> свободное владение собой

Я думаю, терапия называется экзистенциальной, поскольку опирается на соответствующую философскую традицию, от которой унаследовала взгляд на абсурдное положение человека в Космосе и на то, с чем приходится иметь дело, будучи человеком. Терапевтическая её часть на деле не так уж и отличается от других современных стилей разговорной терапии с психоаналитическими корнями, но есть в ней особый пафос, страсть. Это терапия воли.

Человек как объективное существо ограничен, обусловлен анонимной биологией, личной биографией, чужой многоликой социальностью. И часто сам не знает, что он делает, зачем и почему. Но есть ещё что-то. Свобода.

В том же духе мне хочется думать, что терапия — это практика свободы. А смысл и цель терапии — *свободное владение собой*.

И это не потакание своеволию и не обещание, что можно избавиться от всего, что мешает или не нравится. Это призыв к жизни как к творчеству. Ограничения творчеству не мешают, а, наоборот, делают его возможным. Правильно распознанные ограничения — это опора для творчества.

Воспользуюсь аналогией: что значит свободно владеть английским, скажем, языком? О какой свободе речь?

С одной стороны, это значит, что я в такой степени овладел языком, что для меня проблема только в том, *что* сказать, а не *как* это сделать. Язык не заплетается, я совсем не запинаюсь об него. Он уже настолько часть меня, что я пользуюсь им, не задумываясь над его устройством.

Но, с другой стороны: если у меня свободный английский, значит ли это, что я свободен от английского? Конечно, нет. Я пользуюсь им, опираясь на его ограничения и правила, даже если не помню о них сознательно. И пользоваться им как мне в голову взбредёт я не могу ещё и потому, что язык коллективен — другие хоть как-то должны понимать, о чём речь. Так что, в некотором смысле, это он мной владеет. Я на нём думаю, я ему следую. Тем не менее, если правила освоены, то я могу пробовать их нарушать, искать двусмысленности, шутить, придумывать новые слова, искать свой голос, опираясь на сопротивление языка, играть с ограничениями. О такой свободе речь.

Себя тоже можно постепенно освоить в достаточной степени, чтобы перестать об себя спотыкаться. Если начать узнавать себя и других, можно научиться себя и других понимать, принимать во внимание, относиться с интересом, эмпатией и юмором. Сместить фокус с себя на жизнь, во всей её неопределённости, боли и любви.

—
https://ironhead.id/tlgrm-992

Решили с Тимуром (@timocamillo) провести группу по-быстрому, приключение на 20 сессий, зашли и вышли.

🏛 Запускаем мужскую онлайн-группу «Чугун энд Изи». Это такая еженедельная терапевтическая динамическая группа для мужчин.

Терапевтическая — потому что возможность научиться лучше понимать себя и других, увидеть и попробовать изменить привычные способы взаимодействия с людьми. Группа — потому что специальный микромир для исследования того, как вы обычно строите отношения: в этом случае — с мужчинами.

Динамическая — значит, что в ней нет заданных тем, но есть пространство диалога: о чем выбирает говорить группа, о том и говорит. Хорошая тема для обсуждения — отношения между участниками и как они вообще развиваются. Сейчас кажется странным: какие отношения между незнакомыми мужиками, которые встречаются два раза в неделю, но они там точно начнутся.

Для мужчин — значит, что участники и ведущие — мужчины, которые исследуют себя и то, как они живут, договариваются, конфликтуют и дружат друг с другом. Здесь нет экспертов, которые знают как надо: жить, вести себя как мужчина, делать мужские поступки. Мы все здесь в позиции исследователей, будем разбираться.

Задача всего этого — исследовать происходящее: где сдерживаетесь, в какие ситуации залетаете с двух ног, каких стараетесь избежать. Смысл в том, чтобы внимательно посмотреть на собственные реакции, и, возможно, попробовать сделать что-то иначе, обойтись по-новому с другими и собой. Участники помогают в этом друг другу, ведущие помогают всем, установленные правила помогают и участникам, и ведущим.

Ведущие
Тимур Зарудный — психолог и ведущий групп, студент программы МГИ по подготовке гештальт-терапевтов и специализации по длительной терапии личностных расстройств, участник мужских терапевтических групп с опытом в ~700 часов, автор книги по психологической самопомощи «Легко и просто. Как справиться с задачами, к которым сложно подступиться».

Вася Чугун — экзистенциальный психотерапевт с семилетним стажем, участник терапевтических групп с опытом в ~350 часов, автор канала «Железноголовый».

Ещё раз, зачем это всё:
— исследовать свои взаимоотношения с другими мужчинами;
— исследовать свою агрессивность в безопасном пространстве;
— разбираться с проблемами в отношениях: с супругами, друзьями, работой, жизнью;
— учиться понимать, чего я сейчас хочу, через замечание эмоциональных и телесных переживаний;
— получить эмоциональную поддержку мужским кругом в сложных жизненных вопросах;
— попытаться ответить на вопрос: «а что для меня вообще значит быть мужиком»;
— понять как, и почему именно так, другие обходятся со всем вышеперечисленным;
— найти новые способы применения мужской группы.

Сколько
Каждая встреча — 3 500 рублей, 35 долларов или 35 usdt.

Когда и где
Онлайн, с 28 апреля, предварительно по понедельникам, с 11:00 до 13:00 по московскому времени, всего — 20 встреч.

Как попасть
Заполните форму, по итогам мы предложим время для собеседования. В группе — 10 мест.

