Завтра будет завершение рассказа

ШТАБ СЕМНАДЦАТОГО АРМЕЙСКОГО КОРПУСА, Виксбург, Миссисипи, 26 января 1864 года.
Майор ИСТМАН,
командующий кавалерией, церковь Ред-Бон:
МАЙОР: Из надежных источников мне сообщили, что группа из банды Уитакера, примерно 15 или 20 человек, намеревается сегодня ночью пересечь Биг-Блэк в районе паромов Холла или Ригана и, вероятно, прибудет к миссис Стоу или, возможно, к Нелиан Клайн. Я хочу, чтобы вы заманили в ловушку и поймали этих преступников, если сможете. Я также полностью убежден, что семья Клайн, в особенности мисс Клайн, виновны в бесчестных поступках по отношению к нашему правительству и передаче информации врагу.
Поэтому Вы немедленно примете меры, чтобы переправить всю семью через Биг-Блэк: они не должны возвращаться на эту сторону без письменного разрешения от соответствующих военных властей, иначе будут расцениваться как шпионы. Им будет позволено взять с собой домашнюю мебель и личную одежду, при этом будет проведена полная опись оставшегося имущества, которое будет взято под охрану до передачи агенту казначейства США.
С большим уважением, ваш покорный слуга,
Дж. А. С. Б. Макферсон,
генерал-майор.

На фото: жительница Виксбурга Эмма Клайн
Эмма Клайн
В 1864 году 20-летняя жительница Виксбурга, штат Миссисипи, Эмма Клайн была арестована представителями Союза, оккупировавшими город. Ей было предъявлено обвинение в контрабанде. Она была одной из группы женщин, которые занимались контрабандой крайне необходимых припасов из Виксбурга в район к востоку от реки Биг-Блэк, который все еще удерживался Конфедерацией. Власти Союза сделали фотографию Клайн с ее конвоирами (оба из 5-го Айовского пехотного полка) и опубликовали ее в газетах в качестве предупреждения другим женщинам, замешанным в контрабанде. Сомнительно, что Эмму Клайн когда-либо судили за ее преступления, но она, вероятно, провела некоторое время в тюрьме округа Уоррен, как и многие гражданские лица, которые вызвали гнев оккупационных властей Союза в Виксбурге.
В конечном итоге вся семья Клайн была изгнана из округа Уоррен по этому приказу:

Продолжение истории о замечательных женщинах Конфедерации

Что ели солдаты Гражданской войны на Пасху.
Пасха выпадала на 31 марта 1861 года, 20 апреля 1862 года, 5 апреля 1863 года, 27 марта 1864 года и 10 апреля 1865 года. Нужно понимать, что многие солдаты целыми днями обходились без еды и питались водой и тем, что могли найти. Поэтому в эти Пасхи они не наслаждались той пищей, к которой мы привыкли. Вот несколько историй о том, как конфедераты и федералы питались в Пасхальное воскресенье. Они кажутся такими благодарными за то, что получили.

20 апреля 1862 г.
США «Сегодня Пасха и прекрасный день. Сегодня утром мы съели по 2 яйца каждый». Александр Гвен

5 апреля 1863 г.
CSA Уоррентон, Миссисипи
«Капитан Картер и я только что закончили сытный ужин из раков (Я впервые пробовал их)». Уильям Чанн

5 апреля 1863 г.
CSA Лагерь Грегг возле станции Гвини, Вирджиния.
«У нас много еды. Каждый человек получает 2 унции мяса в день, но оно такое жирное, что 2 унций обычно хватает человеку примерно на два дня. Оно толщиной в полдюйма, и половина из него — чистая кожа, но мы не жалуемся. Говорят, что следующим мясом, которое нам достанется, будет мул». Г. Дж. Хантли

5 апреля 1863 г.
Лагерь конфедератов 23-го полка Северной Каролины. Около станции Гвинея, Вирджиния.
"Снег глубиной около семи или восьми дюймов. Не думаю, что у нас будет очень веселая Пасха сегодня, так как дичи мало, и мы не можем достать яиц". Джер Коггин

27 марта 1864 г.
CSA "Паек - бекон, мука, рис, сахар, кофе, конфеты, мыло и соль. Том готовил, так что мне нечего было делать". Джеймс Пейтон

27 марта 1864 г.
CSA "Сегодня утром выпил чашку настоящего кофе на завтрак - что-то необычное".

Джон Джекман
27 марта 1864 г.
CSA "Бекон или свинина с кукурузным хлебом". JP

27 марта 1864 г.
США "Прекрасное пасхальное воскресенье застало нас всех в бодром расположении духа, потому что сегодня такой прекрасный и теплый день, но у нас нет яиц. Мы могли бы купить их по 40 центов за дюжину, но, думаю, на этот раз обойдемся без них".

продолжение следует...

Продолжение истории о бесстрашных женщинах Юга.
23 мая 1862 года 18-летняя Белль Бойд бежала через поле боя под Фронт-Роялом, штат Вирджиния, в развевающихся кринолинах. Пули разрывали землю вокруг. Она размахивала своим белым чепцом, пока не привлекла внимание штабного офицера Генри Кида Дугласа. Задыхаясь, Белль сказала, что у нее есть жизненно важные сведения для генерала Джексона:

Я догадалась, что это Каменная Стена, когда услышала
первые выстрелы. Немедленно передайте ему, что силы янки очень слабы: один мэрилендский пехотный полк, несколько пушек и несколько рот кавалерии. Скажите ему, что я знаю это наверняка, потому что я прошла через расположения войск и выведала это у офицера. Скажите ему, чтобы он немедленно атаковал и захватит их
всех врасплох. Мне нужно поспешить обратно. Прощайте! Передайте мою любовь всем дорогим мальчикам — и помните: если Вы встретите меня в городе, Вы никогда меня не видели.

Детектив Аллан Пинкертон писал военному министру Эдвину Стэнтону о деятельности Бойд:

Она постоянно перемещается, очень проницательна и, вероятно, действует как шпион. Она искренняя, неприкрытая сецессионистка, говорит об Сецессии при любом удобном случае… информатор считает ее эффективней любой группы мужчин, когда дело касается доставки новостей мятежникам о наших операциях.

После того, как летом 1862 года войска Союза снова заняли Фронт-Роял, Бойд попала под пристальное наблюдение. Ее арестовали по приказу военного министра Эдвина М. Стэнтона, после чего она была заключена на месяц в печально известную тюрьму Олд Кэпитол в Вашингтоне, округ Колумбия (где также содержалась Гринхоу), прежде чем ее обменяли. Смелость Бойд поразила воображение солдат обеих армий, и она прославилась как на Севере, так и на Юге. Северные газеты обвиняли ее в непристойности, "Иллюстрированная Газета Франка Лесли" зашла так далеко, что окрестила ее Конфедератской Клеопатрой (Secesh Cleopatra). "Филадельфия Инкуайрер" возразила, заявив, что, хотя она «далеко перешла границу скромности своего пола», она «еще не утратила венчающей добродетели женщины» (12 июля 1862 г.). Прожив некоторое время в Ричмонде, Белль вернулась в родной Мартинсбург, который был отбит конфедератами во время их наступления на Геттисберг. Когда город пал после провалившегося наступления, Бойд снова арестовали и отправили в тюрьму Кэрролл в Вашингтоне, округ Колумбия, где она, тяжело заболев тифом, так и оставалась до своей высылки на Юг в декабре 1863 года.

Продолжение следует...

Белль Бойд
Когда дело касалось Конфедерации, Бойд была готовой на всё – мастерицей на все руки. Ее успех в передаче информации привлек к ней растущее внимание со стороны агентов Конфедерации, и к осени 1861 года она стала курьером между генералами Борегаром, Стюартом и «Каменной стеной» Джексоном. Последний приписывал ей обеспечение своих побед в кампании в долине Шенандоа.

Затем, недолгое время проработав медсестрой, она стала прорывательницей блокады и контрабандисткой, в чем ей пригодились ее знание долины Шенандоа и умение ездить верхом.

Группа южных женщин, организовавших сеть под предводительством Белль Бойд, прокрадывалась в лагеря Союза поздно ночью, собирая тысячи бесхозных сабель и пистолетов и прикрепляя собранный арсенал к стальным кольцам своих кринолинов. Она также контрабандой переправляла драгоценный хинин (лучшее средство от малярии) через реку Потомак в поддерживающие сецессию города в Мэриленде.

