Письмо Александра Гапоненко из Рижской Центральной тюрьмы
Дорогой Дэги, большое спасибо за внимание и поддержку. В тюрьме всего этого остро не хватает. Камера у меня 311, но тут практикуются перемещения заключенных, и письма идут за ними вслед.
Материалов дела практически нет, за исключением видео, которое разошлось в интернете и в котором упор делается на выступления других участников научной конференции. В полную меру действует принцип досталинской эпохи «сын за отца отвечает». Тут я решил поделиться своими размышлениями человека, поставленного волею судьбы перед выбором, как жить дальше.
Ждать возврата к привычной для каждого жизни – хождения на работу по будням (копания в огороде), похода по магазинам, посиделки с друзьями за шашлыком с бутылочкой хорошего вина. И пока или совсем отказаться от правды, предать единомышленников, публично покаяться. Или остаться творением божьим, наделенным свободой выбора, правом мыслить, говорить, что думаешь, оставаться самим собой, таким, какой ты был последние семь десятков лет, хранить то, что в тебя заложили предки.
Я выбрал второй путь. Как многие политзаключенные в нашей стране, та же Крейле Елена, которая служит для меня образцом подражания в своем поведении, в своем желании быть человеком. Казалось бы, простая домохозяйка, а местные сатрапы ее реально боятся.
Как я понял, не знают, что делать с ее стойкостью духа. Он разрушает страх людей, на котором держится вся несправедливая система. Взбесила их и книга «Удерживающие русского зарубежья», в которой Елена, наряду со многими, выведена героем, а не сумасшедшей фанатичкой (https://wal.ee/zlmam). Меня охранники спрашивали: «А кто напишет книгу о тебе?» А мне этого не надо. Мне достаточно того, что я знаю, что стою на позициях правды.
А противостоит мне сын лжи. В борьбе с сыном лжи Крейле использовала образы и символы. Цветовые подборки занавесок и коробок войдут в историю мирового движения в защиту достоинства человека, как речь Мартина Лютера Кинга «У меня есть мечта». Кто помнит, этого американского борца за права своих соотечественников убили расисты. Но сам правозащитник стал символом нового американского общества, положил конец расовой дискриминации. Мне ближе сюжеты научного плана в силу образования, жизненного опыта.
Сейчас размышляю над проблемами геноцида, массово-физического уничтожения одним этносом другого, и этноцида — уничтожения одним этносом другого этноса как коллективного субъекта. Они тесно взаимосвязаны между собой. Разработанной теоретической концепции этих феноменов не существует, хотя книг и статей на эту тему написано множество.
Возьмём, казалось бы, крайне далёкий от нас пример взаимного уничтожения народностей Хуту и Тутси в Руанде и соседних с ней государствах. Процесс начался в 1972 году, имел несколько волн и в целом унёс жизни около трёх миллионов представителей этих двух этносов. Мировая общественность возмущалась, но в ход геноцида все войска ООН не вмешивались, хотя он длился месяцами.
В это время все страны-члены ООН подписали Конвенцию о запрещении геноцида (1947 года), которая позволяла пресекать силой и подобного рода деструктивные явления. Но Совет Безопасности ООН не считал нужным прибегать к вводу войск. Когда Хуту и Тутси обессилели, истребляя друг друга мотыгами и мачете, а соседние государства приняли на своей территории миллионы беженцев, конфликт 1972 года утих.
Спустя три десятилетия он возобновился с новой силой, поскольку подросло новое поколение у обеих враждующих сторон. Причиной конфликта были обычные вещи – борьба за сельскохозяйственные земли и воду, за доступ к государственной службе. Просто в отличие от элит соседних африканских народностей, элиты Хуту и Тутси заняли непримиримую позицию и решили, что «Карфаген должен пасть».
Наконец СБ ООН отреагировал. В рамках Международного трибунала по бывшей Югославии открыли дело по геноциду в Руанде. Несколько десятков представителей как Тутси, так и Хуту было осуждено на тюремные заключения различного срока.
Продолжение@degikarayev