> драма из материала заказчика (5)
> “жаль, но вы нам подходите”

Для меня психотерапия это работа. Не только в том смысле, что я получаю за это деньги. Я имею в виду, что терапия это в том числе работа над собой, практика. Мне важно, что для клиента, и для терапевта эта работа не только совместная, но и обоюдная. Совместная, потому что хоть мы совсем не в равных условиях, но мы вместе работаем по поводу клиента, над его проблемой. А обоюдная, потому что хотя каждый из нас выполняет свою часть работы, есть и пересечение — нам обоим приходится выполнять похожую работу над собой. В частности, есть обоюдная работа о том как быть собой, становится собой, об образе себя. Для меня то, что в терапии называется “переносом”, это работа по взаимопрояснению.

Перенос я тут имею в виду в самом широком смысле. В какой-то момент терапевт начинает играть заметную роль в жизни клиента. Это может быть роль злодея или героя, мамы, папы, или еще кого-нибудь. Говорится, что клиент переносит на терапевта представление о ком-то важном другом, и не всегда ясно, при чем здесь сам терапевт. Так или иначе, у клиента много чувств по этому поводу.

Ведутся бесконечные споры том, что такое перенос, и как такое может быть, по-настоящему ли это и все такое прочее. Прямо сейчас мне до этого дела никакого нет, как это ни называй и не обосновывай, перенос случается, роль назначается, у клиента складывается впечатление о терапевте, которое сильно расходится с представлением терапевта *о себе*. И тогда можно выяснять как это так получается. Перенос это хорошо, ведь чтобы найти выход из сложной ситуации надо сначала в нее попасть. Если перенос сложился, значит в ситуацию уже попали, перенеслись. “Проработка” переноса это своеобразная вершина терапевтического творчества, и делать это сложно.

Сожно это, потому что иногда предлагается роль персонажа настолько восхитительного, что хочется поверить, забыться, с радостью ослепнуть от этого блеска. А иногда выдается роль настолько неприятного персонажа, что держать эту роль больно. “О, слушай, ты отлично подходишь на роль тупого урода, даже грим делать не надо, сыграешь?”.

Выбраться бывает непросто:
— а сыграй плохого терапевта?
— (*делает все что угодно*)
— ну очень похоже!
— (*делает вид, что его это не задевает, старается еще больше*)
— ну надо же, как живой!
— (*не выдерживает, обиженно-сердито отпирается, начинает спорить*)
— это худший терапевт из всех что я видел! браво! браво!

Ситуация в любом случае уже сложилась, и если терапевт сюжет не узнает или роль не выучил, так это его проблемы. А если не считать сходу, что клиенту все это только кажется, то работа может быть взаимопроясняющей. Оба смогут узнать что-то о себе, вместе можно будет подумать что это за роль и откуда она взялась. Чтобы увидеть что происходит надо согласиться на роль. Чтобы согласиться, надо отыскать ее в себе.

Для этого нужны всего два допущения. Первое: роль, которая выдается терапевту при переносе не выдумана из воздуха, он хоть как-то, но подходит на эту роль по своим личным качествам, которые, он, терапевт, возможно и не видит в себе. И тут помогает второе допущение: *во всех есть все*, все черты и личностные качества в разной степени проявленности, но все есть у всех, стоит только присмотреться к себе повнимательней.

И тогда перенос это достаточно правдивое, но *ограниченное* представление клиента о терапевте, которе ему предстоит преодолеть, увидеть, что кроме того, что бросается в глаза, есть в терапевте еще что-то, то есть разглядеть терапевта за своими представлениями о нем. Преодолевать ограниченные представления о себе и других предлагается клиенту, но это же надо делать и терапевту. Для этого терапевту надо понять, как в нем живет то, о чем говорит клиент. Знать и узнавать в себе и страх, и гнев, и грусть, и отвращение, и радость, и стыд, и жестокость, и вину, и мазохизм, и про секс, и про смерть и про все такое прочее. Роль надо не просто играть, но проживать. Затем терапевтическое пространство и создается.

—
https://ironhead.id/tlgrm-988

> драма из материала заказчика (5)
> “вы нам подходите”

Для меня психотерапия это работа. Не только в том смысле, что я получаю за это деньги. Я имею в виду, что терапия это в том числе работа над собой, практика. Мне важно, что для клиента, и для терапевта эта работа не только совместная, но и обоюдная. Совместная, потому что хоть мы совсем не в равных условиях, но мы вместе работаем по поводу клиента, над его проблемой. Работа эта обоюдная, потому что хотя каждый из нас выполняет свою часть работы, есть и пересечение — нам обоим приходится выполнять похожую работу над собой. В частности, есть обоюдная работа о том как быть собой, становится собой, об образе себя. Для меня то, что в терапии называется “переносом”, это работа по взаимопрояснению.

Перенос я тут имею в виду в самом широком смысле. В какой-то момент терапии, а может и сразу, терапевт начинает играть заметную роль в жизни клиента. Это может быть роль злодея или героя, мамы, папы, или еще кого-нибудь. Говорится, что клиент переносит на терапевта представление о ком-то важном другом, и не всегда понятно, не всегда при том ясно, при чем здесь сам терапевт. Так или иначе, у клиента много чувств по этому поводу.

Ведутся бесконечные споры том, что такое перенос, и как такое может быть, по-настоящему это или нет и все такое прочее. Прямо сейчас мне до этого дела никакого нет, реальность — то, что есть на самом деле — здесь не так важна, как действительность — то, с чем приходится иметь дело. Как это ни называй или не обосновывай, перенос случается, роль назначается, у клиента складывается впечатление о терапевте, которое сильно расходится с представлением терапевта *о себе*. И тогда можно выяснять как это так получается. Перенос это хорошо, потому что для того, чтобы найти выход из сложной ситуации надо сначала в нее попасть. Если перенос сложился, значит в ситуацию уже попали, перенеслись. “Проработка”, преодоление переноса это своеобразная вершина терапевтического творчества, и делать это сложно.