В своих просторных юбках-кринолинах Белль Бойд переправила через линии Союза целый арсенал оружия. Однако к началу 1862 года арест Роуз О’Нил Гринхоу за шпионаж в Вашингтон заставил осознать потенциальную опасность женщин-шпионов и контрабандисток на службе Конфедерации.

После этого деятельность Бойд привлекла более пристальное внимание федеральных властей, и ее арестовали за отсутствие официального пропуска. После недельного содержания под стражей в тюрьме Балтимора она вернулась в Вирджинию, где навестила тетю, которая жила в оккупированном Союзе городе Фронт-Роял в долине Шенандоа.

Здесь Бойд совершила поступок, который принес ей вечную славу в Фронт-Рояле. Весной 1862 года генерал «Каменная Стена» Джексон начал наступление в долине Шенандоа, чтобы отвлечь армию северян от наступления на Ричмонд. Бойд получила информацию, которая, по ее мнению, могла быть полезна наступающим конфедератам, особенно относительно мостов, которые федералы планировали разрушить при отступлении из Фронт-Рояла. Если бы мосты были сохранены, то это ускорило бы наступление конфедератов.
Когда войска Джексона приблизились к городу, Бойд выехала к ним навстречу, на виду у войск Союза, чтобы передать информацию. Продвижение Джексона во многом увенчалось успехом. Здание склада спасти не удалось, но войска Конфедерации пресекли попытки поджечь мосты.

Контрабандистка Белль Бойд в декабре 1863 года.

Юбки
Кринолин изначально был жесткой тканью с вплетением конского волоса в основу из хлопчатобумажной или льняной ткани, которая впервые появилась около 1830 года.

Первые юбки, называемые кринолинами, представляли собой нижними юбки, сделанные из новой ткани, накрахмаленной для дополнительной жесткости.
Однако эти ткани были недостаточно жесткими, чтобы выдерживать собственный вес: к 1830-м годам дополнительная жесткость была добавлена нижним юбкам с помощью обручей из китового уса или тростника внутри подола.

К 1850 году слово «кринолин» стало означать жесткую нижнюю юбку или легкую стальную юбкообразную конструкцию, называемую клеточным кринолином, которая была принята с энтузиазмом: многочисленные нижние юбки были тяжелыми и неудобными, но кринолин был легким, и требовалось только одна или две нижние юбки, надетые поверх, чтобы стальные полосы не выглядели как выступы.

К 1864 году мода начала меняться от куполообразных юбок к юбкам, плоским спереди и по бокам, оставляя объем только сзади.

Контрабандистки в кринолинах

Во время Гражданской войны женщины-контрабандистки переправляли через линию фронта оружие, лекарства, боеприпасы и еду. Некоторые патриотично настроенные женщины обратили модные веяния на пользу военной машине, прикрепляя различные припасы к каркасу своих кринолинов. Один из официальных представителей Союза назвал их модными шпионками.

На иллюстрации контрабандистки в кринолинах. Сидят: Энни Хемпстоун, полковник Элайджа Уайт и Элизабет Уайт. Стоят, второй ряд: Кейт и Бетси Болл

Дорогие друзья! Я хочу продолжить дело мистера Стюарта. Я давно обещал ему сделать перевод этой статьи и вот теперь я её доделал. Спасибо большое за помощь, Егор!

Уважаемые читатели канала "Под Южным Крестом"! 

Меня зовут Егор, я — сын Станислава, автора этого канала. Мне показалось, что этот пост все-таки было необходимо написать, хотя слова даются мне нелегко.

Вечером 8 марта мистера Стюарта не стало.

Мой отец обожал тему Гражданской войны, и этот канал стал для него отдушиной после смерти его матери в 2019. В феврале 2020 г. он создал его для того, чтобы продолжить то дело, которое начинал еще на LiveInternet и форумах нулевых: нести в массы знание об ACW. Многие старожилы наверняка знают его под псевдонимом stuart1861, и даже сейчас в интернете можно найти сотни его постов на бородатых сайтах.

Для Стаса этот канал был очень важной частью его жизни с момента создания. Мне бы не хотелось оставлять его исключительно в виде архива, потому что у архива, как известно, есть свойство теряться и уходить в забытьё. К сожалению, моих собственных знаний об этом периоде недостаточно, чтобы поддерживать ту планку, которую мог поддерживать отец, прочитавший на эту тему тысячи книг. У меня есть желание погрузиться в этот период и попытаться возродить канал самому, но, боюсь, во мне говорят эмоции. 

Насколько мне известно, некоторые читатели "Под Южным Крестом" горят идеей Гражданской войны в той же мере, что Стас, поэтому я бы с радостью предложил вам стать его администраторами — и, думаю, мистер Стюарт был бы рад, если его дело продолжилось руками тех, кто любил это небольшое, но крепкое сообщество. 

Дома у отца осталась большая библиотека, а на компьютере — множество электронных материалов. Я готов помочь с отправкой книг, если они вам интересны или могут помочь в поддержании канала. Напишите мне в личные сообщения, я постараюсь ответить на все вопросы (@yegorzenov). 

Хочется закончить словами, которыми мой отец поздравлял вас с наступающим: "Не болейте, будьте (по возможности) счастливы, берегите себя и ваших близких. Не теряйте надежду. Главное, что мы с вами всё еще живы и смогли сохранить ясный ум, здравый рассудок и способность сопереживать, сомневаться, любить и даже радоваться". 

Deo Vindice.

Почти все солдаты и офицеры 31-го Иллинойского пехотного полка, набранного в самом начале войны конгрессменом Джоном "Черным Джеком" Логаном, были членами Демократической партии - за исключением лишь 12 человек.

В разгар сражения при Шарпсберге многих раненых конфедератов доставляли на ферму Генри Пайпера (см. фото). Скоро у Пайперов не осталось ни штор, ни скатертей, ни полотенец, ни постельного белья: всё было использовано в качестве перевязочного материала. После окончания сражения солдаты армии Союза обнаружили в главном здании бездыханные тела трех южан, один из которых, очевидно, в предсмертной агонии, заполз под фортепиано миссис Пайпер в гостиной и там скончался.

«Будь осторожен, Улисс, ты теперь генерал. Это — хорошая работа, не потеряй ее»

- Джесси Рут Грант (1794-1873), отец Улисса С. Гранта, в письме сыну после получения известий о производстве того в бригадные генералы, 8 августа 1861 года

Капитан Джон К. Броутч, командир роты «Эй» 14-го Коннектикутского пехотного полка

14-й Коннектикутский пехотный полк носил прозвище «Мускатные орехи» («Nutmegs»), потому что в их штате была очень распространена эта вкусная пряность. Молотый или натертый, мускатный орех считался деликатесом. В субботу [13 сентября 1862 года] полк вошел во Фредерик. Путь лежал мимо старого пожарного депо, где содержались пленные конфедераты. Один смелый мятежник высунул голову в окно и громко поинтересовался, из какого полка эти янки.

- Мы - 14-й полк «Мускатных орехов»! – с гордостью выкрикнули из колонны.

- Готовьтесь, орехи, скоро вас перемелют. – саркастически ухмыльнулся дерзкий военнопленный.

- Чарльз Дэвис Пейдж, «История 14-го пехотного полка коннектикутских волонтеров» (1906)

На Энтитеме 14-й Коннектикутский полк потерял 21 человека убитыми, 88 человек ранеными и 28 - пропавшими без вести.

Узнали фильм? Не знаю, как вам, а мне понравился.

​​«Но самым важным персонажем, безусловно, являлся наш французский повар, Эдуар, из новоорлеанского ресторана «У Виктора». О, он был magnifique! Этот француз, имевший поистине выдающиеся способности, готовил превосходные утонченные блюда и стал объектом восхищения всех наших гостей, лишенных возможности познакомиться с искусством высокой французской кухни в собственных лагерях. К сожалению, Эдуар быстро утомился от незатейливой лагерной жизни. Более того, из-за введенных ограничений на перевозку багажа его утварь пришлось выбросить в придорожную канаву. Не перенеся такого удара по репутации, Эдуар вскоре вернулся в обожаемый им Новый Орлеан, не забыв прихватить своего ручного лисенка.

Его место занял Франсуа, великолепный образчик темнокожих креолов, говоривший по-французски гораздо лучше, чем по-английски. Бойцы сплетничали, что у него имелись зазнобы чуть ли не в каждом уголке старушки-Вирджинии, через который нам довелось пройти. Еще бы, ведь черномазый француз в тех краях казался настоящей диковиной».

