вместе, хоть и онлайн.

⚡️Завтра в 19:00 (20:00 мск) на нашем канале пройдет прямой эфир с Алексеем Гагинским — философом, богословом, специалистом по современной западной философии, редактором журнала «История философии» и руководителем проекта "Теоэстетика".

Тема эфира: "МОЖНО ЛИ УВИДЕТЬ БОГА?".

Как красота связана с Богом? Можно ли сказать, что она — путь к Нему? Почему эстетика важна для богословия, литургии и христианской жизни?

📌 Вопросы, которые обсудим:

🔹 Как определить теоэстетику? Почему сегодня важно говорить об эстетике в богословии?

🔹 Может ли красота быть инструментом апологетики?

🔹 Какие произведения искусства лучше всего отражают Божественную красоту?

🔹 Как литургическая эстетика влияет на глубину веры?

🔹 Как современный человек может научиться воспринимать красоту в христианстве?

🔹 Может ли человек найти Бога через красоту?

Ждем вас на эфире! Будет интересно.

Не пропустите!

Теоретические основания теоэстетики.

Часть 8. Красота Христа и Его Креста.

Богословская эстетика утверждает, что восприятие прекрасного возможно благодаря наличию у прекрасного формы и сияния/славы. Формой красоты является проявление божественного в тварном (Откровение), а сиянием – ощущение реального присутствия божественного в этом проявлении (Откровение есть самораскрытие Бога). Кульминация божественного откровения, присутствия Бога в творении – это Воплощение, поэтому Христос (и Его Домостроительство) есть «форма всех форм», «образ всех образов».

Опираясь на логику прп. Максима Исповедника (у Бальтазара есть монография, посвящённая прп. Максиму – «Космическая литургия»), Бальтазар говорит, что мир изначально творится Богом «с учётом» будущего Воплощения, «по образу Христа». Христос есть формообразующая сила, основа и критерий всякой красоты творения. Для Бальтазара истинная красота – это Хрисос и Его Крест, который для ума, не освящённого благодатью (форма без сияния), вряд ли может ассоциироваться с красотой (в её внутримирном понимании).
При этом для Бальтазара важна не столько внешность, форма как облик Христа, сколько Его «действие, которое, реализуясь, обнаруживает свою форму» (действие Христа – это действие Любви). Христос, как «форма всех форм» есть воплощённая Любовь, которая являет себя не в статичных образах, а в процессе своей реализации: «Мы видим, чем является эта форма по тому, что она делает» - говорит Бальтазар.
Итак, богословская эстетика Бальтазара основана на христологии, что кардинально отличает её от эстетического богословия.

"Тайна присутствия: Бог в мире и человеке" — сборник выступлений и докладов IX Международной конференции по наследию митрополита Антония Сурожского (22–24 сентября 2023 г.). Доступен в Примусе. В других местах вроде и не найти.

В приложении статья А.М. Гагинского "Красота и тайна присутствия: философские наблюдения", в которой сопоставляются позиции вл. Антония и... Ф. Ницше: здесь этическая и эстетическая составляющие переплетаются до неразличимости. Этическое открывает глаза на эстетическое, и наоборот — эстетическое позволяет «выпрямить спину» этика. Мужество — это этика или эстетика? Конечно, и то и другое одновременно. Удивительным образом вл. Антоний, не будучи академическим исследователем, оказывается очень философичным и невероятно глубоким собеседником, на равных говорящим с самыми продвинутыми мыслителями 19 и 20 вв.

🎉 Результаты розыгрыша:

Победители:
1. Алексей (@alexielll)
2. Piratka (@Piratka100)

Проверить результаты