Работать с переносом сложно, если терапевту выдается роль настолько неприятного персонажа, что держать эту роль больно. “О, слушай, ты отлично подходишь на роль тупого урода, даже грим делать не надо, сыграешь?”.

Выбраться бывает совсе непросто:
— а сыграй плохого терапевта?
— (*делает все что угодно*)
— ну очень похоже!
— (*делает вид, что его это не задевает, старается еще больше*)
— ну надо же, как живой!
— (*не выдерживает, обиженно-сердито отпирается, начинает спорить*)
— это худший терапевт из всех что я видел! браво! браво!

Иногда же предлагается роль персонажа настолько восхитительного, что хочется поверить, забыться, с радостью ослепнуть от этого блеска.

Как же быть? Если не считать сходу, что клиенту все это только кажется, то работа может быть обоюдной, взаимопроясняющей. Для этого нужно сделать всего пару допущений. Первое допущение: роль, которая выдается терапевту при переносе не выдумана из воздуха и имеет отношение к терапевту, он хоть как-то но подходит на эту роль по своим личным качествам, которые, он, терапевт, возможно и не видит в себе. И тут помогает второе допущение: *во всех есть все*, все черты и личностные качества в разной степени проявленности, но все есть у всех, надо только присмотреться к себе повнимательней.

И тогда перенос это правдивое, но *ограниченное* представление клиента о терапевте, которе ему предстоит преодолеть, увидеть, что кроме того, что так ярко видит, есть в терапевте еще что-то, то есть разглядеть терапевта за своими представлениями о нем. Для этого терапевту надо преодолевать ограниченное представление о самом себе, увидеть, как в нем живет то, о чем говорит клиент. Для этого надо знать и узнавать в себе и страх, и гнев, и грусть, и отвращение, и радость, и стыд, и жестокость, и садизм, и вину, и мазохизм, и про секс, и про смерть и про все такое прочее. Если он сюжет не узнает или роль не выучил, так это его проблемы. Преодолевать ограниченные представления о себе и других предлагается делать клиенту, но это же надо делать и терапевту. Для этого терапевтическое пространство и создается.

—
https://t.me/ironheaded/984

> драма из материала заказчика (5)
> “вы нам подходите”

Для меня психотерапия это работа. Не только в том смысле, что я получаю за это деньги. Я имею в виду, что терапия это в том числе работа над собой, практика. Мне важно, что для клиента, и для терапевта эта работа не только совместная, но и обоюдная. Совместная, потому что хоть мы совсем не в равных условиях, но мы вместе работаем по поводу клиента, над его проблемой. Работа эта обоюдная, потому что хотя каждый из нас выполняет свою часть работы, есть и пересечение — нам обоим приходится выполнять похожую работу над собой. В частности, есть обоюдная работа о том как быть собой, становится собой, об образе себя. Для меня то, что в терапии называется “переносом”, это такая обоюдная работа по взаимопрояснению.

Перенос я тут имею в виду в самом широком смысле. В какой-то момент терапии, а может и сразу, терапевт начинает играть заметную роль в жизни клиента. Это может быть роль злодея или героя, мамы, папы, или еще кого-нибудь. Говорится, что клиент переносит на терапевта представление о ком-то важном другом, и не всегда понятно, не всегда при том ясно, при чем здесь сам терапевт. Так или иначе, у клиента много чувств по этому поводу.

Ведутся бесконечные споры том, что такое перенос, и как такое может быть, по-настоящему это или нет и все такое прочее. Прямо сейчас мне до этого дела никакого нет, реальность — то, что есть на самом деле — здесь не так важна, как действительность — то, с чем приходится иметь дело. Как это ни называй или не обосновывай, перенос случается, роль назначается, у клиента складывается впечатление о терапевте, которое сильно расходится с представлением терапевта *о себе*. И тогда можно выяснять как это так получается. Перенос это хорошо, потому что для того, чтобы найти выход из сложной ситуации надо сначала в нее попасть. Если перенос сложился, значит в ситуацию уже попали, перенеслись. “Проработка”, преодоление переноса это своеобразная вершина терапевтического творчества, и делать это сложно.

Работать с переносом сложно, если терапевту выдается роль настолько неприятного персонажа, что держать эту роль больно. “О, слушай, ты отлично подходишь на роль тупого урода, даже грим делать не надо, сыграешь?”.

Выбраться бывает совсе непросто:
— а сыграй плохого терапевта?
— (*делает все что угодно*)
— ну очень похоже!
— (*делает вид, что его это не задевает, старается еще больше*)
— ну надо же, как живой!
— (*не выдерживает, обиженно-сердито отпирается, начинает спорить*)
— это худший терапевт из всех что я видел! браво! браво!

Иногда же предлагается роль персонажа настолько восхитительного, что хочется поверить, забыться, с радостью ослепнуть от этого блеска.

Как же быть? Если не считать сходу, что клиенту все это только кажется, то работа может быть обоюдной, взаимопроясняющей. Для этого нужно сделать всего пару допущений. Первое допущение: роль, которая выдается терапевту при переносе не выдумана из воздуха и имеет отношение к терапевту, он хоть как-то но подходит на эту роль по своим личным качествам, которые, он, терапевт, возможно и не видит в себе. И тут помогает второе допущение: *во всех есть все*, все черты и личностные качества в разной степени проявленности, но все есть у всех, надо только присмотреться к себе повнимательней.