- из воспоминаний Уильяма М. Оуэна, канонира легендарной новоорлеанской «Вашингтонской артиллерии»

«Я здесь для того, чтобы приглядывать за вами, как отец присматривает за своими детьми. Вы знаете, что ваш генерал любит вас до глубины души, и я, как всегда, позабочусь, чтобы достижение успеха стоило нам наименьших потерь. Но я не сомневаюсь, что, если этого потребует наше праведное дело, вы по собственной доброй воле последуете за мной в могилы»

- из обращения генерал-майора Джорджа Б. Макклеллана к войскам по окончании маневров, Фэрфакс-Корт-Хауз, Вирджиния, март 1862 года

Мэрилендские дамы и барышни не оставили равнодушными конфедератов из армии генерала Ли. 19-летний рядовой Джеймс С. Джонстон (см. фото в зрелом возрасте) из 11-го Миссисипского пехотного полка, будущий епископ и просветитель, писал невесте Мэри Грин 22 сентября 1862 года: «Молодых женщин во Фредерике и его окрестностях вполне можно назвать хорошенькими, но вот дальше, ближе к Хейгерстауну, нам встречались в основном немки – опрятные, но совершенно невзрачные и слишком скромные»

​​Пока длинные конфедеративные походные колонны тянулись через Фредерик, штат Мэриленд, многие солдаты успели забежать в местные лавки. Особенно повезло одному табачнику, который в течение дня распродал весь имевшийся у него товар и получил целых 30 тысяч долларов. Учитывая, что сам он заплатил за свои запасы табака всего 10 тысяч долларов, можете представить, с каким алчным огоньком в глазах лавочник подсчитывал свалившуюся на его голову неожиданную прибыль. Правда, подавляющее большинство полученных им купюр оказались конфедеративными банкнотами, которым вскоре предстояло превратиться в совершенно бесполезную бумагу. Другие торговцы тоже преуспели, распродав огромное количество светлого пива, мороженого, фиников, консервов и кондитерских изделий. Солдаты торопились накупить побольше товаров по довоенными ценам мирного времени, которые почти не встречались в Вирджинии, но были обычными для Фредерика. Спустя пару дней, когда спрос начал превышать истощившееся предложение, цены взлетели и в Мэриленде. Наибольшей популярностью среди южан пользовались кофе по четвертаку за фунт, башмаки по три доллара за пару и соль по пятьдесят центов за мешок.

- по материалам газеты Richmond Daily Dispatch, 22 сентября 1862 года

Фото: конфедераты маршируют через Фредерик. До сих пор не утихают споры, когда был сделан этот снимок – в 1862 или 1864 году.

«Генерал [Каменная Стена] Джексон требовал от подчиненных безусловного, слепого повиновения. Он отдавал приказы в присущем ему специфическом стиле, немногословно и стремительно, не позволяя подвергать их сомнению. Точно так же, как он сам исполнял волю своих начальников».

- доктор Хантер Холмс Макгуайр, врач Томаса Дж. «Каменной Стены» Джексона и начальник медицинской службы 2-го корпуса Армии Северной Вирджинии:

​​Геттисбергская кампания, июнь 1863 года. Луизианские Тигры знакомятся с местными жителями

Один из рядовых 7-го Луизианского пехотного полка, томимый голодом и жаждой, постучался в дверь кукольного немецкого домика и вежливо поинтересовался у розовощекой хозяйки, не продаст ли та ему немного еды. Радушная фрау усадила незваного гостя за стол, налила полную кружку молока, а сама метнулась к печи. Завязался ненавязчивый разговор, в ходе которого женщина поинтересовалась у визитера, из какого тот полка. "7-й Луизианский" - добродушно ответил ничего не подозревающий Тигр. Фрау сначала побледнела, потом покраснела, потом снова побледнела - и грохнулась в обморок, чуть не опрокинув на себя горячий горшок с кашей.

Испуганный луизианец вскочил со скамьи, подбежал к лежащей на полу женщине, встал перед ней на колени и попытался вернуть её к жизни, расстегнув верхние пуговицы дамской рубашки и намереваясь сделать искусственное дыхание. Увлеченный реанимационными процедурами, боец не заметил, как в дом вошел муж потерпевшей, которому почему-то не понравилось, что над его благоверной склонился незнакомый мужчина. "Доннер веттер, шорт попери! Я трепую опъяснений!" - взревел ревнивец, готовый схватиться за дубину народной войны. Услышав сбивчивый рассказ Тигра о том, что произошло, немец успокоился и перевел дух. Оказывается, предыдущим днем через городок проходили веселые южные кавалеристы, предупредившие, что за ними следуют страшные луизианские зуавы, которые непременно сожгут, разрушат и уничтожат всё ценное в радиусе пяти миль. А всех местных жителей убьют и, возможно, даже съедят.

Чувствительная хозяйка, в итоге, довольно быстро очнулась и, хоть и не без труда, всё же дала себя убедить, что ее гость - не вор, не насильник и не головорез. И все засмеялись.

​​Таверна The Globe Inn была открыта в 1798 году в центре Геттисберга основателем города — Джеймсом Геттисом. С началом войны таверна стала штаб-квартирой Демократической партии округа Адамс и излюбленным местом отдыха тамошних «медноголовых», выступавших за мир и согласие с Конфедеративными Штатами. Чарльз Уилл, владелец заведения, в течение нескольких недель, предшествовавших вторжению армии генерала Ли в Пенсильванию, подозревал, что среди его гостей есть явные южные шпионы. Когда конфедераты оккупировали Геттисберг, мистер Уилл почти не удивился, узнав среди адъютантов генерал-майора Джубала Эрли своего недавнего посетителя, которого хорошо запомнил, потому что тот расплатился за обед серебряным четвертаком.

Во время оккупации города таверна пользовалась большой популярностью среди южных офицеров, не упускавших случая выпить там, закусить и даже вздремнуть. После ухода конфедератов разгневанные горожане - члены Республиканской партии потребовали закрыть The Globe Inn за «предоставление приюта противнику» и привлечь хозяина и его сына к ответственности как изменников, но начальник военной полиции признал эти обвинения необоснованными и мотивированными исключительно политическими разногласиями.

Здание таверны неоднократно перестраивалось и меняло внешний облик, пока не сгорело дотла в 1968 году.

«Чем больше вреда вы причините противнику, тем меньше вреда он причинит вам».

- адмирал Дэвид Г. Фаррагут

Фредерик в 1862 году

По свидетельству рядового Александера Хантера, когда его 17-й Вирджинский пехотный полк шел через Фредерик, штат Мэриленд, 6 сентября 1862 года, один горожанин, сжалившись над босоногим конфедератом, ковылявшим с гримасой боли на чумазом лице, прямо на улице быстро снял с себя ботинки и чуть ли не силой вручил их ошеломленному солдату.

​​Большинство полков и бригад было не доукомплектовано. На Энтитеме некоторые федеральные полки насчитывали не более полутора сотен штыков. У конфедератов ситуация была не лучше. Там же, при Шарпсберге, из всего состава 12-го Джорджианского пехотного полка присутствовало лишь 100 бойцов, и командовал ими капитан, а из состава 21-го Вирджинского – 87 человек. И это при том, что в теории в одном полку должно было быть около 1000 человек личного состава.

Вот что писал на эту тему в августе 1862 года Джон Дефорест, капитан из Коннектикута: «Войска в поле истощаются гораздо быстрее и в больших масштабах, чем это может показаться гражданским. Примерно пятая часть из тех, кто вступают в армию, недостаточно выносливы и смелы, чтобы быть солдатами. Полк прибывает к месту дислоцирования, насчитывая тысячу бойцов, но уже через полгода в его рядах остаются лишь пятьсот или шестьсот человек, способных выйти на марш и сражаться, остальные исчезают по разным причинам. Некоторые умирают из-за перенесенных тягот, болезней или ностальгии; еще большее количество уволено по инвалидности; другие болеют или в отпусках, симулируя недуги; многие откомандированы в качестве пекарей, госпитальных стюардов, возчиков, помощников квартирмейстера и т.п.; кое-кто отбывает срок по приговору военного суда. В это же время правительство формирует новые подразделения вместо того, чтобы заполнять пустоты в уже существующих полках».

