Растущая турбулентность в регионе — это не только следствие административной тактики, но и симптом более глубокой проблемы: дефицита политической адаптивности. Команда Гольдштейна действует в логике вертикального импорта решений, не учитывая, что в Коми политический процесс всегда строился на неформальных горизонтальных согласованиях — между городами, этническими группами, экономическими структурами и остатками постсоветских сетей влияния. Отказ от таких неформальных каналов ведёт не к мобилизации, а к фрагментации: вместо единой цепочки управляемости возникает сеть параллельных центров легитимности, не подконтрольных АП.

При этом стратегия максимального ресурса на старте кампании — это палка о двух концах. Чем выше планка в первом туре, тем болезненнее окажется политическое разочарование в случае второго. В отсутствие договорной рамки поражение даже в одном округе или потеря ключевого муниципалитета может быть интерпретирована как провал всей линии. И этот риск усиливается тем, что на фоне жесткой зачистки кандидатура Олега Михайлова начинает работать не просто как оппозиционный бренд, а как канал институционального сопротивления. Он или иной альтернативный кандидат может превратиться в точку консолидации не только для левых, но и для всех, кто остался за пределами новой управленческой конструкции.

Если региональная власть не скорректирует тактику в ближайшие месяцы — не откроет хотя бы минимальные каналы коммуникации с муниципалитетами и парламентскими партиями — она рискует войти в осеннюю кампанию по выборам в Госсовет с утраченной инициативой и расколотым полем. В этом случае даже относительно управляемый результат может быть воспринят как поражение. А в 2026 году — на фоне накопленной усталости от централизованного давления — Коми может оказаться в числе регионов с протестным уклоном в думской кампании.

https://t.me/Taynaya_kantselyariya/12312