И тогда перенос это правдивое, но *ограниченное* представление клиента о терапевте, которе ему предстоит преодолеть, увидеть, что кроме того, что так ярко видит, есть в терапевте еще что-то, то есть разглядеть терапевта за своими представлениями о нем. Для этого терапевту надо преодолевать ограниченное представление о самом себе, увидеть, как в нем живет то, о чем говорит клиент. Для этого надо знать и узнавать в себе и страх, и гнев, и грусть, и разочарование, и отвращение, и радость, и стыд, и жестокость, и садизм, и вину, и мазохизм, и про секс, и про смерть и про все такое прочее. Если он сюжет не узнает или роль не выучил, так это его проблемы.
Преодолевать ограниченные представления о себе и других предлагается делать клиенту, но это же надо делать и терапевту. Для этого терапевтическое пространство и создается.

—
https://t.me/ironheaded/982

> просто будь собой (3): ландшафт

Быть собой, становиться собой, значит признавать свое своим: мысли, чувства, поступки. Все, что не признается своим, все что отщепляется, подавляется, вытесняется все равно ведь есть, все равно давит. Терапия нужна затем, чтобы происходящее проживалось свободно, чтобы чувства возникали и проходили, приятные и неприятные, любые, и не обязательно было их осмыслять или отбрасывать, выражать или нет, что-то делать или не делать по их поводу. Проживать свободно, без лишнего сопротивления. Освоить пространство себя, в котором все это происходит, для этого прибрать свое себе, перестать цепляться за него, и об него спотыкаться.

Пространство себя это, конечно, метафора, пускай будет топографическая. Пространство себя это такой аффективно-смысловой ландшафт, который можно исследовать терапевтически. Территорию эту можно размечать по-разному, есть даже какие-то карты, но действительно ориентироваться там и тем более осваивать ее можно только самому, надо прямо идти туда, смотреть и чувствовать что там происходит. Там есть низины обыкновения, иногда заболоченные, куда все привычно скатывается, куда тянет гравитацией — привычные состояния, мысли, чувства и способы понимания происходящего — оттуда выбраться можно с некоторым усилием; и есть неизведанные вершины — куда не так то просто взобраться, и чем дальше в гору, тем тяжелее идти.

Становится явно понятно, что обжита только небольшая часть этого пространства, и как сильно на это влияет перепад высот. Как все сползает в обыкновение, вязнет в нем, и как не хочется идти туда, где трудно. В неосвоенные до сих пор области опыта приходится пробираться прощупывая край уже известного, там где видны наслоения представлений о себе, но видно еще что-то, что не совсем еще ты, но рядом, почти. Это не ты и не твое, потому что ты “не такой человек”, потому что там, например, явно назревает злоба и даже ярость, а тебе “совсем не свойственно злиться”. Или это вообще не мое, потому что это твое, это ты злишься, а не я! И не ори на меня!

Есть множество способов не признавать свое своим. Терапия может быть хорошим способом свое все же признать. Разведать местность, постоять на краю уже известного, насладиться видом.

—
https://ironhead.id/tlgrm-982

Есть множество способов не признавать свое своим. Терапия может быть хорошим способом свое все же признать. Разведать местность, постоять на краю уже известного, насладиться видом.

—
https://ironhead.id/tlgrm-980

> быть собой (3): ландшафт

Быть собой, становиться собой, значит признавать свое своим: мысли, чувства, поступки. Все, что не признается своим, все что отщепляется, подавляется, вытесняется все равно ведь есть, все равно давит. Терапия нужна затем, чтобы происходящее проживалось свободно, чтобы чувства возникали и проходили, приятные и неприятные, любые, и не обязательно было их осмыслять или отбрасывать, выражать или нет, что-то делать или не делать по их поводу. Проживать свободно, без лишнего сопротивления. Освоить пространство себя, в котором все это происходит, для этого прибрать свое себе, перестать цепляться за него, и об него спотыкаться.

В разговоре про терапию пространство себя это, конечно, метафора, и пускай она будет топографическая. Пространство себя это такой аффективно-смысловой ландшафт, который можно исследовать терапевтически. Территорию эту можно размечать по-разному, есть даже какие-то карты, но действительно ориентироваться там и тем более осваивать ее можно только самому, надо прямо идти туда, смотреть и чувствовать что там происходит. Там есть низины обыкновения, иногда заболоченные, куда все привычно скатывается, куда тянет гравитацией — привычные состояния, мысли, чувства и способы понимания происходящего — оттуда выбраться можно с некоторым усилием; и есть неизведанные вершины — куда не так то просто взобраться, и чем дальше в гору, тем тяжелее идти.

Становится явно понятно, что обжита только небольшая часть этого пространства, и как сильно на это влияет перепад высот. Как все сползает в обыкновение, вязнет в нем, и как не хочется идти туда, где трудно. В неосвоенные до сих пор области опыта приходится пробираться прощупывая край уже известного, там где видны наслоения представлений о себе, но видно еще что-то, что не совсем еще ты, но рядом, почти. Это не ты и не твое, потому что ты “не такой человек”, потому что там, например, явно назревает злоба и даже ярость, а тебе “совсем не свойственно злиться”. Или это вообще не мое, потому что это твое, это ты злишься, а не я! И не ори на меня!

Быть собой, становиться собой, значит признавать свое своим: мысли, чувства, поступки. Все, что не признается своим, все что отщепляется, подавляется, вытесняется все равно ведь есть, все равно давит. Терапия нужна затем, чтобы происходящее проживалось свободно, чтобы чувства возникали и проходили, приятные и неприятные, любые, и не обязательно было их осмыслять или отбрасывать, выражать или нет, что-то делать или не делать по их поводу. Проживать свободно, без лишнего сопротивления. Освоить пространство себя, в котором все это происходит, для этого прибрать свое себе, перестать цепляться за него, и об него спотыкаться.