«Раны, из-за которых в 1861 году могли отправить на долгие месяцы в госпиталь, в 1865 году считались просто царапинами, и над ними скорее подшучивали, а не горевали»

- из мемуаров генерала Уильяма Т. Шермана

Из воспоминаний Джеда Уорда из 12-го Огайского пехотного полка о марше в Мэриленд в начале сентября 1862 года:

...отважные войска, исполнявшие свой долг, чувствовали себя вознагражденными, благодаря восторженному приему, который им оказывало гражданское население, особенно, женщины, чье поведение порой принимало необузданные формы. Они хватали и целовали сотни покрытых пылью и испачканных в походе солдат, обнимая так крепко, будто их связывало нечто большее, чем простая человеческая благодарность… Одна хорошенькая барышня, опьяненная радостью, объявила, подпрыгивая от нетерпения, что готова перецеловать всю нашу армию. Эти слова услышал седой и морщинистый сержант, тут же приблизившийся к девушке и предложивший начать с него. Чуть подумав, барышня отказалась от своих первоначальных замыслов.

Фото: памятник бойцам 12-го Огайского пехотного полка на поле сражения при Шарпсберге (Энтитеме).

«Я сообщил сорока пяти цветным парням с моей плантации… что собираюсь уйти в армию. И что если они последуют за мной, то в случае нашего проигрыша, так или иначе, станут свободными. А если мы одержим победу и рабовладение сохранится, и они (негры) будут вместе со мной честно сражаться до конца войны, то я освобожу их сам. За полтора года до окончания войны я уже понимал, что нам грозит поражение, поэтому лично вручил этим сорока пяти или сорока четырем парням вольные, так как опасался, что меня убьют, прежде чем я смогу их поблагодарить»

= из послевоенных показаний генерал-лейтенанта Натана Бедфорда Форреста Конгрессу Соединенных Штатов

​​Конец июня 1863 года, Пенсильвания. Запыхавшийся малыш из местной "немчуры" прибегает к мамаше и начинает теребить ее юбку: "Мама, мама! Ну, мама же! Позволь мне пойти в лагерь к мятежникам - вон, они там, в лесу! Они такие веселые, забавные и милые, я таких еще не видел! И обещают показать мне, как надо правильно танцевать". И тычет пальчиком в сторону калитки, у которой уже стоит боец из Луизианской бригады Хейза - "раскланивающийся, улыбающийся до ушей, гримасничающий и кривляющийся французик". На ломаном английском он обещает мамочке приглядеть за ее сыном - и та соглашается!

Вирджинец, наблюдавший тогда за тем, как маленький пенсильванец и его нянька-Тигр, крепко взявшись за руки и о чем-то оживленно беседуя, удалялись по пыльной дороге в сторону расположения южан, годы спустя вспоминал: "Если в лагере луизианцев в тот день действительно танцевали, то мальчугану выпало побывать на незабываемом зрелище. Ведь если креолы Хейза и любили что-то больше, чем войну и драки, то это были танцы. Пляски и представления, устраиваемые ими между маршами и сражениями, становились легендарными благодаря поистине фавновским шалостям и хулиганству, коим от всей души предавались участвовавшие в них вроде бы вполне разумные и взрослые люди...".

Изображение: Альфред Р. Уод, «Атака Луизианских Тигров на батарею XI корпуса», Геттисберг, 2 июля 1863 года

Конец июня 1863 года, Пенсильвания. Запыхавшийся малыш из местной "немчуры" прибегает к мамаше и начинает теребить ее юбку: "Мама, мама! Ну, мама же! Позволь мне пойти в лагерь к мятежникам - вон, они там, в лесу! Они такие веселые, забавные и милые, я таких еще не видел! И обещают показать мне, как надо правильно танцевать". И тычет пальчиком в сторону калитки, у которой уже стоит боец из Луизианской бригады Хейза - "раскланивающийся, улыбающийся до ушей, гримасничающий и кривляющийся французик". На ломаном английском он обещает мамочке приглядеть за ее сыном - и та соглашается!

Вирджинец, наблюдавший тогда за тем, как маленький пенсильванец и его нянька-Тигр, крепко взявшись за руки и о чем-то оживленно беседуя, удалялись по пыльной дороге в сторону расположения южан, годы спустя вспоминал: "Если в лагере луизианцев в тот день действительно танцевали, то мальчугану выпало побывать на незабываемом зрелище. Ведь если креолы Хейза и любили что-то больше, чем войну и драки, то это были танцы. Пляски и представления, устраиваемые ими между маршами и сражениями, становились легендарными благодаря поистине фавновским шалостям и хулиганству, коим от всей души предавались участвовавшие в них вроде бы вполне разумные и взрослые люди...".

Изображение: Альфред Р. Уод, «Атака Луизианских Тигров на батарею XI корпуса», Геттисберг, 2 июля 1863 года

В центре деревушки Макино-Сити (население — около восьми сотен человек), штат Мичиган, красуются три 9-дюймовых орудия Дальгрена. Эти замечательные пушки были куплены патриотичным деревенским почтмейстером на верфи в Калифорнии в начале 20 в. Согласно местному фольклору, их когда-то сняли с борта USS Hartford, флагманского корабля адмирала Дэвида Фаррагута, но историки относятся к подобным утверждениям со скепсисом.

​​18 сентября 1861 года 850 волонтеров, вступивших в 50-й Нью-Йоркский пехотный полк (с 22 октября того же года — 50-й Нью-Йоркский инженерный полк), получили приказ отбыть в столицу. Без оружия. Путешествие до Вашингтона началось с поезда до Нью-Йорка, куда добровольцы прибыли 21-го сентября и сразу же потопали в Бэттери-парк, где и разбили лагерь. А далее произошел инцидент, отлитый затем в граните полкового фольклора под названием «Битва с зуавами».

Как только бойцы 50-го Нью-Йоркского приступили к обустройству лагеря, его окружили шатавшиеся поблизости «Зуавы Эллсуорта», они же - «Огненные Зуавы», ожидавшие выплаты причитавшихся им денег и отправки на «дембель», так как срок их службы подошел к концу. Эти, скажем так, ветераны-«деды» на радостях уже основательно приняли на грудь, но останавливаться на достигнутом не собирались, намереваясь преподать урок суровой армейской жизни «зеленым» новобранцам. Заливая в глотки все новые и новые порции виски, зуавы принялись дразнить и оскорблять часовых 50-го Нью-Йоркского, после чего грубо схватили нескольких из них и стали подбрасывать на одеялах (излюбленная солдатская забава тех времен). Предчувствуя беду, волонтеры в панике бросились вооружаться всем, что попадалось под руку: штакетинами, лопатами, палками и даже котелками и чайниками. Оружие-то им еще не выдали!

И вот произошло неизбежное. Подогретые спиртным, зуавы несколько раз атаковали лагерь, но сказалось численное превосходство команды гостей, и все эти атаки были успешно отбиты. Битва постепенно затихала и уступала место кулачным боям местного значения. Но вскоре прекратились и они, так как в лагерь 50-го Нью-Йоркского наконец-то доставили мушкеты, и даже в стельку пьяные зуавы сообразили, что пора сматываться. А тех, кто соображал туго, разогнали волонтеры, примкнувшие к винтовкам штыки.

Капитан Уэсли Брейнерд зафиксировал потери среди своих однополчан: убитых — ноль, разбитых носов — 19, фингалов под глазами — 11, перепуганных до усрачки — 850.

На рисунке - «Зуавы Эллсуорта», май 1861 года. Они еще не знают, что совсем скоро южане надают им по щам при 1-м Манассасе.

Поэт Уолт Уитмен во время войны служил добровольным помощником и медбратом в федеральных военных госпиталях. Из воспоминаний современника (цитирование по К. И. Чуковский. Уолт Уитман, его жизнь и творчество // Уолт Уитман. Избранные стихотворения и проза. — М.: ОГИЗ, 1944)

«Лазарет был переполнен. Койки пришлось сдвинуть в три ряда. Когда приходил Уолт Уитмен, на всех лицах появлялась улыбка, и, казалось, его присутствие озаряло то место, к которому он подходил. От койки к койке еле слышным, дрожащим голосом зазывали его больные и раненые. Хватали его за руку, обнимали, встречали глазами. Того он ободрит словом, тому напишет под диктовку письмо, тому даст конфет и апельсинов, тому — щепоть табаку, тому — почтовую марку. От иного умирающего выслушивал он поручения к невесте, матери, жене, иного ободрял прощальным поцелуем. В ночь его прихода долго в этих бараках горели огни, и больные беспрестанно кричали ему: «Уолт, Уолт, Уолт, приходи же непременно опять!»

