Работаю сейчас (правда не конкретно сейчас, сейчас я сижу с кружкой терафлю под слоем одеял в гриппе и вокруг него) над материалом о погребальном обряде, на этот раз оформляя его уже в статью, и вот что вспоминается.
Я обычно рассказывала, что пришла к этой теме по сути волей случая. Причем несчастного, это понятно, в моей теме по-другому бы и не вышло. На эту тему я часто довольно по-черному отшучивалась. Смерть того тампуана привела меня на три конференции, навела на мысли о диссертации, а потом и сделала аспирантом и сотрудником ИЛИ. Но если серьезно восстанавливать в памяти события, отчет возможно стоит брать не оттуда.
Если сформировывать свой полевой опыт той экспедиции в какой-то конкретный принцип, то самым близким будет: знать что ищешь и быть готовым найти то, что не искал.
В ту экспедицию, осенью 2023, я по большей части работала методом интервью и отдельно от группы. У меня не было ни четких явок и паролей, ни одной договоренности в деревнях. Поэтому надо было выбрать что-то одно в рамках своей широкой темы «религиозные практики бахнарических народов» и отталкиваться от этого — я выбрала искать знахарей (тех, кто прибегает к медиумическим практикам, траволечению, жертвоприношениям в своей терапии). Искала я и их пациентов, и учеников. В одной деревне мне попался, впервые за свой полевой опыт, человек (пациент в прямом смысле) явно задвигающий мне какую-то дичь. Но путь уже проделан, время на обсуждение всех базовых вопросов о деревне, ее обитателях и административной структуре уже потрачено. Я подумала — не пропадать же, может схожу на кладбище?
Спрашиваю разрешение. Говорят, нельзя, табуировано, вчера умер человек. В ту секунду я расправила спину из позы ребенка над блокнотом, в которой обычно приходится работать, и подумала — а вот это интересно.