В разговоре про терапию пространство себя это, конечно, метафора, и пускай она будет топографическая. Пространство себя это такой аффективно-смысловой ландшафт, который можно исследовать терапевтически. Территорию эту можно размечать по-разному, есть даже какие-то карты, но действительно ориентироваться там и тем более осваивать ее можно только самому, надо прямо идти туда, смотреть и чувствовать что там происходит. Там есть низины обыкновения, иногда заболоченные, куда все привычно скатывается, куда тянет гравитацией — привычные состояния, мысли, чувства и способы понимания происходящего — оттуда выбраться можно с некоторым усилием; и есть неизведанные вершины — куда не так то просто взобраться, и чем дальше в гору, тем тяжелее идти.

Становится явно понятно, что обжита только небольшая часть этого пространства, и как сильно на это влияет перепад высот. Как все сползает в обыкновение, вязнет в нем, и как не хочется идти туда, где трудно. В неосвоенные до сих пор области опыта приходится пробираться прощупывая край уже известного, там где видны наслоения представлений о себе, но видно еще что-то, что не совсем еще ты, но рядом, почти. Это не ты и не твое, потому что ты “не такой человек”, потому что там, например, явно назревает злоба и даже ярость, а тебе “совсем не свойственно злиться”. Или это вообще не мое, потому что это твое, это ты злишься, а не я! И не ори на меня!

> просто будь собой (2)

По-человечески говоря, “будь собой” это ведь не приказ, а может добрый совет: не стоит излишне напрягаться и изображать из себя незнамо что, не прячься, тебе будут рады. Что-то про самоценность, свободу самовыражения, аутентичность. Но я же замечаю за собой, что иногда я поступаю плохо по отношению к себе и к другим, даже если стараюсь этого не делать, что я мог бы быть добрее, внимательней, спокойней или, наоборот, живее; чтобы быть честнее, мне нужно быть более смелым, мне надо быть скромнее, потому что мне есть чему поучиться у других. Одним принятием тут не обойтись, мне надо становиться тем, кем я пока не являюсь — становиться все больше собой. Мне надо собраться, мне надо стараться. Здесь тоже есть, быть может, добрый совет: fake it till you make it, притворяйся, пока не получится, попробуй вести себя иначе, посмотри что изменится.

Как часто бывает, две хороших идеи превращаются в две противоположные крайности. С крайней точки зрения “будь собой” как будто о том, что есть какой-то настоящий ты внутри (это где?), важна только искренность, а все остальное — ложь, вымученное притворство. Но ведь и в деланной искренности тоже можно застрять, в эгоцентризм тоже можно впадать, а нам это не надо. Вот Ясперс: “В психологической атмосфере развивается эгоцентричная жизенная установка – причем именно тогда, когда мы осознанно стремимся к чему-то прямо противоположному. […] Появляется своеобразное бесстыдство, склонность к демонстрации потаенных душевных глубин, к высказыванию того, что не может быть высказано без искажений, подчеркнутый интерес к переживаниям, навязчивость по отношению к психологической действительности другого человека. […] Чисто внешние признаки откровенности, бесстыдное выворачивание наизнанку глубин собственного существа, многословные исповеди, самоанализы и описания внутреннего состояния, упоенность наблюдениями за событиями своей внутренней жизни – все это, как правило, используется для вуалирования всяческих попыток скрыть собственное «Я», не дать ему проявиться вовне. […] Ничем не сковываемое выражение того, что будто бы представляет собой жестокую правду, есть лишь имитация настоящей искренности.” Из крайности “fake it” получается бесконечное натужное самосовершенствование и неприкрытая фальшь. Чем это плохо, кажется, и так понятно.

Обе крайности — это закрытость, от того что может быть, от того что уже есть. Как это преодолеть, как открываться все больше и больше?

На деле нам нужны оба принципа, и они вообще не обязательно противоречат друг другу. И чтобы понять как может сочетаться принятия и развитие, я собираюсь обратиться за помощью к актерским традициям, которые тоже как будто принципиально противопоставляются друг другу (Станиславского, Чехова и Брехта, к примеру). Без парадокса здесь не обойтись, но известная парадоксальная теория изменения (Бейсера), которая часто произносится по этому поводу, мне кажется, не помогает. Звучит так: “изменение происходит тогда, когда человек становится тем, кто он есть на самом деле, а не тогда, когда он пытается стать тем, кем он не является”, и это просто вариант первый — “будь собой” — который меня не устраивает. Я не хочу быть собой, я хочу собой становиться все больше и больше. Как бы мне это делать?

—
https://ironhead.id/tlgrm-979

> просто будь собой

Когда я вырасту, я хочу стать собой.

Быть собой совсем непросто, но деваться некуда. А то ведь придется быть кем попало, а это вообще не дело. И, похоже, что просто “быть собой” вообще не получается. Абсурд какой-то. Я либо и так уже “я”, кем мне еще быть-то? Либо собой быть невозможно, потому что собой можно только становиться, это задача и ответственность, где "я" это не факт, но процесс становления, бесконечная сборка и разборка.

Мне кажется, о том *кто* или *что* я *есть*, в терапии речь особо не идет. За этим, почему-то, принято направляться куда подальше во времени и/или пространстве, в Индию (адвайтисты Рамана Махарши “Who Am I?”, Нисаргадатта “I Am That”), в Тибет (буддисты Лонгченпа, Джигме Лингпа), или может к христианским мистикам (Майстер Экхарт) или еще куда-нибудь. Это очень важный вопрос, и если к этому есть интерес, то, конечно, стоит пойти и постараться понять, что они пытаются сказать, и на что указывают.

В терапии же больше разговоров не о том *кто* я в абсолютном смысле, а о том *какой* я. Что я за личность, что за персонаж. Здесь из “быть собой” , а вернее “становиться собой” уже можно сделать какое-то дело, задачу. И на месте клиента и на месте терапевта я все становлюсь и становлюсь собой. То же предлагаю и другим. Речь больше складывается не о “я”, а о том, какие проявления себя я признаю или не признаю своими: влечения, состояния, мысли, чувства, поступки. Терапия это пространство и время для освоения себя, присвоения своего.