1864 год. Бедные, бедные дамы. Можете представить себе алабамскую или луизианскую жару? А если нужно, пардон, в уборную? Неудивительно, что они постоянно в обмороки падали, если верить беллетристике.

Уинслоу Гомер, «Полковник Уильям Уилсон» (1861), командир 6-го Нью-Йоркского пехотного полка («Зуавы Уилсона»), обладавшего отвратительной репутацией и имевшего в своих рядах немало закоренелых преступников.

«Парни! Никак, хотите пойти со мной? Что ж, если не передумаете, то через три недели три четверти из вас будут лежать в могилках»

- из обращения полковника Уилсона к новобранцам, процитированного в «Харперс Уикли» 11 мая 1861 года

​​Один совсем зеленый новобранец из 5-го Нью-Йоркского пехотного полка, спустя несколько дней после завершения сражения при Шарпсберге (окей, пусть будет Энтитем, раз речь идет о янки), решил покинуть расположение своей части и погулять по окрестностям. В своих странствиях он набрел на райский фруктовый сад и большой красивый фермерский дом с гостеприимно распахнутыми ставнями и окнами. Обуреваемый юношеским любопытством, в одно из таких окон солдатик и заглянул. Велико же было его удивление, граничевшее с шоком, когда внезапно ему прямо в лицо прилетела отрезанная окровавленная и отвратительно пахнущая человеческая рука, а кто-то из глубины комнаты строго и громко произнес командирским тоном: «Молодой человек, возьмите это и похороните в саду!»

Оказывается, сам того не зная, паренек наткнулся на один из многих импровизированных полевых госпиталей, развернутых федералами в Шарпсберге и рядом с ним. Новобранец немедленно вернулся в полк, борясь с приступами тошноты и пообещав себе прекратить порочную практику несанкционированного ознакомления с местными достопримечательностями.

Эту историю рассказал Альфред Давенпорт в своей книге Camp and Field Life of the Fifth New York Volunteer Infantry (Duryee Zouaves) (1879).

Капитан Уильям Дж. Сеймур рассказывал, как во время Геттисбергской кампании несколько Луизианских Тигров навестили зажиточную фермерскую семью в округе Йорк, штат Пенсильвания. В ожидании грабежей, фермеры заранее завели свою гордость, превосходную лошадь тяжелоупряжной породы, в элегантную гостиную, надеясь, что конфедератам в голову не придет искать тягловых животных внутри дома.

Когда луизианцы постучались в двери и на ломаном английском поинтересовались, имеются ли на ферме лошади, хозяева в один голос заявили, что у них вообще не осталось скота, мол, «всё забрали ваши предшественники». Очевидно, этот ответ показался Тиграм не слишком убедительным. Деликатно отодвинув в сторону побледневших фермеров, они вошли в дом и обнаружили там сконфуженного тяжеловоза, привязанного к дорогущему фортепиано из розового дерева. Естественно, довольные Тигры тут же увели коня с собой, а пенсильванцам осталось довольствоваться охапкой бесполезных конфедеративных банкнот и большой кучей навоза посреди гостиной.

«В течение целых тридцати дней мимо меня проходит бесконечная похоронная процессия, и это становится невыносимым».

- федеральный генерал-майор Говернор К. Уоррен — другу после сражения при Колд-Харборе и по итогам первого месяца весенне-летней 1864 г. кампании Гранта в Вирджинии

После того, как конфедераты вошли в небольшой городок в центральной части Мэриленда, «Каменную Стену» Джексона обступила группа восторженных дамочек, без лишних прелюдий начавших отрывать и откручивать пуговицы с его мундира – по их словам, «на долгую память». Сконфуженный Джексон попытался отшутиться: «Леди, я не знаю, как себя с вами вести, ведь я впервые в своей жизни оказался в окружении». Однако, когда некоторые женщины попытались вырезать ножницами кусочки ткани из генеральских штанов, «Каменная Стена» испугался всерьез, ведь дело шло к тому, что из всей одежды на нем останутся только воротничок и шпоры.

- из газеты Richmond Daily Dispatch, 29 сентября 1862 года

​​Что испытывали солдаты, получившие ранение в бою? О своем опыте рассказал Гилберт Фредерик из 57-го Нью-Йоркского пехотного полка.

В разгар сражения прямо над его головой разорвался снаряд, и осколок попал ему в шею справа и в плечо. Боли не было, наоборот, возникло приятное легкое ощущение, будто он воспарил в небо и летает. Потом ему показалось, что у него во лбу появилась глубокая дыра, и не мог понять, откуда она взялась. Затем солдат внезапно осознал, что совсем скоро непременно умрет, и его охватил жуткий страх, сменившийся приступом необычайной слабости. В мозгу возникли образы матери и родного дома, он взмолился Богу и потерял сознание. Очнувшись, Фредерик снова почувствовал дыру во лбу, но уже не удивился и воспринял ее как данность. Он оглянулся по сторонам и спросил товарища, видит ли тот, куда его ранили. Товарищ ответил: «У тебя разнесло половину шеи и половину головы». Сослуживцы на руках доставили раненого в амбар неподалеку, где ему в ожидании врачебной помощи пришлось провести две ночи и три дня. Удивительно, но Гилберт Фредерик выжил, несмотря на тяжелое ранение, хотя и стал инвалидом.

Титульный лист первого издания «Хижины дяди Тома», 1852 год

«Наш старинный друг, мистер Берджесс, утверждает: «Если бы миссис Гарриет Бичер-Стоу умерла, не успев написать «Хижину дяди Тома», то ничего этого не случилось бы». Он говорит: «Она разожгла такой костер, который не сможет потушить вся вода на Земле». Удивительно, сколько вреда могут причинить три короба вранья!»

- из дневника юной южанки Сьюзан Брэдфорд (1846-1942), внучки последнего губернатора территории Флорида, запись от 9 января 1861 года

Позиции войск Союза у Питерсберга, штат Вирджиния.

Свидетельствует капитан Джордж Л. Килмер, 27-й Нью-Йоркский пехотный полк: «17 июня [1864 г. вблизи Питерсберга] сержант 57-го Массачусетского полка вспрыгнул на парапет и, держа кепи в левой руке, а мушкет – в правой, поднялся в полный рост, подбадривая товарищей и жестами приглашая их присоединиться к нему. Внезапно прилетевший снаряд в один миг отрезал сержанту голову, будто ножом, но его высокая фигура продолжала стоять на месте в течение нескольких секунд, все еще судорожно размахивая руками. Однако, амплитуда их движений становилась меньше и меньше, последние силы и энергия покидали тело сержанта, и, наконец, его обезглавленный труп рухнул на землю»

​​Преподобный Роберт Джефферсон Брекинридж (1800-1871), рабовладелец, уважаемый политик, просветитель и священник-пресвитерианин, представитель известного и влиятельного кентуккийского рода Брекинриджей, был пламенным юнионистом и убежденным сторонником Линкольна. Гражданская война катком проехалась по его семье: сыновья Джозеф и Чарльз служили в армии Союза, а их родные братья Вилли (его жена Исса после окончания войны не разрешала свекру встречаться с их ребенком) и Роберт-младший сражались за Конфедерацию. Трое из зятьев присоединились к федералам, а четвертый, Теофилус Стил, встал под знамена знаменитого южного кавалериста Джона Ханта Моргана.

Племянником Роберта Дж. Брекинриджа являлся не кто иной, как хорошо вам знакомый Джон К. Брекинридж (см. портрет в мундире), бывший вице-президент Соединенных Штатов, одаренный южный генерал и военный министр Конфедерации. На смертном ложе Роберта спросили, простил ли он своих врагов. «Да, конечно...» - слабым голосом ответил старик. «А что Вы скажете племяннику, когда встретитесь с ним в раю?» Глаза умирающего загорелись ненавистью: «Не смейте задавать мне такие вопросы, Джон никогда не попадет на небеса!»

Как жены могут заставить своих мужей вступить в армию.

Леди: «Или Вы, сэр, или я!»

«Для конфедеративной армии было бы лучше потерять 30-тысячный корпус, чем одного «Каменную Стену» Джексона»

- федеральный генерал-майор Уинфилд Скотт Хэнкок

​​Чтобы проиллюстрировать характер и преданность женщин Конфедерации, я повторю рассказ, услышанный мной в годы войны от губернатора Вирджинии [Джона] Летчера (см. портрет). Он возвращался в столицу штата из родового гнезда в долине Шенандоа и по дороге остановился в доме старого друга, имевшего большую и дружную семью. К своему удивлению, губернатор обнаружил, что дом пуст, за исключением немолодой хозяйки. Он поинтересовался, куда исчезли все домочадцы, и женщина ответила, что ее муж, отец мужа и десять сыновей служат в конфедеративной армии. Тогда мистер Летчер предположил, что она наверняка чувствует себя одинокой и покинутой, оставаясь совершенно одна в большом доме без поддержки близких и родных людей. Хозяйка же, смахнув слезу, заявила, что ей действительно приходится нелегко, но если бы у нее имелось еще десять сыновей, то она бы и их отправила в армию защищать родину. Можем ли мы найти подобные примеры благородства, самоотречения, патриотизма и преданности делу в античной или современной истории?

- из речи Джона Х. Рейгана, бывшего члена кабинета Джефферсона Дэвиса и генерал-почтмейстера Конфедерации, 1897 год

Рядовой Джон Филлипс, рота «Ай» 45-го Пенсильванского пехотного полка.

В начале июня 1864 года, во время тяжелых боев в Вирджинии, в 45-м Пенсильванском пехотном полку произошло радостное событие — командование в кои-то веки решило выдать бойцам виски. Правда, восторг по этому поводу быстро сменился разочарованием: солдаты получили лишь по четыре ложки спиртного. Кроме того, дармовой виски был отвратителен на вкус и запах, и по полку поползли слухи, что его тайком разбавили хинином, который военврачи считали эффективным профилактическим средством и универсальным лекарством от многих известных человечеству хворей. В общем, испортили людям отдых, гады.

Генерал-лейтенант Дэниел Харви Хилл о конфедеративном ополчении, 24 апреля 1863 года:

«Какие замечательные у них полки! Три старших офицера, четыре штабных офицера, десять капитанов, тридцать лейтенантов и один рядовой, мающийся расстройством кишечника»

​​Из письма Теодора Апсона, 100-й Индианский пехотный полк:

"Каждому [новобранцу] выдали по комплекту военной формы, включая шляпу, мундир, штаны и обувь, а также рубашку и кальсоны... Большинство ребят никогда раньше не носили кальсоны, а некоторые даже не понимали, для чего сей предмет белья вообще предназначен. Тогда старые солдаты тут же охотно рассказали им, что это - специальные форменные брюки для ношения исключительно на смотрах и парадах. И многие поверили…"

В федеральной армии кальсоны выдавались в количестве одна пара на год; обычно, они изготавливались из белой фланели и снабжались ширинкой, как правило, на костяной/оловянной пуговице. И зачастую имели внизу элегантные завязки. Надолго одной пары, естественно, не хватало, поэтому тем, кто не получал посылок из дома и не обладал талантами Храброго Портняжки, приходилось идти в бой за единство Союза вообще без подштанников. Но им было не привыкать.

Изображение: замечательные кальсоны, самостоятельно сшитые в 1861 году рядовым О. Кингом из 1-го Миннесотского, и кальсоны, производимые в Нью-Йорке для солдат из Коннектикута.

Кальсоны, принадлежавшие Джону Шеридану из 118-го Пенсильванского пехотного полка

(из Норфолка, штат Вирджиния) После того, как дамы этого города произвели выкройку кальсон для наших солдат, выяснилось, что из-за нехватки ткани последняя пара получилась лишь с одной штаниной. Началось живое обсуждение, как следует поступить, и одна из леди подвела итог спору: «Давайте не будем ничего менять. Когда мальчики вернутся с войны, такие кальсоны наверняка кому-нибудь пригодятся!»

-- П. Фиш Рид, «Случаи на войне, или Романтика и реалии солдатской жизни», 1862 год

У жителей западной Вирджинии сложились весьма своеобразные представления о наших солдатах, что отразилось на кавалеристах, совершавших недавний рейд к Уитвиллу. Среди офицеров был некий капитан У., имевший необъяснимую склонность к пахте и предпочитавший ее всем другим напиткам. Находясь в разведке, он не упускал возможности заглянуть на фермы, мимо которых проезжал, и попросить у хозяев стаканчик-другой любимого питья.

Так вот, на пути к Уитвиллу он вместе с другими бойцами остановился у респектабельно выглядевшего дома, перепугав его обитателей, огласивших окрестности истошными криками «Янки! Здесь янки! Янки пришли!» Хозяйка, дева лет этак сорока, заламывая руки и чуть не рыдая, взмолилась: «Джентльмены, сожгите мой дом, заберите всё, что вам нужно, но только не лишайте меня чести!» «Черт бы побрал Вашу честь, мэм! - невежливо ответил раздраженный капитан У. - Пахта в доме имеется?»

- из Harper’s Monthly, январь 1864 года

Уильям Хедли, раб, сбежавший с плантации вблизи Роли, штат Северная Каролина.

Заняв Берривилл, Вирджиния, мы требовали от всех лиц, прибывавших в город и отбывавших из него, присягать на верность [Соединенным Штатам]. Один вроде как неглупый беглый раб, следовавший через Берривилл транзитом, узнав об этом условии, невинно спросил: «А «присяга» - енто чаво такое?»

- Ты должен поклясться, что будешь поддерживать Конституцию. — объяснил офицер.

- Охохонюшки! — опечалился Сэм. — Я и старуху-то свою поддерживать средствов не имею, не то что какую-то чужую мадаму. Времена-то тяжкие, сами знаете…

Офицер, махнув рукой, позволил негру продолжить путь без дальнейших формальностей.

- из Harper’s Monthly, ноябрь 1863 года

Девушка-конфедератка мисс Сэра Фаулер Моргэн (Sarah Fowler Morgan), в замужестве – миссис Сэра Моргэн Доусэн (Sarah Morgan Dawson).

Вчера, с подачи автора канала Под Южным Крестом: Гражданская война в США – нет, это не реклама, а ссылка на источник информации! – полистал дневник мисс Сэры Фаулер Моргэн и, знаете, из того, что увидел, складывается впечатление, что писала его умная, наблюдательная и нетривиально мыслящая барышня (на начало Гражданской войны в США её было все 19 лет!).

Во всяком случае лично я сецессионистов всегда воспринимал, безусловно, как борцов за свой образ жизни, свой исторический путь развития, но, в первую голову, всё-таки как сепаратистов. Поэтому мысль, высказанная мисс Моргэн в приведённой ниже записи, крайне необычна и позволяет посмотреть на Дело Юга под несколько иным углом [Dawson S.M. A Confederate Girl’s Diary. – Boston, New-York: Houghton Mifflin Company, 1913. – p. 32]:

«[14-ое мая 1862 года] … Я никогда не была сторонницей Сецессии, потому спокойно приняла взгляды отца на политические вопросы, не вмешиваясь в них. Но даже отец перешёл на сторону своего штата и, когда столько злодеяний было совершено фанатичными вождями Севера, хотя он и сожалел о Союзе, сказал: “Сражайся насмерть за нашу свободу”. Я тоже так говорю. Я хочу бороться, пока мы не победим в деле, за которое погибло так много людей. Я не верю в Сецессию, но я верю в Свободу. Я хочу, чтобы Юг победил, диктовал свои условия и вернулся в Союз (Выделено мной. – Пан Гридь), потому что я верю, что по отдельности их обоих (Север и Юг. – Пан Гридь) ждёт неминуемая гибель. Эта хрупкая Конфедерация, основанная на доктрине Сецессии, не продержится долго…».

#1860ые #гражданская_война_в_соединённых_штатах_америки #соединённые_штаты_америки #конфедеративные_штаты_америки #сэра_фаулер_моргэн #дневники_и_записные_книжки #фотографии

Один из офицеров обратился к бригадному генералу Айзеку И. Стивенсу с вопросом относительно плана сражения за недостроенный форт на о-ве Джеймс недалеко от Чарльстона, Южная Каролина, и в ответ услышал:

«Сэр, нет никакого, черт побери, плана! Открывайте огонь при любой возможности и постарайтесь не попасть в наших собственных людей»

Сражение при Сесешнвилле (первое сражение за остров Джеймс) 16 июня 1862 года янки, разумеется, проиграли. А бригадный генерал Стивенс погиб два с половиной месяца спустя и по предложению Линкольна посмертно получил звание генерал-майора.