Обычно говорится, что у нас есть некоторые *представления* о себе , с которыми есть две основные проблемы: либо эти представления слишком жесткие (вариант полегче, невротический), либо, наоборот, представления о себе разломанные или не складываются вовсе (вариант потяжелее, пограничный). Проблемы как будто бы противоположные, но на деле это просто разные способы не признавать свое своим.

С одной стороны, в бурном потоке “себя” обнаруживаются повторяющиеся мотивы, угадывается манера — сложно отрицать собственное обыкновение, стоит только присмотреться. С другой — проявления всегда объемней и богаче любых представлений о них, карта никогда не совпадает с территорией, всегда остаются неосвоенные области опыта, надо только присмотреться повнимательней.

—
https://ironhead.id/tlgrm-978

на рабочем месте сижу

Здравствуйте! Вопрос: есть мечта (желание, идея-фикс) – теоретически вполне осуществимая, но её практическое исполнение зависит во многом и доброй воли других, строго детерминированных людей. Люди в данный момент сохраняют нейтралитет, на что имеют, конечно, полное право и продолжаться этот статус-кво может сколь угодно долго, что тоже вполне понятно. И вот проблема: нереализованная мечта самим фактом собсвенной пока еще нереализации доставляет постоянные мучения с навязчивыми мыслями о ней, грустью, тоской и приступами унылой тщетности. И вроде можно было бы сказать, что всё, хватит, убедить себя, что ничего уже не произойдет и поставить на этом точку. Но кажется, что окончательное прощание с мечтой как-будто отнимет часть "души", причем самую ее трогательную, идеалистическую и теплую часть, и в наступившей мгле даже намека на просвет не окажется. И что делать с этим чемоданом без ручки? Что может посоветовать тут наука?)

Что делать: помучаться как следует. Мучаться предлагается терапевтически — не в одиночестве, и, по возможности, продуктивно. Для этого через терапевта можно развернуться на себя, увидеть и услышать как все это выглядит со стороны. Хорошо, если в процессе мучений удастся прояснить мотивацию мечту исполнять, и мотивацию от нее отказаться, бывает, обнаруживается что-то неожиданное. Или возникнет вопрос почему варианта только два, и есть ли какой-то третий. Может придется еще больше волновать чувства, с этим выбором связанные, чтобы они стали острее, и поэтому ярче и понятнее. А бывает что в какой-то момент так уже достали все эти разговоры (еще и за деньги!) и переживания, что легче уже сделать или забыть, лишь бы перестать в этом копаться.

—
Спросить тут

У тебя бывают качельки от веры в этот весь психотерапевтический процесс и приятной захваченности человеческим до «кажется, я развожу этих людей и занимаюсь хернёй»? Просто у меня бывают и интересно, кто как с этим справляется) Как ты справляешься, если да?

Бывает, конечно, мотает. Странно было бы, если б не бывало. Удивительно, что психотерапия вообще работает! Но понятно, что получается она не так часто, и совсем не так хорошо, как рассказывают, и как хотелось бы, если честно то посмотреть.

Сейчас, на 7 году стажа, у меня нет никаких сомнений, что психотерапия это практика работы над собой, в том числе (или особенно!) для терапевта. Я сейчас даже не о личной терапии или супервизии, я имею в виду, что это постоянный процесс, и на каждой сессии, когда я в роли терапевта, и когда я думаю о работе, я сам делаю то, что предлагаю людям. Пытаюсь чувствовать как можно больше, особенно то, что чувствовать почему-то не хочется, честно думаю над своим поведением, и о том, что я хочу делать, как это делать лучше и что мне мешает. То есть рефлексирую практику, прикладываю терапию к самой терапии. Так я понимаю, что я ни себя, ни кого-то еще не обманываю, я предлагаю делать, то что делаю сам, и знаю что это работает и как.

Первые пару лет помогала успокаивающая мысль о том, что база это 80% работы. Надо просто быть “достаточно хорошим” терапевтом. Научиться внимательно слушать, запоминать что сказано, не суетиться зря, и помалкивать, если не знаешь что сказать. Не можешь помочь — так хоть не мешай. Надо просто убедиться, что этого часто достаточно, что многие люди сами распутываются, если создать обстановку и не мешать. (Обоснований для этого тоже есть множество, мне помогало все, что говорится про “общие факторы” терапии [Frank; Wampold и тд], то есть о том, что какие-то специальные действия в терапии не так уж важны, это больше отношенческий, символический процесс и все такое прочее)

Все это замечательно, и базу освоить надо, и действительно это как-то работает, но я стал замечать перекос в сторону какого-то лубочного гуманизма (а это не то, как я о людях думаю, вообще то), и что с его помощью я избегаю неприятных чувств, как будто я для клиентов и для себя хочу слишком уж хорошим быть, и “если я буду хорошим, то все будет хорошо”. Это еще и не работает в некоторых случаях, что становится понятно только с опытом. Что нужно вообще другое. Да и не хочу я быть хорошим, я хочу хорошо делать свою работу, а это вообще не одно и то же. Если перестать все время пытаться зализывать свои нарциссические раны, то вообще-то надо и плохим терапевтом побыть, или человеком даже, если для дела надо. Стало понятнее, о чем некоторые коллеги говорят и книги пишут — теория в очередной раз только через практику стала понятнее, хотя все время хочется, чтобы наоборот происходило.