Сентябрь 1862 года. На следующее утро после вступления войск генерала Керби Смита в Лексингтон, штат Кентукки, две молоденькие модницы-юнионистки вышли на крыльцо богатого дома. Они с отвращением наблюдали за прохождением по главной улице колонн южных солдат — в пыли, перепачканных и оборванных.

Одна из барышень сморщила хорошенький носик: «Какие грязные и противные эти мятежники, совсем не такие славные и опрятные, как наши мальчики в синем!» Эту ремарку случайно услышал какой-то солдат, тут же отделившийся от своих товарищей и смело приблизившийся к девушкам. Сняв с головы потертую шляпу и учтиво поклонившись, южанин с легкой улыбкой произнес: «Дамы, я извиняюсь перед вами за наши отрепья. Дело в том, что мы пришли в Кентукки забивать свиней, поэтому-то и надели самую засаленную одежду. Зато в следующий раз мы явимся сюда за невестами, и вот тогда вы увидите нас в костюмах из лучших магазинов и кружевных рубашках».

– из журнала "Земля, которую мы любим" под редакцией генерала Д. Х. Хилла

Федеральные войска на Кладбищенской гряде начали насмехаться над побежденными мятежниками, скандируя «Фредериксберг! Фредериксберг!» - в отместку за сражение в декабре 1862 года, когда янки тщетно атаковали конфедератов, защищенных каменной стеной. Бригадный генерал Александер Хейз (см. фото) ухватил за нижний конец древка трофейное конфедеративное боевое знамя и протащил его за своей лошадью, проезжая вдоль федеральных позиций. Его люди громогласными криками приветствовали это проявление презрения к противнику. За генералом последовали двое из его штабных офицеров, тоже поволокших за собой конфедеративные знамена, пачкая полотнища густой грязью. Радостный лейтенант Уильям Б. Джадд сообщал: «…[среди северных солдат] поднялся такой оглушающий одобрительный рев, какого вы никогда не слышали».

- из Herkimer County Journal, 19 июля 1863 года

Лейтенанту Джадду недолго оставалось ликовать и злорадствовать. Его убили в феврале 1864 года. Генерал Хейз погиб в Глуши в начале мая того же года.

«Пусть это покажется безнравственным, но я бы предпочла, чтобы всё, чем я владею, сгорело, но не досталось неграм. Только представьте мое пурпурное платье из органди (легкая полупрозрачная ткань) на какой-нибудь темнокожей красотке!»

- Сара Морган Доусон (1842-1909), «Дневник конфедеративной девушки», запись от 17 августа 1862 года

​​На следующий день после сражения у Южной горы 23-летний рядовой Джордж Д. Миллер из роты «Ди» 124-го Пенсильванского пехотного полка, прослуживший чуть более месяца, увидел повозку, полную ампутированных конечностей, в основном, ног, отрезанных выше коленей. «Это зрелище произвело на меня огромное впечатление, так как, вступая в армию, я страшился только одного – потерять ногу или руку». Спустя два дня, 17 сентября 1862 года, рядовой Миллер получил на Энтитеме сквозное ранение в брюшную полость: пуля вошла в живот над желудком, задела толстую кишку и вышла наружу между двумя нижними ребрами. «Я думал, что со мной всё кончено. В течение месяца казалось, что я не смогу поправиться. Когда обозначился поворот к выздоровлению, меня охватило глубокое разочарование, так как я искренне надеялся, что мои земные страдания подходят к финалу». Доктора озадаченно чесали затылки – обычно такие раны оказывались смертельными.

Миллер, чудом выжив после ранения, продолжал волноваться за сохранность своих рук и ног, но зря. 15 мая 1863 года его уволили с воинской службы, он вернулся в родную Пенсильванию, получил право на ветеранскую пенсию по инвалидности, женился, стал отцом трех детей и дожил до почтенного 80-летнего возраста. За него, наверное, можно порадоваться.

Джон У. Стивенс (1842 – 1928) из 5-го Техасского пехотного полка потерял свои башмаки в вязком болоте, и ему пришлось ходить босоногим в течение трех недель, включая изнурительные марши и тяжелые бои Семи Дней. Стивенс не смог подобрать себе обувь даже среди множества мертвецов, так как размер его ноги был слишком велик. Иногда он надевал по несколько пар носков, снятых с трупов, но они быстро изнашивались и рвались. Рядовой Стивенс потом вспоминал с сарказмом: «Таким образом, мне выпало пройти через эту захватывающую кампанию, выставляя напоказ свои розовые пяточки и пальчики на ногах и безжалостно топая прямо по маргариткам и фиалкам, устилавшим наш славный путь…». В марте 1863 года Стивенс снова оказался без обуви. И на этот раз ему было не до смеха: «Сегодня уже который день идет сильный снег. Сугробы почти по колено, а я опять босиком». Последствия для здоровья начали сказываться после окончания войны и продолжались несколько десятилетий вплоть до самой смерти ветерана. Он нередко испытывал сильную боль при ходьбе и порой с трудом влезал в ботинки из-за распухавших ступней.

«Мне стыдно, когда иностранцы видят моих босоногих и оборванных ребят в лагере, но я был бы рад, если бы весь мир увидел их на поле брани»

- генерал Роберт Э. Ли – английскому визитеру, цитирую по речи генерал-лейтенанта Д.Х. Хилла, 1876 год

Вопросы жизни и смерти зачастую решались благодаря чистому везению. 14 сентября 1862 года 1-й Вирджинский пехотный полк маршировал колонной по четыре к Южной горе, чтобы занять позицию в ущелье Тернера, и попал под беглый артиллерийский огонь из дальнобойных орудий янки. Литое шестифунтовое пушечное ядро (см. фото) на излете ударило в, скажем так, ягодичную область рядового Джона Х. Дэниела и отбросило его на 10 футов. По свидетельству полкового историка, Дэниел не получил серьезных травм, но ему «пришлось в течение длительного времени лелеять свой сильно ушибленный зад».

Добавлю, что на этом испытания Джона Дэниела, отца трех детей, не завершились. Ему предстояло раненым попасть в плен при Геттисберге, потом долго лечиться, вернуться в полк благодаря обмену и снова оказаться в плену в самом конце войны при Питерсберге. Можно ли в таком случае утверждать, что рядовому Дэниелу сопутствовала удача? Конечно. Потому что он в итоге выжил и вернулся домой с руками и ногами.

Из газеты Richmond Enquirer, 10 сентября 1863 года:

При Геттисберге сражался потомок еще одного знаменитого американца. Когда дивизия Пикетта шла в страшную атаку на кровавые высоты у Геттисберга и был убит знаменосец 53-го Вирджинского пехотного полка, знамя подхватил рядовой (в действительности – сержант) Роберт Т. Джоунс (см. фото в зрелом возрасте), внук недавно скончавшегося десятого президента Соединенных Штатов Джона Тайлера (см. портрет). Не прошло и нескольких минут, как он упал на землю. Одна пуля попала ему в голову, другая пронзила руку, еще несколько пуль пробили кепи. Мы рады сообщить, что он уже поправился после ранений и вернулся на службу в свой полк.

«Нет ничего более пагубного для армии, чем безделье. Оно деморализует не хуже поражения»

- генерал-майор Дэниел Э. Сиклз в письме другу, 30 января 1862 года

Неизвестный молодой солдат армии Союза.

Английский журналист и писатель Эдвард Дайси (см. фото), побывавший в Америке в 1862 году, отмечал, что местные волонтеры показались ему более практичными и деловитыми, чем британцы: «Они действительно служат, а не играют в войну». Дайси был впечатлен строевой подготовкой, качеством формы и экипировки федеральных военнослужащих, а также тем фактом, что подавляющее большинство янки сражались не за деньги, как это было принято в его родной стране, а движимые собственными убеждениями. В то же время, англичанин обращал внимание на целый ряд недостатков: например, «обилие погрешностей в обмундировании», «сутулая осанка», «презрение к правилам» и «отсутствие согласованности на марше». Тем не менее, Дайси приходил к следующему выводу: «Я видел армии большинства европейских стран и без всяких колебаний готов заявить, что по качеству сырого человеческого материала, из которого создаются солдаты и офицеры, американская армия является самой лучшей».

Неизвестный федеральный ездовой с кнутом.

Ездовые славятся способностью многословно и мудрено чертыхаться. Один ездовой из Армии Камберленда застрял со своей повозкой в густой грязи и в связи с этим выдал такой поток изощренных ругательств, что от стыда и осознания собственной никчемности покраснел бы и портовый грузчик. Проходивший мимо капеллан ужаснулся красноречию матерщинника и обратился к нему, воздев руки к небу: «Сын мой, известно ли Вам, кто умер за наши грехи?» «Иди к черту со своими дурацкими загадками. Не видишь, что я по уши в грязюке?» - рявкнул ездовой.

-- из сборника «Анекдоты, поэзия и инциденты Войны Севера и Юга» Фрэнка Мура, Нью-Йорк, 1866 г.

Лейтенанты Турджи, Уоллес и Моргаридж из 105-го Огайского пехотного полка. Фотография не постановочная и не парадная, снимок сделан, согласно архивному комментарию, «во время пыльного марша в июле 1863 года вблизи Дешерда, штат Теннесси». Крутые ребята, верно? Глаз радуется.

Лейтенанту Альбиону У. Турджи (который слева) после войны предстояло стать известным литератором, юристом, политиком и дипломатом.

​​В 1864 году в долине Шенандоа конфедеративный генерал Джон Маккосленд предупредил хозяйку небольшой фермы о приближении разбойников-янки генерала Дэвида Хантера и посоветовал понадежнее спрятать запасы продовольствия. Однако, фермерша поступила по своему: она, напротив, разложила весь имевшийся в доме бекон прямо во дворе, присыпав сверху пшеничной мукой.

Вскоре на ферму действительно нагрянули кавалеристы Хантера, не сдержавшие радостных возгласов при виде дармового бекона, который даже не нужно было разыскивать. Они уже приступили к дележу, когда в процесс вмешался офицер, поинтересовавшийся у хозяйки, откуда на мясе взялась белая пыль. Фермерша ответила, что люди Маккосленда, не спросив разрешения, этим утром вынесли ее бекон из погреба во двор и в ожидании янки посыпали каким-то порошком. И при этом зловеще хохотали и потирали руки!

Предположив, что бекон испорчен или даже отравлен конфедератами, северяне побросали добычу и с гримасами разочарования на лицах убрались восвояси. А хитроумная фермерша, довольная собой, помахала им вслед платочком.

Военный полицейский привел ко мне солдата, обвиненного в краже арбузов. Были предъявлены доказательства вины, и я отправил его на десять дней на гауптвахту. Когда солдата уводили, я сказал ему на прощание: «Том, я надеюсь, что больше никогда Вас здесь не увижу». Он повернулся ко мне и произнес, хитро прищурившись: «Капитан, Вы бы и сегодня меня не увидели, не поймай меня Ваши люди!»

- из Harper’s Monthly, ноябрь 1865 г.

«Оборачиваясь назад, я понимаю, что не выжил на той войне. Мальчишка, ничего не подозревающий глупый мальчишка с широко открытыми глазами, я понемногу умирал в каждом сражении. Каждый раз, когда я убивал другого человека, каждый раз, когда я видел, как погибают другие люди, будь то друзья или враги, я получал новую рану, и так до тех пор, пока уже не смог выносить этого дальше. И тогда этот мальчишка умер, оставив после себя усталую и исстрадавшуюся развалину двадцати трех лет от роду»

- сержант Джон Мур Ланкастер, 155-й Пенсильванский пехотный полк

Командование федералов поощряло использование военнослужащими поддельных конфедеративных банкнот, в больших количествах изготавливаемых на Севере, в транзакциях с южанами, в частности, при покупке продовольствия и фуража. По мнению янки, поток фальшивых купюр мог бы способствовать финансовому коллапсу Конфедерации и дальнейшему обесцениванию ее валюты. Однако, на каждую хитрую гайку непременно находится болт с резьбой.

Полковник Элвин К. Ворис (см. фото), с трудом скрывая улыбку, рассказывал об одном из своих огайцев, который за 5 поддельных конфедеративных долларов купил у южнокаролинского фермера большой мешок гречневой муки. Чрезвычайно довольный удачной сделкой, солдат целых две мили тащил этот тяжелый мешок за собой, потея, спотыкаясь и предвкушая сытный ужин. Добравшись до лагеря и «приступив к замесу теста, он не без пользы для себя узнал, что из гипсового порошка вряд ли могут получиться вкусные лепешки»

Карл Небель, «Уинфилд Скотт въезжает на площадь Конституции в Мехико»

10 декабря 1847 года на торжественном обеде, устроенном в Мехико в честь победы американского оружия, генерал Уинфилд Скотт предложил тост за Вест-Пойнт: «Если бы не [полученные там] знания, наша армия, будь она в четыре раза больше, никогда бы не вошла в столицу Мексики»

Лейтенант Томас О’Брайен (см. портрет) из 88-го Нью-Йоркского пехотного полка был ранен во время атаки Ирландской бригады на высоты Мари при Фредериксберге. Пуля Минье пробила его шею и вышла вблизи яремной вены. Не такое уж и редкое ранение, но вот его последствия оказались немного странными. Чуть позже лейтенант О’Брайен попробовал съесть кусок имбирного хлеба, но часть проглоченного вылезла наружу через отверстие в шее. Это вызвало живой интерес со стороны окружающих.

- из мемуаров отца Уильяма Корби, капеллана Ирландской бригады, 1894 год

Неизвестный техасский кавалерист.

Маленький отряд бойцов 21-го Техасского кавалерийского полка однажды вечером явился на ферму почтенного арканзасца: «Сэр, мы несколько дней не ели и очень голодны, не могли бы Вы отдать нам одну из Ваших свиней?» Приятно удивленный, что кавалеристы обратились к нему с вежливой просьбой вместо того, чтобы просто умыкнуть животное, фермер согласился и любезно предложил незваным гостям свою помощь в выборе самой упитанной свинки. «Не затрудняйте себя, сэр, мы ее уже освежевали!» - с готовностью откликнулся один из техасцев.

​​В январе 1865 года сержант Уильям П. Чэмберс, рота «Би» 46-го Миссисипского пехотного полка, возвращается из длительного отпуска в родную часть, дислоцированную в Вест-Пойнте, штат Миссисипи, и ужасается: «Я обнаружил свой полк, да и всю армию, в плачевном состоянии. В роте «Би», помимо меня, осталось 20 человек, и во всей роте не имеется ни одной винтовки. Полк сейчас насчитывает лишь 150 бойцов, половина из которых без обуви на ногах. Все оборваны, грязны и кишат паразитами, у некоторых даже нет одежды, чтобы прикрыть чресла. В полку наличествует только двадцать винтовок и ни одной патронной сумки. Солдаты, однако, довольно бодры и веселы… но никто не сомневается, что Конфедерации пришел конец».

Двумя месяцами ранее знакомый вам майор Роберт Стайлз наблюдает похожую картину на другом конце страны в окопах у Питерсберга, штат Вирджиния: «Мы были поражены состоянием и внешностью солдат и офицеров, включая старших командиров. Нам с трудом верилось, что эти немытые, непричёсанные, некормленые и почти раздетые существа являются офицерами в высоких званиях и с безукоризненной репутацией»

Be My Civil War Valentine

2 июля 1863 года при Геттисберге бригада генерала Уильяма Т. Уоффорда наступала по направлению к пшеничному полю, где джорджианцев встретил град федеральных пуль, косивших всех подряд, – и солдат, и офицеров, и лошадей. Когда рассеялся пороховой дым, на ногах оставался один-единственный южный пехотинец, продолжавший полным ходом двигаться прямо на позиции 18-го Массачусетского полка. Он подошел к ним так близко, что мог дотронуться до оборонявшихся янки рукой, но все его товарищи были уже или убиты, или ранены, или отступили. Одинокий атакующий мятежник выглядел настолько нелепо, что многие янки не смогли удержаться от хохота: «Эй, Джонни, ты что, собираешься взять нас в плен? Ой-ой, боимся!» Осознав свое плачевное положение, расстроенный конфедерат сдался.

- из «Полк Генри Уилсона: история 22-го Массачусетского пехотного полка» (1887) Джона Л. Паркера

Эту «валентинку с секретом» с помощью перочинного ножа и подручных материалов смастерил конфедерат из Вирджинии Роберт Кинг для своей любимой жены Луизы.

«У меня начинает болеть сердце, когда я думаю о том, что покинул тебя навсегда». И подписал письмо так, как это было тогда принято в армии: «Твой до самой смерти».

Роберт умер от тифа в апреле 1863 года. Луиза не расставалась с «валентинкой» вплоть до собственной кончины много-много лет спустя.