Ясно стало, что я много от чего закрываюсь и прячусь в работе, и видно стало как и другие терапевты прячутся, и что сложность в работе часто ведь именно в этом, а не в том, что непонятно что делать. Обычно понятно, на самом то деле, просто не хотелось бы. Сопротивление и есть. Все, что должно прояснять, все может быть использовано для защиты от сложных чувства. Для сопротивления все годится, и теории, и техники, и позиция терапевтическая, и правила и их нарушение, все будет использовано как защита. Так о том вроде и речь все время, зачем предлагать людям то, чего сам не делаешь? Осознавать это неприятно, особенно если посмотреть назад, сразу ведь видно где и от чего прятался, и где вполне можно было лучше сработать, если бы не укрывался так тщательно. Это очень помогло, и азарт вернулся.

Сейчас я стал думать не о том как что-то работает вообще или у кого-то другого, а о том, что работает в моем исполнении. Постепенно становится понятнее, что мне подходит, а чего я пока не умею, а чего может никогда не смогу. (Обидно, конечно)

Откуда же еще взяться вере в психотерапевтический процесс если не из него самого? И захваченность человеческим вроде тоже только через интерес к человеческому возникает, а оно вот, как посмотришь все время и происходит. Вот и пускай.

—
Спросить тут

У тебя бывают качельки от веры в этот весь психотерапевтический процесс и приятной захваченности человеческим до «кажется, я развожу этих людей и занимаюсь хернёй»? Просто у меня бывают и интересно, кто как с этим справляется) Как ты справляешься, если да?

Бывает, конечно, мотает. Странно было бы, если б не бывало, мне кажется. Удивительно, что психотерапия вообще работает! Но понятно, что получается она не так часто, и совсем не так хорошо, как рассказывают, и как хотелось бы, если честно то посмотреть.

Сейчас, на 7 году стажа, у меня нет никаких сомнений, что психотерапия это практика работы над собой, в том числе (или особенно!) для терапевта. Я сейчас даже не о личной терапии или супервизии, я имею в виду, что это постоянный процесс, и на каждой сессии, когда я в роли терапевта, и когда я думаю о работе, я сам делаю то, что предлагаю людям. Пытаюсь чувствовать как можно больше, особенно то, что чувствовать почему-то не хочется, честно думаю над своим поведением, и о том, что я хочу делать, как это делать лучше и что мне мешает. То есть рефлексирую практику, прикладываю терапию к самой терапии. Так я понимаю, что я ни себя, ни кого-то еще не обманываю, я предлагаю делать, то что делаю сам, и знаю что это работает и как.

Первые пару лет помогала успокаивающая мысль о том, что база это 80% работы. Надо просто быть “достаточно хорошим” терапевтом. Научиться внимательно слушать, запоминать что сказано, не суетиться зря, и помалкивать, если не знаешь что сказать. Не можешь помочь — так хоть не мешай. Надо просто убедиться, что этого часто достаточно, что многие люди сами распутываются, если создать обстановку и не мешать. (Обоснований для этого тоже есть множество, мне помогало все, что говорится про “общие факторы” терапии [Frank; Wampold и тд], то есть о том, что какие-то специальные действия в терапии не так уж важны, это больше отношенческий, символический процесс и все такое прочее)

Все это замечательно, и базу освоить надо, и действительно это как-то работает, но я стал замечать перекос в сторону какого-то лубочного гуманизма (а это не то, как я о людях думаю, вообще то), и что с его помощью я избегаю неприятных чувств, как будто я для клиентов и для себя хочу слишком уж хорошим быть, и “если я буду хорошим, то все будет хорошо”. Это еще и не работает в некоторых случаях, что становится понятно только с опытом. Что нужно вообще другое. Да и не хочу я быть хорошим, я хочу хорошо делать свою работу, а это вообще не одно и то же. Если перестать все время пытаться зализывать свои нарциссические раны, то вообще-то надо и плохим терапевтом побыть, или человеком даже, если для дела надо. Стало понятнее, о чем некоторые коллеги говорят и книги пишут — теория в очередной раз только через практику стала понятнее, хотя все время хочется, чтобы наоборот происходило.

Ясно стало, что я много от чего закрываюсь и прячусь в работе, и видно стало как и другие терапевты прячутся, и что сложность в работе часто ведь именно в этом, а не в том, что непонятно что делать. Обычно понятно, на самом то деле, просто не хотелось бы. Сопротивление и есть. Все, что должно прояснять, все может быть использовано для защиты от сложных чувства. Для сопротивления все годится, и теории, и техники, и позиция терапевтическая, и правила и их нарушение, все будет использовано как защита. Так о том вроде и речь все время, зачем предлагать людям то, чего сам не делаешь? Осознавать это неприятно, особенно если посмотреть назад, сразу ведь видно где и от чего прятался, и где вполне можно было лучше сработать, если бы не укрывался так тщательно. Это очень помогло, и азарт вернулся.

Сейчас я стал думать не о том как что-то работает вообще или у кого-то другого, а о том, что работает в моем исполнении. Постепенно становится понятнее, что мне подходит, а чего я пока не умею, а чего может никогда не смогу. (Обидно, конечно)

Откуда же еще взяться вере в психотерапевтический процесс если не из него самого? И захваченность человеческим вроде тоже только через интерес к человеческому возникает, а оно вот, как посмотришь все время и происходит. Вот и пускай.

У тебя бывают качельки от веры в этот весь психотерапевтический процесс и приятной захваченности человеческим до «кажется, я развожу этих людей и занимаюсь хернёй»? Просто у меня бывают и интересно, кто как с этим справляется) Как ты справляешься, если да?

Бывает, конечно, мотает. Странно было бы, если б не бывало, мне кажется. Удивительно, что психотерапия вообще работает! Но понятно, что получается она не так часто, и совсем не так хорошо, как рассказывают, и как хотелось бы, если честно то посмотреть.

Сейчас, на 7 году стажа, у меня нет никаких сомнений, что психотерапия это практика работы над собой, в том числе (или особенно!) для терапевта. Я сейчас даже не о личной терапии или супервизии, я имею в виду, что это постоянный процесс, и на каждой сессии, когда я в роли терапевта, и когда я думаю о работе, я сам делаю то, что предлагаю людям. Пытаюсь чувствовать как можно больше, особенно то, что чувствовать почему-то не хочется, честно думаю над своим поведением, и о том, что я хочу делать, как это делать лучше и что мне мешает. То есть рефлексирую практику, прикладываю терапию к самой терапии. Так я понимаю, что я ни себя, ни кого-то еще не обманываю, я предлагаю делать, то что делаю сам, и знаю что это работает и как.

Первые пару лет помогала успокаивающая мысль о том, что база это 80% работы. Надо просто быть “достаточно хорошим” терапевтом. Научиться внимательно слушать, запоминать что сказано, не суетиться зря, и помалкивать, если не знаешь что сказать. Не можешь помочь — так хоть не мешай. Надо просто убедиться, что этого часто достаточно, что многие люди сами распутываются, если создать обстановку и не мешать. (Обоснований для этого тоже есть множество, мне помогало все, что говорится про “общие факторы” терапии [Frank; Wampold и тд], то есть о том, что какие-то специальные действия в терапии не так уж важны, это больше отношенческий, символический процесс и все такое прочее)

Все это замечательно, и базу освоить надо, и действительно это как-то работает, но я стал замечать перекос в сторону какого-то лубочного гуманизма (а это не то, как я о людях думаю, вообще то), и что с его помощью я избегаю неприятных чувств, как будто я для клиентов и для себя хочу слишком уж хорошим быть, и “если я буду хорошим, то все будет хорошо”. Это еще и не работает в некоторых случаях, что становится понятно только с опытом. Что нужно вообще другое. Да и не хочу я быть хорошим, я хочу хорошо делать свою работу, а это вообще не одно и то же. Если перестать все время пытаться зализывать свои нарциссические раны, то вообще-то надо и плохим терапевтом быть, или человеком даже, если для дела надо. Стало понятнее, о чем некоторые коллеги говорят и книги пишут — теория в очередной раз только через практику стала понятнее, хотя все время хочется, чтобы наоборот происходило.

Ясно стало, что я много от чего закрываюсь и прячусь в работе, и видно стало как и другие терапевты прячутся, и что сложность в работе часто ведь именно в этом, а не в том, что непонятно что делать. Обычно понятно, на самом то деле, просто не хотелось бы. Сопротивление и есть. Все, что должно прояснять, все может быть использовано для защиты от сложных чувства. Для сопротивления все годится, и теории, и техники, и позиция терапевтическая, и правила и их нарушение, все будет использовано как защита. Так о том вроде и речь все время, зачем предлагать людям то, чего сам не делаешь? Осознавать это неприятно, особенно если посмотреть назад, сразу ведь видно где и от чего прятался, и где вполне можно было лучше сработать, если бы не укрывался так тщательно. Это очень помогло, и азарт вернулся.

Сейчас я стал думать не о том как что-то работает вообще или у кого-то другого, а о том, что работает в моем исполнении. Постепенно становится понятнее, что мне подходит, а чего я пока не умею, а чего может никогда не смогу. (Обидно, конечно)

Откуда же еще взяться вере в психотерапевтический процесс если не из него самого? И захваченность человеческим вроде тоже только через интерес к человеческому возникает, а оно вот, как посмотришь все время и происходит, без спросу. Вот и пускай.

Вопрос: если с детства расшатана эндоканнабиноидная система (ЭКС) , что увеличивает риск зависимостей во взрослом возрасте, что с этим делать? Помимо приема таблеток, которые не в полной мере помогают установить тот химический состав в мозгу, который является для человека балансом, а просто разговоры в кабинете у психолога так же не выровняют его до нужного уровня. Получается что такой человек, до конца жизни будет со слишком сильной тягой к зависимостям и должен прикладывать больше усилий над собой чтобы не попасться на них?

Что делать я сказать не смогу, потому что не знаю, но давайте посмотрим, что предлагается с психотерапевтической точки зрения. Психотерапевтическая взгляд на происходящее в некотором отношении довольно сильно отличается от вашей формулировки.

Ваша формулировка медицинская, про химический баланс в мозге, про нервную систему, и не важно с кем это происходит, это анонимная биология. Для психотерапии, в моем понимании, ровно наоборот: самое важное не *что* происходит, а с *кем*. Там анонимное, тут — про личное.

В вашем описании указана причинно-следственная связь: расшатана система -> биохимический дисбаланс -> зависимости. Причинно-следственные связи это то, что просто случается, биология случается, биохимия происходит сама. Психотерапия больше интересуется не тем, что само случается, не тем *почему* (cause) с человеком что-то происходит, а тем, что человек делает, *зачем* (reason) он поступает так или иначе. С этой точки зрения зависимость, употребление, это не только очевидная проблема, но и решение какой-то другой, эмоциональной проблемы. Психотерапия, конечно, не направлена напрямую на выравнивание биохимического баланса, но если употребление это способ справиться с какими-то переживаниями, то тогда психотерапевтическая работа возможна. Чтобы разобраться так это или нет, мы пытаемся понять, как заявленная проблема вписана в жизнь человека, какую функцию она выполняет, и не только почему она возникает, но и зачем она может быть нужна, и можно ли найти другие способы обращаться с переживаниями, если в этом дело.

Может и вывод в итоге будет звучать так же как у вас, но с другой интонацией: если есть склонность к зависимостям, то, конечно, надо внимательнее за собой приглядывать.

—
Спросить тут

Поотвечаю на вопросы о психотерапии. Задать вопрос можно анонимно, отвечать буду публично, здесь.